Скрытый текст
Правовая определенность и право на справедливое судебное разбирательство
Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ). В соответствии с ч. 1 ст. 46 Конституции РФ каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод.
Исходя из этого, а также из положений ч. 4 ст. 15, ч. 1 ст. 17, ст. 18 Конституции РФ права и свободы человека согласно общепризнанным принципам и нормам международного права, а также международным договорам Российской Федерации являются непосредственно действующими в пределах юрисдикции Российской Федерации. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием*(1).
Российская Федерация как участник Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) признает юрисдикцию Европейского суда по правам человека (далее - Европейский суд) обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случае предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после вступления их в силу в отношении Российской Федерации (ст. 1 Федерального закона от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней"). Поэтому применение судами названной Конвенции должно осуществляться с учетом практики Европейского суда во избежание любого нарушения Конвенции (п. 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. N 5)*(2).
Европейский суд, толкуя содержание п. 1 ст. 6 Конвенции, неоднократно отмечал, что право на судебное разбирательство, гарантированное п. 1 ст. 6 Конвенции, должно толковаться в свете преамбулы к Конвенции, в которой верховенство права признается частью общего наследия договаривающихся государств. Одним из основополагающих аспектов верховенства права является принцип правовой определенности, который среди прочего требует, чтобы принятое судами окончательное решение не могло бы быть оспорено (см. постановление Европейского суда от 28 октября 1999 г. по делу "Брумареску против Румынии", § 61).
Правовая определенность, согласно позиции Европейского суда, предполагает уважение принципа res judicata (принцип недопустимости повторного рассмотрения однажды решенного дела). В соответствии с ним ни одна из сторон не может требовать пересмотра окончательного и вступившего в законную силу постановления только в целях проведения повторного слушания и получения нового постановления. Полномочие вышестоящего суда по пересмотру дела должно осуществляться в целях исправления судебных ошибок, неправильного отправления правосудия, а не пересмотра по существу. Пересмотр не может считаться скрытой формой обжалования, а возможное наличие двух точек зрения по одному вопросу само по себе не является основанием для пересмотра. Отступления от этого принципа оправданы, только когда являются обязательными в силу обстоятельств существенного и непреодолимого характера (см. постановление Европейского суда "Брумареску против Румынии", § 62; постановление Европейского суда от 24 июля 2003 г. по делу "Рябых против России", § 52).
Таким образом, право заинтересованных лиц на справедливое судебное разбирательство должно реализовываться с учетом позиции Европейского суда о принципе правовой определенности. В свою очередь, суды, осуществляя правосудие по гражданским делам, учитывают прецедентную практику Европейского суда относительно содержания принципа правовой определенности, его влияния на возможность исправления судебной ошибки, обнаруженной во вступившем в законную силу судебном постановлении.
В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 12 февраля 2008 г. N 2 "О применении норм гражданского процессуального законодательства в суде надзорной инстанции в связи с принятием и введением в действие Федерального закона от 4 декабря 2007 г. N 330-ФЗ "О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации" сказано, что "отмена или изменение судебного постановления в порядке надзора допустимы лишь в случае, если без устранения судебной ошибки, имевшей место в ходе предшествующего разбирательства и повлиявшей на исход дела, невозможны восстановление и защита существенно нарушенных прав, свобод и законных интересов, а также защищаемых законом публичных интересов. Принцип правовой определенности предполагает, что суд не вправе пересматривать вступившее в законную силу постановление только в целях проведения повторного слушания и получения нового судебного постановления. Иная точка зрения суда надзорной инстанции на то, как должно быть разрешено дело, не может являться поводом для отмены или изменения судебного постановления нижестоящего суда" (п. 6)*(3).
Принимая во внимание разъяснения Пленума Верховного Суда РФ, суды надзорной инстанции руководствуются принципом правовой определенности как на предварительном этапе изучения надзорных жалоб, так и в судебном заседании при рассмотрении жалобы по существу. Нередко принцип правовой определенности служил основанием для отказа суда надзорной инстанции в удовлетворении надзорных жалоб, что, в свою очередь, приводило к оставлению незаконных судебных постановлений без изменения*(4).
Такой подход к реализации рассматриваемой правовой позиции Европейского суда вызвал критические замечания со стороны юридической общественности - представителей науки гражданского процесса и практикующих юристов*(5).
Полагаем, что правильность толкования судами надзорной инстанции ряда положений анализируемой позиции Европейского суда вызывает обоснованные сомнения. Изложим некоторые из них.
1. Вряд ли можно согласиться с тем, что отмена судебного постановления в порядке надзора направлена на проведение повторного слушания по делу.
Судебное постановление отменяется ввиду необходимости устранения выявленного судом надзорной инстанции нарушения норм материального права (закона). Так достигается в надзорном производстве цель гражданского судопроизводства - защита нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов граждан и организаций.
В связи с этим суд надзорной инстанции вправе не только иметь иную точку зрения на то, как должно быть разрешено дело, но и высказать ее в своем постановлении об отмене незаконного судебного постановления.
2. Не может быть признано правильным представление о том, что принцип правовой определенности содержит запрет на проверку в порядке надзора окончательного судебного решения*(6).
Такая проверка может быть осуществлена, но при условии, что она возбуждается стороной не в целях проведения повторного слушания. Это означает, что сторона в надзорной жалобе должна указать, в чем конкретно заключается существенное нарушение закона, допущенное судами при рассмотрении и разрешении дела, при апелляционной проверке судебного постановления. В отсутствие такого указания надзорная жалоба не подлежит принятию.
