Chiko
приду домой - перечитаю (уж не та ли это самая статья, которую цитировал Белов в статье, давшей начало этой теме?)
|
|
||
|
|
|
|
Сообщений в теме: 184
#102
Отправлено 03 May 2005 - 10:51
Smertch
она самая... только это не статья....... это брошюра небольшая...... страниц на 130
она самая... только это не статья....... это брошюра небольшая...... страниц на 130
#103
Отправлено 03 May 2005 - 10:59
"ниасилил. патамушта стихи"это брошюра небольшая...... страниц на 130
#104
Отправлено 03 May 2005 - 13:06
Smertch
а у меня еще есть отзыв Цитовича о работе Табашникова "Прошлое векселя". Написано примерно в том же духе
а у меня еще есть отзыв Цитовича о работе Табашникова "Прошлое векселя". Написано примерно в том же духе
#105
Отправлено 03 May 2005 - 13:10
Chiko
Он у тебя в бумажке? или в электронном виде?
до написано или после?а у меня еще есть отзыв Цитовича о работе Табашникова "Прошлое векселя". Написано примерно в том же духе
Он у тебя в бумажке? или в электронном виде?
#106
Отправлено 03 May 2005 - 13:46
Smertch
в бумажном, только что отксерил........ написано ДО той рецензии, которая опубликована в Статуте
в бумажном, только что отксерил........ написано ДО той рецензии, которая опубликована в Статуте
#107
-Valerik-
Отправлено 06 December 2005 - 23:23
Не, Белов все же суперполемист 
Правоведение, 2005, №2. С.205-210.
Экспансивная форма как заменитель научного содержания
В. А. БЕЛОВ*
Не секрет, что зачастую полемика ученых проистекает отнюдь не из стремления содействовать развитию науки, а во имя удовлетворения научных и человеческих амбиций, ради того, чтобы предупредить появление или подавить уже объявившегося научного оппонента и т. д. Критерием, позволяющим отделить собственно научную полемику от видимости таковой, остается содержание высказываемых оппонентами аргументов и контраргументов.
Любое научное сочинение, следовательно, должно оцениваться не по степени «хлесткости», а по его содержанию, ^рецензии, тем паче — отрицательной, это относится в наибольшей мере, ибо критика состоит в установлении несоответствия научных выводов оппонента действительному положению вещей, а не научной позиции самих критиков.
В свете изложенного обратим внимание на некоторые содержательные аспекты напечатанного выше критического материала А. В. Власовой, А. В. Вошатко, В. В. Грачёва и В. Б. Чувакова.
1. Первые четыре абзаца и первые двенадцать сносок указанной статьи имеют целью подтвердить тезис о динамичном развитии современной науки российского вексельного права, которое едва ли не исключительно обусловлено деятельностью представителей ярославской цивилистической школы, в первую очередь самих рецензентов и их именитого учителя Е. А. Крашенинникова. Ими написано 36 (!) «исследований», посвященных различным вопросам вексельного права.1 Имеются, правда, еще 3—4 автора, но перечень их работ (в том числе и весьма сомнительного свойства)2 укладывается в десяток строк. Это и есть то самое «бурное развитие российской науки вексельного права», «опираясь на которое В. А. Белов... защитил докторскую диссертацию».3 Думается, читатели смогут самостоятельно оценить
и справедливость акцентов, расставленных рецензентами, и защищаемый ими тезис.
2. Рецензенты отнеслись с большой иронией к нашим размышлениям о составе вексельного права и его месте в системе права, в особенности к обозначению его «гражданским правом в миниатюре». Однако, увлекшись, рецензенты не увидели следующего:
а) мы вполне сознательно воздержались от квалификации вексельного права в качестве какого-либо структурного элемента системы гражданского права, поскольку не считаем этот вопрос сколько-нибудь принципиальным;4
б) в системе гражданского права можно выделить множество массивов норм, применяемых к тому или иному специфическому объекту, — что же в этом странного, ведь такое выделение обусловлено удобством изучения и применения этих норм?5
с) законодательство валютное, налоговое, таможенное, бюджетное и др. содержит нормы, которые регулируют вексельное обращение, однако к числу гражданско-правовых отнесены быть не могут; по этой причине их и необходимо отличать от норм вексельного права. Если бы рецензенты оценили наши взгляды объективно, этот абзац, разъясняющий очевидные вещи, не потребовался бы.
3. Использовались ли ранее гражданско-правовые категории при исследовании вексельного права? В изучении отдельных институтов вексельного права — да; вексельного права в целом — нет. Кратко поясним: учения об обязательствах акцептанта, трассанта, индоссанта, авалиста были; учения же о вексельных обязательствах (обязанностях и требованиях) в целом — не было; теория, объясняющая «создание» (выдачу) векселя, — была (и не одна); теории же вексельных сделок как таковых — не было. Нужно ли объяснять, что отсутствовала, по сути, сердцевина науки вексельного права — теория юридических фактов, имеющих вексельное правовое значение, и теория вексельных правоотношений?!
4. Никакого «переименования» обязательства уплатить, принимаемого на себя векселедателем простого векселя, в «обязательство доставить деньги» мы не производили, а просто показали родовую принадлежность этого вексельного обязательства, предопределяющую его вексельную природу.
