ну дайте же текст рецензий,наконец, пожайлуста!!!
|
|
||
|
|
|
|
Сообщений в теме: 184
#152
Отправлено 29 March 2009 - 04:54
Борьба доцента Белова
О сатирических произведениях д.ю.н. Вадима Анатольевича Белова, усмотревшего, кто же виноват в кризисе теоретической юриспруденции в России
Борьба доцента Белова
Статья публикуется в целях поддержки проекта "Мой компас"
Как известно, избранный Президент РФ Д.А. Медведев в бытностью свою еще вице-премьером обратил внимание на низкое качество многочисленных диссертаций в области юриспруденции как на проблему, имеющую государственное значение.
Тема щепетильная, по-своему скандальная, чреватая, во всяком случае, острой и плодотворной дискуссией о действительном состоянии юридической науки, а потому не мудрено, что к ней подключился один из наиболее ярких современных авторов–цивилистов – д.ю.н., доц. В.А. Белов. Однако большие по объему материалы, опубликованные им в журналах «Правоведение» и «Вестник гражданского права» , свидетельствуют, скорее, что в запальчивости В.А. Белов не только не выявил объективных причин и следствий означенной проблемы, но и представил ее просто-таки анекдотично.
Сноска. Известия высших учебных заведений: Правоведение. 2007, № 6. С. 201; Вестник гражданского права. 2007, № 1 (См. также публикацию от 23.04.2007 в базе данных «КонсультантПлюс. Комментарии законодательства»).
Автор с обеспокоенностью констатирует: «Повышение внимания к цивилистической науке не имеет своего самого важного последствия - развития этой науки». Однако состояние цивилистической науки в целом, которое не может не влиять на качество диссертаций, в дальнейшем им полностью игнорируется. (Ссылки на то, что оценка состояния науки выходит за рамки темы, не могут быть приняты во внимание, т.к. причина, в любом случае, не может быть перепутана со следствием).
Впрочем, мы не правы: В.А. Белов ничего не игнорирует и не забывает, просто, ответственными за если не плачевное, то неудовлетворительное, уж точно, состояние правовой науки являются сами незадачливые диссертанты. И соответственно, причины настораживающего «изобилия» и низкого качества диссертаций носят исключительно субъективный характер:
«Специализация в области гражданского права сегодня приносит весьма высокие доходы, перспектива получения которых и становится тем трудно преодолимым соблазном»;
«Обращение к науке обусловливается отнюдь не желанием стать ученым с большой буквы и обогатить цивилистику своими достижениями, а стремлением к удовлетворению разнообразных личных амбиций за счет возможности считаться ученым (слыть за ученого)».
Итак, причина найдена и обозначена - это личностная несостоятельность диссертантов, а именно: их алчность, леность и глупость. А если все так просто, то проблема с диссертантами решается элементарно: нужен резонер в духе пьесы Д.И.Фонвизина «Недоросль», который будет поучать, высмеивать, обличать этих «горе-диссертантов». А кто лучше годится на эту роль как не сам В.А. Белов? Все что написано им по спорной проблеме далее, в значительной мере и представляет собой хлёсткую, хотя и не слишком глубокую сатиру. В любом случае, сознавать себя в роли просветителя, бичевателя пороков, чужой глупости и невежества всегда приятно.
Прежде чем рассказать об этих сатирических произведениях В.А. Белова поподробнее, рискнем обозначить собственную позицию по проблеме некачественных диссертаций. Сразу признаюсь, что автор, хотя и не писал и не защищал диссертаций (и пока, - свят-свят-свят, не вскочи на…!, - ничего подобного и не планирует), относится к той самой породе юристов-практиков, которые, судя по словам В.А. Белова, виновны как минимум в развале юридической науки.
Тем не менее, проблема низкого качества диссертаций, а, точнее, не только диссертаций, но и монографических исследований, всевозможных комментариев, учебников и т.д., нам знакома. Сталкиваясь с более-менее нетривиальными (но отнюдь не экзотическими) правовыми задачами, многие юристы - практики, как бы это ни казалось странным и невероятным В.А. Белову, стремятся найти ясные, непротиворечивые, теоретически добротные подходы в научной литературе, стремятся найти там подходы к пропорциональным и справедливым решениям, которые не всегда очевидны. И не находят! В общей форме порочность рассматриваемых диссертаций обозначена В.А. Беловым следующим образом: «простой пересказ содержания действующего законодательства и практики его применения». Но разве это же не справедливо для подавляющего большинства монографий, на титульном листе или, уж не знаю каком, листе которых красуются гордые регалии авторов: доктор, профессор, член-корреспондент или, - о, ужас! – действительный член, академик! И дело не изменится, если к пересказу практики добавится обильное цитирование друг друга (не переходящее в какое-либо осмысленное качество) и (или) схоластические рассуждения о «предмете и методе» (отрасль, подотрасль, комплексная отрасль, генеральный институт суть нечто? и т.п.). Мы предлагаем В.А. Белову провести следующий мысленный эксперимент: 1) берем академический журнал «Государство и право», например, за последние лет десять; 2) знакомимся с его содержанием (сплошным методом или по излюбленной тематике); 3) делаем вывод, много ли научной новизны, много ли актуального, вечного, если угодно, и научного, достойного быть прочитанным вообще мы нашли?
Сноска. Пример из другой отрасли, но пример показательный - статья д.ю.н. Е.М. Ашмариной «Современная финансовая система РФ» (Государство и право, 2004, № 6, с. 95-98): «…Несомненно следующее. С одной стороны, финансы как совокупный фонд денежных средств в материальном смысле являются системой взаимосвязанных элементов, таких как различные целевые фонды, с другой стороны финансы – это система экономических отношений, которая также состоит из соответствующих элементов». Вспоминается анекдот: «Капитан судна с одной стороны, а бригада маляров с другой обязались покрасить судно…» Крупная теоретическая находка лежит примерно в той же плоскости, хотя и обладает, «несомненно», намного большим познавательным содержанием. И что характерно, - для тех, кто не заметил! - все дело в пропущенных запятых! Вот это, во истину, шедевральное мастерство! Почти как у С. Моэма, - правда, там дама мастерски ставила, а не пропускала запятые...
Выдающийся философ и методолог науки К.Р. Поппер в работе «Открытое общество и его враги» верно отметил, что крайне вредным для самой науки является сакрализация, мистификация статуса ученого (эксперта), превращение ученого в некоего авгура. Это деформирует социальный субстрат науки, наносит вред науке как открытой эвристической диалогической системе. Из рассматриваемых же работ В.А. Белова создается впечатление, что где-то на вершине Башни Слоновой Кости существует истинная наука. И эту башню постоянно осаждают разрушительные орды юристов-практиков. Если бы все объяснялось навязчивой порочностью соискателей! Но, простите наше любопытство, а кто признаёт эти диссертации достойными защиты, кто «сидит» в ученых советах? И проблемы не существовало бы, если бы некачественные диссертации в итоге не защищались. Позволим себе ответить на собственный, скорее, риторический вопрос: в диссертационных советах и в ВАК «сидят» не злокозненные юристы – практики, а, по крайней мере, номинально «корифеи», «светочи» той науки, какая у нас фактически существует.
В.А. Белову лучше нашего известен состав диссертационного совета, в котором была, например, защищена докторская диссертация В.Н. Урукова (к слову сказать, и сам диссертант – выходец из вузовской науки). Ссылки на загруженность членов ученых советов и т.д. не принимаются. В.А. Белов сам пишет: «…Лишь было бы желание научиться! Не учат же нигде, в самом деле, ни брать, ни давать взятки, а ведь и учатся, и дают, и берут!» (так-таки никто и не учит?) Равным образом, позволим себе, утверждать: беря взятки, еще никто не ссылался на излишнюю загруженность, некомпетентность, седины и т.д. (по крайней мере, не ссылался на это как на основание не брать или брать меньше, чем дают). Ведь ясно же, почему ссылки на то, что трудно и тяжело, на формализованность процедур защиты, на то, что «среда заела» и т.д. и т.п., возникают лишь тогда, когда нужно выполнять свои обязанности (добровольно и «ответственно» принятые, заметьте, обязанности), а не при раздаче синекур и почетных званий!
К слову сказать, все выводы В.А. Белова, что очевидно следует из самих его материалов, в полной мере, а, пожалуй, даже в еще большей степени, чем к цивилистике, применимы и к другим отраслям юридической науки, к которым сам В.А. Белов относится свысока (что, возможно, и имеет основания).
См. концевую сноску.
Рецепт самого В.А. Белова против порочных диссертаций (создать некий национальный экспертный центр) также не сработает. Даже если В.А. Белов видит себя лидером такого совета, то скепсис в этом проекте не вызывает только одно: будут централизованы проблемы, а не достоинства.
Что же делать? А нужно ли что-то делать? И «столь ли страшен черт, как его малюют»? Авторы бездарных диссертаций сами себя осуждают. Истинно научные, информативные, интересные исследования рано или поздно (рискнем утверждать, даже, скорее, рано) будут оценены не «учеными» лишь советами. А всё остальное, что льется в мутном потоке российских диссертаций, утечет по назначению, мягко говоря, «канет в Лету». Подрывается престиж ученых степеней? А, может быть, его и следовало бы подорвать? Российское общество и без того слишком иерархично, костно, формализовано, пропитано кастовостью. Наука в социальном смысле слишком закрыта (а отсюда: в познавательном плане - слишком бесплодна).
Мы сильно подозреваем, быть может, напрасно, что обеспокоенность некоторых деятелей обилием диссертаций обусловлена не столько боязнью за состояние науки, сколько тем, что диссертация утрачивает свой кастовый элитарный характер, перестает быть знаком принадлежности к определенному сословию. И чего мудрить, если беда в этом, она излечивается просто: просто, должно быть меньше (даже мало) диссертаций.
Меньше государства в науке. Оценка научного исследования, как и любого иного творчества, - это дело гражданского общества. Если угодно, это частное дело. Весь же пафос, вся борьба доцента В.А. Белова сводится, с одной стороны, к сакрализации некой науки (чистой и незапятнанной настолько, что возникают сомнения: не из потустороннего ли мира исходит и там же и пребывает такая наука?...), а, с другой, - к наивному призыву к всеведущему государству вмешаться, излечить, подправить ситуацию, - своеобразный донос всероссийского доброхота. Остается радоваться, что незадачливых диссертантов (да и юристов - практиков вообще), по крайней мере, сажать после таких инвектив пока что не будут.
Перейдем к более пристальному рассмотрению сатирических коленец В.А. Белова.
Посмеем утверждать, что юриспруденция (юридическая наука), в т.ч. цивилистика, является наукой прикладной, основывающейся на фундаментальных данных социологии, экономики, наук о языке, семиотики, теории систем, на тех или иных философских доктринах. Юридическое знание – знание технологическое, конструкторское. Изучение, толкование, критика права, в отличие от изучения исторических источников или, например, Талмуда, имеет интерес и научный статус до тех пор, пока речь идет именно о праве – одной из бытийствующих систем социума.
Взаимодействие юридических науки и практики представляется В.А. Белову следующим: «Не для кого не секрет, что материальный уровень, обеспечиваемый практической юридической деятельностью, сегодня значительно выше, чем тот, который способно обеспечить занятие собственно наукой. В такой ситуации весьма непросто противостоять искушению подчинить научные занятия интересам практической деятельности, в частности привлечь научный инструментарий для получения (обоснования) заранее заданного практического решения той или иной конкретной ситуации в пользу клиента (заказчика). Итог плачевен: юридическая наука оказывается в положении золотой рыбки, служащей на посылках у злобной и жадной старухи - юридической практики». Итак, оказывается все дело в том, у кого зарплаты выше! Удивительное признание: гётевская «любовь к истине» у российского научного сообщества оказывается вполне продажной! Впрочем, с учетом известных В.А. Белову лучше, чем нам, средств и способов финансирования порочных диссертаций, обучения в вузах, аспирантурах и магистратурах, раздачи грантов РГНФ и т.д., можно усомниться в мизерности доходов, по крайней мере, «элиты» российской науки. И слава богу!
Сноска. К слову сказать, сам В.А. Белов ни к одной из обозначенных им самим категорий не относится: и не мизерный ученый, и не порочный юрист-практик. В.А. Белов - сам себе категория. Московское студенчество знает: В.А. Белов - это "Северсталь". Интересно, как бы оценил В.А. Белов научность диссертации некоего Алексея Алексеевича Погодина "Административно-правовое регулирование деятельности промышленных хозяйствующих субъектов в современных условиях" : Дис. ... д-ра юрид. наук : 12.00.14 : Москва, 2003 446 c. РГБ ОД, 71:03-12/65-0? Конечно, это не цивилистика, но все ж?
И если бы речь шла только о частных клиентах! Повернуть в свою сторону аж научную доктрину посильно далеко не всякой корпорации (разве что, РАО «ЕЭС» или ОАО «Газпрому»?) Зато это почему-то считается посильной и законной вотчиной государства. О заказе на истину со стороны государства у В.А. Белова ни слова. А ведь поток комплиментов в адрес власти, любых ее свершений с вузовских и академических кафедр, трибун не смолкает. (И мы помалкиваем о множащемся числе остепенившихся губернаторов, мэров и т.д. и т.п.)
Пишут много законов? В.А. Белов почему-то априори считает, что допустимо писать в основном отраслевые кодексы. Но откуда пошло это обильное законопредполагательство? Напомним, например, о «созидательной», «научной» деятельности д.ю.н., проф. С. В. Полениной, зав. сектором Института государства и права РАН, заслуженного юриста РФ и проч., проч., проч., на протяжении нескольких десятилетий пропагандировавшей идею созданию «закона о законах». Каждому свое: профессор пишет «закон о законах», а всякие остальные… Ну, о чем в голову придет! (К слову, сейчас С.В. Поленина прорабатывает на законодательном уровне уже гендерные проблемы. Надо думать, проблема «закона законов» с наступлением Эры Водолея уже решена). Любопытно, что априорное осуждение В.А. Беловым законотворчества имеет, все ж, какой-то избирательный характер. Может быть, это свидетельство истинно научного подхода, мастерства? Находясь в рамках науки как некой социальной группы, надо резонерствовать с оглядкой? К слову сказать, мы также, как и сатирик В.А. Белов, считаем тему глупости в науке весьма интересной, однако, в отличие от него, думаем, что глупостью вообще и глупостью юристов-практиков проблемы современной науки не исчерпываются .
Сноска. Проблема глупости в науке – проблема весьма интересная и по-своему захватывающая, правда, не имеющая прямого касательства к проблеме с диссертациями. В связи с глупостью в науке не могу не обратить внимание на статью той же ученой дамы: Поленина С.В. Проблема национально-культурной идентичности в свете взаимодействия правовых систем современности // Государство и право. № 1. 2008. С. 37. Это в высшей степени полезное исследование, профинансированное за счет РГНФ, т.е., в конечном счете, из кармана налогоплательщиков, начинается с умилительного признания, что миграционная статистика стран Западной Европы автору не известна (а стало быть, ее, статистики, и нет), далее идет глубокомысленное пережевывание тех пошлостей, которые любой, даже не обладая учеными регалиями С.В. Полениной и без всяких грантов РГНФ, каждый день может почерпнуть, например, из эфира телеканала ОРТ. Глупость бывает забавной, но когда самодовольная, вальяжная глупость начинает трактовать о трагических проблемах современности – столкновении цивилизаций и культур, - о проблемах, за которыми не выдуманные слезы и кровь, - это кощунственно и гадко. Неужели, тот примитивный уровень осмысления социальной и, в частности, правовой действительности, который являет С.В. Поленина, – это норма для академической юриспруденции?
Оборотной стороной сакрализации и мистификации науки, поборником чего, судя по всему, и является В.А. Белов, стала еще в советские времена потребность подкрепить любое крупное управленческое решение научно, а еще лучше, наукообразным законом.