Отмена окончательного судебного решения не может рассматриваться как отступление от принципа правовой определенности, если в результате такой отмены исправляется судебная ошибка, на наличие которой указано в надзорной жалобе.
Данный вывод представляется правильным особенно с учетом того, что проблема предоставления лицам, участвующим в деле, полноценной возможности воспользоваться бесплатной квалифицированной помощью при рассмотрении и разрешении их дела в суде первой, второй инстанций до сих пор не решена; что суды второй (кассационной) инстанции (в силу целого комплекса причин, среди которых имеются и причины объективного характера) нередко формально подходят к проверке законности и обоснованности не вступивших в законную силу судебных постановлений, что влечет за собой вступление в законную силу незаконных и необоснованных судебных решений; что суды надзорной инстанции уровня субъекта Российской Федерации не справляются с потоком надзорных жалоб и рассматривают в судебном заседании лишь их малую часть.
До тех пор пока качество правосудия, отправляемого судами первой и второй инстанций, не повысится, надежды лиц, участвующих в деле, на исправление судебных ошибок, имеющихся во вступивших в законную силу судебных постановлениях, будут связаны именно с деятельностью судов надзорной инстанции и особенно Верховного Суда РФ.
Не предоставить сторонам такой возможности в настоящее время нельзя, поскольку, по верному утверждению И. Бентама (хоть и относящемуся к апелляции, но вполне соответствующему сложившимся в гражданском судопроизводстве реалиям), "частная несправедливость не может быть опасна для спокойствия государства; но общее беспокойство, общее недоверие могут поднять бурю и все перевернуть вверх дном. Законодатель должен обращать особенное внимание на этот страх и вселять в народе глубокое чувство безопасности"*(7).
Наличие множества судебно-надзорных инстанций, осуществляющих проверочную (не всегда эффективную) деятельность, не решает обозначенную проблему, а только усугубляет ее. Возможно, что этот недостаток будет устранен в результате предстоящего реформирования системы обжалования судебных постановлений в гражданском процессе*(8).
3. Отвечая на вопрос о том, что может привести к нарушению требования правовой определенности, можно утверждать, что это не сам факт обжалования судебного постановления. Нарушение принципа правовой определенности будет иметь место в случае отсутствия ограничений срока на подачу жалобы на вступившие в законную силу судебные постановления, а также в случае существования в гражданском судопроизводстве громоздкой, непрозрачной, непредсказуемой процедуры проверочного производства.
В последнее время Европейский суд стал акцентировать внимание не на том, что "полномочие вышестоящего суда по пересмотру дела должно осуществляться в целях исправления судебных ошибок, неправильного отправления правосудия", а на том, что пересмотр дел в суде надзорной инстанции может быть оправдан в определенных обстоятельствах.
Так, в постановлении от 31 июля 2008 г. по делу "Проценко против России" Европейский суд пояснил, что "право вышестоящих судов по отмене или изменению вступивших в силу судебных решений может использоваться для устранения существенных нарушений. Само по себе наличие двух точек зрения по вопросу не является основанием для пересмотра. Отступления от этого принципа оправданны, только когда их делают необходимыми обстоятельства существенного и непреодолимого характера".
Тот же подход прослеживается в постановлении Европейского суда от 18 января 2007 г. по делу "Кот против России": "Неизбежно, что при разбирательстве по гражданскому делу стороны будут иметь противоположные точки зрения по вопросу применения материального права. Суды призваны рассмотреть доводы сторон, гарантируя честность и состязательность разбирательства, и вынести свое решение по заявленным требованиям... Тот факт, что президиум областного суда не согласился с решениями судов первой и кассационной инстанций, сам по себе не служит основанием для отмены окончательного, имеющего обязательную юридическую силу судебного постановления и возобновления производства по делу заявителя" (§ 29).
В постановлении от 14 февраля 2008 г. по делу "Пшеничный против России" Европейский суд отметил: "В отсутствие фундаментального дефекта в слушаниях несогласие стороны с оценкой, сделанной судом первой инстанции и апелляционным судом, не было обстоятельством существенного и непреодолимого характера, гарантирующим аннулирование признанного и подлежащего осуществлению постановления и повторного открытия слушания по требованию заявителя"; "Только ошибки в фактах, которые, возможно, не были исправлены обычной апелляцией, поскольку стали очевидными только после того, как решение приобрело обязательную силу, можно было бы считать обстоятельством существенного и неопределимого характера, оправдывающим отход от принципа юридической однозначности".
Позднее, в постановлении от 10 апреля 2008 г. по делу "Лучкина против России", Европейский суд пришел к выводу о том, что в отсутствие существенных нарушений в рамках рассмотрения дела несогласие одной из сторон с оценкой, проведенной судами первой и кассационной инстанций, не является существенным обстоятельством или обстоятельством непреодолимого характера, являющимся основанием для отмены вступившего в силу и подлежащего неукоснительному исполнению судебного решения и возобновления производства по делу заявителя.
