vicktor сказал(а) 26.02.2009 - 13:56:
хотелось бы почитать решение на русском 
CASE OF KUDESHKINA v. RUSSIA
(Application no. 29492/05)
JUDGMENT
STRASBOURG
26 February 2009
This judgment will become final in the circumstances set out in Article 44 § 2 of the Convention. It may be subject to editorial revision.
In the case of Kudeshkina v. Russia,
The European Court of Human Rights (First Section), sitting as a Chamber composed of:
Christos Rozakis, President,
Nina Vajić,
Anatoly Kovler,
Elisabeth Steiner,
Dean Spielmann,
Giorgio Malinverni,
George Nicolaou, judges,
and Søren Nielsen, Section Registrar,
Having deliberated in private on 5 February 2009,
Delivers the following judgment, which was adopted on that date:
Извлечение:
57. Заявитель утверждал, что, хотя власти объявили, что ее прекращение полномочий является необходимым для поддержания авторитета и беспристрастности судебной системы ", это не является истинной целью применения спорной меры. Она утверждала, что власти полны решимости продемонстрировать всем членам судебной власти, что информация о нелегальном функционировании судебной системы не должна быть раскрыты для широкой общественности, с тем чтобы сохранить судейское сообщество от государственного контроля, даже в вопросах, касающихся осуществления процессуальных гарантий.
58. Она также заявила, что независимость и беспристрастность судебной власти вызывает вопросы, представляющие большой общественный интерес в России, где граждане имеют мало доверия к судам и судебной системе. Она решила обнародовать факты давления на суд и рядовых судей, так как она считает, что привлечение внимания общественности к этой проблеме будет служить интересам правосудия и принципов независимости и беспристрастности лучше, чем сокрытие позорных фактов.
59. Что касается "защиты репутации или прав других лиц", заявитель оспаривает тот факт, что репутации или правам Председателя Московского городского суда требуется защита в виде дисциплинарного разбирательства. Если г-жа Егорова, или кто-либо другой, считает что была подорвана ее репутация и потому намерена получить компенсацию, то она и другие лица могут подать гражданский иск за клевету или даже просить возбудить уголовное дело за клевету. Тем не менее, таких претензий не было подано, и власти не должны заменять собой для лиц, якобы пострадавших от сделанных заявителем утверждений.
60. Наконец, заявитель утверждал, что оспариваемая мера представляет собой непропорциональное вмешательство в осуществление реализации права на свободу слова, и поэтому такие меры не могут рассматриваться как "необходимы в демократическом обществе".
61. Она утверждала, что она не могла быть лишена права на осуществление критики внутренней системы правосудия только потому, что она была судьей. Хотя она является гражданским служащим, она пользуется правами и свободами, которые охраняются согласно Конвенции, в том числе и те, которые гарантируются для нее статьей 10, так же, как и для других граждан.
62. Заявитель настаивал на том, что ее заявления, в связи с которыми ей были предъявлены обвинения в дисциплинарных проступках, являлись выражением своего мнения, а не констатация факта. Вместе с тем, она утверждала, что все факты, лежащие в основе ее мнения, былы верны и подтверждались доказательствами.
63. Что касается заявления о том, что правительство утверждает, были "ложные факты", она отметила, что обнародованные ею факты как таковые имели место. Ее утверждения о неправомерном давления в ходе уголовного разбирательства в отношении подсудимого Зайцева не был подвергнуты эффективному расследованию и не были опровергнуты путем состязательного процесса. Та проверка, которая была проведена после того, как ее жалоба поступила в Высшую квалификационную коллегию суде РФ, - не был государственным и было проведено в неофициальном порядке. Его результаты не могут считаться официально установленными фактами. В данной ситуации бремя доказывания в ходе разбирательства в Квалификационной коллегии судей в Москве должно было возлагаться на то лицо, которое является инициатором дисциплинарного разбирательства в отношении заявителя. Иными словами, Совет судей города Москвы должен был доказать, что утверждения заявителя не соответствуют действительности. Властями не было выполнена обязанность по доказыванию в ходе разбирательства в Квалификационной коллегии судей города Москвы или в ходе последующих судебных разбирательств.