Беда в том, что В.А. Белов поднимает вопиющие факты, однако анализирует их на уровне,очевидно не соответствующем современному социологическому знанию, как будто бы социологии науки вообще не существует. Факты представляются не просто внесистемно, но в каком-то атомизированном, раздробленном, перемолотом, крупяном состоянии, - естественно, подходов к решению поставленной проблемы и близко не просматривается. А проблема поднимается им, судя по всему, с одной возможной достижимой целью: посолировать, поупражняться в художественном (или научно-популярном?) свисте.
Далее мы находим у В.А. Белова следующие перлы, достойные быть отнесенными к золотому фонду современной сатиры:
«Чтобы снискать славу хоккеиста-мастера, нужно играть в хоккей; служить в таможне или ходить на рыбалку для этого явно недостаточно. Не снизойдет и слава танцовщика на того, кто не станцевал ни одного танца. Даже как о дворнике никогда не будут думать о человеке, которого ни разу не видели с метлой или лопатой в руках. И наоборот: за любителем укрываться от дождя под дырявым зонтиком или чистить зубы сандараком репутация человека как минимум странноватого неизбежно закрепится - никуда не деться! Так почему же люди, не просто не занимающиеся наукой, но и, напротив, не понимающие ее сущности, всячески ее дискредитирующие и на ней паразитирующие, рассчитывают приобрести авторитет именно ученых? Для того, чтобы снискать репутацию ученого-юриста, надо профессионально заниматься юридической наукой - юриспруденцией. Другого рецепта приобретения славы и авторитета ученого-юриста нет, не может и не должно быть. Отлавливание лишних "запятых", случаев отступления законодательных текстов от единообразной терминологии, прочие "игры деда-Буквоеда", равно как "выпекание" законов по поводу и без, их зазубривание, изустный пересказ и искажения, сообразные запросам клиента, - не имеют ни к науке, ни к учености никакого отношения»;
«Возникает ощущение, что ученые степени и звания суть то единственное из научной сферы, что по-настоящему не дает покоя современным юристам-практикам. Может быть, нужно просто ввести в употребление степени и звания, присуждаемые за «достижения» в области так называемой юридической практики? Магистр, кандидат и доктор извращения законов, например. Присуждать все это можно без всякого написания диссертаций; достаточно будет, например, сочинения того или иного числа законов объемом не менее 0,1 п.л. каждый. Или за отстаивание откровенно незаконной позиции в суде первой, апелляционной или кассационной инстанций. А за беспредельное решение в Высшем Арбитражном или в Верховном Суде присуждать сразу какого-нибудь «профессор-академик юридической практики»!»
В.А. Белову априори известно, где начинается и где кончается наука. Выше по тексту достаточно туманно (мастер-класс давать он и не обязывался) В.А. Белов, действительно, рассуждает по поводу отличительных черт научного исследования: «Естественно, что, считая сутью научной деятельности простое компилятивное ("комплексное", "энциклопедическое" и т.д.) описание фактического положения дел в той или иной тематике, современные диссертанты невольно лишают себя возможности заняться настоящей наукой. На эту ступень они просто не поднимаются. Даже до следующей стадии - систематизации собранного материала и его критического осмысления сегодня мало кто доходит. В лучшем случае берется уже готовая систематизация (в чем ничего плохого, конечно, нет), которая... опять-таки просто излагается или описывается. До критики "доживают" уже в буквальном смысле этого слова единицы. А без критики существующего положения вещей откуда же возьмется то новое, что и призвано составить научные достижения?!» Однако чем дальше вчитываешься в сатирические материалы В.А. Белова, тем больше начинает казаться, - крестись не крестись, - что диссертанты повинны в другом: признак научности – это определенное количество цитат из авторов двухсотлетней давности, принадлежащих, желательно, к разным национальным школам. Цитата из раритетного учебника, вычитанная в ходе бессонных бдений в тиши библиотек, - вот пробный камень, критерий научности. Без редкой цитаты философского камня не добудешь!
Внимание! Юристы-практики виновны не только в провалах цивилистической науки, но они же виновны и в низком качестве правосудия. Картина, вероятно, выглядит так: толпы юристов-практиков берут штурмом здания на Поварской и в М. Харитоньевском переулке. При этом в руках у них уже готовые тексты «беспредельных решений». Затем под пытками они заставляют судей, многие из которых в принципе являют собой «живое право», облечены всевозможными учеными степенями и званиями, подписать эту «беспредельщину». А затем под боевые песни и пляски, дико улюлюкая, юристы-практики удаляются. Что ж, читатели В.А. Белова будут это иметь в виду.
Если же по каким-то основаниям В.А. Белов будет отрицать за собой авторство приведенной выше картины «беспредельного» правосудия, то возникает вопрос: а слышал ли он о существовании, например, Научно-консультативного совета при Высшем Арбитражном Суде РФ? Догадывается ли он, кто входит в состав данного совета? Может ли он указать в этом совете авторов явно антинаучных диссертаций? Если вместо прямых ответов на данные вопросы В.А. Белов начнет толковать о том, что «среда заедает», что от совета ничего не зависит, то мы посмеем прервать его: какой научной степени достойны свадебные генералы? По крайней мере, от членов совета никто не слышал жалоб, что в совет их против воли, де, записали…
Критика многочисленных диссертационных сочинений В.А. Беловым построена, - конечно, по необходимости – из-за самой этой многочисленности или в силу законов сатирического жанра, - по формальным критериям: знакомиться с содержанием диссертаций, знакомиться с самим исследованием не нужно. Хотя это и следовало бы сделать, например, из альтруистического предположения: а вдруг автор не злонамеренный юрист-практик, а всего-навсего увлеченный нонконформист, который не смог или не счел нужным выполнить формальные стандарты, тогда как само исследование изобилует находками, блеском ума (и даже, быть может, драгоценными цитатами)?
Мы убеждены, что избранная В.А. Беловым форма оценки диссертаций гуртом, скопищем, не читая, годна только для сатиры. Подобная оценка, как, предположительно, и сами оцениваемые диссертации, к науке как познавательному, открытому, рациональному диалогу никакого отношения не имеет.
Новый метод оценки диссертаций – по одному названию, открытый В.А. Беловым, за что он, безусловно, должен быть удостоен какого-нибудь исключительного звания («доцент – генералиссимус» или «магистр ордена Башни Слоновой Кости», что ли?):
«Вопрос на внимательность: что общего между диссертациями, имеющими перечисленные ниже наименования: "Право собственности на геологическую информацию" (В.Б. Агафонов. М., 2006); "Правовое положение учреждений, финансируемых собственником (на примере учреждений социокультурной сферы)" (З.А. Ахмедова. Ростов н/Д, 2006); "Участие негосударственных пенсионных фондов в гражданских правоотношениях (на материалах Тверской области)" (С.А. Васильев. М., 2006); "Правовое регулирование отношений в сфере транспортировки нефти по магистральным нефтепроводам" (О.Г. Закиева. Екатеринбург, 2006); "Договор поставки алкогольной продукции" (С.Н. Кавернская. М., 2006); "Недействительность сделок в предпринимательской деятельности: Проблемы теории и практики" (Е.Э. Килина. М., 2006); "Договор аренды земельных участков по гражданскому праву: На материалах Московского региона" (С.В. Кириллова. М., 2006); "Правовое регулирование возмездного оказания услуг по техническому обслуживанию зданий и сооружений" (О.А. Кучина. М., 2006); "Правовые нормы и правоотношения в деятельности органов внутренних дел" (В.А. Лысенко. М., 2006); "Правовое положение эксплуатирующей организации атомных станций России" (А.В. Макокин. Ростов н/Д, 2006); "Гражданско-правовое регулирование рынка земли в городских поселениях" (Э.Ф. Нигматуллина. Казань, 2006); "Глобальные тенденции развития международного корпоративного права под влиянием процессов глобализации и интеграции" (С.Ю. Печенкина. Краснодар, 2006); "Отдельные проблемы гражданско-правового регулирования банковского кредитования" (Д.В. Пристансков. СПб., 2006); "Гражданско-правовое регулирование фармацевтической деятельности в РФ" (С.А. Севрюк. Волгоград, 2006); "Проблемы применения гражданско-правовых норм в договорах по передаче имущества в собственность" (А.А. Серветник. Краснодар, 2006); "Правовое регулирование формирования и оценки составляющих уставного капитала хозяйственных обществ" (О.А. Слипченко. Екатеринбург, 2006); "Изменение и расторжение договора в отношениях между коммерческими организациями" (О.С. Стребкова. Волгоград, 2006)?
Все они были представлены к защите в 2006 г.; это, разумеется, общее, но не главное. Главное в том, что во всех подобных темах, уже в самих их формулировках, сквозит откровенно антинаучный характер. Почему? Да потому, что предметом внимания их авторов становятся субстанции, не обладающие никакими юридическими (во всяком случае, гражданско-правовыми) особенностями…»
В.А. Белову априори известно, что негосударственный пенсионный фонд как участник гражданско-правовых отношений не может обладать никакой спецификой. А, собственно, откуда это ему известно? НПФ – участники социально значимой деятельности – пенсионного страхования как одной из форм социальной защиты граждан. Деятельность НПФ во многом аналогична деятельности публичного субъекта – Пенсионного фонда РФ. Почему данные лица (НПФ) или отношения с их участием не могут обладать некоторыми особенностями в гражданском обороте (а эти особенности не могут рассматриваться системно)? Почему использование эмпирического материала вообще и эмпирического материала, собранного в одном из субъектов Федерации, в рамках такого исследования в принципе антинаучно?
Готовы поверить, что В.А. Белов знакомился с указанными диссертациями не только по названию и, действительно, нашел их непрофессиональными (противоречивыми, путанным, неинформативными, неинтеллектуальными и т.д. и т.п.) Но речь-то он принципиально ведет о другом: неудачной формулировки темы для истинного мэтра достаточно, чтобы… А все остальные должны поверить, что с водой не будет выплеснут ребенок?
В теории гражданского права можно столкнуться с другой бедой. Например, в монографии С.В. Сарбаша «Исполнение договорного обязательства» (М., 2005), являющейся, действительно, одним из самых крупных достижений цивилистической науки последних лет, многие достаточно сложные проблемы (например, исполнение обязательства третьим лицом – на нем построена экономика многих отраслей: связь, транспорт, строительство, ЖКХ и т.д.) иллюстрируются на полуанекдотических примерах, связанных с каким-то массажистом. Представляется, что и общие проблемы были бы освещены глубже и убедительней при более глубоком проникновении в частную, отраслевую специфику, при более полном соответствии теоретического анализа современному уровню развития экономики (экономики переходного типа, экономики, стремящейся к постиндустриальному типу). Да, и выбор того или иного варианта решения проблем самим ученым был бы более убедительным, а то и более понятным для публики.
Сноска. Если б в России была легализована проституция, то вместо массажиста фигурировала бы проститутка?
Автор этих строк профессионально занимался правовыми проблемами жилищно-коммунального хозяйства. И, к прискорбию своему, обнаружил, что корифеи применительно к жилищной сфере склонны пережевывать проблемы расселения коммуналок, продажи квартир с семью непрерывно ссорящимися собственниками, скандалов из-за потерянной иголки от примуса на коммунальной кухне и т.д. и т.п., а вот такую малость, как жилищно-коммунальная реформа (изменение структуры организационно-правовых связей между субъектами экономики ЖКХ), не заметили. Чего стоит по своей темноте и нелепости один принцип «разделения функций заказчика и подрядчика», поднятый на флаг этой реформы в 90-ые годы, - при полном отсутствии теоретического интереса со стороны корифеев!
Создается ощущение, что, по требованию В.А. Белова, теоретическая юриспруденция должна представлять собой нагромождение абстракций, - упаси бог! - не связанных с какой-либо отраслевой фактурой. Исключение В.А. Белов готов сделать только для векселя. А собственно, при таком подходе, чем вексель (фи, какая-то бумажка!) существенно отличается от межкомнатной перегородки?
В.А. Белов пишет:
«Соискатели… ломают категориальный ряд гражданско-правовой науки…, они начисто забывают о том, что гражданское право - это довольно "мутное" зеркало, отражающее далеко не все особенности той или иной конкретной жизненной ситуации. Зачастую те факторы, которые, как им кажется, придают избранной ими теме новизну, в действительности оказываются лишенными какого бы то ни было гражданско-правового значения. Лица, формулирующие подобные "темы", демонстрируют полное отсутствие у них элементарного навыка юридической деятельности - умения отделять "зерна" юридически значимых фактических обстоятельств от "плевел" юридически индифферентных фактов» .
Сноска. К слову сказать, один из диссертантов удостоился осуждения от В.А. Белова за то, что посмел проанализировать понятия «прибыли» и «дохода», которые, как полагает мэтр сатиры, относятся к финансовому, а не гражданскому праву. Интересно, вне связи с формированием публичных финансовых фондов, прибыль и доход не существуют? Понятие дохода следует упоминать только применительно к хрестоматийным примерам, иллюстрирующим часть первую статьи 218 ГК РФ и идущим еще из римской юриспруденции?
Положим, право, действительно, мутное зеркало. Но является ли это приоритетом, к которому надо стремиться? Общепризнано, что право есть система регулирования… Так, право регулирует, упорядочивает, реально воздействует на общественные отношения, или же оно сохраняет гордую, непостижимую недоступность Млечного пути на летнем небе? Право есть социальная или только эстетическая ценность?
Великий сатирик, В.А. Белов в данном случае, наверное, ошибся с образным примером: зеркало действительно лишь отражает, дает зрительный образ, но не воспроизводит объем, массу, аромат, шероховатость реальности. И этих ограничений довольно! Но требовать от права, чтобы оно было во всяком случае мутным, - явный перебор.
Мягко говоря, В.А. Белов не доказал, что ему априори известны критерии научности. Если Людовик XIV и мог сказать: «Государство – это я!» - то В.А. Белову пока рановато говорить, что он это и есть наука.
По нашему мнению, кризис науки не может быть объяснен исключительно из неких вненаучных факторов (экспансия злонамеренных юристов-практиков и т.д.). Антинаучность не есть какое-то положительное качество, открытое В.А. Беловым в результате исключительного гностического опыта. Антинаучности как таковой не существует (вспомним, сколько ныне респектабельных научных теорий объявлялось таковыми в прошлом). Диссертации с нулевой научной ценностью – это симптом болезни именно науки, в каком бы аспекте её ни понимать .
Сноска. Впрочем, В.А. Белов мельком указывает на виновников и среди ученого сообщества. Разумеется, он лично к ним не относится. Во-первых, повинны сторонники т.н. «деятельностного подхода» и персонально проф. Б.И. Пугинский. «Именно такие ученые», как указывает В.А. Белов, требуют от диссертаций эмпирического наполнения. С другой стороны, В.А. Белов осуждает исследователей, переплетающих правовые и экономические, а подчас и философские проблемы.
Итак, сколько и какой теории включать в диссертации знает В.А. Белов и только он! О, мать Русская Земля, молчи и внемли В.А. Белову!
По нашему, заведомо ошибочному мнению, современной российской юриспруденции (теоретической юриспруденции), напротив, слишком часто не хватает осмысленного философского аппарата: авторы частенько питаются остатками марксистской системы, а то и восходят, вслед за популярными учебниками, напрямик к Стагириту (например, к его учению о категориях), полностью игнорируя философское наследие XX столетия.
По нашему заведомо ошибочному мнению, эмпирический опыт не может помешать никакой науке, а активное привлечение экономического материала для анализа правовой формы полностью в русле такого весьма распространенного направления современной юридической мысли как law and economics.
Но дело не в том, что наше мнение заведомо ошибочно, а мнение В.А. Белова заведомо правильно: если уж бороться за качество диссертаций, то, как бы странно для В.А. Белова это ни звучало, надо бороться не с чужими мнениями (правильными или неверными), а с отсутствием мнения, с недомыслием, с несуждением, которые царят в большинстве неудачных, т.е. пустых диссертаций.
Сатира В.А. Белова не позволяет продвинуться в излечении данной науки ни на шаг.
