- 26 февраля 2024 г. Судебная коллегия по экономическим спорам (далее – СКЭС) Верховного Суда Российской Федерации (далее – ВС РФ) рассмотрит в рамках дела о банкротстве Балаяна Гагика Борисовича (№ А40-32986/2019) жалобу Балаян Рузанны Гарушевны (жены брата должника, т.е. его невестки) на судебные акты, которыми было удовлетворено заявление финансового управляющего должника о признании недействительным как мнимого договора, на основании которого невестка задолго до возбуждения дела о банкротстве должника купила у третьих лиц квартиру (действительным собственником этой квартиры управляющий считает должника), и применении последствий ее недействительности путем восстановления права собственности должника на спорную квартиру и обязания невестки вернуть ее в конкурсную массу должника.
- Исходя из текста определения о передаче жалобы, в этой жалобе ставятся в т.ч. вопросы о применении к иску управляющего субъективной исковой давности, а также о том, что удовлетворению иска может препятствовать то, что на момент заключения невесткой договора купли-продажи у должника еще не было кредиторов.
- Вопрос о том, как защищать кредиторов в случае, когда должник (действительный, фактический собственник) оформил (записал) свое имущество для вида на другое (подставное) лицо (мнимого, номинального) собственника является очень актуальным, поскольку такое оформление очень, увы, распространено на практике.
- В целом российское право определилось с тем, что в таких случаях имущество принадлежит должнику (и в т.ч. подлежит включению в его конкурсную массу) в связи с тем, что сделка по оформлению имущества на подставное лицо является симулятивной (ст. 170 ГК) – т.е. либо мнимой (если должник отчуждает имущество на имя подставного лица), либо притворной (если должник изначально приобретает имущество у третьего лица на имя подставного лица – как в деле Балаяна) – ключевым прецедентом является определение СКЭС ВС РФ по делу Рассветов пр. Росреестра (от 15 ноября 2021 г. № 307-ЭС19-23103(2), подробнее о развитии судебной практики по этому вопросу см. мой более ранний пост (https://zakon.ru/blog/2021/11/27/k_voprosu_o_priznanii_sobstvennikom_mnimymi_pryachuschimi_chuzhoe_imuschestvo_ot_kreditorov).
- Поставленные в деле Балаяна вопросы являются принципиально важными для эффективности защиты кредиторов в случае записывания имущества на мнимых собственников, в связи с чем они уже стали предметом широкого обсуждения среди коллег – см., в частности, посты в телеграм-каналах Айнура Шайдуллина и Натальи Аникиной (https://t.me/educatedyoungman/375, https://t.me/Natalia_Anikina_Tort_Law/235).
- Я согласен с позицией этих коллег о том, что к требованию о признании недействительной симулятивной сделки по оформлению должником имущества на подставное лицо и применению последствий ее недействительности путем признания права собственности должника (включения в его конкурсную массу) не должна применяться исковая давность, а также что для такого требования не имеет значения, существовали ли уже у должника кредиторы на момент совершения этой сделки.
Разграничение фраудаторных и симулятивных сделок
- На мой взгляд, основная ошибка тех, кто предлагает применять к этому требованию исковую давность и учитывать отсутствие кредиторов у должника на момент совершения сделки, состоит в смешении двух принципиальных разных пороков (оснований недействительности сделок) - фраудаторных сделок (сделок, совершенных с целью причинить вред кредиторам – ст. 61.2 и 61.3 Закона о банкротстве (конкурсное оспаривание) и ст. 10 ГК (внеконкурсное оспаривание)) и симулятивных сделок (мнимых и притворных сделок – ст. 170 ГК), правила об оспаривании которых существенно различаются.
- Если в случае фраудаторной сделки имеется реальная воля должника и контрагента по сделке на порождение являющихся предметом сделки правовых последствий (чаще всего путем передачи должником контрагенту собственности), то в случае симулятивной сделки такой воли на самом деле нет (должник и контрагент на самом деле не хотят передавать собственность от должника к контрагенту; они лишь хотят иметь внешнюю видимость такой сделки, которую можно будет предъявить третьему лицу).
