) об одном характерном эпизоде, который произошел в Мосгорсуде в ходе судебного разбирательства по иску о восстановлении на работе. Произошедший случай можно было бы отнести к разряду забавных и от души посмеяться над ним, если бы не одно "но" - если бы описанное действо не ломало судьбу живого и ищущего справедливость человека.[Опубликовано также на страницах LJ по адресу: http://dipkor.livejo...l.com/9051.html - "Эх, Петруха... (продолжение темы о феМИДе) - 2"].
Итак, зал судебных заседаний № 604 Мосгорсуда. Идёт слушание дела. Поглощённая составлением какой-то важной бумаги (видимо, к предстоящему решению), федеральный судья Магжанова внимательно всматривается в страницы нахоящейся перед ней тонюсенькой брошюры. Очередной раз вчитавшись в текст, она быстро выписывает что-то из этой брошюрки в готовящийся проект.
При этом судья периодически обращает свой взор к сидящим в зале представителям ответчика. Те по едва заметному сигналу мгновенно подбегают к судейскому столу, выслушивают судью, и что-то негромко ей поясняют.
Так продолжается несколько десятков минут.
Неожиданно судья поворачивает свою голову в сторону заскучавшего истца и впервые за всё это время задает ему вопрос
:«Истец, Вы знакомы с инструкцией [называет номер]?», - и тут же, не дожидаясь реакции, добавляет, - «Ведь согласитесь, что Вас не могли допустить к секретным документам без ознакомления с ней». [Коварный вопрос: любой человек в такой постановке ответит на его вторую часть утвердительно. Но дело же не в том, могли или нет, а допустили или нет. Т.е., по правилам не могли (не имели права) допустить, но в реальности нарушили правило и допустили].
Истец, пока ещё не осознавший скрытого подвоха, с присущей ему откровенностью отвечает, мол, с какими-то инструкциями его знакомили, но с какими конкретно, - не помнит
. Подчеркивает: «Номер названного Вашей честью документа мне ни о чем не говорит».Казалось бы, ответ дан исчерпывающий и на этом, собственно говоря, можно было бы «допрос» в отношении данной инструкции прекратить.
Но судья не унимается и продолжает допытываться
:«Вот тут в инструкции имеется пункт, в котором написано, что сотрудник обязан знать содержание этого документа. Так и записано – ОБЯЗАН», - высоко подняв брови, судья делает ударение на последнем слове, - «Что Вы по этому поводу скажете?».
«Если написано, значит, наверно, должен», - неопределенно отвечает истец, всё ещё не понимающий куда дует ветер
.«Вот и я говорю, что Вы должны знать эту инструкцию», - с заметным оживлением и металлом в голосе удовлетворенно заключает судья
, и снова погружается в свою запись.«Ваша честь, ведь я даже не знаю, о каком документе Вы ведете речь. Возможно, в нем записано, что работник обязан знать его содержание. Но какой работник?», - пытается объясниться истец
, наконец-то осознав, что его заманивают в ловко расставленные сети.Опасаясь, что что-то упустит или будет прерван, скороговоркой, порой несвязанно, он продолжает
:«Тот работник, которого ознакомили с документом – обязан знать его содержание. Это его проблемы, вчитался он в документ или нет. Должен и точка, раз его ознакомили. И данный пункт в инструкции содержится именно для таких случаев, чтобы потом сотрудник не юлил, дескать, забыл, память плохая, с женой поругался… А как можно знать о содержании секретного документа, если тебя с ним не знакомили и ты даже не подозреваешь о его существовании? Ведь такие инструкции хранятся за семью печатями в несгораемых сейфах в спецчасти, а не валяются на столах и не висят на стендах…».
«А как же сам…, ведь Вам надо работать с секретами…», - теперь уже растерянно и сбивчиво продолжает допытываться судья
.Тут и ответчик, заметив сумятицу в душе хозяйки зала, пускается ей на помощь, ворвавшись в разговор с обращенными к истцу словами
:«Если бы Вас не ознакомили с этой инструкцией, то Вам не выдали бы ни одного секретного документа. Не станете же Вы утверждать, что не работали с секретными документами!?», - с видом победителя торжествует представитель ответчика, замещающий по иронии судьбы пост начальника отдела Департамента безопасности МИД России.
Атмосфера в зале накаляется, и всё более приобретает характер острых дебатов в каком-нибудь представительном органе провинциального городишки…
Истцу приходится более доходчивым языком пояснить вершителям судеб смысл их передергиваний
. Речь истца сводится к следующему.По большому счету в круг обязанностей работника не входит функция следить за тем, знакомят его с инструкциями или нет. Также не он обязан беспокоиться, своевременно это делается или нет. Ставить всё это ему в вину незаконно и алогично. Более того, активность работника в подобных случаях вызывает естественное подозрение у работников первых отделов. Главная задача работника – к определенному сроку исполнить поручение руководства, и если работнику выдают все нужные для работы документы, то у него даже не возникает вопроса о ещё каких-то дополнительных условностях. Знакомить с инструкциями – обязанность спецотдела. А если работник отказывается от ознакомления, то в таком случае необходимо составлять акт. Вопрос, знакомился ли работник фактически с инструкцией или нет, снимается легко – предъявлением карточки ознакомления с документом. Имеется в карточке роспись – значит знаком с документом и должен знать его содержание. А то, что сейчас здесь происходит, - попытка оправдать бардак, который разведен в МИДе, т.е. свалить всё с больной головы на здоровую. Где карточка, подтверждающая ознакомление истца с данной конкретной инструкцией? О чем вообще идет разговор?
Атмосфера в зале суда всё больше напоминала пыточную камеру. Для полноты впечатления не хватало лишь истошных криков, а также звуков от хлестких ударов и трескающихся костей…
Судья отодвинула брошюру в сторону, отложила ручку, задумалась и через некоторое время, как показалось, тоскливо оглядела зал. Затем резко встала и удалилась в совещательную комнату, то ли для того, чтобы перевести дух, то ли завершить подготовку текста принимаемого решения. Находящаяся в зале немногочисленная публика даже не попыталась, а может быть просто не успела почтительно приподняться со своих мест. Видимо, никому из присутствующих уже не было дела до принятых условностей и формальностей…