Полномочный представитель
«злобной старухи – юридической практики»...
Концевая сноска. Не можем в этой связи удержаться, чтобы не привести пример подлинно научного подхода к финансовому, а именно к налоговому праву, продемонстрированный самим В.А. Беловым. Автор полагает, что для налогообложения сделка значения не имеет, а имеет значение только факт (В.А. Белов. К вопросу о недобросовестности налогоплательщика.: Критический анализ правоприменительной практики. М., 2006. С. 42 - 44). Что за факт, понять трудно: по-видимому, этот факт может быть чем угодно только не сделкой:
"Следовательно, базой для налогообложения должны быть, по общему, по крайней мере, правилу, не сделки, а фактические действия (да, чаще всего совершаемые во исполнение обязательств, возникших из сделок) - передача вещей, уплата денег, выполнение работ, оказание услуг».
(Если у кого-то возникают сомнения в связи с оговоркой "по общему правилу", то вот вам авторская сноска: "Исключения из него касаются таких объектов оборота, как субъективные гражданские права - авторское право, право патентообладателя... и, наконец, комплекс прав, составляющих имущество реорганизуемого лица или наследственную массу. В отношении таких объектов оборота возможно совершение только и исключительно юридических (распорядительных) действий, поэтому и налогообложение их оборота - это налогообложение сделок с подобными объектами". Завещание (сделка) - это объект? Далее: «Кроме того, базой для налогообложения могут быть юридические состояния принадлежности или присвоенности определенных благ, описываемых с помощью правоспособности и абсолютных прав". И сделка в данном случае не имеет значения? - Х.К.)
«При этом неважно, во исполнение какого обязательства (да еще из какой сделки возникшего) такие действия совершаются».
(Абсурд! Получаем деньги в долг - это доход? Отдаем долг - это расход? - Х.К.)
«Ясно также, что налогообложение не может производиться на основании совершения каждого отдельно взятого действия: для определения базы того или иного налога следует принять во внимание всю совокупность действий, совершенных налогоплательщиком (и другими лицами в отношении налогоплательщика) в отчетном периоде».
(По НДС отчетного периода нет. Налоговый период по НДС месяц. Следовательно, при определении суммы налога к уплате следует ограничиться только фактами, относящимися к данному месяцу? Логика свершившихся фактов – логика, которая не позволяет избежать дискретности налоговых периодов (вспомним, апорию про Гермеса и черепаху): юридически значимая воля позволяет ввести элемент движения, необходимыйх для правильной юридической квалификации фактов для целей налогообложения. Только сделка, содержащая в себе план действий (обя
О сатирических произведениях д.ю.н. Вадима Анатольевича Белова, усмотревшего, кто же виноват в кризисе теоретической юриспруденции в России
Борьба доцента Белова
Статья публикуется в целях поддержки проекта "Мой компас"
Как известно, избранный Президент РФ Д.А. Медведев в бытностью свою еще вице-премьером обратил внимание на низкое качество многочисленных диссертаций в области юриспруденции как на проблему, имеющую государственное значение.
Тема щепетильная, по-своему скандальная, чреватая, во всяком случае, острой и плодотворной дискуссией о действительном состоянии юридической науки, а потому не мудрено, что к ней подключился один из наиболее ярких современных авторов–цивилистов – д.ю.н., доц. В.А. Белов. Однако большие по объему материалы, опубликованные им в журналах «Правоведение» и «Вестник гражданского права» , свидетельствуют, скорее, что в запальчивости В.А. Белов не только не выявил объективных причин и следствий означенной проблемы, но и представил ее просто-таки анекдотично.
Сноска. Известия высших учебных заведений: Правоведение. 2007, № 6. С. 201; Вестник гражданского права. 2007, № 1 (См. также публикацию от 23.04.2007 в базе данных «КонсультантПлюс. Комментарии законодательства»).
Автор с обеспокоенностью констатирует: «Повышение внимания к цивилистической науке не имеет своего самого важного последствия - развития этой науки». Однако состояние цивилистической науки в целом, которое не может не влиять на качество диссертаций, в дальнейшем им полностью игнорируется. (Ссылки на то, что оценка состояния науки выходит за рамки темы, не могут быть приняты во внимание, т.к. причина, в любом случае, не может быть перепутана со следствием).
Впрочем, мы не правы: В.А. Белов ничего не игнорирует и не забывает, просто, ответственными за если не плачевное, то неудовлетворительное, уж точно, состояние правовой науки являются сами незадачливые диссертанты. И соответственно, причины настораживающего «изобилия» и низкого качества диссертаций носят исключительно субъективный характер:
«Специализация в области гражданского права сегодня приносит весьма высокие доходы, перспектива получения которых и становится тем трудно преодолимым соблазном»;
«Обращение к науке обусловливается отнюдь не желанием стать ученым с большой буквы и обогатить цивилистику своими достижениями, а стремлением к удовлетворению разнообразных личных амбиций за счет возможности считаться ученым (слыть за ученого)».
Итак, причина найдена и обозначена - это личностная несостоятельность диссертантов, а именно: их алчность, леность и глупость. А если все так просто, то проблема с диссертантами решается элементарно: нужен резонер в духе пьесы Д.И.Фонвизина «Недоросль», который будет поучать, высмеивать, обличать этих «горе-диссертантов». А кто лучше годится на эту роль как не сам В.А. Белов? Все что написано им по спорной проблеме далее, в значительной мере и представляет собой хлёсткую, хотя и не слишком глубокую сатиру. В любом случае, сознавать себя в роли просветителя, бичевателя пороков, чужой глупости и невежества всегда приятно.
Прежде чем рассказать об этих сатирических произведениях В.А. Белова поподробнее, рискнем обозначить собственную позицию по проблеме некачественных диссертаций. Сразу признаюсь, что автор, хотя и не писал и не защищал диссертаций (и пока, - свят-свят-свят, не вскочи на…!, - ничего подобного и не планирует), относится к той самой породе юристов-практиков, которые, судя по словам В.А. Белова, виновны как минимум в развале юридической науки.
Тем не менее, проблема низкого качества диссертаций, а, точнее, не только диссертаций, но и монографических исследований, всевозможных комментариев, учебников и т.д., нам знакома. Сталкиваясь с более-менее нетривиальными (но отнюдь не экзотическими) правовыми задачами, многие юристы - практики, как бы это ни казалось странным и невероятным В.А. Белову, стремятся найти ясные, непротиворечивые, теоретически добротные подходы в научной литературе, стремятся найти там подходы к пропорциональным и справедливым решениям, которые не всегда очевидны. И не находят! В общей форме порочность рассматриваемых диссертаций обозначена В.А. Беловым следующим образом: «простой пересказ содержания действующего законодательства и практики его применения». Но разве это же не справедливо для подавляющего большинства монографий, на титульном листе или, уж не знаю каком, листе которых красуются гордые регалии авторов: доктор, профессор, член-корреспондент или, - о, ужас! – действительный член, академик! И дело не изменится, если к пересказу практики добавится обильное цитирование друг друга (не переходящее в какое-либо осмысленное качество) и (или) схоластические рассуждения о «предмете и методе» (отрасль, подотрасль, комплексная отрасль, генеральный институт суть нечто? и т.п.). Мы предлагаем В.А. Белову провести следующий мысленный эксперимент: 1) берем академический журнал «Государство и право», например, за последние лет десять; 2) знакомимся с его содержанием (сплошным методом или по излюбленной тематике); 3) делаем вывод, много ли научной новизны, много ли актуального, вечного, если угодно, и научного, достойного быть прочитанным вообще мы нашли?
Сноска. Пример из другой отрасли, но пример показательный - статья д.ю.н. Е.М. Ашмариной «Современная финансовая система РФ» (Государство и право, 2004, № 6, с. 95-98): «…Несомненно следующее. С одной стороны, финансы как совокупный фонд денежных средств в материальном смысле являются системой взаимосвязанных элементов, таких как различные целевые фонды, с другой стороны финансы – это система экономических отношений, которая также состоит из соответствующих элементов». Вспоминается анекдот: «Капитан судна с одной стороны, а бригада маляров с другой обязались покрасить судно…» Крупная теоретическая находка лежит примерно в той же плоскости, хотя и обладает, «несомненно», намного большим познавательным содержанием. И что характерно, - для тех, кто не заметил! - все дело в пропущенных запятых! Вот это, во истину, шедевральное мастерство! Почти как у С. Моэма, - правда, там дама мастерски ставила, а не пропускала запятые...
Выдающийся философ и методолог науки К.Р. Поппер в работе «Открытое общество и его враги» верно отметил, что крайне вредным для самой науки является сакрализация, мистификация статуса ученого (эксперта), превращение ученого в некоего авгура. Это деформирует социальный субстрат науки, наносит вред науке как открытой эвристической диалогической системе. Из рассматриваемых же работ В.А. Белова создается впечатление, что где-то на вершине Башни Слоновой Кости существует истинная наука. И эту башню постоянно осаждают разрушительные орды юристов-практиков. Если бы все объяснялось навязчивой порочностью соискателей! Но, простите наше любопытство, а кто признаёт эти диссертации достойными защиты, кто «сидит» в ученых советах? И проблемы не существовало бы, если бы некачественные диссертации в итоге не защищались. Позволим себе ответить на собственный, скорее, риторический вопрос: в диссертационных советах и в ВАК «сидят» не злокозненные юристы – практики, а, по крайней мере, номинально «корифеи», «светочи» той науки, какая у нас фактически существует.
В.А. Белову лучше нашего известен состав диссертационного совета, в котором была, например, защищена докторская диссертация В.Н. Урукова (к слову сказать, и сам диссертант – выходец из вузовской науки). Ссылки на загруженность членов ученых советов и т.д. не принимаются. В.А. Белов сам пишет: «…Лишь было бы желание научиться! Не учат же нигде, в самом деле, ни брать, ни давать взятки, а ведь и учатся, и дают, и берут!» (так-таки никто и не учит?) Равным образом, позволим себе, утверждать: беря взятки, еще никто не ссылался на излишнюю загруженность, некомпетентность, седины и т.д. (по крайней мере, не ссылался на это как на основание не брать или брать меньше, чем дают). Ведь ясно же, почему ссылки на то, что трудно и тяжело, на формализованность процедур защиты, на то, что «среда заела» и т.д. и т.п., возникают лишь тогда, когда нужно выполнять свои обязанности (добровольно и «ответственно» принятые, заметьте, обязанности), а не при раздаче синекур и почетных званий!
К слову сказать, все выводы В.А. Белова, что очевидно следует из самих его материалов, в полной мере, а, пожалуй, даже в еще большей степени, чем к цивилистике, применимы и к другим отраслям юридической науки, к которым сам В.А. Белов относится свысока (что, возможно, и имеет основания).
См. концевую сноску.
Рецепт самого В.А. Белова против порочных диссертаций (создать некий национальный экспертный центр) также не сработает. Даже если В.А. Белов видит себя лидером такого совета, то скепсис в этом проекте не вызывает только одно: будут централизованы проблемы, а не достоинства.
Что же делать? А нужно ли что-то делать? И «столь ли страшен черт, как его малюют»? Авторы бездарных диссертаций сами себя осуждают. Истинно научные, информативные, интересные исследования рано или поздно (рискнем утверждать, даже, скорее, рано) будут оценены не «учеными» лишь советами. А всё остальное, что льется в мутном потоке российских диссертаций, утечет по назначению, мягко говоря, «канет в Лету». Подрывается престиж ученых степеней? А, может быть, его и следовало бы подорвать? Российское общество и без того слишком иерархично, костно, формализовано, пропитано кастовостью. Наука в социальном смысле слишком закрыта (а отсюда: в познавательном плане - слишком бесплодна).
Мы сильно подозреваем, быть может, напрасно, что обеспокоенность некоторых деятелей обилием диссертаций обусловлена не столько боязнью за состояние науки, сколько тем, что диссертация утрачивает свой кастовый элитарный характер, перестает быть знаком принадлежности к определенному сословию. И чего мудрить, если беда в этом, она излечивается просто: просто, должно быть меньше (даже мало) диссертаций.
Меньше государства в науке. Оценка научного исследования, как и любого иного творчества, - это дело гражданского общества. Если угодно, это частное дело. Весь же пафос, вся борьба доцента В.А. Белова сводится, с одной стороны, к сакрализации некой науки (чистой и незапятнанной настолько, что возникают сомнения: не из потустороннего ли мира исходит и там же и пребывает такая наука?...), а, с другой, - к наивному призыву к всеведущему государству вмешаться, излечить, подправить ситуацию, - своеобразный донос всероссийского доброхота. Остается радоваться, что незадачливых диссертантов (да и юристов - практиков вообще), по крайней мере, сажать после таких инвектив пока что не будут.
Перейдем к более пристальному рассмотрению сатирических коленец В.А. Белова.
Посмеем утверждать, что юриспруденция (юридическая наука), в т.ч. цивилистика, является наукой прикладной, основывающейся на фундаментальных данных социологии, экономики, наук о языке, семиотики, теории систем, на тех или иных философских доктринах. Юридическое знание – знание технологическое, конструкторское. Изучение, толкование, критика права, в отличие от изучения исторических источников или, например, Талмуда, имеет интерес и научный статус до тех пор, пока речь идет именно о праве – одной из бытийствующих систем социума.
Взаимодействие юридических науки и практики представляется В.А. Белову следующим: «Не для кого не секрет, что материальный уровень, обеспечиваемый практической юридической деятельностью, сегодня значительно выше, чем тот, который способно обеспечить занятие собственно наукой. В такой ситуации весьма непросто противостоять искушению подчинить научные занятия интересам практической деятельности, в частности привлечь научный инструментарий для получения (обоснования) заранее заданного практического решения той или иной конкретной ситуации в пользу клиента (заказчика). Итог плачевен: юридическая наука оказывается в положении золотой рыбки, служащей на посылках у злобной и жадной старухи - юридической практики». Итак, оказывается все дело в том, у кого зарплаты выше! Удивительное признание: гётевская «любовь к истине» у российского научного сообщества оказывается вполне продажной! Впрочем, с учетом известных В.А. Белову лучше, чем нам, средств и способов финансирования порочных диссертаций, обучения в вузах, аспирантурах и магистратурах, раздачи грантов РГНФ и т.д., можно усомниться в мизерности доходов, по крайней мере, «элиты» российской науки. И слава богу!
Сноска. К слову сказать, сам В.А. Белов ни к одной из обозначенных им самим категорий не относится: и не мизерный ученый, и не порочный юрист-практик. В.А. Белов - сам себе категория. Московское студенчество знает: В.А. Белов - это "Северсталь". Интересно, как бы оценил В.А. Белов научность диссертации некоего Алексея Алексеевича Погодина "Административно-правовое регулирование деятельности промышленных хозяйствующих субъектов в современных условиях" : Дис. ... д-ра юрид. наук : 12.00.14 : Москва, 2003 446 c. РГБ ОД, 71:03-12/65-0? Конечно, это не цивилистика, но все ж?
И если бы речь шла только о частных клиентах! Повернуть в свою сторону аж научную доктрину посильно далеко не всякой корпорации (разве что, РАО «ЕЭС» или ОАО «Газпрому»?) Зато это почему-то считается посильной и законной вотчиной государства. О заказе на истину со стороны государства у В.А. Белова ни слова. А ведь поток комплиментов в адрес власти, любых ее свершений с вузовских и академических кафедр, трибун не смолкает. (И мы помалкиваем о множащемся числе остепенившихся губернаторов, мэров и т.д. и т.п.)