64. В качестве доказательства своего утверждения о давлении со стороны Председателя Московского городского суда, она сослалась на заявления заседателей, а также на произвол и незаконность при передаче уголовного дела из ее производства в производство другому судье. Она утверждала, что судебные органы игнорировали доказательства, в частности, отказывались допросить заседателей или других свидетелей, хотя такая просьба была сделана заявителем.
….
…
…
В. Оценка Суда
79. Что касается сущности данного дела, Суд отмечает, и с этим соглашались стороны, что решение прекратить полномочия заявителя как судьи, было вызвано ее заявлениями в средствах массовой информации. То что заявитель был лишен права на государственную службу или возможность применять свои профессиональные навыки при осуществлении полномочий судьи, являлось частью его аргументов перед национальными властями. Таким образом, эта мера была обжалована в основном в связи ограничением свободы выражения мнений, а не из-за лишения государственной должности в системе органов правосудия, право на которую не обеспечивается в соответствии с Конвенцией (see Harabin v. Slovakia (dec.), no. 62584/00, 29 June 2004). Из этого следует, что статья 10 применяется в данном случае.
80. Суд считает, что дисциплинарные санкции, примененные заявителю, представляют собой вмешательство в осуществление права, защищаемого статьей 10 Конвенции. Кроме того, наличие вмешательства не было в споре между сторонами. Поэтому Суд будет рассматривать вопрос о том, являлось ли оправданным такое вмешательство на основании пункта 2 статьи 10 Конвенции.
1. "Предусмотрено законом" и законная цель
81. Суд отмечает, что заявитель оспаривает тот факт, что дисциплинарное наказание было "предусмотрено законом" и что оно преследовало законную цель. Однако, в той степени, в какой эта мера может быть понята, учитывая что существует проблема качества закона применяемого в таких делах, суд не находит достаточных оснований для вывода о том, что правовые акты, на которые ссылались местные власти не были опубликованы или о том, что их эффект не был предсказуемым. Что касается аргументов завявителя, относящихся к несправедливости дисциплинарного производства и отсутствия беспристрастности в Московском городском суде, Суд считает, что они прежде всего касаются соразмерности спорной мерой и потому будет более целесообразно рассмотрение в рамках именно этого главного вопроса. То же самое относится и к аргументам, приведенным правительством в споре о законных целях. Суд предполагает, что мера, поставленная на карту отвечает первым двум условиям, и потому суд приступит к изучению является ли такая мера "необходимой в демократическом обществе".
2. "Необходимы в демократическом обществе"
82. При оценке является ли решение отстранить заявителя с судебной должности, принятое в ответ на ее публичные заявления, "необходимым в демократическом обществе", Суд будет рассматривать обстоятельства данного дела в целом и рассматривать их в свете принципов, установленных в прецедентном праве, которые уже были обобщены следующим образом (see, among other authorities, Jersild v. Denmark, of 23 September 1994, § 31, Series A no. 298; Hertel v. Switzerland, 25 August 1998, § 46, Reports of Judgments and Decisions, 1998-VI; and Steel and Morris v. the United Kingdom, no. 68416/01, § 87, ECHR 2005 II):
"(I), свобода выражения мнений является одной из важнейших основ демократического общества и одно из основных условий его прогресса и возможностью каждого индивида для самореализации. В соответствии с пунктом 2 статьи 10, она применяется не только в праве "информацию" или к "идеям", которые являются положительными или рассматриваются как безобидные или как вопрос о безразличии, но и на те случаи, которые оскорбляют, унижают или вызывают душевное волнонение. Таковы требования плюрализма, толерантности и широты взглядов, без которых нет демократического общества". Как указано в статье 10, эта свобода может быть исключением, которое ... Следует, однако, толковать строго, и какие-либо необходимые ограничений, должна быть убедительными ...
II) Прилагательное "необходимыми", по смыслу статьи 10, пункт 2, подразумевает наличие "насущных социальных потребностей". Договаривающиеся государства имеют определенный запас доверия в оценке того, является ли такая необходимость существующей, но она идет рука об руку с европейским контролем, охватывающим как законодательство и правоприменительные решения, при этом учитывается степень независимости суда. Поэтому Суд уполномочен дать окончательное решение в вопросе о том, что 'ограничения' должны согласовываться со свободой выражения мнения, поскольку такая свобода защищается статьей 10.