Как указал Европейский суд, "в рамках рассмотрения дела судом надзорной инстанции не заявлялось о том, что в ходе предшествующего судебного разбирательства имело место существенное нарушение, как, например, судебная ошибка, существенные процессуальные нарушения или злоупотребление полномочиями. Судебное решение, принятое в пользу заявительницы, было отменено на том основании, что суды нижестоящей инстанции неправильно применили нормы материального права. Указанное основание не представляет собой существенное нарушение по смыслу прецедентной практики Европейского суда и не может оправдать несоблюдение принципа правовой определенности".
Изложенная позиция вызывает ряд вопросов: что понимается под "фундаментальным" дефектом судебного разбирательства? "Фундаментальный дефект" и "существенное нарушение, допущенное в ходе судебного разбирательства" - синонимичные понятия или нет? Если неправильное применение норм материального права не является судебной ошибкой в смысле прецедентной практики Европейского суда, то что следует считать судебной ошибкой? Различает ли Европейский суд производство по пересмотру по вновь открывшимся обстоятельствам и надзорное производство?
На последний вопрос, исходя из приведенных позиций, можно сразу ответить отрицательно. Это стало ясно после принятия Европейским судом постановления от 18 ноября 2004 г. по делу "Праведная против России".
На первые два вопроса можно получить ответ, изучив среди прочего постановление Европейского суда от 23 июля 2009 г. по делу "Сутяжник против России". Европейский суд указал, что в принципе судебные ошибки можно расценивать как "существенные недостатки", подлежащие исправлению в надзорном порядке. Но может ли при определенных условиях нарушение правил юрисдикции рассматриваться как "существенный недостаток", требующий пересмотра решения, которое заявитель считал вступившим в законную силу с учетом res judicata?
Европейский суд принимает тот факт, что правила юрисдикции следует соблюдать. Однако в данном конкретном деле он не находит настоятельной социальной необходимости в отступлении от принципа правовой определенности. Решение было отменено, скорее, ради правового пуризма, чем для того, чтобы исправить важную судебную ошибку. В конечном итоге, констатирует Европейский суд, отмена решения была непропорциональной мерой, и уважение принципа правовой определенности должно было преобладать. Следовательно, имело место нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции.
Таким образом, Европейский суд отметил, что отступление от принципа правовой определенности возможно для исправления существенного (фундаментального) нарушения, свидетельствующего о ненадлежащем отправлении правосудия. Однако, по мнению Европейского суда, при отмене судебного решения по данному основанию надо оценивать, насколько существенно допущенное судами нарушение норм права, насколько оно повлияло на права и интересы спорящих сторон и действительно ли имеется социальная необходимость в отмене вступившего в законную силу судебного решения и отступлении от требования правовой определенности. Поскольку все рассматриваемые понятия не имеют точного определения, постольку Европейский суд в каждом деле будет каждый раз решать, насколько допустимо отступление от принципа правовой определенности (п. 35 постановления по делу "Сутяжник против России").
Спрогнозировать суть такого решения не представляется возможным ввиду отсутствия каких-либо четких критериев, однозначных подходов. В российской теории гражданского (арбитражного) процесса, в судебной практике нарушение норм о подведомственности, подсудности является безусловным основанием для отмены судебного постановления*(9). Европейский суд придерживается иного мнения (см. постановление по делу "Сутяжник против России"), но вместе с тем не исключает возможность отмены судебного постановления вследствие неподведомственности дела суду: "Заявлений о том, что суды действовали за рамками своей компетенции или в процессе разбирательства были допущены существенные нарушения процессуального права, не поступало" (постановление Европейского суда по делу "Кот против России").
Очевидно, что, говоря о фундаментальных (существенных) нарушениях, Европейский суд имеет в виду нарушения норм процессуального права, причем такие, которые свидетельствуют о ненадлежащем отправлении правосудия (в российском традиционном понимании - это нарушения, влекущие безусловную отмену судебного постановления).
Как быть с нарушениями норм материального права, на наличие которых указывается в надзорной жалобе? Исходя из позиции Европейского суда, такие нарушения должны исправляться судом второй (апелляционной) инстанции. Исправление же их судом надзорной инстанции будет свидетельствовать о нарушении принципа правовой определенности и, как следствие, права на справедливое судебное разбирательство (п. 1 ст. 6 Конвенции).
Такая категоричность выводов имеет под собой основание. Контрольные органы Совета Европы на протяжении ряда лет обращали внимание властей Российской Федерации на то, что "ограничение пересмотра в порядке надзора вступивших в силу и подлежащих исполнению судебных решений исключительными обстоятельствами должно проходить параллельно с изменением структуры судов и качеством правосудия в целях ограничения необходимости исправления судебных ошибок, что в настоящее время происходит посредством пересмотра судебных решений в порядке надзора"*(10).
Пока соответствующие изменения не произошли, вряд ли можно полностью согласиться с предлагаемым Европейским судом подходом к обжалованию заинтересованными лицами вступивших в законную силу судебных постановлений, к их проверке в порядке надзора, к основаниям отмены вступивших в законную силу судебных постановлений.
В отсутствие ясных критериев отнесения того или иного нарушения к категории фундаментальных (существенных), не создающих угрозы принципу правовой определенности, и при условии изменения процедуры принятия жалобы в связи со вступлением в силу Протокола N 14 нельзя спрогнозировать последствия отмены судебного постановления в порядке надзора даже по основаниям, свидетельствующим о существенном нарушении закона. Ведь степень соответствия критерию существенности, фундаментальности как основанию для отступления от правовой определенности в каждом деле определяется Европейским судом индивидуально для каждого дела.