Пишут много законов? В.А. Белов почему-то априори считает, что допустимо писать в основном отраслевые кодексы. Но откуда пошло это обильное законопредполагательство? Напомним, например, о «созидательной», «научной» деятельности д.ю.н., проф. С. В. Полениной, зав. сектором Института государства и права РАН, заслуженного юриста РФ и проч., проч., проч., на протяжении нескольких десятилетий пропагандировавшей идею созданию «закона о законах». Каждому свое: профессор пишет «закон о законах», а всякие остальные… Ну, о чем в голову придет! (К слову, сейчас С.В. Поленина прорабатывает на законодательном уровне уже гендерные проблемы. Надо думать, проблема «закона законов» с наступлением Эры Водолея уже решена). Любопытно, что априорное осуждение В.А. Беловым законотворчества имеет, все ж, какой-то избирательный характер. Может быть, это свидетельство истинно научного подхода, мастерства? Находясь в рамках науки как некой социальной группы, надо резонерствовать с оглядкой? К слову сказать, мы также, как и сатирик В.А. Белов, считаем тему глупости в науке весьма интересной, однако, в отличие от него, думаем, что глупостью вообще и глупостью юристов-практиков проблемы современной науки не исчерпываются .
Сноска. Проблема глупости в науке – проблема весьма интересная и по-своему захватывающая, правда, не имеющая прямого касательства к проблеме с диссертациями. В связи с глупостью в науке не могу не обратить внимание на статью той же ученой дамы: Поленина С.В. Проблема национально-культурной идентичности в свете взаимодействия правовых систем современности // Государство и право. № 1. 2008. С. 37. Это в высшей степени полезное исследование, профинансированное за счет РГНФ, т.е., в конечном счете, из кармана налогоплательщиков, начинается с умилительного признания, что миграционная статистика стран Западной Европы автору не известна (а стало быть, ее, статистики, и нет), далее идет глубокомысленное пережевывание тех пошлостей, которые любой, даже не обладая учеными регалиями С.В. Полениной и без всяких грантов РГНФ, каждый день может почерпнуть, например, из эфира телеканала ОРТ. Глупость бывает забавной, но когда самодовольная, вальяжная глупость начинает трактовать о трагических проблемах современности – столкновении цивилизаций и культур, - о проблемах, за которыми не выдуманные слезы и кровь, - это кощунственно и гадко. Неужели, тот примитивный уровень осмысления социальной и, в частности, правовой действительности, который являет С.В. Поленина, – это норма для академической юриспруденции?
Оборотной стороной сакрализации и мистификации науки, поборником чего, судя по всему, и является В.А. Белов, стала еще в советские времена потребность подкрепить любое крупное управленческое решение научно, а еще лучше, наукообразным законом.
Беда в том, что В.А. Белов поднимает вопиющие факты, однако анализирует их на уровне,очевидно не соответствующем современному социологическому знанию, как будто бы социологии науки вообще не существует. Факты представляются не просто внесистемно, но в каком-то атомизированном, раздробленном, перемолотом, крупяном состоянии, - естественно, подходов к решению поставленной проблемы и близко не просматривается. А проблема поднимается им, судя по всему, с одной возможной достижимой целью: посолировать, поупражняться в художественном (или научно-популярном?) свисте.
Далее мы находим у В.А. Белова следующие перлы, достойные быть отнесенными к золотому фонду современной сатиры:
«Чтобы снискать славу хоккеиста-мастера, нужно играть в хоккей; служить в таможне или ходить на рыбалку для этого явно недостаточно. Не снизойдет и слава танцовщика на того, кто не станцевал ни одного танца. Даже как о дворнике никогда не будут думать о человеке, которого ни разу не видели с метлой или лопатой в руках. И наоборот: за любителем укрываться от дождя под дырявым зонтиком или чистить зубы сандараком репутация человека как минимум странноватого неизбежно закрепится - никуда не деться! Так почему же люди, не просто не занимающиеся наукой, но и, напротив, не понимающие ее сущности, всячески ее дискредитирующие и на ней паразитирующие, рассчитывают приобрести авторитет именно ученых? Для того, чтобы снискать репутацию ученого-юриста, надо профессионально заниматься юридической наукой - юриспруденцией. Другого рецепта приобретения славы и авторитета ученого-юриста нет, не может и не должно быть. Отлавливание лишних "запятых", случаев отступления законодательных текстов от единообразной терминологии, прочие "игры деда-Буквоеда", равно как "выпекание" законов по поводу и без, их зазубривание, изустный пересказ и искажения, сообразные запросам клиента, - не имеют ни к науке, ни к учености никакого отношения»;
«Возникает ощущение, что ученые степени и звания суть то единственное из научной сферы, что по-настоящему не дает покоя современным юристам-практикам. Может быть, нужно просто ввести в употребление степени и звания, присуждаемые за «достижения» в области так называемой юридической практики? Магистр, кандидат и доктор извращения законов, например. Присуждать все это можно без всякого написания диссертаций; достаточно будет, например, сочинения того или иного числа законов объемом не менее 0,1 п.л. каждый. Или за отстаивание откровенно незаконной позиции в суде первой, апелляционной или кассационной инстанций. А за беспредельное решение в Высшем Арбитражном или в Верховном Суде присуждать сразу какого-нибудь «профессор-академик юридической практики»!»
В.А. Белову априори известно, где начинается и где кончается наука. Выше по тексту достаточно туманно (мастер-класс давать он и не обязывался) В.А. Белов, действительно, рассуждает по поводу отличительных черт научного исследования: «Естественно, что, считая сутью научной деятельности простое компилятивное ("комплексное", "энциклопедическое" и т.д.) описание фактического положения дел в той или иной тематике, современные диссертанты невольно лишают себя возможности заняться настоящей наукой. На эту ступень они просто не поднимаются. Даже до следующей стадии - систематизации собранного материала и его критического осмысления сегодня мало кто доходит. В лучшем случае берется уже готовая систематизация (в чем ничего плохого, конечно, нет), которая... опять-таки просто излагается или описывается. До критики "доживают" уже в буквальном смысле этого слова единицы. А без критики существующего положения вещей откуда же возьмется то новое, что и призвано составить научные достижения?!» Однако чем дальше вчитываешься в сатирические материалы В.А. Белова, тем больше начинает казаться, - крестись не крестись, - что диссертанты повинны в другом: признак научности – это определенное количество цитат из авторов двухсотлетней давности, принадлежащих, желательно, к разным национальным школам. Цитата из раритетного учебника, вычитанная в ходе бессонных бдений в тиши библиотек, - вот пробный камень, критерий научности. Без редкой цитаты философского камня не добудешь!
Внимание! Юристы-практики виновны не только в провалах цивилистической науки, но они же виновны и в низком качестве правосудия. Картина, вероятно, выглядит так: толпы юристов-практиков берут штурмом здания на Поварской и в М. Харитоньевском переулке. При этом в руках у них уже готовые тексты «беспредельных решений». Затем под пытками они заставляют судей, многие из которых в принципе являют собой «живое право», облечены всевозможными учеными степенями и званиями, подписать эту «беспредельщину». А затем под боевые песни и пляски, дико улюлюкая, юристы-практики удаляются. Что ж, читатели В.А. Белова будут это иметь в виду.
Если же по каким-то основаниям В.А. Белов будет отрицать за собой авторство приведенной выше картины «беспредельного» правосудия, то возникает вопрос: а слышал ли он о существовании, например, Научно-консультативного совета при Высшем Арбитражном Суде РФ? Догадывается ли он, кто входит в состав данного совета? Может ли он указать в этом совете авторов явно антинаучных диссертаций? Если вместо прямых ответов на данные вопросы В.А. Белов начнет толковать о том, что «среда заедает», что от совета ничего не зависит, то мы посмеем прервать его: какой научной степени достойны свадебные генералы? По крайней мере, от членов совета никто не слышал жалоб, что в совет их против воли, де, записали…
Критика многочисленных диссертационных сочинений В.А. Беловым построена, - конечно, по необходимости – из-за самой этой многочисленности или в силу законов сатирического жанра, - по формальным критериям: знакомиться с содержанием диссертаций, знакомиться с самим исследованием не нужно. Хотя это и следовало бы сделать, например, из альтруистического предположения: а вдруг автор не злонамеренный юрист-практик, а всего-навсего увлеченный нонконформист, который не смог или не счел нужным выполнить формальные стандарты, тогда как само исследование изобилует находками, блеском ума (и даже, быть может, драгоценными цитатами)?
Мы убеждены, что избранная В.А. Беловым форма оценки диссертаций гуртом, скопищем, не читая, годна только для сатиры. Подобная оценка, как, предположительно, и сами оцениваемые диссертации, к науке как познавательному, открытому, рациональному диалогу никакого отношения не имеет.
Новый метод оценки диссертаций – по одному названию, открытый В.А. Беловым, за что он, безусловно, должен быть удостоен какого-нибудь исключительного звания («доцент – генералиссимус» или «магистр ордена Башни Слоновой Кости», что ли?):
«Вопрос на внимательность: что общего между диссертациями, имеющими перечисленные ниже наименования: "Право собственности на геологическую информацию" (В.Б. Агафонов. М., 2006); "Правовое положение учреждений, финансируемых собственником (на примере учреждений социокультурной сферы)" (З.А. Ахмедова. Ростов н/Д, 2006); "Участие негосударственных пенсионных фондов в гражданских правоотношениях (на материалах Тверской области)" (С.А. Васильев. М., 2006); "Правовое регулирование отношений в сфере транспортировки нефти по магистральным нефтепроводам" (О.Г. Закиева. Екатеринбург, 2006); "Договор поставки алкогольной продукции" (С.Н. Кавернская. М., 2006); "Недействительность сделок в предпринимательской деятельности: Проблемы теории и практики" (Е.Э. Килина. М., 2006); "Договор аренды земельных участков по гражданскому праву: На материалах Московского региона" (С.В. Кириллова. М., 2006); "Правовое регулирование возмездного оказания услуг по техническому обслуживанию зданий и сооружений" (О.А. Кучина. М., 2006); "Правовые нормы и правоотношения в деятельности органов внутренних дел" (В.А. Лысенко. М., 2006); "Правовое положение эксплуатирующей организации атомных станций России" (А.В. Макокин. Ростов н/Д, 2006); "Гражданско-правовое регулирование рынка земли в городских поселениях" (Э.Ф. Нигматуллина. Казань, 2006); "Глобальные тенденции развития международного корпоративного права под влиянием процессов глобализации и интеграции" (С.Ю. Печенкина. Краснодар, 2006); "Отдельные проблемы гражданско-правового регулирования банковского кредитования" (Д.В. Пристансков. СПб., 2006); "Гражданско-правовое регулирование фармацевтической деятельности в РФ" (С.А. Севрюк. Волгоград, 2006); "Проблемы применения гражданско-правовых норм в договорах по передаче имущества в собственность" (А.А. Серветник. Краснодар, 2006); "Правовое регулирование формирования и оценки составляющих уставного капитала хозяйственных обществ" (О.А. Слипченко. Екатеринбург, 2006); "Изменение и расторжение договора в отношениях между коммерческими организациями" (О.С. Стребкова. Волгоград, 2006)?
Все они были представлены к защите в 2006 г.; это, разумеется, общее, но не главное. Главное в том, что во всех подобных темах, уже в самих их формулировках, сквозит откровенно антинаучный характер. Почему? Да потому, что предметом внимания их авторов становятся субстанции, не обладающие никакими юридическими (во всяком случае, гражданско-правовыми) особенностями…»
В.А. Белову априори известно, что негосударственный пенсионный фонд как участник гражданско-правовых отношений не может обладать никакой спецификой. А, собственно, откуда это ему известно? НПФ – участники социально значимой деятельности – пенсионного страхования как одной из форм социальной защиты граждан. Деятельность НПФ во многом аналогична деятельности публичного субъекта – Пенсионного фонда РФ. Почему данные лица (НПФ) или отношения с их участием не могут обладать некоторыми особенностями в гражданском обороте (а эти особенности не могут рассматриваться системно)? Почему использование эмпирического материала вообще и эмпирического материала, собранного в одном из субъектов Федерации, в рамках такого исследования в принципе антинаучно?
Готовы поверить, что В.А. Белов знакомился с указанными диссертациями не только по названию и, действительно, нашел их непрофессиональными (противоречивыми, путанным, неинформативными, неинтеллектуальными и т.д. и т.п.) Но речь-то он принципиально ведет о другом: неудачной формулировки темы для истинного мэтра достаточно, чтобы… А все остальные должны поверить, что с водой не будет выплеснут ребенок?
В теории гражданского права можно столкнуться с другой бедой. Например, в монографии С.В. Сарбаша «Исполнение договорного обязательства» (М., 2005), являющейся, действительно, одним из самых крупных достижений цивилистической науки последних лет, многие достаточно сложные проблемы (например, исполнение обязательства третьим лицом – на нем построена экономика многих отраслей: связь, транспорт, строительство, ЖКХ и т.д.) иллюстрируются на полуанекдотических примерах, связанных с каким-то массажистом. Представляется, что и общие проблемы были бы освещены глубже и убедительней при более глубоком проникновении в частную, отраслевую специфику, при более полном соответствии теоретического анализа современному уровню развития экономики (экономики переходного типа, экономики, стремящейся к постиндустриальному типу). Да, и выбор того или иного варианта решения проблем самим ученым был бы более убедительным, а то и более понятным для публики.
Сноска. Если б в России была легализована проституция, то вместо массажиста фигурировала бы проститутка?
Автор этих строк профессионально занимался правовыми проблемами жилищно-коммунального хозяйства. И, к прискорбию своему, обнаружил, что корифеи применительно к жилищной сфере склонны пережевывать проблемы расселения коммуналок, продажи квартир с семью непрерывно ссорящимися собственниками, скандалов из-за потерянной иголки от примуса на коммунальной кухне и т.д. и т.п., а вот такую малость, как жилищно-коммунальная реформа (изменение структуры организационно-правовых связей между субъектами экономики ЖКХ), не заметили. Чего стоит по своей темноте и нелепости один принцип «разделения функций заказчика и подрядчика», поднятый на флаг этой реформы в 90-ые годы, - при полном отсутствии теоретического интереса со стороны корифеев!
Создается ощущение, что, по требованию В.А. Белова, теоретическая юриспруденция должна представлять собой нагромождение абстракций, - упаси бог! - не связанных с какой-либо отраслевой фактурой. Исключение В.А. Белов готов сделать только для векселя. А собственно, при таком подходе, чем вексель (фи, какая-то бумажка!) существенно отличается от межкомнатной перегородки?
В.А. Белов пишет:
«Соискатели… ломают категориальный ряд гражданско-правовой науки…, они начисто забывают о том, что гражданское право - это довольно "мутное" зеркало, отражающее далеко не все особенности той или иной конкретной жизненной ситуации. Зачастую те факторы, которые, как им кажется, придают избранной ими теме новизну, в действительности оказываются лишенными какого бы то ни было гражданско-правового значения. Лица, формулирующие подобные "темы", демонстрируют полное отсутствие у них элементарного навыка юридической деятельности - умения отделять "зерна" юридически значимых фактических обстоятельств от "плевел" юридически индифферентных фактов» .
Сноска. К слову сказать, один из диссертантов удостоился осуждения от В.А. Белова за то, что посмел проанализировать понятия «прибыли» и «дохода», которые, как полагает мэтр сатиры, относятся к финансовому, а не гражданскому праву. Интересно, вне связи с формированием публичных финансовых фондов, прибыль и доход не существуют? Понятие дохода следует упоминать только применительно к хрестоматийным примерам, иллюстрирующим часть первую статьи 218 ГК РФ и идущим еще из римской юриспруденции?
Положим, право, действительно, мутное зеркало. Но является ли это приоритетом, к которому надо стремиться? Общепризнано, что право есть система регулирования… Так, право регулирует, упорядочивает, реально воздействует на общественные отношения, или же оно сохраняет гордую, непостижимую недоступность Млечного пути на летнем небе? Право есть социальная или только эстетическая ценность?
Великий сатирик, В.А. Белов в данном случае, наверное, ошибся с образным примером: зеркало действительно лишь отражает, дает зрительный образ, но не воспроизводит объем, массу, аромат, шероховатость реальности. И этих ограничений довольно! Но требовать от права, чтобы оно было во всяком случае мутным, - явный перебор.