III) Задача суда, осуществляющего свою контрольную юрисдикцию, не подменять компетентные национальные органы, а принимать решения в соответствии со статьей 10, поскольку он наделен такими полномочиями. Это не означает, что контроль ограничивается выяснением того, осуществило ли государство-ответчик свое усмотрение разумно, тщательно и добросовестно; то, что суд должен сделать, это проверить жалуются ли на вмешательство в свете дела в целом и определить, является ли оно 'пропорциональным преследуемой законной цели, имеются ли причины, приведенные национальными органами, оправдывающие их "соответствующие и достаточные" ... При этом суд должен убедиться в том, что национальные власти применяют стандарты, которые отвечают принципам, закрепленными в статье 10, и, кроме того, что они базируются на приемлемой оценке соответствующих фактов ... ".
83. Кроме того, Суд повторяет, что справедливость судебного разбирательства, процессуальные гарантии (see, mutatis mutandis, Steel and Morris, cited above, § 95), а также характер и степень тяжести наказания (see Ceylan v. Turkey [GC], no. 23556/94, § 37, ECHR 1999-IV; Tammer v. Estonia, no. 41205/98, § 69, ECHR 2001-I; Skałka v. Poland, no. 43425/98, §§ 41-42, 27 May 2003; and Lešník v. Slovakia, no. 35640/97, §§ 63-64, ECHR 2003-IV) являются факторами, которые необходимо учитывать при оценке соразмерности вмешательства в свободу выражения мнений, гарантированную Статьей 10.
84. В оценке, существует ли "насущные социальные потребности", способной оправдать вмешательство в осуществление свободы выражения мнений, необходимо проводить тщательное различие между фактами и оценочными суждениями. Существование фактов может быть доказано, тогда как истина стоимости решений не поддается доказательств (see De Haes and Gijsels v. Belgium, 24 February 1997, § 42, Reports 1997 I, and Harlanova v. Latvia (dec.), no. 57313/00, 3 April 2003). Однако, даже если заявление представляет собой оценочное суждение, пропорциональность вмешательства может зависеть от того, существует достаточно фактических оснований для этого заявления, поскольку даже оценочное суждение без каких-либо фактических оснований, чтобы поддержать это может быть чрезмерным (see De Haes and Gijsels, cited above, § 47, and Jerusalem v. Austria, no. 26958/95, § 43, ECHR 2001 II).
85. Кроме того, Суд повторяет, что статья 10 распространяется также на должностных лиц, и что государственные служащие, как, например, заявитель, пользуются правом на свободу выражения своего мнения (see Vogt, cited above, § 53; Wille v. Liechtenstein [GC], no. 28396/95, § 41, ECHR 1999-VII; Ahmed and Others v. the United Kingdom, 2 September 1998, § 56, Reports 1998-VI; Fuentes Bobo v. Spain, no. 39293/98, § 38, 29 February 2000; and Guja v. Moldova [GC], no. 14277/04, § 52, 12 February 2008). В то же время суд учитывает, что служащие обязаны по отношению к своему работодателю соблюдать лояльность, подчинение и субординацию. Это особенно верно в отношении гражданских служащих, так как сам характер гражданской службы, предусматривает, что гражданский служащий обязан соблюдать долг лояльности и субординации (see Vogt, cited above, § 53; Ahmed and Others, cited above, § 55; and De Diego Nafría v. Spain, no. 46833/99, § 37, 14 March 2002). Раскрытие гражданским служащим информации, полученной в ходе работы, даже по вопросам, представляющим общественный интерес, следует рассматривать в свете их соблюдения ими лояльности и субординации (see Guja, cited above, §§ 72-78).