5. «Все аспекты» содержания переводного (неакцептованного) векселя в автореферате перечислены. Это, во-первых, обязательство трассанта перед ремитентом доставить последнему деньги посредством обеспечения акцепта векселя и его оплаты трассатом и, во-вторых, оферта трассанта трассату о заключении договора об уплате денег в пользу ремитента. Видимо, рецензенты, читая соответствующие 13 и 25 страницы автореферата, еще не преодолели смятение чувств, вызванное у них «гражданским правом в миниатюре»,
иначе «перечисление «всех аспектов» содержания переводного векселя» не показалось бы им туманным (то же предположение напрашивается при констатации рецензентами «трудного понимания» вопросов о содержании традиционного взгляда на значение вексельного плеоназма и нашей его корректировке, о значении употребляемого нами наименования одной из групп регрессных вексельных обязательств безусловными — с. 30 автореферата).
6. Критика нашего взгляда, согласно которому переводной вексель содержит, в числе прочих элементов, пресловутую оферту, уже неоднократно высказывалась рецензентами; теперь она повторена, причем почти без нововведений6 и, главное, без учета наших ответов. А отвечали мы, по меньшей мере, четырежды: в статьях «О юридической природе тратты» (названа в рецензии), «О некоторых дискуссионных вопросах вексельного права» (Кодекс-info. 2001. № 3), в «Очерках по вексельному праву» (М., 2000) и в самой диссертации (М., 2004. С. 74—83). Разве наши критики не знакомы с этими ответами?7
7. Особенно яростно рецензенты нападают на наше понимание регрессных обязательств как «обязательств по обеспечению обращения векселя без эксцессов». Их аргументы просты: (1) о таких обязательствах ничего не говорится в законодательстве; (2) регрессные обязательства являются охранительными и (3) «ни один серьезный исследователь не сомневается в том, что векселя удостоверяют только денежные, а не какие-либо другие обязательства». Однако первый аргумент не соответствует действительности, ибо о регрессных обязательствах именно в нашей интерпретации в Положении о векселях прямо говорят, как минимум, ст. 9 и 15, а косвенно — ст. 32, 43— 45,66 и 68. Второй же аргумент нуждается в доказывании (во всяком случае Положение о векселях его не подтверждает; можно допустить, что регрессные обязательства — обязательства охранительные, но тогда надо объяснить, из нарушения каких же именно регулятивных обязательств они возникают8).
А по поводу третьего аргумента ответим: напрасно не сомневается. Мы вовсе не прочь примкнуть в этом вопросе к «исследователям несерьезным».
8. Другой наш тезис, подвергаемый остракизму, касается односторонней сделки как одного из фактов, лежащих в основании возникновения вексельного обязательства (а также перехода вексельных требований). Рецензенты утверждают, что односторонняя сделка «никогда не может служить» таким основанием. Почему? А потому, что уважаемые оппоненты вслед за «немцами» (перечень см. в рецензии, сноски 32-33) считают, что для возникновения вексельного обязательства (равно как и для перехода вексельного требования к новому кредитору) нужны договор и передача векселя. В общем, Е. А. Крашенинников сказал, что должен быть договор — вот и вся аргументация. Но это не аргументация, а демонстрация корпоративного единства. Почему слова Е. А. Крашенинникова имеют больший вес, чем наши? В особенности, если принять во внимание то, что Е. А. Крашенинников никакими аргументами кроме «ссылок на авторитеты» свое мнение не подкрепляет, в то время как обоснованию нашего взгляда посвящено без малого 50 страниц диссертации (с. 180—227).
9. «Легитимация векселедержателя в качестве кредитора... необходима лишь для осуществления права из векселя, а не для его возникновения», — пишут далее рецензенты. Верно все, кроме «лишь», потому что легитимация нужна и для осуществления права, и для его существования. Конечно, можно приобрести вексель, не заботясь о собственной легитимации по нему, но много ли в таком векселе останется «вексельного» для его держателя?
10. Вопрос о соотношении правового положения векселедателей различных типов векселей на материалах современного законодательства нами действительно разрешен впервые. Несколько замечаний, брошенных однажды по этому поводу Е. А. Крашенинниковым и дружно повторенных его учениками, наверное, могут сойти за «многократное упоминание», но уж никак не за «разрешение проблемы разграничения правового положения векселедателя простого векселя и трассанта».
11. Отдельно о терминологии. Наши рецензенты настаивают: «транслятивное», а не «транзитивное». Но точнее именно «транзитивное», поскольку этот термин образуется от английского «transit», означающего «переход», «перемещение» от чего-то к чему-то, т. е. процесс, который может не только быть предметом претерпевания (нечто перемещается кем-то), но и происходить самостоятельно (нечто перемещается само). «Translate» больше соответствует русскому «перенесение». «Переносится» же всегда что-то (в данном случае субъективное право) кем-то. Между тем сингулярное транзитивное правопреемство не обязательно является следствием чьего-либо действия по перенесению права; в силу определенных, указанных в законе обстоятельств, оно может «перейти» или «переместиться» от прежнего обладателя к новому само, без вмешательства не только его носителя, но и приобретателя.