Мягко говоря, В.А. Белов не доказал, что ему априори известны критерии научности. Если Людовик XIV и мог сказать: «Государство – это я!» - то В.А. Белову пока рановато говорить, что он это и есть наука.
По нашему мнению, кризис науки не может быть объяснен исключительно из неких вненаучных факторов (экспансия злонамеренных юристов-практиков и т.д.). Антинаучность не есть какое-то положительное качество, открытое В.А. Беловым в результате исключительного гностического опыта. Антинаучности как таковой не существует (вспомним, сколько ныне респектабельных научных теорий объявлялось таковыми в прошлом). Диссертации с нулевой научной ценностью – это симптом болезни именно науки, в каком бы аспекте её ни понимать .
Сноска. Впрочем, В.А. Белов мельком указывает на виновников и среди ученого сообщества. Разумеется, он лично к ним не относится. Во-первых, повинны сторонники т.н. «деятельностного подхода» и персонально проф. Б.И. Пугинский. «Именно такие ученые», как указывает В.А. Белов, требуют от диссертаций эмпирического наполнения. С другой стороны, В.А. Белов осуждает исследователей, переплетающих правовые и экономические, а подчас и философские проблемы.
Итак, сколько и какой теории включать в диссертации знает В.А. Белов и только он! О, мать Русская Земля, молчи и внемли В.А. Белову!
По нашему, заведомо ошибочному мнению, современной российской юриспруденции (теоретической юриспруденции), напротив, слишком часто не хватает осмысленного философского аппарата: авторы частенько питаются остатками марксистской системы, а то и восходят, вслед за популярными учебниками, напрямик к Стагириту (например, к его учению о категориях), полностью игнорируя философское наследие XX столетия.
По нашему заведомо ошибочному мнению, эмпирический опыт не может помешать никакой науке, а активное привлечение экономического материала для анализа правовой формы полностью в русле такого весьма распространенного направления современной юридической мысли как law and economics.
Но дело не в том, что наше мнение заведомо ошибочно, а мнение В.А. Белова заведомо правильно: если уж бороться за качество диссертаций, то, как бы странно для В.А. Белова это ни звучало, надо бороться не с чужими мнениями (правильными или неверными), а с отсутствием мнения, с недомыслием, с несуждением, которые царят в большинстве неудачных, т.е. пустых диссертаций.
Сатира В.А. Белова не позволяет продвинуться в излечении данной науки ни на шаг.
Полномочный представитель
«злобной старухи – юридической практики»...
Концевая сноска. Не можем в этой связи удержаться, чтобы не привести пример подлинно научного подхода к финансовому, а именно к налоговому праву, продемонстрированный самим В.А. Беловым. Автор полагает, что для налогообложения сделка значения не имеет, а имеет значение только факт (В.А. Белов. К вопросу о недобросовестности налогоплательщика.: Критический анализ правоприменительной практики. М., 2006. С. 42 - 44). Что за факт, понять трудно: по-видимому, этот факт может быть чем угодно только не сделкой:
"Следовательно, базой для налогообложения должны быть, по общему, по крайней мере, правилу, не сделки, а фактические действия (да, чаще всего совершаемые во исполнение обязательств, возникших из сделок) - передача вещей, уплата денег, выполнение работ, оказание услуг».
(Если у кого-то возникают сомнения в связи с оговоркой "по общему правилу", то вот вам авторская сноска: "Исключения из него касаются таких объектов оборота, как субъективные гражданские права - авторское право, право патентообладателя... и, наконец, комплекс прав, составляющих имущество реорганизуемого лица или наследственную массу. В отношении таких объектов оборота возможно совершение только и исключительно юридических (распорядительных) действий, поэтому и налогообложение их оборота - это налогообложение сделок с подобными объектами". Завещание (сделка) - это объект? Далее: «Кроме того, базой для налогообложения могут быть юридические состояния принадлежности или присвоенности определенных благ, описываемых с помощью правоспособности и абсолютных прав". И сделка в данном случае не имеет значения? - Х.К.)
«При этом неважно, во исполнение какого обязательства (да еще из какой сделки возникшего) такие действия совершаются».
(Абсурд! Получаем деньги в долг - это доход? Отдаем долг - это расход? - Х.К.)
«Ясно также, что налогообложение не может производиться на основании совершения каждого отдельно взятого действия: для определения базы того или иного налога следует принять во внимание всю совокупность действий, совершенных налогоплательщиком (и другими лицами в отношении налогоплательщика) в отчетном периоде».
(По НДС отчетного периода нет. Налоговый период по НДС месяц. Следовательно, при определении суммы налога к уплате следует ограничиться только фактами, относящимися к данному месяцу? Логика свершившихся фактов – логика, которая не позволяет избежать дискретности налоговых периодов (вспомним, апорию про Гермеса и черепаху): юридически значимая воля позволяет ввести элемент движения, необходимыйх для правильной юридической квалификации фактов для целей налогообложения. Только сделка, содержащая в себе план действий (обя
#153
Отправлено 29 March 2009 - 13:13
нехило! местами согласен. надо искать причины не в дисертантах, а в научруках и диссоветах.
#154
Отправлено 29 March 2009 - 13:21
а по-моему, человек написал текст по принципу "слышал звон..."
#155
Отправлено 29 March 2009 - 15:19
Вообще текст достаточно убедителен...но только вот слишом уж недостоверно то что В.А.Б пытается снискать себе место резонатора из "Недоросля"..и.еще что более не верно - "строит" некий кастовый храм науки, где и собирается, якобы, занять место на амвоне...Такой вывод может и напрашивался бы, но только бы если критика Белова была огульной..К чести автора статьи он с этой критикой во многом согласен...Имхо не может быть препятствием к жесткой и бескомпромиссной критике то обстоятельство, что тебя де могут заподозрить в искании славы критерия научности..К тому же у критикуемых есть тот же инструмент, что и у Белова - традиционные и нетрадиционные средства научной полемики..но в ответ на рецензии одно молчание..видимо не так уж и дорожат авторы критикуемых работ своими идеями, а значит и едва ли "рождению" (или "аборту") этих идей предшествовал мучительный научный поиск...
Кстати о "белой кости" или как там было...Не Белов пытатеся окружить этот кафкианский Замок науки ореолом авгуральности...а как раз те авторы на кого он обрушивается исходят из предпосылки, что есть некий замок, куда они непременно попадут сразу после защиты...А вот за Беловым такого снобизма никак не замечал.
Вообщем опять ВАБу приписали несвойственное...Тем не менее в ряде случаев в статье много трезвых мыслей
Кстати о "белой кости" или как там было...Не Белов пытатеся окружить этот кафкианский Замок науки ореолом авгуральности...а как раз те авторы на кого он обрушивается исходят из предпосылки, что есть некий замок, куда они непременно попадут сразу после защиты...А вот за Беловым такого снобизма никак не замечал.
Вообщем опять ВАБу приписали несвойственное...Тем не менее в ряде случаев в статье много трезвых мыслей
Сообщение отредактировал aslan: 29 March 2009 - 15:20
#157
Отправлено 29 March 2009 - 19:52
Система Ашмариной
О сомнительной научности одной академической системы
Эта статья, устаревшая на три года, публикуется с целью поддержки проекта "Мой компас"
Последние 10 – 15 лет ознаменовались бурным ростом финансового законодательства, что естественно в условиях перехода к рыночной (либеральной) экономике. Однако, к прискорбию, академическая и вузовская наука не поспевает за временем – ни по научно-практической актуальности рассматриваемых проблем, ни по качеству и глубине теоретического анализа. Последнее встречается даже в тех случаях, когда такой анализ по своему предмету не требует привлечения значительного объема нормативных актов, судебной практики, проведения социологических исследований, а, по существу, ограничивается логическим рассмотрением (анализом), т.е. ограничивается средствами, доступными со времен Сократа.
Примером такой неудачной и, в частности, нелогичной и практически бесполезной работы может служить статья Е.М. Ашмариной «Современная финансовая система РФ», опубликованная в наиболее представительном и престижном академическом издании (Государство и право, 2004, № 6, с. 95-98).
При определении финансов автор исходит из следующего:
«…Несомненно следующее. С одной стороны, финансы как совокупный фонд денежных средств в материальном смысле являются системой взаимосвязанных элементов, таких как различные целевые фонды, с другой стороны финансы – это система экономических отношений, которая также состоит из соответствующих элементов» .
Оставим за рамками возможной дискуссии вопрос о том, насколько корректно с точки зрения методологии науки и присущего науке критического подхода, выдвигать, подлежащий обоснованию и развитию тезис, сопровождая его словами: «Несомненно…» Собственно, почему? Вероятно, в силу приведенных выше по тексту статьи одной или двух авторитетных цитат из учебников 1950 – 1970–х годов. Тем не менее, можно сделать вывод (и это «несомненно»), что автор имеет ввиду в данном месте под «финансами» не два одноименных различных понятия, а одно. Соответственно, одна и другая «стороны» финансов должны быть логически и системно связаны между собой в содержании понятия и в соответствующем ему реальном социальном явлении - финансах (система финансов).
Однако нигде по тексту статьи мы не находим ответа на вопрос о характере и качественных параметрах связи финансовых фондов в их движении или, напротив, «омертвлении» (тезаврации) с теми или иными реальными общественными отношениями. Вместо этого автор следует плану вузовского курса финансового права и старательно перечисляет институты, преподаваемые в рамках данного курса.
Отметим, что категория «финансы» не является собственно правовой. Методологически неверно пытаться свести ее содержание к описанию (или перечислению) позитивно существующих правовых институтов, направленных на регулирование финансов в конкретной общественно-политической и правовой обстановке. Народная мудрость гласит: «Не ставь телегу впереди лошади». Что однако и было сделано в данной статье.
Правовое регулирование изменчиво – по избранным средствам, методам, концепциям. Правовое регулирование может более или менее качественным, эффективным. Формирование набора средств и методов правового регулирования зависит от текущих политических факторов. Если реалистично подходить к законодательному процессу и его результатам, а не занимать ненаучные, конформистские позиции (в духе времен т.н. «тоталитаризма»), направленные на восхваление любой «продукции» законодательной, исполнительной и судебной ветвей власти, нельзя не признать, что взаимоотношение между финансовым правом и реально существующей системой финансов (финансами как фактом) далеки от идеального и исчерпывающего отражения.
Правовое регулирование финансовой сферы может оказывать на нее как позитивное, так и негативное воздействие (с точки зрения принятых обществом ценностей и политических ориентиров). Правовое регулирование финансов может быть более или менее исчерпывающим, оставляя в той или иной степени неудовлетворенной потребность в правовом регулировании. Наконец, в экономических и управленческих (внеэкономических) отношениях, относящихся к финансам, существовал, существует и, в силу необходимости, будет существовать значительный внеправовой, фактический элемент. Данный элемент обусловлен различными факторами, среди которых нельзя не назвать: многообразие связей в сфере экономики и администрации; присущую этим связям принципиально ограниченную способность к унификации, а также присущую субъектам этих связей волю и сознание, а значит, способность ошибаться.
Иными словами, между финансовым правом как надстроечным явлением и финансами как предметом его регулирования, «врастающим» в социально-экономический базис, нельзя ставить знак равенства. Юридизация финансов приводит к невозможности удовлетворительно определить данное фактическое, доправовое понятие, сводит анализ категории финансов и финансовой системы к иделогизированному и фрагментарному описанию приходящих финансовых явлений.
Приводя выше цитату, мы намерено сохранили авторскую пунктуацию: характерная описка – «с другой стороны финансы – это…» Так и хочется спросить: с какой же другой - правой или левой? Очевидно, что финансы не могут быть уподоблены монете, с одной стороны которой изображены финансовые фонды, а с другой – некие общественные отношения. Финансовые фонды и общественные отношения – две стороны финансов не потому, что они рядом положенные. Это две стороны финансов не в пространственном, метафизическом смысле. Но в каком? Ответа у автора статьи мы не находим.
Более того, оказывается финансы имеют и третью сторону (система органов), и четвертую стороны (система методов) . И все это почему-то называется автором различными «классификациями» финансов. При этом классификация – это логическая процедура выделения по одному или нескольким признакам различных видов явлений, относящихся к общему роду. Получается, что, выделив, например, разные финансовые фонды, как элементы «одной стороны» финансовой системы, автор полагает, что он выделил разные типы финансов (собственно, финансовых систем): федеральный бюджет – один тип финансов, федеральные внебюджетные фонды – другой тип и т.д. Еще более абсурдной представляется попытка представить в качестве различных «классификационных» типов финансовой системы различные методы финансовой деятельности .
Сноска. Остается не ясным, предполагал ли автор рассматривать в ряду методов как методы финансового права, так и, например, способы потратить деньги, которые практикует та или иная домохозяйка, - ведь автор, ничтоже сумнящеся, рассматривает средства отдельных домохозяйств (населения) в качестве финансовых фондов (там же, с. 96).
В этой связи, остается только гадать, что же имел в виду автор, говоря, что «логически верным» (?) было бы рассматривать «классификации» финансовой системы по органам и по методам в качестве «факультативных». Не хотелось бы предполагать, что таковыми («факультативными») данные «классификации» являются только по тому, что по плану рассматриваемой статьи им удалось уделить только два абзаца . Разве могут субъекты финансовых отношений и применяемые ими методы рассматриваться в качестве чего-то факультативного по сравнению с самими отношениями, в которых они участвуют? Что же останется от этих отношений, если убрать органы (субъекты) и способы (методы) их действия?
Теоретическая невыдержанность рассматриваемой попытки раскрыть системный характер финансов как общественного явления, а также раскрыть логическое содержание понятия финансов приводит не только к явно ошибочному в данном контексте применению понятия «классификация», но и к произвольному ранжированию элементов финансовых отношений как основных (предмет этих отношений – финансы в материальном смысле) и факультативных (субъекты и методы их деятельности).
Итак, вернемся к приведенному определению финансов, которое автор объявляет в качестве «несомненного». «Одну сторону» финансов, по мнению автора, составляет совокупность (система) финансовых (денежных) фондов. Автор не дает определения понятию «денежного фонда», хотя в начале статьи и приводит цитаты из работы проф. А.М. Бирмана, касающиеся экономической необходимости образования обособленных (целевых) фондов как специального инструмента финансовой деятельности советского государства .
Неопределенность используемых понятий приводит к явным ошибкам. Так, автор относит к децентрализованным государственным и муниципальным финансовым фондам «активы государственных и муниципальных предприятий». Однако значительная часть этих активов существует не в финансовой, а в реальной форме: основные средства и нематериальные активы, запасы (материалы, готовая продукция) и т.д. Впрочем, мы не исключаем, что автор не собирался отнести эти активы к финансам, – так получилось непроизвольно.
Далее, автор рассматривает как однородные финансы (фонды) унитарных предприятий и учреждений. При этом не учитывается, что в соответствии с действующим бюджетным и гражданским законодательством форма финансирования этих субъектов является принципиально различной.
Государственные и муниципальные учреждения должны создаваться и функционировать именно в качестве бюджетных (хотя практика на местах, особенно в жилищно-коммунальной отрасли, знает и «исключения»).
Сноска. напомню читателю, что статья писалась три года назад, когда автономных учреждений не было. Появление нового типа учреждений ничего не изменило: валить унитарные предприятия, АУ и БУ в один фонд - ошибочно, бессмысленно и нелепо.
Соответственно, степень обособления денежных фондов (если в качестве таковых можно рассматривать средства, числящиеся на лицевых счетах учреждений) качественно иная, чем у унитарных предприятий (отсутствует кассовое обособление, распоряжение данными средствами осуществляется в пределах сметы и обусловлено предварительным казначейским контролем). По существу, для бюджетных учреждений наличие обособленных денежных средств является исключением из правила, а не правилом (таковые обособленные средства могут иметься, например, в случаях, когда вышестоящий финансовый орган допускает открытие и ведение для учреждения отдельных банковских счетов для аккумулирования доходов от законной предпринимательской деятельности, спонсорской помощи от частных лиц и т.д.)