86. Суд повторяет, что вопросы, касающиеся функционирования судебной системы относятся к тем вопросам, которые представляют общественный интерес, обсуждение которых пользуется защитой статьи 10. Тем не менее, Суд неоднократно подчеркивал особую роль в обществе судебной власти, которая, как гарант справедливости, основополагающая ценность в правовом государстве, должна пользоваться доверием общественности, если она состоит в том, чтобы быть успешным в осуществлении своих функций. Оно может оказаться необходимым для защиты от сомнений и деструктивных нападок, которые по существу могут быть необоснованными, особенно учитывая тот факт, что судьи, которые подвергают критике свои обязанности тем самым реализуют свое мнение, и что не исключает их из числа ответчиков (see Prager and Oberschlick v. Austria, 26 April 1995, § 34, Series A no. 313). Понятие "авторитета судебной власти" включает в себя, в частности, и то, что суды, и воспринимаются общественностью в целом, как, подходящим форумом для урегулирования правовых споров, а также для определения виновности лица или невиновности в вопросах уголовной ответственности (see Worm v. Austria, 29 August 1997, § 40, Reports 1997-V). Когда поставлено на карту вопрос о защите от судебной власти, должно быть доверие, которое суд в демократическом обществе должен вызывать у обвиняемого лица при уголовном судопроизводство, и у общественности в целом (see, mutatis mutandis, among many other authorities, Fey v. Austria, 24 February 1993, Series A no. 255-A). По этой причине Суд предполагает, что государственные служащие, работающие в судебной системе, должны проявлять сдержанность при осуществлении своего права на свободу выражения мнений во всех случаях, когда авторитет и беспристрастность судебной системы, могут быть поставлены под сомнение (see Wille, cited above, § 64).
87. В контексте дискуссий о выборах, с другой стороны, Суд придает особое значение для беспрепятственного осуществления свободы слова кандидата. Он счел, что право выступать в качестве кандидата в выборах, которое гарантируется статьей 3 Протокола № 1, является неотъемлемой частью концепции подлинно демократического режима (see Melnychenko v. Ukraine, no. 17707/02, § 59, ECHR 2004-X). Он закрепляет основополагающий принцип эффективной политической демократии, поэтому первостепенное значение в системе Конвенции, и имеет решающее значение для создания и поддержания основ эффективной и значимой демократии, где правит закон (see Malisiewicz-Gąsior v. Poland, no. 43797/98, § 67, 6 April 2006; Mathieu-Mohin and Clerfayt v. Belgium, 2 March 1987, § 47, Series A no. 113; and Hirst v. the United Kingdom (no. 2) [GC], no. 74025/01, § 58, ECHR 2005-IX).
88. Возвращаясь к настоящему делу, Суд отмечает, что Совет квалификационной коллегии судей города Москвы выдвинуло обвинение заявителю в совершении дисциплинарного проступка на основании ряда заявлений, сделанных заявителем в ходе трех своих интервью в средствах массовой информации. В своем решении от 19 мая 2004 года (см. пункт 34 выше), они назвали следующие заявления:
“– years of working in the Moscow City Court have led me to doubt the existence of independent courts in Moscow;
– a judge, although defined by law as an embodiment of judicial power and independent in this capacity, in fact often finds himself in a position of an ordinary clerk, a subordinate of a court president;
– the courts of law are used as an instrument of commercial, political or personal manipulation;
– if all judges keep quiet this country may soon end up in a [state of] judicial lawlessness;
– looking around, one is just stunned by the lawlessness. The law applies quite strictly to ordinary people, but this is not the case when it comes to persons holding important posts. But they break the law too – although they are not subject to liability;
– the court administration tests each judge to see how flexible he or she is, so that when it comes to [the allocation of cases] they know who can be entrusted with a delicate case and whom to avoid;
– in Siberia, by the way, the courts are much purer than in Moscow. There you cannot imagine such brutal manipulation and would not be talking about corruption to such an extent;
– I doubt that any provincial courts would harbour scandals as outrageous as those in the Moscow City Court, but this is a question of degree, while the problems are more general;
– a judge, although defined by law as an embodiment of judicial power and independent in this capacity, in fact often finds himself in a position of an ordinary clerk, a subordinate of a court president. The mechanism of how a decision is imposed on a judge is not to contact [the judge] directly; instead a prosecutor or an interested person calls the court president, who then tries to talk the judge into a ‘right’ decision, first gently, by offering advice or a professional opinion, then pushing him or her more strongly to take the ‘correct’ decision, that is, one that is convenient to somebody;
– in reality a court still more often than not takes the position of the prosecution. The courts then become an instrument of commercial, political or personal manipulation. No one can rest assured that his case – whether civil or criminal or administrative – will be resolved in accordance with the law, and not just to please someone.”
89. Совет квалификационной коллегии судей города Москвы отметил далее, что, сделав эти заявления заявитель "распространила в гражданском обществе ложные измышления и ложные", и что эти заявления "явно основанные на фантазии, на заведомо ложные и искаженные факты".