Насчет «конститутивного правопреемства» трудно не согласиться, но все дело в том, что мы не знаем универсального термина, обозначающего прекращение одного субъективного права как основание для его замены другим субъективным правом. Быть может, в каких-то случаях можно было бы говорить о новации, но такое словоупотребление не могло бы оттенить того, что мы ведем речь о правопреемстве. Да, избранное нами словоупотребление не точно, но зачем же табуретки ломать? Если у рецензентов есть конкретное предложение по заполнению терминологического пробела, то им следовало бы высказать его.
Что касается «полномочий», то мы упомянули о них лишь в целях объяснения сказанного — как о типичном, наиболее известном, хотя и не единственном виде секундарных прав и в связи с тем, что содержанием полномочия является возможность одностороннего изменения чужих юридических отношений. Такие же возможности дают вексельные сделки.
12. К той же категории относятся упреки рецензентов, касающиеся «воспроизведения чужих идей без ссылки на источник заимствования». Особенно подробно этот тезис развивается применительно к нашему исследованию вопроса о юридической природе акцепта векселя в порядке посредничества. «Институт акцепта в порядке посредничества несводим ни к традиционному акцепту, ни, тем более, к авалю» — вот та самая «идея», «заимствование» которой покоробило рецензентов.
Что ж, обсудим, причем по существу, ибо мы не сторонники ведения полемики по принципу «на себя-то посмотри!». Обратим внимание, что процитированное высказывание — не утверждение, а отрицание, т. е. вывод, самостоятельной научной ценности не имеющий. Много ли стоит сентенция «арбуз несводим к огурцу»? К чему он сводим — вот в чем вопрос! Ответ именно на такой вопрос — о содержании обязательства акцептанта-посредника как обязательства прямого должника, существующего под отменительным условием, — и составляет положение, выдвинутое нами для публичной защиты. Критике, кстати, оно не подвергнуто, не оспаривается и то, что ранее в литературе его никто не высказывал. Позволительно спросить: а где же инкриминированное нам «заимствование»?
13. За изъятием откровенно деструктивной части рецензии отдельные замечания критиков вполне могут служить предметом научного обсуждения. Таковы уточнения относительно (1) определения вексельного права — действительно, над ним нужно еще работать, (2) логического основания классификации вексельных теорий — изложенное на с. 110—125 диссертации, признаем, снимает этот вопрос только отчасти, (3) роли и значении дееспособности вексельного должника в деле возникновения и существования его вексельного обязательства и (4) приведения квалификации сроков, предусмотренных ст. 70 Положения о векселях как пресекательных, в соответствие с положениями § 3 главы 3. Трудно что-то противопоставить критике, действительно основательной и конструктивной. Жаль, что ее удельный вес оказался столь незначительным, можно сказать, по одному замечанию на каждого соавтора.
14. Нельзя отказать заключительным выводам рецензентов в логичности: «не внес», «не смог», «не удалось»; «нет даже намека на какую-либо концептуальность» — в общем, все плохо. Из тех и таких замечаний, как те, что сделаны рецензентами, именно этот вывод и следует. Но при одном маленьком условии: при содержательной справедливости (истинности) этих замечаний. Что ж, по прочтении нашего ответа, пусть читатель сам соразмеряет вклады, внесенные в науку нашей диссертацией и напечатанной здесь рецензией. А судя по многообещающей концовке, нам осталось совсем недолго ждать до представления докторских по вексельному праву и нашими ярославскими коллегами — будет, что с чем сопоставить.
15. Агрессивная претенциозная критика многих работ ярославскими коллегами — ни для кого не новость. Удивительно не то, что подобная рецензия появилась, а то, что этого не случилось раньше. Понимая, что нечто подобное научная общественность от них ждет с нетерпением, рецензенты посчитали нужным сообщить о неких «не зависящих от них причинах», воспрепятствовавших им в деле своевременной подготовки отзыва на наш автореферат. Безосновательность этого заявления обнаружится особенно отчетливо, если учесть, что свой автореферат (предвидя, что найдется немало желающих покритиковать его) мы разослали не за месяц до защиты, как это требует ВАК, а более чем за два месяца. Даже если почта от Москвы до Ярославля идет неделю, то на написание отзыва рецензентам оставалось минимум полтора месяца. Набрать за это время 36 тыс. печатных знаков на четырех соавторов...
16. Давно известно, что лучшая оборона — это нападение. Известно и то, что самым результативным является нападение не по правилам. Именно такое предупредительное нападение, совершенное с применением откровенно некорректных приемов полемики, да еще и с облечением их в такую форму, которая заставляет усомниться в благовоспитанности нападающих, и представлено в разобранной рецензии. Интересно отметить, что эта агрессия предпринята против вымышленного противника, ибо мы никогда не считали (и не считаем) себя оппозиционером ярославской цивилистической школы; больше того, при всяком удобном случае мы обязательно подчеркиваем те выгодные содержательные элементы, которые присущи позициям коллег-ярославцев по многим острым и дискуссионным вопросам.
Откровенно говоря, у нас вообще было большое желание не отвечать на безосновательные выпады. Только опасение, что молчание может быть неверно истолковано и послужит во вред науке, заставило нас взяться в данном случае за полемическое перо. Думается, что в итоге можно констатировать: экспансивная форма ни при каких условиях не может скрасить научную малосодержательность изложения.