Не думаем, что данные обособленные средства можно рассматривать в качестве обособленных фондов, т.е. финансовых средств, которые не только технически обособлены, но и характеризуются особым правовым режимом и определенными (специальными) целями их использования (по поводу данных средств не складывается особой подсистемы (института) экономических и управленческих отношений) .
Сноска. Ведь нельзя же рассматривать в общем случае в качестве различных фондов средства на разных банковских счетах одной и той же организации.
Правовой режим данных средств полностью подчинен задачам и целям бюджетного учреждения и лишь дополняет общий правовой режим финансов бюджетного учреждения. Тем более, совокупность обособленных средств отдельных учреждений нельзя рассматривать в качестве самостоятельного (необходимого) элемента финансовой системы .
Что же касается денежных средств унитарных предприятий, т.е. коммерческих организаций одной из возможных организационно-правовых форм, то выделять их в отдельный элемент, противопоставляя денежным фондам иных коммерческих и некоммерческих организаций, в т.ч. основанных на частной форме собственности, правовых оснований нет. Это явно противоречит как конституционным принципам равенства форм собственности и недискриминации участников хозяйственной деятельности, так и реально сложившимся финансовым механизмам.
Сноска. Чужеродность действующей правовой системе и, по существу, чужеродность складывающемуся в России политическому строю принципа преимущественной защиты государства – собственника, который требует особого правового регулирования в отношении унитарных предприятий, убедительно показана, например, в работе Е. Суханова «Предприятие и юридическое лицо» (Хозяйство и право, 2004, № 7, с. 3 - 11).
Скорее, исходя из глобального понимания финансовой системы (охватывающей всю совокупность денежных средств, относящихся к Российской Федерации - территориально, по порядку нормативного регулирования, фискальной зависимости или по иному признаку), можно было бы выделить такой элемент финансовой системы как финансы коммерческих и некоммерческих организаций.
Проблемы членения (структуры) финансовой системы в материальном смысле остаются неудовлетворительно рассмотренными (даже неудовлетворительно намеченными!) в статье, поскольку автор не смог определиться с родовым признаком, объединяющим денежные средства (деньги), которые составляют субстрат финансовой системы. По-видимому, речь должна идти о той или иной связи денежных средств с государством (страной). Автор понимает такую связь весьма широко, но и весьма неопределенно. В конечном счете, именно это приводит и к расширительному толкованию понятия «фонд».
Последним примером, свидетельствующим об этом, может служить причисление автором к децентрализованным фондам «денежные средства, остающиеся в собственности населения (физических лиц), после реализации налоговых обязательств» . Насколько средства домохозяйств можно рассматривать в качестве фонда (фондов), даже децентрализованного? Рубль в кармане нищего студента – это фонд? А если этот рубль выпадет в грязь из дырки в кармане, это тоже фонд?
Каким качеством должны обладать денежные средства, для того, чтобы о них можно было бы судить как о включенных в национальную финансовую систему? Едва ли для этого достаточно их территориальной принадлежности. По-видимому, денежные средства должны выступать предметом финансовых (экономических и управленческих) отношений, а для этого должна актуально реализовываться функция денег как средства обращения. Тезаврация денежных средств извлекает их из системы финансовых отношений. При этом даже в такой ситуации деньги (в отличие от утерянных денег) могут продолжать оставаться предметом отношений собственности и выступать более или менее надежным средством накопления, как и любое иное имущество. Равным образом, не могут рассматриваться в качестве фонда и финансов вообще денежные средства домохозяйств, используемые на простое потребление (направленное на поддержание существования индивидов).
Другой серьезной ошибкой автора выступает попытка юридизации элементов финансовой системы. Так, только что было указано, что к децентрализованным фондам автор относит «денежные средства, остающиеся в собственности населения (физических лиц), после реализации налоговых обязательств». Насколько выделенный курсивом признак является не случайным для данного элемента, т.е. насколько он отражает специфику и сущность средств домохозяйств как элемента финансовой системы? Утрачивают ли средства домохозяйств свое значение, если они были сформированы, как это и имеет место в массовом порядке в действительности, в том числе за счет «теневых» доходов, если гражданин (его работодатель) уклоняется от налогообложения? Юридизация неизбежно влечет идеализацию финансовой действительности. Создается впечатление, что автор не слышал о таком печальном явлении российской действительности как получение зарплаты «в конверте», побороть которое не удается даже такими эффективными, на первый взгляд, средствами как «плоская» ставка налога на доходы физических лиц.
Идеализация, в свою очередь, неизбежно ведет к обеднению и искажению реальной картины финансовой системы, более того, она не дает возможности адекватно объяснить многие правовые институты (например, ту же «плоскую» ставку или изменение системы контроля за расходами физических лиц). Мы уже не говорим о том, что из финансовой системы из тех же соображений идеализации, искусственного снятия присущих ей противоречий исключаются нелегальные фонды, которые в современных условия способны формировать и формируют как организованные преступные сообщества, организации, поддерживающие сепаратизм и экстремизм, так и крупные олигархические структуры (см. например, постановление апелляционной инстанции Арбитражного суда г. Москвы от 29.06.04 по делу № А40-17669/04-109-241 ).
Сноска. Речь в данном случае идет о выявлении судом фактического собственника финансовых фондов (ОАО «НК «ЮКОС») и его фактического интереса, несмотря на формальную юридическую личность организаций, осуществлявших фиктивную предпринимательскую деятельность.
Данные фонды не являются чем-то чуждым финансовой системе: они являются предметом реальных экономических и управленческих финансовых отношений, складывающихся в том числе с участием государства (Российской Федерации и Ее субъектов) и муниципальных образований. При этом управляющая подсистема (публичная власть) далеко не всегда сводила свои отношения по поводу нелегальных фондов к подавлению (ликвидации, рассредоточению и т.д.). Широко распространенная ранее практика региональных и местных оффшоров, некоторые особенности валютного и налогового администрирования в прошлые годы (нашедшие свое отражение даже в официальных разъяснениях федеральных органов исполнительной власти) свидетельствуют о том, что формирование «теневых», прежде всего, олигархических фондов допускалось. При этом управляющая подсистема финансовой системы (публичная власть, в материальном смысле – ее фонды) получала определенный эффект от такого сосуществования.
Безусловно, с правовой и нравственной точки зрения существование нелегальных фондов подлежит осуждению, однако объективный анализ элементов финансовой системы не предполагает таких оценок: иначе говоря, законность и нравственность источников формирования фондов денежных средств не является критерием для отнесения их к финансовой системе. Нелегальные фонды включены в национальную финансовую систему множеством связей (прямых и обратных), обладающих определенной спецификой, игнорировать или разорвать которые сходу невозможно.
Юридизация финансовой системы является попутным следствием более общей методологической ошибки: в качестве предмета исследования автор избрал понятие «финансы» («финансовая система»), не носящее собственно правового характера, являющееся фактическим и для юриспруденции выступающее как категориальное (неопределимое специальными юридическими средствами).
Другой особенностью избранного автором подхода к структуре финансовой системы в материальном смысле, представляющейся нам достаточно анахроничной, является абсолютизация национальной (суверенной) обособленности российской финансовой системы, которая, на деле, давно уже включена в международную финансовую систему и во многом зависит от нее. Следовательно, в качестве материального элемента структуры следовало выделить финансы международных и иностранных организаций (правительственных и неправительственных), действующих на территории Российской Федерации.
С учетом изложенного, более верной представляется структура финансовой системы в материальном смысле, предложенная в учебнике «Финансовое право» по редакцией проф. О.Н. Горбуновой (М., 2000): 1) средства унитарных предприятий не противопоставляются средствам прочих хозяйствующих субъектов в виду общих функций в финансовой системе, лежащих на них, чему соответствует единый (с отдельными элементами дифференциации) правовой режим; 2) средства домохозяйств не смешиваются со средствами хозяйствующих субъектов; 3) выделяются средства кредитных организаций в виду их особой функции в обеспечении за деньгами качества средства обращения, а также особой функции в обеспечении единства финансовой системы. По существу такая структура соответствует единству финансовой системы как общественно-экономического явления: материальная структура финансовой системы распадается на финансовые средства, выступающие предметом различных экономических и управленческих отношений (в том числе существующих в правовой форме или требующих правового регулирования). При этом каждое из этих отношений обладает своими свойствами и несет специфические функции в финансовой системе страны.
В этой связи представляется необоснованной попытка автора полностью исключить из финансовой системы управленческие отношения. Разве можно представить себе финансовую систему, например, без бюджетного процесса или без финансового контроля? Однако данные отношения носят ярко выраженный внеэкономический (нерыночный), властный, «надстроечный» характер. Очевидно, что в ходе деятельности, например, федерального казначейства по кассовому исполнению федерального бюджета по расходам никаких экономических отношений по обращению денежных средств не возникает – данная деятельность лишь в момент списания денежных средств с бюджетного счета (их эффективного расходования по назначению) имеет экономический результат, на обеспечение которого она и направлена .
Сноска. Судебная практика дает интересный пример: администрация г. Владивостока обжаловала в Арбитражный суд бездействие Управления федерального казначейства, отказывавшегося применять нормативы отчислений по федеральным регулирующим налогам и лишившего таким образом местный бюджет части налоговых доходов в 2003-ем финансовом году. Определением Арбитражного суда Приморского края от 7.04.04 по делу № А51-12690/03-30-308 производство по делу прекращено, т.к. спорные отношения хотя и являются финансовыми, но не носят экономического характера.
Укорененность в финансовой системе управляющей подсистемы (публичной власти) обуславливает наличие в финансовой системе и управленческих финансовых отношений.
Несколько абстрактно звучат высказывания автора о составе экономических (финансовых) отношений: «В первую группу входят экономические отношения, непосредственно связанные с образованием, расходованием и использованием фондов денежных средств. Ко второй группе, как нам представляется, следует отнести отношения, сопутствующие образованию, распределению и использованию фондов денежных средств» .
Почти в духе античного пластического мышления автор произвольно, но весьма образно распределяет отношения на «непосредственно связанные» и «сопутствующие». При этом далее по тексту статьи приписывая ту или иную группу отношений, например, к «непосредственно связанным», автор использует столь же характерные выражения: «здесь же следует выделить», «необходимо особо остановиться на…», «необходимо упомянуть». При этом автор как бы располагает («раскладывает») те или иные отношения в пространстве, чтобы они наглядно следовали плану учебного курса.
Однако нигде по тексту рассматриваемой работы мы так и не смогли обнаружить даже намека на критерии «непосредственной» связи или «сопутствования». Не выявлены системные связи тех или иных групп отношений. Отнесение отдельных из этих групп к финансовым отношениям лишь номинально мотивировано.
Так, например, автор, без тени сомнения, относит к финансовым отношениям отношения «по установлению и ведению тех или иных учетных систем в государстве». По-видимому, речь идет о государственном регулировании бухгалтерского учета, статистического наблюдения и о фактическом ведении бухгалтерского учета его субъектами. Однако бухгалтерский учет, как это неплохо определено в пункте 1 статьи 1 федерального закона от 21 ноября 1996 года № 129-ФЗ «О бухгалтерском учете», «представляет собой упорядоченную систему сбора, регистрации и обобщения информации в денежном выражении об имуществе, обязательствах организаций и их движении путем сплошного, непрерывного и документального учета всех хозяйственных операций» .
Т.о. учетные отношения не финансовые (не прямо и не косвенно), а информационные. Хотя бухгалтерский учет и дает информацию в стоимостном (но не только) выражении, но информация эта относится не только к финансовым активам, но и к другим видам активов и обязательств. Т.о. бухгалтерский учет позволяет сформировать информационную базу не только для финансовых отношений, но и для любых других хозяйственных отношений. Очевидно, что далеко не все отношения, выступающие в качестве условия для функционирования финансовой системы, могут быть прямо или косвенно отнесены к ней. Так, финансовая система не может существовать без урегулированных отношений собственности (присвоения). Однако данные отношения не могут быть сведены к финансовой системе. Равным образом, финансовая система не может существовать без того или иного публичного порядка, который также является самостоятельным по отношению к финансам общественным явлением.
По сути своей отношения по регулированию бухгалтерского учета, хотя и складываются с участием Минфина РФ (федерального финансового органа) и имеют большое значение для налоговой и бюджетной сферы, являются отношениями административными, но не финансовыми (деньги не являются их предметом, их предмет - информация). Ведение же бухгалтерского учета субъектами хозяйственной деятельности в той мере, в какой оно регулируется законодательством и стандартами бухгалтерского учета, тесно связано с хозяйственной деятельностью (участием в гражданском обороте), осуществляется на основании общедозволительных принципов в собственном интересе, за свой счет и под собственную ответственность субъектов учета, т.е. обладает всеми признаками частноправовых, а именно гражданско-правовых отношений. Данные отношения связаны с формированием и использованием права на информацию и складываются между субъектом учета, его акционерами (участниками, собственником имущества), кредиторами, аудитором (ревизором) и лицами, ответственными за организацию и ведение бухгалтерского учета.
Неудовлетворительный характер описания автором финансовой системы как системы отношений выражается в том, что неотъемлемым участником всех финансовых отношений сверху донизу, в представленной автором картине (образе) финансовой системы, похоже, является государство (например, оно участвует даже в отношениях по «образованию, распределению и использованию» средств домохозяйств – в той мере, в какой этим отношениям позволено быть элементом финансовой системы). Соответственно, не ясным остается, признает ли автор за субъектами финансовых отношений (организациями, гражданами) собственные экономические интересы, которые могут не совпадать с интересами государства - фиска по своей направленности и содержанию (и при этом оставаться законными, допускаемыми и даже поощряемыми государством интересами), или все субъекты финансовых отношений интересуют его лишь постольку, поскольку они являются обязанными (зависимыми, подчиненными) лицами в рамках налоговых и прочих отношений, направленных на конечную цель всей финансовой системы – формирование доходов государства.
Этатизация финансовой системы и категории финансов была характерна советскому периоду развития экономической теории и теории финансового права. Однако в настоящее время сложно отрицать, что государственные финансы – это лишь элемент финансовой системы Российской Федерации. При этом сама Российская Федерация в обозначении национальной финансовой системы фигурирует, скорее, не в качестве суверена (или «верховного собственника»), а лишь в качестве страны (национальная территория, национальная экономика и публичный порядок). Соответственно, финансовое право не осуществляет исчерпывающего регулирования финансовой системы. Наряду с ним важное место здесь занимают гражданское право (осуществляющее первичное регулирование финансов хозяйствующих субъектов и домохозяйств), экологическое (природоресурсное) право, право социального обеспечения и т.д. Предмет же финансового права – публичные финансы, но это еще не вся финансовая система страны.
В этой связи нельзя не обратить внимание на неточное описание автором именно публичных финансов. Так, автор относит к доходам государства и муниципальных образований, среди прочего, привлеченные кредитные ресурсы, что не соответствует как финансовой технологии, так и их законодательному статусу. Кроме того, автор неоднократно повторяет штамп: «образование, распределение и использование» применительно к публичным финансовым фондам. Данный понятийный аппарат игнорирует финансовую технологию и законодательную форму бюджетного процесса: не ясным остается, что понимается под «распределением» (расщепление отдельных видов доходов казначейством, бюджетное регулирование или что-то иное), и что понимается под «использованием» (включает ли это понятие расходы в форме дотаций, субсидий и субвенций бюджетам нижестоящего уровня)? Автор за частую не использует термины «расходы» и «доходы» в том понимании, которое устоялось в практике функционирования бюджетной системы, а именно как «денежных средств» (финансов в материальном смысле): «…Доходы бюджета - денежные средства, поступающие в безвозмездном и безвозвратном порядке в соответствии с законодательством Российской Федерации в распоряжение органов государственной власти Российской Федерации, органов государственной власти субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления; расходы бюджета - денежные средства, направляемые на финансовое обеспечение задач и функций государства и местного самоуправления…» (ст. 6 БК РФ).
