Доказательств фактической передачи денежных средств материалы дела не содержат. Доказательства наличия у заявителя финансовой возможности выдать займ в таком размере, в частности, получения (снятия с расчетного либо иного счета) денежных средств, хранения их до момента передачи, отражения дохода в налоговой отчетности
суду не представлены. Сведения о доходах на момент заключения договора кредитор перед судом не раскрыл.
Должник, в свою очередь, не сообщил суду, каким образом полученная сумма займа была истрачена.
Отсутствуют также доказательства того, что денежные средства, переданные по договору займа, зачислялись на расчетные счета должника. Доказательства использования
их должником в безналичном расчете также не представлены.
В пользу сомнений относительно реальности заемного правоотношения арбитражный суд обращает внимание на то, что стороны обязательства избегали безналичных расчётов и прозрачного, формализованного оборота денежных средств в рамках рассматриваемого обязательства.
В нотариально удостоверенном договоре займа стороны лишь подтвердили, что сторона 1 передала в собственность стороне 2 сумму займа, однако, поскольку доказательства фактической передачи суммы займа материалы дела не содержат, оснований полагать договор таким доказательством у суда не имеется.
Совокупность указанных обстоятельств влечет критичное отношение арбитражного суда к утверждению кредитора о выдаче им должнику займа, поскольку объективные сомнения финансового управляющего не опровергнуты.
При этом заявителем не обоснована экономическая целесообразность выдачи займа на значительную сумму без уплаты процентов за пользование денежными средствами и
без обеспечения каким-либо способом исполнения обязательств по возврату заемных средств (залог, поручительство, независимая гарантия и другие). Такое поведение кредитора представляется не логичным и не отвечающим критерию разумности поведения участников гражданского оборота.
По мнению суда, наличие исполнительной надписи нотариуса не освобождает кредитора об обязанности исполнения требований повышенного стандарта доказывания в деле о банкротстве.
Действия кредитора в рассматриваемом случае не могут быть квалифицированы добросовестными, поскольку его экономическое поведение, отсутствие должной осмотрительности, требуемой от участника гражданского оборота, общее процессуальное поведение в рамках настоящего обособленного спора, опровергает указанную законодательную презумпцию.
Суд учитывает, что для создания видимости долга в суд могут быть представлены внешне безупречные доказательства исполнения по существу фиктивной сделки.
Сокрытие действительного смысла сделки находится в интересах обеих ее сторон. Реальной целью сторон сделки может быть, например, искусственное создание задолженности должника-банкрота для последующего распределения конкурсной массы в пользу "дружественного" кредитора.
Приведенная правовая позиция сформулирована в пункте 20 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 5 (2017), утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 27.12.2017.
С учётом изложенного, требование о включении в реестр требований кредиторов должника не подлежит удовлетворению.
Т.е., напрямую недействительной не признавали, но мотивировали именно фиктивностью.