Правоведение, 2005, №2. С.205-210.
Экспансивная форма как заменитель научного содержания
В. А. БЕЛОВ*
Не секрет, что зачастую полемика ученых проистекает отнюдь не из стремления содействовать развитию науки, а во имя удовлетворения научных и человеческих амбиций, ради того, чтобы предупредить появление или подавить уже объявившегося научного оппонента и т. д. Критерием, позволяющим отделить собственно научную полемику от видимости таковой, остается содержание высказываемых оппонентами аргументов и контраргументов.
Любое научное сочинение, следовательно, должно оцениваться не по степени «хлесткости», а по его содержанию, ^рецензии, тем паче — отрицательной, это относится в наибольшей мере, ибо критика состоит в установлении несоответствия научных выводов оппонента действительному положению вещей, а не научной позиции самих критиков.
В свете изложенного обратим внимание на некоторые содержательные аспекты напечатанного выше критического материала А. В. Власовой, А. В. Вошатко, В. В. Грачёва и В. Б. Чувакова.
1. Первые четыре абзаца и первые двенадцать сносок указанной статьи имеют целью подтвердить тезис о динамичном развитии современной науки российского вексельного права, которое едва ли не исключительно обусловлено деятельностью представителей ярославской цивилистической школы, в первую очередь самих рецензентов и их именитого учителя Е. А. Крашенинникова. Ими написано 36 (!) «исследований», посвященных различным вопросам вексельного права.1 Имеются, правда, еще 3—4 автора, но перечень их работ (в том числе и весьма сомнительного свойства)2 укладывается в десяток строк. Это и есть то самое «бурное развитие российской науки вексельного права», «опираясь на которое В. А. Белов... защитил докторскую диссертацию».3 Думается, читатели смогут самостоятельно оценить
* Доктор юрид. наук, доцент МГУ им. М. В. Ломоносова. © В. А. Белов, 2005
1 Что же это за исследования? Три монографии, общим объемом не более 20 листов (из них — 2 кандидатские диссертации), статьи и тезисы, которые не всегда набирают и четверти печатного листа и к тому же систематически дублируют друг друга, зачастую даже в названиях. В силу переполнения мыслями немецких цивилистов и сносками на источники, откуда они почерпнуты, эти публикации едва ли содержат хотя бы один вывод, сформулированный их авторами самостоятельно. Правда, рецензенты признали и наши скромные заслуги, упомянув 6 наших работ (обычно используемых ими как предмет для критики).
2 См. об этом: Белов В. А. Новые имена в российской науке вексельного права // Правоведение. 2005. № 1.
3 Если в самом деле так и наша докторская диссертация основана на таком «базисе», который на 9/10 состоит из публикаций рецензентов и их научного наставника, то какие тогда могут быть к нам претензии? Не правильнее ли адресовать их самим себе?
и справедливость акцентов, расставленных рецензентами, и защищаемый ими тезис.
2. Рецензенты отнеслись с большой иронией к нашим размышлениям о составе вексельного права и его месте в системе права, в особенности к обозначению его «гражданским правом в миниатюре». Однако, увлекшись, рецензенты не увидели следующего:
а) мы вполне сознательно воздержались от квалификации вексельного права в качестве какого-либо структурного элемента системы гражданского права, поскольку не считаем этот вопрос сколько-нибудь принципиальным;4
б) в системе гражданского права можно выделить множество массивов норм, применяемых к тому или иному специфическому объекту, — что же в этом странного, ведь такое выделение обусловлено удобством изучения и применения этих норм?5
с) законодательство валютное, налоговое, таможенное, бюджетное и др. содержит нормы, которые регулируют вексельное обращение, однако к числу гражданско-правовых отнесены быть не могут; по этой причине их и необходимо отличать от норм вексельного права. Если бы рецензенты оценили наши взгляды объективно, этот абзац, разъясняющий очевидные вещи, не потребовался бы.
3. Использовались ли ранее гражданско-правовые категории при исследовании вексельного права? В изучении отдельных институтов вексельного права — да; вексельного права в целом — нет. Кратко поясним: учения об обязательствах акцептанта, трассанта, индоссанта, авалиста были; учения же о вексельных обязательствах (обязанностях и требованиях) в целом — не было; теория, объясняющая «создание» (выдачу) векселя, — была (и не одна); теории же вексельных сделок как таковых — не было. Нужно ли объяснять, что отсутствовала, по сути, сердцевина науки вексельного права — теория юридических фактов, имеющих вексельное правовое значение, и теория вексельных правоотношений?!
4. Никакого «переименования» обязательства уплатить, принимаемого на себя векселедателем простого векселя, в «обязательство доставить деньги» мы не производили, а просто показали родовую принадлежность этого вексельного обязательства, предопределяющую его вексельную природу.
5. «Все аспекты» содержания переводного (неакцептованного) векселя в автореферате перечислены. Это, во-первых, обязательство трассанта перед ремитентом доставить последнему деньги посредством обеспечения акцепта векселя и его оплаты трассатом и, во-вторых, оферта трассанта трассату о заключении договора об уплате денег в пользу ремитента. Видимо, рецензенты, читая соответствующие 13 и 25 страницы автореферата, еще не преодолели смятение чувств, вызванное у них «гражданским правом в миниатюре»,
4 Общеизвестно, что «отраслевая» концепция — не единственная в мире. Практика выделения «подотраслей» и «институтов» как структурных внутриотраслевых подразделений права составляет едва ли не исключительно российскую особенность.