90. Помимо вышеуказанного заявления, судебной квалификационной коллегии Московского упрекали заявителя в том, что "раскрываются конкретные фактические данные, касающиеся уголовного дела против Зайцева, прежде чем решение по данному делу вступило в законную силу".
91. Что касается замечания заявителя по незавершенных уголовных дел, то по существу в данных случаях следует не полагаться на какие-либо конкретные заявления по этому вопросу. Суд, со своей стороны, не находит ничего в том, что касается трех оспариваемых интервью, которые оправдывали бы претензии в совершении "раскрытия". Более того, в поддержку критики о роли председателя суда, заявитель описал свой опыт работы в качестве судьи в уголовном процессе против Зайцева, утверждая, что суд находится под давлением со стороны различных должностных лиц, в частности, со стороны самого председателя Московского городского суда. Однако это отличается от разглашения секретной информации, эпизоды которой могут стать известны в течение его или ее работы (cf. Guja, cited above). Заявитель, имеет значительный опыт в работы в своей сфере, поэтому следует рассматривать ее заявления как факт, который в данном контексте, были неотделимы от выраженного им мнения, высказанного в том же интервью, выдержки из которых приведены выше. Поэтому Суд должен оценить фактическую основу всего того, что было им изложено в интервью, вплоть до принятия решения в отношении самого заявителя.
92. Суд отмечает, что заявитель ссылается на эпизод, в котором отмечен вопрос о вмешательстве г-жы Егорова ход разбирательства, и в данном деле этот эпизод оспаривается со стороны правительства. Стороны ссылаются на то что по запросу Высшей квалификационной коллегии судей РФ, была проведена проверка по жалобе в отношении г-жы Егоровой. Представленных доказательств оказалось мало для того, чтобы сделать вывод о том, что г-жа Егорова пыталась влиять на заявителя, или установить отсутствие таких попыток (see the internal report by judge S., paragraph 29 above). Несмотря на это, что суд может согласиться с имеющимися трудностями при установлении существенной связи между заявителем и г-жой Егоровой. В частном порядке, он (Суд) отмечает, что заявитель имел право ссылаться в поддержку своего заявления на заседателей и секретаря суда. Кроме того, суд не может не отметить группу заметных нарушений допущенных в ходе последовавшей передачи дела другому судье. Суд отмечает, что в соответствии со статьей 242 Уголовно-процессуального кодекса, дело должно быть рассмотрено в том же составе суда, за исключением, когда один из судей не может принять участие в слушаниях. Однако, как следует из доклада судьи С., что г-жа Егорова решила в данном случае снять заявителем с рассмотрения этого дела, поскольку имелась критика заявителя в отношении обстоятельств слушания и "наличие конфиденциальных докладов соответствующих учреждений" в отношении самого заявителя при рассмотрении дела Зайцева. По мнению Суда, само предположение о том, что такие соображения, возможно, привели к передаче дела в рамках судебной экспертизы от одного судьи к другому, следует считать оправданием в поддержку утверждений заявителя. После того как был упущен момент, квалификационной коллегии не удалось добиться надежной фактологической основы для оценки утверждений, и это упущение не было устаранено ни в одной из последующих ситуаций. Таким образом, утверждения заявителя о давлении, не были убедительно опровергнуты в ходе внутреннего разбирательства.
93. Придя к выводу о наличии фактических обстоятельств для выраженной заявителем критики, Суд повторяет, что долг лояльности и субординации, причитающийся гражданским служащим, и, в частности, судебной системы, предусматривает, что распространение даже достоверной информации осуществляется с умеренностью и предусмотрительностью (see Guja, cited above, and Wille, cited above, §§ 64 and 67). Поэтому следует рассмотреть, считать ли мнения заявителя выраженными на основе этой информации, или они были чрезмерными, учитывая ее статус судьи.