В связи с этим российские суды (и в первую очередь Верховный Суд РФ и Высший Арбитражный Суд РФ, призванные обеспечивать единообразие судебной практики) будут вынуждены отслеживать правовые позиции Европейского суда для того, чтобы учитывать их при судебном разбирательстве во избежание нарушения п. 1 ст. 6 Конвенции.
Существующее на сегодняшний момент представление Европейского суда о принципе правовой определенности и возможности отмены вступившего в законную силу судебного постановления в результате проверки в порядке надзора окажет влияние на судебную практику российских судов. Они механически будут применять требование о правовой определенности, обращая внимание только на наличие фундаментальных нарушений, свидетельствующих о ненадлежащем отправлении правосудия и приведших к нарушению прав, свобод и законных интересов, сверяя выявленные нарушения с прецедентной практикой Европейского суда во избежание неблагоприятных последствий в виде будущих отрицательных решений этого Суда. В связи с этим вопрос о существенности (фундаментальности) будет решаться судом надзорной инстанции, как и Европейским судом, индивидуально для каждого дела.
Остальные судебные ошибки, видимо, не будут приниматься во внимание.
Такой подход, основанный на толковании Европейским судом содержания принципа правовой определенности как составляющей верховенства права и неотъемлемого аспекта права на справедливое разбирательство дела, свидетельствует о приоритете публично-правового начала в деятельности суда, проверяющего вступившее в законную силу судебное постановление. Это верный подход тогда, когда суды первой и второй инстанций качественно выполняют свои функции; когда реально обеспечивается право на квалифицированную юридическую помощь; когда процедуры подготовки дела к судебному разбирательству, судебного разбирательства и вынесения судебного решения, проверки судебных постановлений четко и полно законодательно регламентированы; когда лица, участвующие в деле, добросовестно пользуются своими правами, а неисполнение процессуальных обязанностей действительно влечет неблагоприятные последствия.
В отсутствие перечисленного буквальное следование прецедентной практике Европейского суда не позволит ни обеспечить решение задач гражданского судопроизводства - правильно и своевременно рассматривать и разрешать гражданские дела, ни защитить нарушенные или оспариваемые права и законные интересы граждан и организаций.
Только комплексное решение организационных и судопроизводственных вопросов (особенно в части четкого распределения усилий, направленных на рассмотрение и разрешение дела по существу, последовательную проверку судебных постановлений) может обеспечить полную и безоговорочную реализацию права на справедливое судебное разбирательство в контексте прецедентной практики Европейского суда.
Полагаем необходимым отстаивать изложенную позицию во время обсуждений тенденций развития российского гражданского процессуального законодательства, проводимых при одновременном участии представителей России и Совета Европы.
Список литературы
1. Афанасьев С.Ф. Право на справедливое судебное разбирательство: общая характеристика и его реализация в российском гражданском судопроизводстве. Саратов, 2009.
2. Боннер А.Т. Проблемы установления истины в гражданском процессе. СПб., 2009.
3. Борисова Е.А. Проверка судебных актов по гражданским делам. М., 2006.
4. Борисова Е.А. Проверка судебных постановлений в гражданском процессе: изменения в ГПК РФ // Закон. 2009. N 12.
5. Жуйков В.М. Судебная реформа: проблемы доступа к правосудию. М., 2006.
Е.А. Борисова,
доктор юридических наук,
профессор кафедры гражданского процесса
юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова
"Законодательство", N 8, август 2010 г.
─────────────────────────────────────────────────────────────────────────
*(1) См.: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации". П. 1 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2003. N 12.
*(2) См.: Там же.
*(3) Бюллетень Верховного Суда РФ. 2008. N 3.
*(4) См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2009. N 2. С. 8-9; Обзор законодательства и судебной практики Верховного Суда РФ за первый квартал 2009 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2009. N 9. С. 31-32.
*(5) См., напр.: Жуйков В.М. Судебная реформа: проблемы доступа к правосудию. М., 2006. С. 128-145; Нестандартный надзор // ЭЖ-Юрист. 2008. N 2; Боннер А.Т. Проблемы установления истины в гражданском процессе. СПб., 2009. С. 569-570.
*(6) О различии понятий "пересмотр" и "проверка" судебных актов см.: Борисова Е.А. Проверка судебных актов по гражданским делам. М., 2006; Сахнова Т.В. Курс гражданского процесса: теоретические начала и основные институты. М., 2008. С. 612-620.
*(7) Бентам И. О судоустройстве. Спб., 1860. С. 142.
*(8) См. об этом: Борисова Е.А. Проверка судебных постановлений в гражданском процессе: изменения в ГПК РФ // Закон. 2009. N 12.
*(9) См., напр.: определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 4 августа 2009 г. N 66-В09-5; постановление ФАС Московского округа от 29 декабря 2009 г. N КГ-40/13819-09 по делу N А40-55254/09-33-341.
*(10) Промежуточная резолюция Комитета Министров Совета Европы от 8 февраля 2006 г. ResDH(2006) относительно нарушения принципа правовой определенности в результате пересмотра судебных решений в порядке надзора в ходе судебных разбирательств по гражданским делам в Российской Федерации - принятые властями меры общего характера и оставшиеся вопросы (см. постановления Европейского суда по делам "Рябых против Российской Федерации" (от 24 июля 2003 г.) и "Волкова против Российской Федерации" (от 5 апреля 2005 г.)).
Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ). В соответствии с ч. 1 ст. 46 Конституции РФ каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод.
Исходя из этого, а также из положений ч. 4 ст. 15, ч. 1 ст. 17, ст. 18 Конституции РФ права и свободы человека согласно общепризнанным принципам и нормам международного права, а также международным договорам Российской Федерации являются непосредственно действующими в пределах юрисдикции Российской Федерации. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием*(1).
Российская Федерация как участник Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) признает юрисдикцию Европейского суда по правам человека (далее - Европейский суд) обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случае предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после вступления их в силу в отношении Российской Федерации (ст. 1 Федерального закона от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней"). Поэтому применение судами названной Конвенции должно осуществляться с учетом практики Европейского суда во избежание любого нарушения Конвенции (п. 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. N 5)*(2).
Европейский суд, толкуя содержание п. 1 ст. 6 Конвенции, неоднократно отмечал, что право на судебное разбирательство, гарантированное п. 1 ст. 6 Конвенции, должно толковаться в свете преамбулы к Конвенции, в которой верховенство права признается частью общего наследия договаривающихся государств. Одним из основополагающих аспектов верховенства права является принцип правовой определенности, который среди прочего требует, чтобы принятое судами окончательное решение не могло бы быть оспорено (см. постановление Европейского суда от 28 октября 1999 г. по делу "Брумареску против Румынии", § 61).
Правовая определенность, согласно позиции Европейского суда, предполагает уважение принципа res judicata (принцип недопустимости повторного рассмотрения однажды решенного дела). В соответствии с ним ни одна из сторон не может требовать пересмотра окончательного и вступившего в законную силу постановления только в целях проведения повторного слушания и получения нового постановления. Полномочие вышестоящего суда по пересмотру дела должно осуществляться в целях исправления судебных ошибок, неправильного отправления правосудия, а не пересмотра по существу. Пересмотр не может считаться скрытой формой обжалования, а возможное наличие двух точек зрения по одному вопросу само по себе не является основанием для пересмотра. Отступления от этого принципа оправданы, только когда являются обязательными в силу обстоятельств существенного и непреодолимого характера (см. постановление Европейского суда "Брумареску против Румынии", § 62; постановление Европейского суда от 24 июля 2003 г. по делу "Рябых против России", § 52).
Таким образом, право заинтересованных лиц на справедливое судебное разбирательство должно реализовываться с учетом позиции Европейского суда о принципе правовой определенности. В свою очередь, суды, осуществляя правосудие по гражданским делам, учитывают прецедентную практику Европейского суда относительно содержания принципа правовой определенности, его влияния на возможность исправления судебной ошибки, обнаруженной во вступившем в законную силу судебном постановлении.
В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 12 февраля 2008 г. N 2 "О применении норм гражданского процессуального законодательства в суде надзорной инстанции в связи с принятием и введением в действие Федерального закона от 4 декабря 2007 г. N 330-ФЗ "О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации" сказано, что "отмена или изменение судебного постановления в порядке надзора допустимы лишь в случае, если без устранения судебной ошибки, имевшей место в ходе предшествующего разбирательства и повлиявшей на исход дела, невозможны восстановление и защита существенно нарушенных прав, свобод и законных интересов, а также защищаемых законом публичных интересов. Принцип правовой определенности предполагает, что суд не вправе пересматривать вступившее в законную силу постановление только в целях проведения повторного слушания и получения нового судебного постановления. Иная точка зрения суда надзорной инстанции на то, как должно быть разрешено дело, не может являться поводом для отмены или изменения судебного постановления нижестоящего суда" (п. 6)*(3).
Принимая во внимание разъяснения Пленума Верховного Суда РФ, суды надзорной инстанции руководствуются принципом правовой определенности как на предварительном этапе изучения надзорных жалоб, так и в судебном заседании при рассмотрении жалобы по существу. Нередко принцип правовой определенности служил основанием для отказа суда надзорной инстанции в удовлетворении надзорных жалоб, что, в свою очередь, приводило к оставлению незаконных судебных постановлений без изменения*(4).
Такой подход к реализации рассматриваемой правовой позиции Европейского суда вызвал критические замечания со стороны юридической общественности - представителей науки гражданского процесса и практикующих юристов*(5).
Полагаем, что правильность толкования судами надзорной инстанции ряда положений анализируемой позиции Европейского суда вызывает обоснованные сомнения. Изложим некоторые из них.
1. Вряд ли можно согласиться с тем, что отмена судебного постановления в порядке надзора направлена на проведение повторного слушания по делу.
Судебное постановление отменяется ввиду необходимости устранения выявленного судом надзорной инстанции нарушения норм материального права (закона). Так достигается в надзорном производстве цель гражданского судопроизводства - защита нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов граждан и организаций.
В связи с этим суд надзорной инстанции вправе не только иметь иную точку зрения на то, как должно быть разрешено дело, но и высказать ее в своем постановлении об отмене незаконного судебного постановления.
2. Не может быть признано правильным представление о том, что принцип правовой определенности содержит запрет на проверку в порядке надзора окончательного судебного решения*(6).
Такая проверка может быть осуществлена, но при условии, что она возбуждается стороной не в целях проведения повторного слушания. Это означает, что сторона в надзорной жалобе должна указать, в чем конкретно заключается существенное нарушение закона, допущенное судами при рассмотрении и разрешении дела, при апелляционной проверке судебного постановления. В отсутствие такого указания надзорная жалоба не подлежит принятию.