5 «Подобная группировка законодательных норм не может рассматриваться как комплексное межотраслевое образование уровня подотрасли или института права и имеет исключительной своей целью достижение практического удобства в изучении, толковании и применении объединенных ею норм» (с. 12 нашего Автореферата). Рецензенты придерживаются такого же мнения. Непонятно, отчего же приписывают его исключительно себе (Правоведение. 2005. № 2. С. 195 абз. 7 Рецензии)?
иначе «перечисление «всех аспектов» содержания переводного векселя» не показалось бы им туманным (то же предположение напрашивается при констатации рецензентами «трудного понимания» вопросов о содержании традиционного взгляда на значение вексельного плеоназма и нашей его корректировке, о значении употребляемого нами наименования одной из групп регрессных вексельных обязательств безусловными — с. 30 автореферата).
6. Критика нашего взгляда, согласно которому переводной вексель содержит, в числе прочих элементов, пресловутую оферту, уже неоднократно высказывалась рецензентами; теперь она повторена, причем почти без нововведений6 и, главное, без учета наших ответов. А отвечали мы, по меньшей мере, четырежды: в статьях «О юридической природе тратты» (названа в рецензии), «О некоторых дискуссионных вопросах вексельного права» (Кодекс-info. 2001. № 3), в «Очерках по вексельному праву» (М., 2000) и в самой диссертации (М., 2004. С. 74—83). Разве наши критики не знакомы с этими ответами?7
7. Особенно яростно рецензенты нападают на наше понимание регрессных обязательств как «обязательств по обеспечению обращения векселя без эксцессов». Их аргументы просты: (1) о таких обязательствах ничего не говорится в законодательстве; (2) регрессные обязательства являются охранительными и (3) «ни один серьезный исследователь не сомневается в том, что векселя удостоверяют только денежные, а не какие-либо другие обязательства». Однако первый аргумент не соответствует действительности, ибо о регрессных обязательствах именно в нашей интерпретации в Положении о векселях прямо говорят, как минимум, ст. 9 и 15, а косвенно — ст. 32, 43— 45,66 и 68. Второй же аргумент нуждается в доказывании (во всяком случае Положение о векселях его не подтверждает; можно допустить, что регрессные обязательства — обязательства охранительные, но тогда надо объяснить, из нарушения каких же именно регулятивных обязательств они возникают8).
6 Нововведение обнаруживается в сноске 21 рецензии: если содержание прямых и регрессных вексельных обязательств было бы различным, то и последствия их нарушения должны быть различными. Последствия же эти согласно ст. 48 Положения о векселях едины, значит...
Такой вывод даже неудобно комментировать. Сколько в гражданском праве обязательств — и не сосчитать — а последствия нарушения для всех едины: возмещение убытков. Одинаковые последствия нарушения обязательств никак не мешают отличаться друг от друга самим обязательствам.
7 Осыпая критическими замечаниями § 2 главы 2 диссертации, рецензенты пишут, что благодаря именно их работам нам «удалось освободиться от ошибочного взгляда, будто неакцептованная тратта "не содержит обязательства векселедателя"». Мы неоднократно обращали внимание рецензентов на то, что такого взгляда мы никогда не высказывали. Мы говорили и продолжаем отстаивать утверждение, что переводной вексель не содержит обязательства векселедателя уплатить по векселю. В этом легко убедиться, посмотрев указанное критиками место нашей монографии «Вексельное законодательство России». Очень удобный прием: приписать оппоненту то, чего он не говорил, и, раскритиковав, поставить себе в заслугу «помощь в освобождении от ошибочного взгляда». Это же прием использован при критике нашего тезиса о существовании регрессных обязательств, направленных на доставление копии векселя или его экземпляра: вексельный депозитарий, дескать, не несет вексельных обязательств! Но мы и не утверждаем обратного, а ведем речь о регрессных обязательствах лиц, подписавших экземпляр или копию векселя, — обеспечить, чтобы депозитарий выдал акцептованный экземпляр или копию векселя.
8 Только не стоит повторять, что это — обязательства платежа, ибо ни одно вексельное законодательство не дает векселедержателю возможности требовать платежа с регрессных должников. Ответственности — да (ст. 48-49 Положения), платежа — нет.
А по поводу третьего аргумента ответим: напрасно не сомневается. Мы вовсе не прочь примкнуть в этом вопросе к «исследователям несерьезным».
8. Другой наш тезис, подвергаемый остракизму, касается односторонней сделки как одного из фактов, лежащих в основании возникновения вексельного обязательства (а также перехода вексельных требований). Рецензенты утверждают, что односторонняя сделка «никогда не может служить» таким основанием. Почему? А потому, что уважаемые оппоненты вслед за «немцами» (перечень см. в рецензии, сноски 32-33) считают, что для возникновения вексельного обязательства (равно как и для перехода вексельного требования к новому кредитору) нужны договор и передача векселя. В общем, Е. А. Крашенинников сказал, что должен быть договор — вот и вся аргументация. Но это не аргументация, а демонстрация корпоративного единства. Почему слова Е. А. Крашенинникова имеют больший вес, чем наши? В особенности, если принять во внимание то, что Е. А. Крашенинников никакими аргументами кроме «ссылок на авторитеты» свое мнение не подкрепляет, в то время как обоснованию нашего взгляда посвящено без малого 50 страниц диссертации (с. 180—227).