94. Суд отмечает, что заявитель подверг публичной критике в связи с весьма деликатным вопросом, в частности, проведение различных должностных лиц, занимающихся делами о крупномасштабной коррупции, в котором она заседала, как судья. Действительно, в ее интервью выражается тревога за состояние таких дел, и утверждается, что случаи давления на судей были обычным явлением, и что к этой проблеме необходимо относиться весьма серьезно, если судебная система стремиться сохранить свою независимость и пользоваться доверием общественности. Существенным будет то, а нет ли сомнений в том, что, поступая таким образом, она подняла очень важный вопрос, представляющий общественный интерес, который должен быть открыт для свободного обсуждения в демократическом обществе. Ее решение сообщить эту информацию общественности было основана на ее личном опыте, и было принято лишь после того, как ей было воспрепятствовано в осуществлении участия в судебном разбирательстве в своем официальном качестве.
95. В той мере, в которой мотивы заявителя сделать оспариваемое заявление могут быть актуальными, Суд повторяет, что Закон, определяя личную обиду или личный антагонизм или ожидание личной выгоды, в том числе наживы, не предписывает оправдывать их особенно высокий и надлежащий способ самозащиты (see Guja, cited above, § 77). Политические речи, напротив, пользуется особой защитой в соответствии со статьей 10 (см. прецедентные права, упомянутые в пункте 87 выше). Суд уже установил, что даже если в рамках обсуждения вопроса преследуются политические результаты, это не является само по себе достаточным поводом для того, чтобы судья делал какие-либо заявления по этому вопросу (see, Wille, cited above, § 67). Суд отмечает, что, это не оспаривается сторонами, в данном случае это интервью было опубликовано в связи с участием заявителя в избирательной кампании. Однако, даже если заявитель позволил себе определенную степень преувеличения и обобщения, характерные для предвыборной кампании агитации, ее заявления не были полностью лишены каких-либо фактических оснований (см. пункт 92 выше), и поэтому не должны рассматриваться как безпочвенный личный выпад; напротив, они должны рассматриваться как справедливое замечание по вопросу, имеющему большое общественное значение.
96. Что касается того, как дисциплинарное наказание было назначено, заявитель утверждал, что суды, причастные к ее критические заявлениям, не слушали ее дело должным образом. Суд отмечает, что вопрос об увольнении судьи находится в компетенции соответствующих квалификационных коллегий, решения которых подлежат рассмотрению в судебном порядке в Московском городском суде и Верховном Суде. Он также отмечает, что до начала разбирательства в первой инстанции, заявитель обращался как в Московский городской суд и так в Верховный Суд с просьбой чтобы его дела были переданы из Московского городского суда в другой суд первой инстанции на том основании, что они замешаны в тех обстоятельствах, которые приведены в интервью; что это стало причиной противоречий, и что члены этого суда не будут объективными беспристрастными при достижении результатов производимых в отношении нее дисциплинарных процедур. Тем не менее, Московский городской суд счел, что он не обладает полномочиями по передаче дела, а Верховный Суд вначале проигнорировал просьбу заявителя, затем возвращаясь к рассмотрению этой просьбы, нашел, что заявитель не смог поднять этот вопрос, например тогда, когда он являлся уместным.
97. Суд считает, что опасения заявителя в отношении беспристрастности Московского городского суда были оправданы в связи с ее утверждением, направленным против председателя суда. Однако эти доводы не были рассмотрены, и эта неудача повлекла за собой более серьезные процедурные упущения. Таким образом, Суд приходит к выводу о том, что дисциплинарные санкции, которые таким образом были навязаны заявителю, не оправдали целей обеспечения важных процедурных гарантий.
98. Наконец, Суд будет оценивать наказания, введенные в отношении заявителя. Он отмечает, что дисциплинарные разбирательства повлекли за собой потерю той должности судьи, в которой она состояла в Московском городском суде, и в какой-либо степени повлияли на возможность осуществлять профессию судьи. Это, безусловно, серьезное наказание, и оно должно быть крайне тревожным для заявителя, которая лишились доступа к профессии осуществлявшейся ею в течение 18 лет. Это был самый строгий выбор из числа тех решений, которые могут быть приняты в дисциплинарных делах, и в свете вышеприведенных выводов Суда, оно соответствует тяжести совершенного проступка. Кроме того, такое решение могло бы, несомненно, препятствовать другим судьям в будущем делать заявления с критикой государственных учреждений или политики, под страхом потери должности судьи.