- Необходимость такого разграничения широко признается и в судебной практике, и в литературе.
- Так, Президиум ВС РФ в п. 5 Обзора судебной практики разрешения споров о несостоятельности (банкротстве) за 2022 г (утв. 26 апреля 2023 г.) указывает следующее: «вопреки выводам судов вопрос о недействительности сделки по специальным признакам (статьи 61.2, 61.3 Закона о банкротстве) кредитор не ставил, а доводы о мнимости сделки вполне допустимы в качестве возражений на иск о взыскании задолженности» (ранее эту позицию СКЭС высказала в определении от 25 апреля 2022 г. № 305-ЭС21-27523 (Медикал Тач пр. Неомед)).
- Другими примерами, когда ВС РФ четко разграничивает оспаривание фраудаторных и симулятивных сделок, являются определения СКЭС от 27 октября 2017 г. № 310-ЭС17-9405(1,2) (Сидоров пр. Бурняшовых), от 25 января 2018 г. № 301-ЭС17-13352 (Тимофеев пр. Васильева), от 19 июня 2020 г. № 301-ЭС17-19678 (Фармстронг пр. Хутина), от 10 августа 2020 г. № 307-ЭС20-1992 (Шабалова и др. пр. БайкалБанка и др.), от 8 февраля 2023 г. № 305-ЭС21-8027(7) (Погосян пр. Протек) и № 305-ЭС22-20515 (Малевинская пр. Протек), от 3 апреля 2023 г. № 305-ЭС22-24739 (Ветчинкин пр. Русь-Ойл), от 10 апреля 2023 г. № 309-ЭС22-24243 (Лихачев пр. Мотовилова и др.) и от 4 декабря 2023 г. № 301-ЭС23-5513 (2) (Энергомашбанк пр. Газ-Альянс).
- Вот как подробно описывает это разграничение в современной литературе А.М. Ширвиндт:
«О мнимых сделках говорится в ситуации, когда с целью обмануть третьих лиц – кредиторов одной из сторон, судебного пристава, налоговую инспекцию - разыгрывают совершение сделки или, иными словами, не совершая сделки, ведут себя так, чтобы все думали, будто сделка имела место. Например, желая уберечь какое-то имущество, скажем витрину-холодильник, от обращения на него взыскания, должник подписывает со своим другом "договор купли-продажи", чтобы предъявить его приставу в доказательство того, что право собственности на витрину должнику не принадлежит. В действительности договора купли-продажи между сторонами нет - они лишь совместными усилиями изготовили бумагу, которая призвана убедить других, что такой договор имел место. Но вряд ли сторонам удастся обмануть пристава одним лишь "договором": увидев якобы проданную витрину во владении должника, он сразу поймет, что, даже если договор и заключен, собственником по-прежнему остается продавец, так как вещь приобретателю по договору не передавалась, а значит, при отсутствии соглашения об ином право собственности к покупателю еще не перешло. Предвидя такой ход событий, должник с другом заранее заготовят для предъявления приставу не только "договор купли-продажи", но и "акт приема-передачи" витрины покупателю. Кроме того, чтобы сделать эту махинацию более правдоподобной, они изобразят "договор аренды" витрины и таким образом объяснят, почему витриной владеет когда-то передавший ее по договору купли-продажи должник. Можно ли в описанных случаях говорить о мнимости договора купли-продажи витрины? Или следует признать, что "голый" договор купли-продажи - мнимая сделка, а вот договор купли-продажи, усиленный актом приема-передачи, мнимой сделкой не является? Очевидно, что второй подход неверен: сходство этих двух ситуаций бросается в глаза - и в том и в другом случае стороны совершают определенные действия, направленные на создание у пристава иллюзии, что между ними состоялась сделка, а не на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей, как того требует ст. 153 ГК РФ, определяющая сделку. Различие же между предложенными казусами касается исключительно изобразительных средств, которыми пользовались обманщики, чтобы выглядеть убедительно. Утверждение, будто во втором случае сделка исполнялась, явно не соответствует действительности - как сама сделка, так и ее исполнение сторонами симулировались.