9. «Легитимация векселедержателя в качестве кредитора... необходима лишь для осуществления права из векселя, а не для его возникновения», — пишут далее рецензенты. Верно все, кроме «лишь», потому что легитимация нужна и для осуществления права, и для его существования. Конечно, можно приобрести вексель, не заботясь о собственной легитимации по нему, но много ли в таком векселе останется «вексельного» для его держателя?
10. Вопрос о соотношении правового положения векселедателей различных типов векселей на материалах современного законодательства нами действительно разрешен впервые. Несколько замечаний, брошенных однажды по этому поводу Е. А. Крашенинниковым и дружно повторенных его учениками, наверное, могут сойти за «многократное упоминание», но уж никак не за «разрешение проблемы разграничения правового положения векселедателя простого векселя и трассанта».
11. Отдельно о терминологии. Наши рецензенты настаивают: «транслятивное», а не «транзитивное». Но точнее именно «транзитивное», поскольку этот термин образуется от английского «transit», означающего «переход», «перемещение» от чего-то к чему-то, т. е. процесс, который может не только быть предметом претерпевания (нечто перемещается кем-то), но и происходить самостоятельно (нечто перемещается само). «Translate» больше соответствует русскому «перенесение». «Переносится» же всегда что-то (в данном случае субъективное право) кем-то. Между тем сингулярное транзитивное правопреемство не обязательно является следствием чьего-либо действия по перенесению права; в силу определенных, указанных в законе обстоятельств, оно может «перейти» или «переместиться» от прежнего обладателя к новому само, без вмешательства не только его носителя, но и приобретателя.
Насчет «конститутивного правопреемства» трудно не согласиться, но все дело в том, что мы не знаем универсального термина, обозначающего прекращение одного субъективного права как основание для его замены другим субъективным правом. Быть может, в каких-то случаях можно было бы говорить о новации, но такое словоупотребление не могло бы оттенить того, что мы ведем речь о правопреемстве. Да, избранное нами словоупотребление не точно, но зачем же табуретки ломать? Если у рецензентов есть конкретное предложение по заполнению терминологического пробела, то им следовало бы высказать его.
Что касается «полномочий», то мы упомянули о них лишь в целях объяснения сказанного — как о типичном, наиболее известном, хотя и не единственном виде секундарных прав и в связи с тем, что содержанием полномочия является возможность одностороннего изменения чужих юридических отношений. Такие же возможности дают вексельные сделки.
12. К той же категории относятся упреки рецензентов, касающиеся «воспроизведения чужих идей без ссылки на источник заимствования». Особенно подробно этот тезис развивается применительно к нашему исследованию вопроса о юридической природе акцепта векселя в порядке посредничества. «Институт акцепта в порядке посредничества несводим ни к традиционному акцепту, ни, тем более, к авалю» — вот та самая «идея», «заимствование» которой покоробило рецензентов.
Что ж, обсудим, причем по существу, ибо мы не сторонники ведения полемики по принципу «на себя-то посмотри!». Обратим внимание, что процитированное высказывание — не утверждение, а отрицание, т. е. вывод, самостоятельной научной ценности не имеющий. Много ли стоит сентенция «арбуз несводим к огурцу»? К чему он сводим — вот в чем вопрос! Ответ именно на такой вопрос — о содержании обязательства акцептанта-посредника как обязательства прямого должника, существующего под отменительным условием, — и составляет положение, выдвинутое нами для публичной защиты. Критике, кстати, оно не подвергнуто, не оспаривается и то, что ранее в литературе его никто не высказывал. Позволительно спросить: а где же инкриминированное нам «заимствование»?
13. За изъятием откровенно деструктивной части рецензии отдельные замечания критиков вполне могут служить предметом научного обсуждения. Таковы уточнения относительно (1) определения вексельного права — действительно, над ним нужно еще работать, (2) логического основания классификации вексельных теорий — изложенное на с. 110—125 диссертации, признаем, снимает этот вопрос только отчасти, (3) роли и значении дееспособности вексельного должника в деле возникновения и существования его вексельного обязательства и (4) приведения квалификации сроков, предусмотренных ст. 70 Положения о векселях как пресекательных, в соответствие с положениями § 3 главы 3. Трудно что-то противопоставить критике, действительно основательной и конструктивной. Жаль, что ее удельный вес оказался столь незначительным, можно сказать, по одному замечанию на каждого соавтора.
14. Нельзя отказать заключительным выводам рецензентов в логичности: «не внес», «не смог», «не удалось»; «нет даже намека на какую-либо концептуальность» — в общем, все плохо. Из тех и таких замечаний, как те, что сделаны рецензентами, именно этот вывод и следует. Но при одном маленьком условии: при содержательной справедливости (истинности) этих замечаний. Что ж, по прочтении нашего ответа, пусть читатель сам соразмеряет вклады, внесенные в науку нашей диссертацией и напечатанной здесь рецензией. А судя по многообещающей концовке, нам осталось совсем недолго ждать до представления докторских по вексельному праву и нашими ярославскими коллегами — будет, что с чем сопоставить.