Данные определения настолько удачны, что позволяют раскрыть динамику и структуру финансовых (бюджетных) отношений. Однако двучленный характер бюджетного процесса (доходы - расходы) автором игнорируется и подменяется аморфным «образованием, распределением и использованием».
Изложенные недостатки рассмотренной статьи, к сожалению, являются типичными. По нашему мнению, они свидетельствуют о разрыве между академической наукой и практикой и, более того, этот разрыв усугубляют: «теоретики» все менее и менее понимают «практиков» - и наоборот.
http://moikompas.ru/compas/ashmarina/
госпожа Ашмарина, в бытность мою студентом МГЮА, читала нам курс "Финансовое право" то ли еще даже не будучи кандидатом, или только-только защитившись. В принципе, читала добротно, старалась. Быстро она до доктора доросла.
О сомнительной научности одной академической системы
Эта статья, устаревшая на три года, публикуется с целью поддержки проекта "Мой компас"
Последние 10 – 15 лет ознаменовались бурным ростом финансового законодательства, что естественно в условиях перехода к рыночной (либеральной) экономике. Однако, к прискорбию, академическая и вузовская наука не поспевает за временем – ни по научно-практической актуальности рассматриваемых проблем, ни по качеству и глубине теоретического анализа. Последнее встречается даже в тех случаях, когда такой анализ по своему предмету не требует привлечения значительного объема нормативных актов, судебной практики, проведения социологических исследований, а, по существу, ограничивается логическим рассмотрением (анализом), т.е. ограничивается средствами, доступными со времен Сократа.
Примером такой неудачной и, в частности, нелогичной и практически бесполезной работы может служить статья Е.М. Ашмариной «Современная финансовая система РФ», опубликованная в наиболее представительном и престижном академическом издании (Государство и право, 2004, № 6, с. 95-98).
При определении финансов автор исходит из следующего:
«…Несомненно следующее. С одной стороны, финансы как совокупный фонд денежных средств в материальном смысле являются системой взаимосвязанных элементов, таких как различные целевые фонды, с другой стороны финансы – это система экономических отношений, которая также состоит из соответствующих элементов» .
Оставим за рамками возможной дискуссии вопрос о том, насколько корректно с точки зрения методологии науки и присущего науке критического подхода, выдвигать, подлежащий обоснованию и развитию тезис, сопровождая его словами: «Несомненно…» Собственно, почему? Вероятно, в силу приведенных выше по тексту статьи одной или двух авторитетных цитат из учебников 1950 – 1970–х годов. Тем не менее, можно сделать вывод (и это «несомненно»), что автор имеет ввиду в данном месте под «финансами» не два одноименных различных понятия, а одно. Соответственно, одна и другая «стороны» финансов должны быть логически и системно связаны между собой в содержании понятия и в соответствующем ему реальном социальном явлении - финансах (система финансов).
Однако нигде по тексту статьи мы не находим ответа на вопрос о характере и качественных параметрах связи финансовых фондов в их движении или, напротив, «омертвлении» (тезаврации) с теми или иными реальными общественными отношениями. Вместо этого автор следует плану вузовского курса финансового права и старательно перечисляет институты, преподаваемые в рамках данного курса.
Отметим, что категория «финансы» не является собственно правовой. Методологически неверно пытаться свести ее содержание к описанию (или перечислению) позитивно существующих правовых институтов, направленных на регулирование финансов в конкретной общественно-политической и правовой обстановке. Народная мудрость гласит: «Не ставь телегу впереди лошади». Что однако и было сделано в данной статье.
Правовое регулирование изменчиво – по избранным средствам, методам, концепциям. Правовое регулирование может более или менее качественным, эффективным. Формирование набора средств и методов правового регулирования зависит от текущих политических факторов. Если реалистично подходить к законодательному процессу и его результатам, а не занимать ненаучные, конформистские позиции (в духе времен т.н. «тоталитаризма»), направленные на восхваление любой «продукции» законодательной, исполнительной и судебной ветвей власти, нельзя не признать, что взаимоотношение между финансовым правом и реально существующей системой финансов (финансами как фактом) далеки от идеального и исчерпывающего отражения.
Правовое регулирование финансовой сферы может оказывать на нее как позитивное, так и негативное воздействие (с точки зрения принятых обществом ценностей и политических ориентиров). Правовое регулирование финансов может быть более или менее исчерпывающим, оставляя в той или иной степени неудовлетворенной потребность в правовом регулировании. Наконец, в экономических и управленческих (внеэкономических) отношениях, относящихся к финансам, существовал, существует и, в силу необходимости, будет существовать значительный внеправовой, фактический элемент. Данный элемент обусловлен различными факторами, среди которых нельзя не назвать: многообразие связей в сфере экономики и администрации; присущую этим связям принципиально ограниченную способность к унификации, а также присущую субъектам этих связей волю и сознание, а значит, способность ошибаться.
Иными словами, между финансовым правом как надстроечным явлением и финансами как предметом его регулирования, «врастающим» в социально-экономический базис, нельзя ставить знак равенства. Юридизация финансов приводит к невозможности удовлетворительно определить данное фактическое, доправовое понятие, сводит анализ категории финансов и финансовой системы к иделогизированному и фрагментарному описанию приходящих финансовых явлений.
Приводя выше цитату, мы намерено сохранили авторскую пунктуацию: характерная описка – «с другой стороны финансы – это…» Так и хочется спросить: с какой же другой - правой или левой? Очевидно, что финансы не могут быть уподоблены монете, с одной стороны которой изображены финансовые фонды, а с другой – некие общественные отношения. Финансовые фонды и общественные отношения – две стороны финансов не потому, что они рядом положенные. Это две стороны финансов не в пространственном, метафизическом смысле. Но в каком? Ответа у автора статьи мы не находим.
Более того, оказывается финансы имеют и третью сторону (система органов), и четвертую стороны (система методов) . И все это почему-то называется автором различными «классификациями» финансов. При этом классификация – это логическая процедура выделения по одному или нескольким признакам различных видов явлений, относящихся к общему роду. Получается, что, выделив, например, разные финансовые фонды, как элементы «одной стороны» финансовой системы, автор полагает, что он выделил разные типы финансов (собственно, финансовых систем): федеральный бюджет – один тип финансов, федеральные внебюджетные фонды – другой тип и т.д. Еще более абсурдной представляется попытка представить в качестве различных «классификационных» типов финансовой системы различные методы финансовой деятельности .
Сноска. Остается не ясным, предполагал ли автор рассматривать в ряду методов как методы финансового права, так и, например, способы потратить деньги, которые практикует та или иная домохозяйка, - ведь автор, ничтоже сумнящеся, рассматривает средства отдельных домохозяйств (населения) в качестве финансовых фондов (там же, с. 96).
В этой связи, остается только гадать, что же имел в виду автор, говоря, что «логически верным» (?) было бы рассматривать «классификации» финансовой системы по органам и по методам в качестве «факультативных». Не хотелось бы предполагать, что таковыми («факультативными») данные «классификации» являются только по тому, что по плану рассматриваемой статьи им удалось уделить только два абзаца . Разве могут субъекты финансовых отношений и применяемые ими методы рассматриваться в качестве чего-то факультативного по сравнению с самими отношениями, в которых они участвуют? Что же останется от этих отношений, если убрать органы (субъекты) и способы (методы) их действия?
Теоретическая невыдержанность рассматриваемой попытки раскрыть системный характер финансов как общественного явления, а также раскрыть логическое содержание понятия финансов приводит не только к явно ошибочному в данном контексте применению понятия «классификация», но и к произвольному ранжированию элементов финансовых отношений как основных (предмет этих отношений – финансы в материальном смысле) и факультативных (субъекты и методы их деятельности).
Итак, вернемся к приведенному определению финансов, которое автор объявляет в качестве «несомненного». «Одну сторону» финансов, по мнению автора, составляет совокупность (система) финансовых (денежных) фондов. Автор не дает определения понятию «денежного фонда», хотя в начале статьи и приводит цитаты из работы проф. А.М. Бирмана, касающиеся экономической необходимости образования обособленных (целевых) фондов как специального инструмента финансовой деятельности советского государства .
Неопределенность используемых понятий приводит к явным ошибкам. Так, автор относит к децентрализованным государственным и муниципальным финансовым фондам «активы государственных и муниципальных предприятий». Однако значительная часть этих активов существует не в финансовой, а в реальной форме: основные средства и нематериальные активы, запасы (материалы, готовая продукция) и т.д. Впрочем, мы не исключаем, что автор не собирался отнести эти активы к финансам, – так получилось непроизвольно.
Далее, автор рассматривает как однородные финансы (фонды) унитарных предприятий и учреждений. При этом не учитывается, что в соответствии с действующим бюджетным и гражданским законодательством форма финансирования этих субъектов является принципиально различной.
Государственные и муниципальные учреждения должны создаваться и функционировать именно в качестве бюджетных (хотя практика на местах, особенно в жилищно-коммунальной отрасли, знает и «исключения»).
Сноска. напомню читателю, что статья писалась три года назад, когда автономных учреждений не было. Появление нового типа учреждений ничего не изменило: валить унитарные предприятия, АУ и БУ в один фонд - ошибочно, бессмысленно и нелепо.
Соответственно, степень обособления денежных фондов (если в качестве таковых можно рассматривать средства, числящиеся на лицевых счетах учреждений) качественно иная, чем у унитарных предприятий (отсутствует кассовое обособление, распоряжение данными средствами осуществляется в пределах сметы и обусловлено предварительным казначейским контролем). По существу, для бюджетных учреждений наличие обособленных денежных средств является исключением из правила, а не правилом (таковые обособленные средства могут иметься, например, в случаях, когда вышестоящий финансовый орган допускает открытие и ведение для учреждения отдельных банковских счетов для аккумулирования доходов от законной предпринимательской деятельности, спонсорской помощи от частных лиц и т.д.)
Не думаем, что данные обособленные средства можно рассматривать в качестве обособленных фондов, т.е. финансовых средств, которые не только технически обособлены, но и характеризуются особым правовым режимом и определенными (специальными) целями их использования (по поводу данных средств не складывается особой подсистемы (института) экономических и управленческих отношений) .
Сноска. Ведь нельзя же рассматривать в общем случае в качестве различных фондов средства на разных банковских счетах одной и той же организации.
Правовой режим данных средств полностью подчинен задачам и целям бюджетного учреждения и лишь дополняет общий правовой режим финансов бюджетного учреждения. Тем более, совокупность обособленных средств отдельных учреждений нельзя рассматривать в качестве самостоятельного (необходимого) элемента финансовой системы .
Что же касается денежных средств унитарных предприятий, т.е. коммерческих организаций одной из возможных организационно-правовых форм, то выделять их в отдельный элемент, противопоставляя денежным фондам иных коммерческих и некоммерческих организаций, в т.ч. основанных на частной форме собственности, правовых оснований нет. Это явно противоречит как конституционным принципам равенства форм собственности и недискриминации участников хозяйственной деятельности, так и реально сложившимся финансовым механизмам.
Сноска. Чужеродность действующей правовой системе и, по существу, чужеродность складывающемуся в России политическому строю принципа преимущественной защиты государства – собственника, который требует особого правового регулирования в отношении унитарных предприятий, убедительно показана, например, в работе Е. Суханова «Предприятие и юридическое лицо» (Хозяйство и право, 2004, № 7, с. 3 - 11).
Скорее, исходя из глобального понимания финансовой системы (охватывающей всю совокупность денежных средств, относящихся к Российской Федерации - территориально, по порядку нормативного регулирования, фискальной зависимости или по иному признаку), можно было бы выделить такой элемент финансовой системы как финансы коммерческих и некоммерческих организаций.
Проблемы членения (структуры) финансовой системы в материальном смысле остаются неудовлетворительно рассмотренными (даже неудовлетворительно намеченными!) в статье, поскольку автор не смог определиться с родовым признаком, объединяющим денежные средства (деньги), которые составляют субстрат финансовой системы. По-видимому, речь должна идти о той или иной связи денежных средств с государством (страной). Автор понимает такую связь весьма широко, но и весьма неопределенно. В конечном счете, именно это приводит и к расширительному толкованию понятия «фонд».
Последним примером, свидетельствующим об этом, может служить причисление автором к децентрализованным фондам «денежные средства, остающиеся в собственности населения (физических лиц), после реализации налоговых обязательств» . Насколько средства домохозяйств можно рассматривать в качестве фонда (фондов), даже децентрализованного? Рубль в кармане нищего студента – это фонд? А если этот рубль выпадет в грязь из дырки в кармане, это тоже фонд?
Каким качеством должны обладать денежные средства, для того, чтобы о них можно было бы судить как о включенных в национальную финансовую систему? Едва ли для этого достаточно их территориальной принадлежности. По-видимому, денежные средства должны выступать предметом финансовых (экономических и управленческих) отношений, а для этого должна актуально реализовываться функция денег как средства обращения. Тезаврация денежных средств извлекает их из системы финансовых отношений. При этом даже в такой ситуации деньги (в отличие от утерянных денег) могут продолжать оставаться предметом отношений собственности и выступать более или менее надежным средством накопления, как и любое иное имущество. Равным образом, не могут рассматриваться в качестве фонда и финансов вообще денежные средства домохозяйств, используемые на простое потребление (направленное на поддержание существования индивидов).
Другой серьезной ошибкой автора выступает попытка юридизации элементов финансовой системы. Так, только что было указано, что к децентрализованным фондам автор относит «денежные средства, остающиеся в собственности населения (физических лиц), после реализации налоговых обязательств». Насколько выделенный курсивом признак является не случайным для данного элемента, т.е. насколько он отражает специфику и сущность средств домохозяйств как элемента финансовой системы? Утрачивают ли средства домохозяйств свое значение, если они были сформированы, как это и имеет место в массовом порядке в действительности, в том числе за счет «теневых» доходов, если гражданин (его работодатель) уклоняется от налогообложения? Юридизация неизбежно влечет идеализацию финансовой действительности. Создается впечатление, что автор не слышал о таком печальном явлении российской действительности как получение зарплаты «в конверте», побороть которое не удается даже такими эффективными, на первый взгляд, средствами как «плоская» ставка налога на доходы физических лиц.
Идеализация, в свою очередь, неизбежно ведет к обеднению и искажению реальной картины финансовой системы, более того, она не дает возможности адекватно объяснить многие правовые институты (например, ту же «плоскую» ставку или изменение системы контроля за расходами физических лиц). Мы уже не говорим о том, что из финансовой системы из тех же соображений идеализации, искусственного снятия присущих ей противоречий исключаются нелегальные фонды, которые в современных условия способны формировать и формируют как организованные преступные сообщества, организации, поддерживающие сепаратизм и экстремизм, так и крупные олигархические структуры (см. например, постановление апелляционной инстанции Арбитражного суда г. Москвы от 29.06.04 по делу № А40-17669/04-109-241 ).
Сноска. Речь в данном случае идет о выявлении судом фактического собственника финансовых фондов (ОАО «НК «ЮКОС») и его фактического интереса, несмотря на формальную юридическую личность организаций, осуществлявших фиктивную предпринимательскую деятельность.
Данные фонды не являются чем-то чуждым финансовой системе: они являются предметом реальных экономических и управленческих финансовых отношений, складывающихся в том числе с участием государства (Российской Федерации и Ее субъектов) и муниципальных образований. При этом управляющая подсистема (публичная власть) далеко не всегда сводила свои отношения по поводу нелегальных фондов к подавлению (ликвидации, рассредоточению и т.д.). Широко распространенная ранее практика региональных и местных оффшоров, некоторые особенности валютного и налогового администрирования в прошлые годы (нашедшие свое отражение даже в официальных разъяснениях федеральных органов исполнительной власти) свидетельствуют о том, что формирование «теневых», прежде всего, олигархических фондов допускалось. При этом управляющая подсистема финансовой системы (публичная власть, в материальном смысле – ее фонды) получала определенный эффект от такого сосуществования.