Сказанное верно и для сделок с недвижимостью: и передаточный акт, и регистрация права собственности за покупателем вполне могут совершаться лишь для вида, - ведь без регистрации постановка сторон обречена на провал.
От мнимых сделок принципиально отличаются, например, сделки во вред кредиторам - когда должник не симулирует отчуждение имущества для отвода глаз пристава, а действительно передает активы другим лицам (переносит собственность, уступает обязательственные требования и т.п.) на таких условиях, что его имущественная масса, которой он отвечает по своим долгам, уменьшается, и кредиторы остаются ни с чем. С правовой точки зрения случаи симуляции отчуждения и отчуждение во вред кредиторам существенно различаются: если мнимые сделки игнорируются судом как несделки и, соответственно, не влекут никаких правовых последствий, то сделки во вред кредиторам признакам сделок отвечают, поскольку воля их сторон направлена на искомый результат (например, на переход права собственности), но рассматриваются правопорядком как не заслуживающие признания и поэтому уничтожаются тем или иным способом: оспариваются по основаниям, предусмотренным законодательством о банкротстве, или объявляются ничтожными - в России - со ссылкой на ст. 10 ГК РФ. Если выше мы пришли к выводу, что передача вещей и иного имущества по мнимым сделкам - это не исполнение, а его изображение, то аналогичные действия, совершаемые на основании сделок во вред кредиторам, - это настоящее исполнение» (см. его: Комментарий к Постановлению Президиума ВАС РФ от 20 мая 2008 г. № 15756/07 // Правовые позиции Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации: избранные постановления за 2008 год с комментариями / под ред. А.А. Иванова. М.: Статут, 2012 // Справочная правовая система КонсультантПлюс. С. 23-24).
- В дореволюционной литературе на это обращал внимание Д.Д. Гримм, отмечая, что «на почве той же неудовлетворительности редакции возникло также встречающееся в нашей практике смешение фраудаторных сделок в тесном смысле с мнимыми сделками, заключенными только для вида, для отвода глаз», в то время как «французская практика строго разграничивает оба понятия, отличая action Paulienne от action en declaration de simulation» (см. его: Оспаривание актов, совершенных во вред кредиторам (по поводу законопроекта, внесенного в Государственную Думу) // Вестник гражданского права. 2010. № 4 // Справочная правовая система КонсультантПлюс. С. 13).
- Довольно подробно разграничение симулятивных и фраудаторных сделок разбирает и А.Х. Гольмстен в своей знаменитой дореволюционной монографии, приводя в т.ч. позицию Иекеля, который «исходит из мысли о принципиальной противоположности симулированного и истинного актов. Первый не является юридическим актом и не имеет юридической силы. Опровергать его, как убыточный акт, кредитор не может. Юридически говоря, акт не вызывает никакого действия, — никакого изменения в юридическом смысле такой акт не производит. В распоряжение кредитора должны быть отданы другие средства, отличные от права оспаривания [имеется в виду кредиторское оспаривание – О.З.] и по условиям, и по последствиям. Они не должны быть обусловлены уменьшением и увеличением имущества, ибо при их посредстве кредитор не вторгается в чуждое ему отношение, — отношения такого не существует. Последствия же их должны заключаться не в обессиливании акта в данном направлении с сохранением силы во всех других направлениях, а в признании полного его бессилия во всех направлениях. Таким средством является самостоятельный иск, который должен быть даваем кредитору, ибо он имеет достаточный интерес в уничтожении акта: он желает устранить акт, мешающий ему возвратить данное имущество, без всяких оснований находящееся в обладании третьего лица, в число объектов взыскания» (см. его: Учение о праве кредитора опровергать юридические акты, совершенные должником в его ущерб, в современной юридической литературе. М., 2019. С. 103-106).