15. Агрессивная претенциозная критика многих работ ярославскими коллегами — ни для кого не новость. Удивительно не то, что подобная рецензия появилась, а то, что этого не случилось раньше. Понимая, что нечто подобное научная общественность от них ждет с нетерпением, рецензенты посчитали нужным сообщить о неких «не зависящих от них причинах», воспрепятствовавших им в деле своевременной подготовки отзыва на наш автореферат. Безосновательность этого заявления обнаружится особенно отчетливо, если учесть, что свой автореферат (предвидя, что найдется немало желающих покритиковать его) мы разослали не за месяц до защиты, как это требует ВАК, а более чем за два месяца. Даже если почта от Москвы до Ярославля идет неделю, то на написание отзыва рецензентам оставалось минимум полтора месяца. Набрать за это время 36 тыс. печатных знаков на четырех соавторов...
16. Давно известно, что лучшая оборона — это нападение. Известно и то, что самым результативным является нападение не по правилам. Именно такое предупредительное нападение, совершенное с применением откровенно некорректных приемов полемики, да еще и с облечением их в такую форму, которая заставляет усомниться в благовоспитанности нападающих, и представлено в разобранной рецензии. Интересно отметить, что эта агрессия предпринята против вымышленного противника, ибо мы никогда не считали (и не считаем) себя оппозиционером ярославской цивилистической школы; больше того, при всяком удобном случае мы обязательно подчеркиваем те выгодные содержательные элементы, которые присущи позициям коллег-ярославцев по многим острым и дискуссионным вопросам.
Откровенно говоря, у нас вообще было большое желание не отвечать на безосновательные выпады. Только опасение, что молчание может быть неверно истолковано и послужит во вред науке, заставило нас взяться в данном случае за полемическое перо. Думается, что в итоге можно констатировать: экспансивная форма ни при каких условиях не может скрасить научную малосодержательность изложения.
#108
Отправлено 07 December 2005 - 17:39
16. Давно известно, что лучшая оборона — это нападение. Известно и то, что самым результативным является нападение не по правилам. Именно такое предупредительное нападение, совершенное с применением откровенно некорректных приемов полемики, да еще и с облечением их в такую форму, которая заставляет усомниться в благовоспитанности нападающих, и представлено в разобранной рецензии. Интересно отметить, что эта агрессия предпринята против вымышленного противника, ибо мы никогда не считали (и не считаем) себя оппозиционером ярославской цивилистической школы; больше того, при всяком удобном случае мы обязательно подчеркиваем те выгодные содержательные элементы, которые присущи позициям коллег-ярославцев по многим острым и дискуссионным вопросам.
Откровенно говоря, у нас вообще было большое желание не отвечать на безосновательные выпады. Только опасение, что молчание может быть неверно истолковано и послужит во вред науке, заставило нас взяться в данном случае за полемическое перо. Думается, что в итоге можно констатировать: экспансивная форма ни при каких условиях не может скрасить научную малосодержательность изложения.
супер))) тоже экспрессивно, но зато по существу...
хотя мне очень нравится выдержанная манера пана Аба, который в общем то против подобных выпадов... но думается, тут играет. прежде всего, разница темпераментов... и этим определяется дискуссионный стиль авторов
#109
Отправлено 30 January 2007 - 18:29
Проф. В.М. Сырых в книге "Логические основания общей теории права" , написанной кстати весьма "остро" для такого труда, своим оппонентам (м.б. даже Иммануилу Канту и (или) проф. С.С. Алексееву, а м.б. и другим?, точно не помню) прописал "клизму с патефонными иголками". Ученые мужи! Подскажите, плиз, где же первоисточник сего яркого выражения? Не могу ни как разыскать.
#110
Отправлено 30 January 2007 - 20:50
Андрей решился задать вопрос, занимавший
его в этот час: а что будет, если ни сегодня, ни завтра поймать
разыскиваемых не удастся?
-- Что?.. Москва шутить не станет... -- мрачно сказал Таманцев. --
Каждому поставят по клизме... На полведра скипидара с патефонными иголками,
-- уточнил он.
И после короткой паузы, словно утешая Андрея, добавил:
-- Ты-то молодой... И меня, как рядового чистильщика, Москва наказывать
не станет -- мы для них не фигуры!.. А уж Эн Фэ, Паше и генералу отмерят на
всю катушку -- это как пить дать... За что?! -- вдруг возмущенно воскликнул
он.
В. Богомолов. "Момент истины"
#112
Отправлено 22 March 2007 - 18:21
В.А. критикует практику по недобросовестности в налоговых отношениях. начало работы:
Этимология эпитета "недобросовестный" указывает на негативную оценку либо образа действия человека – совершение им незаконного либо недостойного поступка без угрызений совести, либо самого человека, не испытывающего угрызений совести при совершении им подобного – противоправного или постыдного – поступка (бессовестного человека). Недобросовестное поведение налогоплательщика можно именовать, следовательно, бессовестным поведением, а самого налогоплательщика – просто бессовестным, или, иначе, негодяем. Думается, что сказанного самого по себе уже вполне достаточно для того, чтобы если и не усомниться в основательности признания юридического значения за подобным поведением, то, по крайней мере, попытаться выяснить, как понятие права совмещается с понятием негодяя.