Отмена окончательного судебного решения не может рассматриваться как отступление от принципа правовой определенности, если в результате такой отмены исправляется судебная ошибка, на наличие которой указано в надзорной жалобе.
Данный вывод представляется правильным особенно с учетом того, что проблема предоставления лицам, участвующим в деле, полноценной возможности воспользоваться бесплатной квалифицированной помощью при рассмотрении и разрешении их дела в суде первой, второй инстанций до сих пор не решена; что суды второй (кассационной) инстанции (в силу целого комплекса причин, среди которых имеются и причины объективного характера) нередко формально подходят к проверке законности и обоснованности не вступивших в законную силу судебных постановлений, что влечет за собой вступление в законную силу незаконных и необоснованных судебных решений; что суды надзорной инстанции уровня субъекта Российской Федерации не справляются с потоком надзорных жалоб и рассматривают в судебном заседании лишь их малую часть.
До тех пор пока качество правосудия, отправляемого судами первой и второй инстанций, не повысится, надежды лиц, участвующих в деле, на исправление судебных ошибок, имеющихся во вступивших в законную силу судебных постановлениях, будут связаны именно с деятельностью судов надзорной инстанции и особенно Верховного Суда РФ.
Не предоставить сторонам такой возможности в настоящее время нельзя, поскольку, по верному утверждению И. Бентама (хоть и относящемуся к апелляции, но вполне соответствующему сложившимся в гражданском судопроизводстве реалиям), "частная несправедливость не может быть опасна для спокойствия государства; но общее беспокойство, общее недоверие могут поднять бурю и все перевернуть вверх дном. Законодатель должен обращать особенное внимание на этот страх и вселять в народе глубокое чувство безопасности"*(7).
Наличие множества судебно-надзорных инстанций, осуществляющих проверочную (не всегда эффективную) деятельность, не решает обозначенную проблему, а только усугубляет ее. Возможно, что этот недостаток будет устранен в результате предстоящего реформирования системы обжалования судебных постановлений в гражданском процессе*(8).
3. Отвечая на вопрос о том, что может привести к нарушению требования правовой определенности, можно утверждать, что это не сам факт обжалования судебного постановления. Нарушение принципа правовой определенности будет иметь место в случае отсутствия ограничений срока на подачу жалобы на вступившие в законную силу судебные постановления, а также в случае существования в гражданском судопроизводстве громоздкой, непрозрачной, непредсказуемой процедуры проверочного производства.
В последнее время Европейский суд стал акцентировать внимание не на том, что "полномочие вышестоящего суда по пересмотру дела должно осуществляться в целях исправления судебных ошибок, неправильного отправления правосудия", а на том, что пересмотр дел в суде надзорной инстанции может быть оправдан в определенных обстоятельствах.
Так, в постановлении от 31 июля 2008 г. по делу "Проценко против России" Европейский суд пояснил, что "право вышестоящих судов по отмене или изменению вступивших в силу судебных решений может использоваться для устранения существенных нарушений. Само по себе наличие двух точек зрения по вопросу не является основанием для пересмотра. Отступления от этого принципа оправданны, только когда их делают необходимыми обстоятельства существенного и непреодолимого характера".
Тот же подход прослеживается в постановлении Европейского суда от 18 января 2007 г. по делу "Кот против России": "Неизбежно, что при разбирательстве по гражданскому делу стороны будут иметь противоположные точки зрения по вопросу применения материального права. Суды призваны рассмотреть доводы сторон, гарантируя честность и состязательность разбирательства, и вынести свое решение по заявленным требованиям... Тот факт, что президиум областного суда не согласился с решениями судов первой и кассационной инстанций, сам по себе не служит основанием для отмены окончательного, имеющего обязательную юридическую силу судебного постановления и возобновления производства по делу заявителя" (§ 29).
В постановлении от 14 февраля 2008 г. по делу "Пшеничный против России" Европейский суд отметил: "В отсутствие фундаментального дефекта в слушаниях несогласие стороны с оценкой, сделанной судом первой инстанции и апелляционным судом, не было обстоятельством существенного и непреодолимого характера, гарантирующим аннулирование признанного и подлежащего осуществлению постановления и повторного открытия слушания по требованию заявителя"; "Только ошибки в фактах, которые, возможно, не были исправлены обычной апелляцией, поскольку стали очевидными только после того, как решение приобрело обязательную силу, можно было бы считать обстоятельством существенного и неопределимого характера, оправдывающим отход от принципа юридической однозначности".
Позднее, в постановлении от 10 апреля 2008 г. по делу "Лучкина против России", Европейский суд пришел к выводу о том, что в отсутствие существенных нарушений в рамках рассмотрения дела несогласие одной из сторон с оценкой, проведенной судами первой и кассационной инстанций, не является существенным обстоятельством или обстоятельством непреодолимого характера, являющимся основанием для отмены вступившего в силу и подлежащего неукоснительному исполнению судебного решения и возобновления производства по делу заявителя.
Как указал Европейский суд, "в рамках рассмотрения дела судом надзорной инстанции не заявлялось о том, что в ходе предшествующего судебного разбирательства имело место существенное нарушение, как, например, судебная ошибка, существенные процессуальные нарушения или злоупотребление полномочиями. Судебное решение, принятое в пользу заявительницы, было отменено на том основании, что суды нижестоящей инстанции неправильно применили нормы материального права. Указанное основание не представляет собой существенное нарушение по смыслу прецедентной практики Европейского суда и не может оправдать несоблюдение принципа правовой определенности".