- Четко разграничиваются сделки во вред кредиторам (ст. 423 английского Закона о банкротстве) и симулятивные сделки (sham) и в известной работе по конкурсному оспариванию в английском праве (см.: Rebecca Parry, James Ayliffe QC, Sharif Shivji, Transaction Avoidance in Insolvencies, Second edition, Oxford University Press, 2011. P. 322-325).
Иск об оспаривании ничтожной притворной сделки как иск о признании,
к которому не применяется исковая давность
- Первым важнейшим различием в правилах об оспаривании фраудаторных и симулятивных сделок является принципиально разная природа этих исков с точки зрения исковой давности.
- Фраудаторная сделка направлена на достижение являющихся ее предметом правовых последствий (прежде всего путем передачи права собственности) и потому ее исполнение является реальным, вследствие чего иск о ее оспаривании и применении последствий ее недействительности является иском о присуждении, т.к. направлен на отобрание у контрагента оспариваемой сделки имущества, которое он считает своим (собственником которого он себя считает и которым он владеет) – и потому к нему применяется исковая давность.
- Симулятивная сделка, напротив, не направлена на достижение являющихся ее предметом правовых последствий, и потому ее исполнение является столь же симулятивным, вследствие чего иск о ее оспаривании и применении последствий ее недействительности путем признания права собственности должника является иском о признании, к которому исковая давность в принципе не применяется, поскольку у контрагента по сделке нет ни собственности, ни владения (у него ничего не отбирается).
- В случае совершения симулятивной сделки с мнимым собственником реальный собственник не передает ему ни собственность, ни владение; мнимый собственник в отношениях с реальным собственником признает именно его собственником, а не себя, на собственность не претендует, реальное владение он не осуществляет (типичное подставное лицо обычно потому и является тем, принадлежность кому оформленного на него имущества в принципе является маловероятной – шофер, садовник, малолетний или пожилой родственник и т.п. – такие люди обычно не покупают роллс-ройсы, не живут во дворцах, не управляют компаниями и т.д.).
- Поэтому иск об оспаривании симулятивной сделки ничего не пытается отобрать у номинального собственника, поскольку у него никогда ничего и не было и он сам это признавал в отношениях с реальным собственником.
- Именно для таких случаев, когда иск об оспаривании сделки и применении последствий ее недействительности является иском о признании, а не о присуждении, п. 101 постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» предусматривает, что для требований сторон ничтожной сделки о применении последствий ее недействительности и о признании такой сделки недействительной установлен трехлетний срок исковой давности, который исчисляется со дня, когда началось исполнение ничтожной сделки, то есть одна из сторон приступила к фактическому исполнению сделки, а другая - к принятию такого исполнения (пункт 1 статьи 181 ГК РФ), а если же (на самом деле) ничтожная сделка не исполнялась, срок исковой давности по требованию о признании ее недействительной не течет.
- Также и п. 86 указанного постановления подчеркивает, что стороны мнимой сделки могут также осуществить для вида ее формальное исполнение, например, во избежание обращения взыскания на движимое имущество должника заключить договоры купли-продажи или доверительного управления и составить акты о передаче данного имущества, при этом сохранив контроль соответственно продавца или учредителя управления за ним, равным образом осуществление сторонами мнимой сделки для вида государственной регистрации перехода права собственности на недвижимое имущество не препятствует квалификации такой сделки как ничтожной на основании п. 1 ст. 170 ГК.
- Регистрация имущества на подставных лиц является не фактическим, а лишь формальным (столь же притворным) исполнением, которое не приводит к началу течения субъективной исковой давности.