Белов В.А. К вопросу о недобросовестности налогоплательщика. - М. 2006. С. 1.
Этимология эпитета "недобросовестный" указывает на негативную оценку либо образа действия человека – совершение им незаконного либо недостойного поступка без угрызений совести, либо самого человека, не испытывающего угрызений совести при совершении им подобного – противоправного или постыдного – поступка (бессовестного человека). Недобросовестное поведение налогоплательщика можно именовать, следовательно, бессовестным поведением, а самого налогоплательщика – просто бессовестным, или, иначе, негодяем. Думается, что сказанного самого по себе уже вполне достаточно для того, чтобы если и не усомниться в основательности признания юридического значения за подобным поведением, то, по крайней мере, попытаться выяснить, как понятие права совмещается с понятием негодяя.
Белов В.А. К вопросу о недобросовестности налогоплательщика. - М. 2006. С. 1.
#114
Отправлено 23 March 2007 - 15:17
В Правоведении (2007, № 1, с. 225-237) В.А. опубликовал очередную критическую статью (отзыв на докторскую Серветника).
Предлагаю обсудить
Предлагаю обсудить
#116
Отправлено 23 March 2007 - 15:37
Uncle_Sam
А еще в этом, как его... сухановском журналеВ Правоведении (2007, № 1, с. 225-237) В.А. опубликовал очередную критическую статью (отзыв на докторскую Серветника).
#120
Отправлено 23 March 2007 - 16:48
продолжаем читать В.А. прежде чем перейти к анализу категории недобросовестности в налоговом праве, автор дает мастер-класс по гр.-пр. теории. в части соотношения вины и добросовестности автор поясняет:
...пока лицо не знает ни о противоправности своего действия, ни о негативном характере порождаемых им последствий, оно не может относиться к деянию как противоправному никак: ни виновно, ни невиновно. Ставить в такой ситуации вопрос о вине - все равно что интересоваться у человека, не перестал ли он напиваться по утрам. Вопрос подобного рода имеет смысл только при соблюдении следующего обязательного условия: спрашивающему должно быть точно известно, что спрашиваемый когда-то по утрам напивался. Человеку же, который этого никогда не делал, ответить на вопрос будет чрезвычайно затруднительно, ибо любой из ответов - как положительный, так и отрицательный - будет служить косвенным признанием того, чего в действительности никогда не происходило. Заставляя отвечать на вопрос о вине в ситуации, когда лицо совершает объективно правомерное действие, и при этом не знает и не может знать о том, что таковое нарушает чьи-то субъективные права и охраняемые законом интересы, мы ставим субъекта в идентичное положение: расскажи, дескать, как ты относился к противоправному действию, к которому... ты никогда и никак не относился, ибо попросту не знал о его существовании!
Подчеркиваем еще раз, что понятие о добросовестности немыслимо там, где нет места понятию субъективной противоправности.
#121
Отправлено 23 March 2007 - 17:25
Schumm
спасибо за цитаты...
значит существует... объективно/субъективное правомерное действие... субъективная/объективная противоправность...
спасибо за цитаты...
значит существует... объективно/субъективное правомерное действие... субъективная/объективная противоправность...
#122
Отправлено 23 March 2007 - 17:56
Vitalik
не знаю, не нравится мне этот подход. деление на объективную и субъективную противоправность претендует на проведение жесткого различия между частным правом (в котором могут быть оба вида) и публичным правом (в котором возможен только первый вид). я то убежден, что принципиальных отличий нет и с т.з. общей теории права подход д/б единым... но это долгий и серьезный диспут - оффтоп не иначе
вот честное слово, я только после чтения белова стал думать об этом крепче обычногозначит существует... объективно/субъективное правомерное действие... субъективная/объективная противоправность...
не знаю, не нравится мне этот подход. деление на объективную и субъективную противоправность претендует на проведение жесткого различия между частным правом (в котором могут быть оба вида) и публичным правом (в котором возможен только первый вид). я то убежден, что принципиальных отличий нет и с т.з. общей теории права подход д/б единым... но это долгий и серьезный диспут - оффтоп не иначе
#124
Отправлено 26 March 2007 - 12:01
Только при этом я не понял из статьи, кто степень прсивоил докторскую псевдоучёному, явно не сам себе он её присвоил, но ладно
В.А. писал отзыв на автореферат на соискание ученой степени д.ю.н.
Т.е. высказывал свое мнение как ученого об обоснованности притязаний другого ученого на указанную степень
Обсуждать это действительно стоит
наверное самим докторам и людям науки
#125
Отправлено 26 March 2007 - 14:33
вот, кстати, про недавнего соискателя докторской ученой степени новость пришла:
http://www.civitas.r...s.php?code=2142
http://www.civitas.r...s.php?code=2142
Количество пользователей, читающих эту тему: 0
0 пользователей, 0 гостей, 0 анонимных