Изложенная позиция вызывает ряд вопросов: что понимается под "фундаментальным" дефектом судебного разбирательства? "Фундаментальный дефект" и "существенное нарушение, допущенное в ходе судебного разбирательства" - синонимичные понятия или нет? Если неправильное применение норм материального права не является судебной ошибкой в смысле прецедентной практики Европейского суда, то что следует считать судебной ошибкой? Различает ли Европейский суд производство по пересмотру по вновь открывшимся обстоятельствам и надзорное производство?
На последний вопрос, исходя из приведенных позиций, можно сразу ответить отрицательно. Это стало ясно после принятия Европейским судом постановления от 18 ноября 2004 г. по делу "Праведная против России".
На первые два вопроса можно получить ответ, изучив среди прочего постановление Европейского суда от 23 июля 2009 г. по делу "Сутяжник против России". Европейский суд указал, что в принципе судебные ошибки можно расценивать как "существенные недостатки", подлежащие исправлению в надзорном порядке. Но может ли при определенных условиях нарушение правил юрисдикции рассматриваться как "существенный недостаток", требующий пересмотра решения, которое заявитель считал вступившим в законную силу с учетом res judicata?
Европейский суд принимает тот факт, что правила юрисдикции следует соблюдать. Однако в данном конкретном деле он не находит настоятельной социальной необходимости в отступлении от принципа правовой определенности. Решение было отменено, скорее, ради правового пуризма, чем для того, чтобы исправить важную судебную ошибку. В конечном итоге, констатирует Европейский суд, отмена решения была непропорциональной мерой, и уважение принципа правовой определенности должно было преобладать. Следовательно, имело место нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции.
Таким образом, Европейский суд отметил, что отступление от принципа правовой определенности возможно для исправления существенного (фундаментального) нарушения, свидетельствующего о ненадлежащем отправлении правосудия. Однако, по мнению Европейского суда, при отмене судебного решения по данному основанию надо оценивать, насколько существенно допущенное судами нарушение норм права, насколько оно повлияло на права и интересы спорящих сторон и действительно ли имеется социальная необходимость в отмене вступившего в законную силу судебного решения и отступлении от требования правовой определенности. Поскольку все рассматриваемые понятия не имеют точного определения, постольку Европейский суд в каждом деле будет каждый раз решать, насколько допустимо отступление от принципа правовой определенности (п. 35 постановления по делу "Сутяжник против России").
Спрогнозировать суть такого решения не представляется возможным ввиду отсутствия каких-либо четких критериев, однозначных подходов. В российской теории гражданского (арбитражного) процесса, в судебной практике нарушение норм о подведомственности, подсудности является безусловным основанием для отмены судебного постановления*(9). Европейский суд придерживается иного мнения (см. постановление по делу "Сутяжник против России"), но вместе с тем не исключает возможность отмены судебного постановления вследствие неподведомственности дела суду: "Заявлений о том, что суды действовали за рамками своей компетенции или в процессе разбирательства были допущены существенные нарушения процессуального права, не поступало" (постановление Европейского суда по делу "Кот против России").
Очевидно, что, говоря о фундаментальных (существенных) нарушениях, Европейский суд имеет в виду нарушения норм процессуального права, причем такие, которые свидетельствуют о ненадлежащем отправлении правосудия (в российском традиционном понимании - это нарушения, влекущие безусловную отмену судебного постановления).
Как быть с нарушениями норм материального права, на наличие которых указывается в надзорной жалобе? Исходя из позиции Европейского суда, такие нарушения должны исправляться судом второй (апелляционной) инстанции. Исправление же их судом надзорной инстанции будет свидетельствовать о нарушении принципа правовой определенности и, как следствие, права на справедливое судебное разбирательство (п. 1 ст. 6 Конвенции).
Такая категоричность выводов имеет под собой основание. Контрольные органы Совета Европы на протяжении ряда лет обращали внимание властей Российской Федерации на то, что "ограничение пересмотра в порядке надзора вступивших в силу и подлежащих исполнению судебных решений исключительными обстоятельствами должно проходить параллельно с изменением структуры судов и качеством правосудия в целях ограничения необходимости исправления судебных ошибок, что в настоящее время происходит посредством пересмотра судебных решений в порядке надзора"*(10).
Пока соответствующие изменения не произошли, вряд ли можно полностью согласиться с предлагаемым Европейским судом подходом к обжалованию заинтересованными лицами вступивших в законную силу судебных постановлений, к их проверке в порядке надзора, к основаниям отмены вступивших в законную силу судебных постановлений.
В отсутствие ясных критериев отнесения того или иного нарушения к категории фундаментальных (существенных), не создающих угрозы принципу правовой определенности, и при условии изменения процедуры принятия жалобы в связи со вступлением в силу Протокола N 14 нельзя спрогнозировать последствия отмены судебного постановления в порядке надзора даже по основаниям, свидетельствующим о существенном нарушении закона. Ведь степень соответствия критерию существенности, фундаментальности как основанию для отступления от правовой определенности в каждом деле определяется Европейским судом индивидуально для каждого дела.