99. Суд ссылается на "воздействие", в том, что касается санкций в отношении осуществления права на свободу выражения мнения (see, mutatis mutandis, Wille, cited above, § 50; Nikula v. Finland, no. 31611/96, § 54, ECHR 2002 II; Cumpǎnǎ and Mazǎre v. Romania [GC], no. 33348/96, § 114, ECHR 2004 XI; and Elci and Others v. Turkey, nos. 23145/93 and 25091/94, § 714, 13 November 2003). Тот эффект, который работает в ущерб обществу в целом, также является фактором, который касается соразмерности, и, таким образом, обоснование для санкций, введенных в отношении заявителя, которые, как суд постановил выше, были несомненно под вопросом, поэтому Суд намерен воспользоваться правом довести до сведения общественности основу этого вопроса.
100. Соответственно, вывод Суда о том, что наказание по этому вопросу несоразмерно суровое для заявителя и, более того, способно иметь «негативное воздействие» на судей, желающих участвовать в общественной дискуссии по вопросу об эффективности судебных органов.
101. В свете вышеизложенного, Суд считает, что внутренние органы не обеспечили правильный баланс между необходимостью защиты авторитета судебной власти и защиты репутации или прав других лиц, с одной стороны, и необходимостью защитить право заявителя на свободу выражения мнения, с другой стороны.
102. Здесь, соответственно, имело место нарушение статьи 10 Конвенции
II. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
103. Статья 41 Конвенции предусматривает:
"Если суд приходит к выводу, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне ".
А. Ущерб
104. Заявитель просил 25000 евро (EUR) в качестве компенсации морального вреда.
105. Правительство считает эту сумму необоснованной и чрезмерной. Они утверждали, что признание нарушения, если, по таким будет мнение суда, будет само по себе является достаточной справедливой компенсацией.
106. Суд считает, что заявитель понес затруднения из-за обстоятельств дела. Он присуждает заявителю 10000 евро за нематериальный ущерб, а также любой налог, которые может быть отнесен на эту сумму
107. Заявитель просил Суд, чтобы вознаграждения за расходы и расходы за счет безвозмездной работы, проведенной ее адвокатами в данном случае, были возмещены в размере, который будет определен Судом.
108. Правительство возражает против иска.
109. Согласно прецедентного права Суда, заявитель имеет право на возмещение своих расходов и расходов только в той степени, как было доказано, что они были фактически понесены, и всегда были разумными и соразмерными. В данном случае, с учетом отсутствия каких-либо имущественных требований, суд отвергает претензии в отношении издержек и расходов.
C. пени
110. Суд считает целесообразным, чтобы по умолчанию был начислен процент по маргинальным кредитным ставкам Европейского Центрального Банка, к которым следует добавить три процентных пункта.
По этим причинам, Суд :
1. Решил четырьмя голосами против трех, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции;
2. Решил четырьмя голосами против трех
(а) что государство-ответчик выплатит заявителю в течение трех месяцев с даты, когда судебное решение становится окончательным в соответствии со Статьей 44 § 2 Конвенции, EUR 10000 (десять тысяч евро) за нематериальный ущерб, , которые будут конвертированы в российские рубли по ставке, действующей на дату расчетов, а также любой налог, который может быть платным;
(б) о том, что с истечением срока действия вышеупомянутых трех месяцев до урегулирования простые проценты подлежат уплате на вышеуказанную сумму по ставке, равной предельной ставке кредитования Европейского Центрального Банка в течение периода, по умолчанию, плюс три процентных пункта;
3. Отклонил единогласно оставшуюся часть требования заявителя по справедливой компенсации.
Совершено на английском, а также направлено уведомление в письменной форме от 26 февраля 2009 года, в соответствии с Правилом 77 § § 2 и 3 Регламента Суда.
Серен Нильсен Христос Rozakis
Секретарь Председатель
В соответствии со статьей 45 § 2 Конвенции и Правила 74 § 2 Регламента Суда, следующие особые мнения приводятся в приложении к настоящему решению:
(а) особое мнение судьи Kovler, к которым присоединились судьи Штайнер;
(б) особое мнение судьи Николау
CASE_OF_KUDESHKINA_v_1_._RUSSIA.doc 235.5К
273 скачиваний
Или это риторический вопрос?
the violation found is based on procedural errors or shortcomings of such gravity that a serious doubt is cast on the outcome of the domestic proceedings complained of.”