Безусловно, с правовой и нравственной точки зрения существование нелегальных фондов подлежит осуждению, однако объективный анализ элементов финансовой системы не предполагает таких оценок: иначе говоря, законность и нравственность источников формирования фондов денежных средств не является критерием для отнесения их к финансовой системе. Нелегальные фонды включены в национальную финансовую систему множеством связей (прямых и обратных), обладающих определенной спецификой, игнорировать или разорвать которые сходу невозможно.
Юридизация финансовой системы является попутным следствием более общей методологической ошибки: в качестве предмета исследования автор избрал понятие «финансы» («финансовая система»), не носящее собственно правового характера, являющееся фактическим и для юриспруденции выступающее как категориальное (неопределимое специальными юридическими средствами).
Другой особенностью избранного автором подхода к структуре финансовой системы в материальном смысле, представляющейся нам достаточно анахроничной, является абсолютизация национальной (суверенной) обособленности российской финансовой системы, которая, на деле, давно уже включена в международную финансовую систему и во многом зависит от нее. Следовательно, в качестве материального элемента структуры следовало выделить финансы международных и иностранных организаций (правительственных и неправительственных), действующих на территории Российской Федерации.
С учетом изложенного, более верной представляется структура финансовой системы в материальном смысле, предложенная в учебнике «Финансовое право» по редакцией проф. О.Н. Горбуновой (М., 2000): 1) средства унитарных предприятий не противопоставляются средствам прочих хозяйствующих субъектов в виду общих функций в финансовой системе, лежащих на них, чему соответствует единый (с отдельными элементами дифференциации) правовой режим; 2) средства домохозяйств не смешиваются со средствами хозяйствующих субъектов; 3) выделяются средства кредитных организаций в виду их особой функции в обеспечении за деньгами качества средства обращения, а также особой функции в обеспечении единства финансовой системы. По существу такая структура соответствует единству финансовой системы как общественно-экономического явления: материальная структура финансовой системы распадается на финансовые средства, выступающие предметом различных экономических и управленческих отношений (в том числе существующих в правовой форме или требующих правового регулирования). При этом каждое из этих отношений обладает своими свойствами и несет специфические функции в финансовой системе страны.
В этой связи представляется необоснованной попытка автора полностью исключить из финансовой системы управленческие отношения. Разве можно представить себе финансовую систему, например, без бюджетного процесса или без финансового контроля? Однако данные отношения носят ярко выраженный внеэкономический (нерыночный), властный, «надстроечный» характер. Очевидно, что в ходе деятельности, например, федерального казначейства по кассовому исполнению федерального бюджета по расходам никаких экономических отношений по обращению денежных средств не возникает – данная деятельность лишь в момент списания денежных средств с бюджетного счета (их эффективного расходования по назначению) имеет экономический результат, на обеспечение которого она и направлена .
Сноска. Судебная практика дает интересный пример: администрация г. Владивостока обжаловала в Арбитражный суд бездействие Управления федерального казначейства, отказывавшегося применять нормативы отчислений по федеральным регулирующим налогам и лишившего таким образом местный бюджет части налоговых доходов в 2003-ем финансовом году. Определением Арбитражного суда Приморского края от 7.04.04 по делу № А51-12690/03-30-308 производство по делу прекращено, т.к. спорные отношения хотя и являются финансовыми, но не носят экономического характера.
Укорененность в финансовой системе управляющей подсистемы (публичной власти) обуславливает наличие в финансовой системе и управленческих финансовых отношений.
Несколько абстрактно звучат высказывания автора о составе экономических (финансовых) отношений: «В первую группу входят экономические отношения, непосредственно связанные с образованием, расходованием и использованием фондов денежных средств. Ко второй группе, как нам представляется, следует отнести отношения, сопутствующие образованию, распределению и использованию фондов денежных средств» .
Почти в духе античного пластического мышления автор произвольно, но весьма образно распределяет отношения на «непосредственно связанные» и «сопутствующие». При этом далее по тексту статьи приписывая ту или иную группу отношений, например, к «непосредственно связанным», автор использует столь же характерные выражения: «здесь же следует выделить», «необходимо особо остановиться на…», «необходимо упомянуть». При этом автор как бы располагает («раскладывает») те или иные отношения в пространстве, чтобы они наглядно следовали плану учебного курса.
Однако нигде по тексту рассматриваемой работы мы так и не смогли обнаружить даже намека на критерии «непосредственной» связи или «сопутствования». Не выявлены системные связи тех или иных групп отношений. Отнесение отдельных из этих групп к финансовым отношениям лишь номинально мотивировано.
Так, например, автор, без тени сомнения, относит к финансовым отношениям отношения «по установлению и ведению тех или иных учетных систем в государстве». По-видимому, речь идет о государственном регулировании бухгалтерского учета, статистического наблюдения и о фактическом ведении бухгалтерского учета его субъектами. Однако бухгалтерский учет, как это неплохо определено в пункте 1 статьи 1 федерального закона от 21 ноября 1996 года № 129-ФЗ «О бухгалтерском учете», «представляет собой упорядоченную систему сбора, регистрации и обобщения информации в денежном выражении об имуществе, обязательствах организаций и их движении путем сплошного, непрерывного и документального учета всех хозяйственных операций» .
Т.о. учетные отношения не финансовые (не прямо и не косвенно), а информационные. Хотя бухгалтерский учет и дает информацию в стоимостном (но не только) выражении, но информация эта относится не только к финансовым активам, но и к другим видам активов и обязательств. Т.о. бухгалтерский учет позволяет сформировать информационную базу не только для финансовых отношений, но и для любых других хозяйственных отношений. Очевидно, что далеко не все отношения, выступающие в качестве условия для функционирования финансовой системы, могут быть прямо или косвенно отнесены к ней. Так, финансовая система не может существовать без урегулированных отношений собственности (присвоения). Однако данные отношения не могут быть сведены к финансовой системе. Равным образом, финансовая система не может существовать без того или иного публичного порядка, который также является самостоятельным по отношению к финансам общественным явлением.
По сути своей отношения по регулированию бухгалтерского учета, хотя и складываются с участием Минфина РФ (федерального финансового органа) и имеют большое значение для налоговой и бюджетной сферы, являются отношениями административными, но не финансовыми (деньги не являются их предметом, их предмет - информация). Ведение же бухгалтерского учета субъектами хозяйственной деятельности в той мере, в какой оно регулируется законодательством и стандартами бухгалтерского учета, тесно связано с хозяйственной деятельностью (участием в гражданском обороте), осуществляется на основании общедозволительных принципов в собственном интересе, за свой счет и под собственную ответственность субъектов учета, т.е. обладает всеми признаками частноправовых, а именно гражданско-правовых отношений. Данные отношения связаны с формированием и использованием права на информацию и складываются между субъектом учета, его акционерами (участниками, собственником имущества), кредиторами, аудитором (ревизором) и лицами, ответственными за организацию и ведение бухгалтерского учета.
Неудовлетворительный характер описания автором финансовой системы как системы отношений выражается в том, что неотъемлемым участником всех финансовых отношений сверху донизу, в представленной автором картине (образе) финансовой системы, похоже, является государство (например, оно участвует даже в отношениях по «образованию, распределению и использованию» средств домохозяйств – в той мере, в какой этим отношениям позволено быть элементом финансовой системы). Соответственно, не ясным остается, признает ли автор за субъектами финансовых отношений (организациями, гражданами) собственные экономические интересы, которые могут не совпадать с интересами государства - фиска по своей направленности и содержанию (и при этом оставаться законными, допускаемыми и даже поощряемыми государством интересами), или все субъекты финансовых отношений интересуют его лишь постольку, поскольку они являются обязанными (зависимыми, подчиненными) лицами в рамках налоговых и прочих отношений, направленных на конечную цель всей финансовой системы – формирование доходов государства.
Этатизация финансовой системы и категории финансов была характерна советскому периоду развития экономической теории и теории финансового права. Однако в настоящее время сложно отрицать, что государственные финансы – это лишь элемент финансовой системы Российской Федерации. При этом сама Российская Федерация в обозначении национальной финансовой системы фигурирует, скорее, не в качестве суверена (или «верховного собственника»), а лишь в качестве страны (национальная территория, национальная экономика и публичный порядок). Соответственно, финансовое право не осуществляет исчерпывающего регулирования финансовой системы. Наряду с ним важное место здесь занимают гражданское право (осуществляющее первичное регулирование финансов хозяйствующих субъектов и домохозяйств), экологическое (природоресурсное) право, право социального обеспечения и т.д. Предмет же финансового права – публичные финансы, но это еще не вся финансовая система страны.
В этой связи нельзя не обратить внимание на неточное описание автором именно публичных финансов. Так, автор относит к доходам государства и муниципальных образований, среди прочего, привлеченные кредитные ресурсы, что не соответствует как финансовой технологии, так и их законодательному статусу. Кроме того, автор неоднократно повторяет штамп: «образование, распределение и использование» применительно к публичным финансовым фондам. Данный понятийный аппарат игнорирует финансовую технологию и законодательную форму бюджетного процесса: не ясным остается, что понимается под «распределением» (расщепление отдельных видов доходов казначейством, бюджетное регулирование или что-то иное), и что понимается под «использованием» (включает ли это понятие расходы в форме дотаций, субсидий и субвенций бюджетам нижестоящего уровня)? Автор за частую не использует термины «расходы» и «доходы» в том понимании, которое устоялось в практике функционирования бюджетной системы, а именно как «денежных средств» (финансов в материальном смысле): «…Доходы бюджета - денежные средства, поступающие в безвозмездном и безвозвратном порядке в соответствии с законодательством Российской Федерации в распоряжение органов государственной власти Российской Федерации, органов государственной власти субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления; расходы бюджета - денежные средства, направляемые на финансовое обеспечение задач и функций государства и местного самоуправления…» (ст. 6 БК РФ).
Данные определения настолько удачны, что позволяют раскрыть динамику и структуру финансовых (бюджетных) отношений. Однако двучленный характер бюджетного процесса (доходы - расходы) автором игнорируется и подменяется аморфным «образованием, распределением и использованием».
Изложенные недостатки рассмотренной статьи, к сожалению, являются типичными. По нашему мнению, они свидетельствуют о разрыве между академической наукой и практикой и, более того, этот разрыв усугубляют: «теоретики» все менее и менее понимают «практиков» - и наоборот.
http://moikompas.ru/compas/ashmarina/
госпожа Ашмарина, в бытность мою студентом МГЮА, читала нам курс "Финансовое право" то ли еще даже не будучи кандидатом, или только-только защитившись. В принципе, читала добротно, старалась. Быстро она до доктора доросла.
#158
Отправлено 29 March 2009 - 20:18
Статья, в общем-то ни о чем.
Но вот лично мое мнение о ВА резко упало поле того как в МГУ защитилась докторская диссертация Г.Д. Улетовой. Что-то я не слышал чтобы он критиковал свой совет. Или може кто меня поправит?
Но вот лично мое мнение о ВА резко упало поле того как в МГУ защитилась докторская диссертация Г.Д. Улетовой. Что-то я не слышал чтобы он критиковал свой совет. Или може кто меня поправит?
#159
Отправлено 29 March 2009 - 21:01
mooner, а Вы с докторской П.В. Крашенинникова не знакомы? 
Он тоже в МГУ защищался.
Он тоже в МГУ защищался.
#160
Отправлено 29 March 2009 - 21:32
Нет. Не знаком.
И чесно говоря, судя по его остальной работе, желания знакомиться нет.
А что?
И чесно говоря, судя по его остальной работе, желания знакомиться нет.
А что?
#161
Отправлено 29 March 2009 - 22:42
Да так, ничего. в 2000-м году прочитал его тонкую книжку что то там про право соб-ти на жилые помещения. В предисловии было написано, что она на базе докторской родилась. банальности одни.А что?
#162
Отправлено 30 March 2009 - 00:15
насколько мне не изменяет память, он защищал докторскую в форме научного докладас докторской П.В. Крашенинникова
#163
Отправлено 30 March 2009 - 00:23
Это как?насколько мне не изменяет память, он защищал докторскую в форме научного доклада
#164
Отправлено 30 March 2009 - 00:31
Ну, вообще-то это в положении расписаноЭто как?насколько мне не изменяет память, он защищал докторскую в форме научного доклада
Грубо говоря, без написания "кирпича" - по совокупности ранее сделанных публикаций. Готовится только научный доклад, по объему примерно то же самое, что автореферат - он и защищается.
#166
Отправлено 30 March 2009 - 05:27
АбсурдностьНадо признать, что с течением времени, я несколько пересмотрел свои первоначальные установки. cool.gif
Сообщение отредактировал Абсурдность - Вчера в 20:51
миссир... то исть типерь в сваих научных трудах вы бранитись и кроити апанетнаф эпититами аля "махровый дурак" и тп?
зы видима нас вы ша тожи абзавети грубианам и нивеждай... но мы стерпим и дажи в сут нипайдем... иба ни навыкав низнаний у нас пративастаять вам априори нихватит)
#167
Отправлено 30 March 2009 - 11:04
vicktor
может речь идет о докторской В.А.?
разве?Дык Белов степень кюн тоже по докладу получил
может речь идет о докторской В.А.?
#169
Отправлено 30 March 2009 - 11:34
Белов Вадим Анатольевич Ценные бумаги как объекты гражданских прав Воп теории в форме нау док 12.00.03 1996
#170
Отправлено 30 March 2009 - 11:57
advice
Кстати, по П.В. Крашенинникову там такой оговорки нет, так что возможно я ошибся.
нет, у него именно кандидатская в форме научного доклада была, в чем легко убедиться. взяв издбанный им же справочник по цивилистическим диссертациямразве? может речь идет о докторской В.А.?
Кстати, по П.В. Крашенинникову там такой оговорки нет, так что возможно я ошибся.
#171
Отправлено 30 March 2009 - 13:02
вот 
лишнее подтверждение таланта В.А. Много ли кандидатских защищается в форме научного доклада?
лишнее подтверждение таланта В.А. Много ли кандидатских защищается в форме научного доклада?
#172
Отправлено 30 March 2009 - 13:13
вот
Я бы не о таланте говорила, а о задержке в сроках защиты (не применительно к Белову, а вообще).
защита кандидатской по научному докладу обычно идет, когда вовремя (когда обычно аспиранты делают) кандидатскую не написал и не защитил, продолжил заниматься наукой, а потом таки вышел на защиту, но уже написано столько, что хватит и на научный доклад. Обычно это народ постарше. На память приходит из кандидатских только Елена Виноградова по гражданскому процессу из ИГПАН.
Крашенинников абсолютно точно защищал докторскую в форме научного доклада, у меня он где-то даже был. Написано в стиле Крашенинникова.
Сообщение отредактировал Inna1: 30 March 2009 - 13:15
#173
Отправлено 30 March 2009 - 13:34
Inna1
насколь ко мне известно, ВАКне приветствует защиту кандидатских в форме науч. доклада. вот и Вы привели толькокандидатскую не написал и не защитил, продолжил заниматься наукой, а потом таки вышел на защиту, но уже написано столько, что хватит и на научный доклад
это все же говорит о многом ИМХОЕлена Виноградова по гражданскому процессу из ИГПАН
#174
Отправлено 30 March 2009 - 14:08
ВАК и не может приветствовать - с 2002 года в форме научного доклада могут быть защищены только докторские диссертации (пункт 9 Положения о порядке присуждения ученых степеней).насколь ко мне известно, ВАКне приветствует защиту кандидатских в форме науч. доклада.
#175
Отправлено 11 April 2009 - 01:12
Собс-но не совсем в тему, но вот:
Краткий определитель научного шарлатанства http://www.nkj.ru/ar...articles/15480/
Краткий определитель научного шарлатанства http://www.nkj.ru/ar...articles/15480/
Количество пользователей, читающих эту тему: 0
0 пользователей, 0 гостей, 0 анонимных