- Когда кредитор (или действующий в его интересах арбитражный управляющий) оспаривает в деле о банкротстве притворную сделку должника по оформлению имущества на номинального собственника, кредитор лишь просит признать, что это имущество принадлежит должнику (включить его в конкурсную массу), а не отбирает имущество у номинального собственника, которому оно в силу ничтожной сделки никогда и не принадлежало.
- Пока номинал сам себя признает в отношениях с фактическим собственником как номинал (т.е. пока собственность и владение сохраняет фактический собственник), у номинала не возникает никакого права или даже законного интереса в защите с помощью исковой давности, поскольку кредитор просит признать то, что номинал и так сам признавал и признает в отношениях с фактическим собственником (напр., в доме фактически живет и все расходы на него несет фактический собственник, который ничего не платит за это номинальному собственнику; бизнесом компании, формальным участником которой в реестре указано одно лицо, в реальности управляет совсем другое лицо и т.д.).
- Абсурдность применения исковой давности к обсуждаемой ситуации хорошо видна из того, что с недавних пор ГК предусматривает, помимо субъективной, также и объективную 10-летнюю давность (п. 2 ст. 196).
- Если считать, что с момента регистрации имущества на номинала начинает течь субъективная давность (как это, напр., сделал суд первой инстанции в деле Балаяна на первом круге – см. определение АСГМ от 6 мая 2022 г.), то тогда тем более с этого момента должна начинать течь и объективная давность – но тогда получается, что если такая регистрация продержалась 10 лет, то имущество каким-то неизвестным закону способом, оставаясь собственностью должника и оставаясь в его владении, стало недоступным навсегда для обращения взыскания для всех его кредиторов, в т.ч. будущих – очевидно, что такое толкование является абсурдным.
- Ярким примером такого подхода, когда при наличии у настоящего собственника владения не будет применяться давность к требованию об исправлении реестра, в котором указан невладеющий несобственник, является абз. 3 п. 57 постановления Пленума ВС РФ и ВАС РФ № 10/22 от 29 апреля 2010 г. «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав», согласно которому в силу абз. 5
ст. 208 ГК в случаях, когда нарушение права истца путем внесения недостоверной записи в ЕГРП не связано с лишением владения, на иск, направленный на оспаривание зарегистрированного права, исковая давность не распространяется.
- Показательно, что ни в ГК, ни в Законах о банкротстве или исполнительном производстве нет никаких специальных сроков для обращения взыскания на принадлежащее должнику имущество – не имеет никакого значения, сколько времени прошло с момента, когда кредиторы узнали, что у должника есть какое-либо имущество – пока должник сохраняет собственность на имущество, на него всегда можно обратить взыскание.
- Непонятно, почему спрятавший за подставным лицом имущество должник должен оказываться в лучшем положении чем честный должник, который никогда ничего не прятал и все честно оформлял на себя.
- Иллюстративным случаем судебной практики, которая позволяет в деле о банкротстве оспаривать довольно старые мнимые сделки, является постановление АС СЗО от 8 мая 2019 г. по делу № А56-18865/2017, где в 2019 г. суд в деле о банкротстве признал недействительным как мнимый пункт в брачном договоре, заключенном в 2004 г., указав в т.ч. на то, что все эти годы этот пункт (о выплате содержания) фактически не исполнялся.
Иррелевантность наличия или отсутствия кредиторов
на дату совершения симулятивной сделки
- Еще одним важным отличием правил оспаривания фраудаторных и симулятивных сделок является то, имеет ли значение то, существовало ли требование оспаривающего сделку кредитора на момент совершения сделки.
- Для фраудаторных сделок (кредиторского оспаривания) это имеет принципиальное значение – поскольку сама конструкция оспаривания таких сделок состоит именно в том, что должник совершил оспариваемую сделку с целью причинить вред своим уже имеющимся кредиторам (чаще всего путем передачи собственности).
