Честно говоря, не вижу никаких препятствий для того, чтобы воля недееспособного была выражена его представителем - как в плане владения "как своим собственным", так и в плане добросовестности.
В плане завладения: как правило, владение "как своим собственным" обосновывается тем, что основание приобретения (пусть и порочное) выглядело как такое, которым приобретатеся вещь в собственность. Элементарный пример: получение вещи во исполнение недействительного договора. И такие действия от имени недееспособного как раз совершают представители.
В плане добросовестности. Напомню, что добросовестность в вещном праве определяется через знание (или обязанность знания) о порке при завладении. Тут тоже не вижу никаких причин отрицать возможность добросовестности представителя. (Почему-то когда представитель по доверенности действует, у нас это вопросов не вызывает.)
Более того, в нашем случае даже доказанное знание представляемого, т.е. недееспособного, не должно влечь признания приобретения недобросовестным, ведь воле недееспособного значения не придается (думаю, в этом контексте различием между интеллектуальным и волевым моментом можно пренебречь и признать, что и знания недееспособного не должно придаваться значения).