В связи с этим российские суды (и в первую очередь Верховный Суд РФ и Высший Арбитражный Суд РФ, призванные обеспечивать единообразие судебной практики) будут вынуждены отслеживать правовые позиции Европейского суда для того, чтобы учитывать их при судебном разбирательстве во избежание нарушения п. 1 ст. 6 Конвенции.
Существующее на сегодняшний момент представление Европейского суда о принципе правовой определенности и возможности отмены вступившего в законную силу судебного постановления в результате проверки в порядке надзора окажет влияние на судебную практику российских судов. Они механически будут применять требование о правовой определенности, обращая внимание только на наличие фундаментальных нарушений, свидетельствующих о ненадлежащем отправлении правосудия и приведших к нарушению прав, свобод и законных интересов, сверяя выявленные нарушения с прецедентной практикой Европейского суда во избежание неблагоприятных последствий в виде будущих отрицательных решений этого Суда. В связи с этим вопрос о существенности (фундаментальности) будет решаться судом надзорной инстанции, как и Европейским судом, индивидуально для каждого дела.
Остальные судебные ошибки, видимо, не будут приниматься во внимание.
Такой подход, основанный на толковании Европейским судом содержания принципа правовой определенности как составляющей верховенства права и неотъемлемого аспекта права на справедливое разбирательство дела, свидетельствует о приоритете публично-правового начала в деятельности суда, проверяющего вступившее в законную силу судебное постановление. Это верный подход тогда, когда суды первой и второй инстанций качественно выполняют свои функции; когда реально обеспечивается право на квалифицированную юридическую помощь; когда процедуры подготовки дела к судебному разбирательству, судебного разбирательства и вынесения судебного решения, проверки судебных постановлений четко и полно законодательно регламентированы; когда лица, участвующие в деле, добросовестно пользуются своими правами, а неисполнение процессуальных обязанностей действительно влечет неблагоприятные последствия.
В отсутствие перечисленного буквальное следование прецедентной практике Европейского суда не позволит ни обеспечить решение задач гражданского судопроизводства - правильно и своевременно рассматривать и разрешать гражданские дела, ни защитить нарушенные или оспариваемые права и законные интересы граждан и организаций.
Только комплексное решение организационных и судопроизводственных вопросов (особенно в части четкого распределения усилий, направленных на рассмотрение и разрешение дела по существу, последовательную проверку судебных постановлений) может обеспечить полную и безоговорочную реализацию права на справедливое судебное разбирательство в контексте прецедентной практики Европейского суда.
Полагаем необходимым отстаивать изложенную позицию во время обсуждений тенденций развития российского гражданского процессуального законодательства, проводимых при одновременном участии представителей России и Совета Европы.
Список литературы
1. Афанасьев С.Ф. Право на справедливое судебное разбирательство: общая характеристика и его реализация в российском гражданском судопроизводстве. Саратов, 2009.
2. Боннер А.Т. Проблемы установления истины в гражданском процессе. СПб., 2009.
3. Борисова Е.А. Проверка судебных актов по гражданским делам. М., 2006.
4. Борисова Е.А. Проверка судебных постановлений в гражданском процессе: изменения в ГПК РФ // Закон. 2009. N 12.
5. Жуйков В.М. Судебная реформа: проблемы доступа к правосудию. М., 2006.
Е.А. Борисова,
доктор юридических наук,
профессор кафедры гражданского процесса
юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова
"Законодательство", N 8, август 2010 г.
─────────────────────────────────────────────────────────────────────────
*(1) См.: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации". П. 1 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2003. N 12.
*(2) См.: Там же.
*(3) Бюллетень Верховного Суда РФ. 2008. N 3.
*(4) См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2009. N 2. С. 8-9; Обзор законодательства и судебной практики Верховного Суда РФ за первый квартал 2009 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2009. N 9. С. 31-32.
*(5) См., напр.: Жуйков В.М. Судебная реформа: проблемы доступа к правосудию. М., 2006. С. 128-145; Нестандартный надзор // ЭЖ-Юрист. 2008. N 2; Боннер А.Т. Проблемы установления истины в гражданском процессе. СПб., 2009. С. 569-570.
*(6) О различии понятий "пересмотр" и "проверка" судебных актов см.: Борисова Е.А. Проверка судебных актов по гражданским делам. М., 2006; Сахнова Т.В. Курс гражданского процесса: теоретические начала и основные институты. М., 2008. С. 612-620.
*(7) Бентам И. О судоустройстве. Спб., 1860. С. 142.
*(8) См. об этом: Борисова Е.А. Проверка судебных постановлений в гражданском процессе: изменения в ГПК РФ // Закон. 2009. N 12.
*(9) См., напр.: определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 4 августа 2009 г. N 66-В09-5; постановление ФАС Московского округа от 29 декабря 2009 г. N КГ-40/13819-09 по делу N А40-55254/09-33-341.
*(10) Промежуточная резолюция Комитета Министров Совета Европы от 8 февраля 2006 г. ResDH(2006) относительно нарушения принципа правовой определенности в результате пересмотра судебных решений в порядке надзора в ходе судебных разбирательств по гражданским делам в Российской Федерации - принятые властями меры общего характера и оставшиеся вопросы (см. постановления Европейского суда по делам "Рябых против Российской Федерации" (от 24 июля 2003 г.) и "Волкова против Российской Федерации" (от 5 апреля 2005 г.)).