- Если должник совершил сделку еще до возникновения у него обязательства, то такая сделка, по общему правилу, не могла ставить цель причинить вред кредитору по этому обязательству (редким исключением будет ситуация, когда должник на момент совершения уже сделки уже хорошо понимал, что в ближайшем будущем такие кредиторы возникнут).
- Именно поэтому практика ВС РФ, требующая наличия кредиторов на дату совершения сделки, касается только фраудаторных сделок.
- Так, в определении СКЭС от 27 ноября 2023 г. № 306-ЭС23-14897 (Диапласт пр. Галеева) ВС РФ пишет:
«При оспаривании сделок по основаниям, предусмотренным пунктами 1 и 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве, истец должен доказать факт нарушения сделкой имущественных интересов кредиторов должника. При этом конкурсное оспаривание может осуществляться в интересах только тех кредиторов, отношения с которыми существовали к моменту совершения предполагаемой противоправной сделки, и судам необходимо соотнести момент возникновения обязательств у должника перед кредиторами с моментом совершения оспариваемых сделок».
- Точно также и в определении от 26 января 2024 г. № 309-ЭС22-22881(2) (Версоргунг пр. Югра) СКЭС ВС РФ отмечает:
«Институт конкурсного оспаривания сделок, прежде всего, направлен, на защиту интересов независимых кредиторов, чьи требования объективно существовали к моменту совершения должником предполагаемого противоправного действия».
- Как видно, ВС РФ обоснованно не требует применять правило о наличии кредиторов на дату оспариваемой сделки к симулятивным сделкам, ограничиваясь только фраудаторными сделками (кредиторским оспариванием).
- Напротив, в случае с симулятивной сделкой кредитор оспаривает ее не потому, что уже в момент ее совершения должник хотел навредить этому конкретному кредитору, а потому, что эта сделка изначально не была направлена на утрату должником собственности и имущество осталось в собственности должника; поэтому для симулятивных сделок дата возникновения требований не имеет никакого значения.
- В случае симулятивной сделки права кредитора нарушает не само по себе ее совершение, а то, что должник, сохраняя на самом деле собственность, ссылается против кредитора на симулятивную сделку как якобы отрицающую его собственность.
- Такое нарушение также можно описать как длящееся, которое не заканчивается в момент совершения симулятивной сделки, а иногда даже и не начинается именно потому, что на момент совершения сделки у должника еще нет кредиторов – оно начнется только когда к такому должнику придут пристав или управляющий и потребует предоставить им имущество для обращения взыскания, и продолжится до тех пор, пока должник не признает имущество своим для целей обращения на него взыскания.
- Когда уже после совершения симулятивной сделки возникло обязательство, то должник с момента его возникновения отвечает по нему всем своим имуществом (ст. 24 ГК), в т.ч. тем, которое остается в его собственности в силу ничтожности симулятивной сделки по его отчуждению.
- Для симулятивных сделок как раз характерно, что должники могут их совершать не просто не будучи неплатежеспособными, а даже и не имея никаких обязательств – на всякий случай, понимая, что в будущем все может случиться и желая заранее заготовить документы, которые позволят отрицать принадлежность должнику его же имущества; более того, мотив совершения симулятивной сделки может быть вообще не связан с кредиторами – так, к оформлению имущества прибегают преступники с целью сокрытия от конфискации преступно нажитого имущества, госслужащие с целью сокрытия коррупционных доходов, супруги для сокрытия имущества при разводе и т.п.
- В упомянутой выше книге по английскому праву как раз приводится иллюстративный пример оспаривания как симулятивной (sham) сделки по учреждению отцом траста в пользу дочерей с целью защититься от финансовых рисков на случай, если отец решит заняться бизнесом (дело Midland Bank v Wyatt).
- Правопорядок не должен поощрять лиц, которые на всякий случай составляют такие бумаги, которые в случае чего позволят им не нести ответственность по обязательствам – напротив, он должен демонстрировать, что такие схемы изначально упречны и не будут иметь защиты в суде.
