Остап Оглоедов

Собсно, имею просить прощения за то, что изволю засорять инфосферу форума своими ментальными сблёвами. Тем не менее, надо же с чего-то начинать.
Для тех, кто не осилит многабукаф, излагаю тезисно.

1. Половая свобода безусловно включает в себя право лица не только выбирать, как, когда и с кем вступать в половой контакт, но и вступать ли вообще. Это тривиальная мысль, но при буквальном толковании формулировок, содержащихся в комментариях и иной литературе, следует "обязанность" лица выбирать партнёра, способ и т. д., что абсурдно.
2. Право отказаться от вступления в половую связь вообще - не тождественно понятию "половая неприкосновенность" и, значит, половая неприкосновенность не есть составляющая половой свободы; половая неприкосновенность - это абсолютный запрет на вступление в половую связь с лицом, не достигшим 16-летнего возраста независимо от воли самого этого лица.
3. Лица, не достигшие 16-летнего возраста, обладают не только половой неприкосновенностью, но и половой свободой, т. к. запрет на вступление в половую связь адресован не им, а другим лицам, им же уголовный закон ничего не запрещает.
4. Следствием искусственного разделения одного посягательства на два состава (131 и 132 статьи) является необходимость квалификации двух насильственных половых актов, совершаемых с одной потерпевшей, с единым умыслом и без разрыва во времени по совокупности 131 и 132 статей, если один из этих актов - "нормальный", а другой - "ненормальный". Что противоречит принципу справедливости - устанавливая существенно различные наказания за одинаковые по степени опасности преступления.
5. Очевидным изъяном юридической техники является то, что название ст. 134 шире её диспозиции, вследствие чего мы должны квалифицировать НДСХ в отношение малолетних по 135, где санкция ниже (кроме мужеложства и лесбиянства).
6. Пробелом уголовного закона является то, что насильственные развратные действия уголовно не наказуемы; их квалификация по соответствующей части ст. 132 не основана на законе и по сути является аналогией закона в уголовном праве.

Ниже непосредственно сам текст. Прошу замечаний, дополнений и предложений.

Понятийный аппарат 18 главы Уголовного кодекса Российской Федерации

Правовые нормы, как всякий продукт человеческого мышления, подчиняются законам логики, а будучи записаны русским языком, должны соответствовать его правилам. И критика норм права с таких точек зрения представляется продуктивной и необходимой.
Право как специфическая сфера общественной жизни обладает собственным языком и собственным категориальным, терминологическим аппаратом. Это справедливо не только для права в целом, но и для его отдельных частей – отраслей, институтов и т. д.
Наш выбор главы Уголовного кодекса, посвящённой преступлениям против половой свободы и половой неприкосновенности, обусловлен её высокой проблемностью в отношении юридической техники, её логической противоречивости и языковой неточности. Такое положение можно объяснить – но не оправдать – неизбежным сближением в данной главе правового содержания с внеправовым, особенно относящимся к предмету медицины. Тем не менее, право регулирует самые разнообразные общественные отношения, зачастую требующие для своего понимания специальных знаний, что ни в коей мере не снимает ответственности с законодателя за эффективность их регулирования.
Объектом правовой охраны рассматриваемой главы являются половая свобода и половая неприкосновенность личности. Содержание этих понятий очевидно только на первый взгляд. Половая свобода определяется как право человека самостоятельно определять, с кем, когда и при каких обстоятельствах вступать в половой контакт, а половая неприкосновенность – как абсолютный запрет на вступление в половую связь с лицами, не достигшими 16-летнего возраста. С первой формулировкой трудно согласиться: половая свобода, безусловно, должна включать в себя право человека не вступать в половые контакты вообще, тогда как в из предложенных формулировок можно сделать абсурдный вывод о том, что на нём лежит обязанность делать это, имея возможность лишь выбора партнёра и условий, что очевидно абсурдно. Однако мы не можем согласиться и с мнением профессора Рарога, который утверждает, что половая неприкосновенность в смысле права не вступать в половую связь является составляющей частью половой свободы. Право не вступать в половые отношения и половая неприкосновенность отнюдь не тождественны: половая неприкосновенность, как было уже отмечено выше, есть запрет вступать в половую связь с лицом, не достигшим 16-летнего возраста, и согласие данного лица отнюдь не устраняет этот запрет. В литературе, посвящённой исследованию рассматриваемых составов, часто утверждается, что половой свободой обладают только взрослые (от 16 и старше), а половой неприкосновенностью – только лица, не достигшие 16-летнего возраста. Или, ещё точнее, лица до 16 лет обладают лишь половой неприкосновенностью, но не половой свободой. Однако мы хотим обратить внимание на тот факт, что запрет на вступление в половую связь с такими лицами адресован вовсе не им самим и тем более не к ним применяются санкции за его нарушение. Иными словами, это не такому лицу нельзя вступать в половую связь, но другим лицам нельзя вступать с ним в половую связь. А стало быть, нет оснований лишать не достигшее 16-летнего возраста лицо прав определять личность полового партнёра и иные обстоятельства в соответствии со своей волей.
Каркасом, на котором построены нормы 18 главы, служит ось понятий «действия сексуального характера – половое сношение – развратные действия», и определить их содержание и соотношение между собой является первейшей задачей нашего исследования.
Действия сексуального характера, безусловно, являются более широким в сравнении с половым сношением понятием, и включают его в себя. Действительно, действиями сексуального характера являются как нормальный с точки зрения физиологии половой акт (половое сношение в строго медицинском смысле слова), так и иные формы удовлетворения полового влечения (об отличии их от развратных действий будет сказано ниже). Однако законодатель, прибавляя к указанным понятиям составообразующий признак – насильственность – искустсвенно разделяет их. Изнасилование (насильственный половой акт) с точки зрения объективной стороны есть только нормальный половой акт при том обязательном условии, что активной стороной, стороной, применяющей насилие, является мужчина. А насильственные действия сексуального характера есть всё остальное, включая и нормальный с медицинской точки зрения половой акт, при условии, что активной стороной выступает женщина. Как мы видим, ни с точки зрения медицинских критериев, ни с точки зрения общественной опасности и никаким иным образом статьи 131 и 132 Уголовного кодекса сущностно между собой не различаются. По сути обе они предусматривают одно деяние, которое отличается лишь, если можно так выразиться, техническими нюансами способа его совершения, но даже это не всегда, а в случае насильственного полового сношения женщины в отношение мужчины – лишь полом субъекта и жертвы. Попытка объяснить это с той позиции, что «ненормальное» сношение представляет большую общественную опасность, несостоятельно: санкции двух составов идентичны. Более того, можно, как это ни абсурдно, найти свидетельство того, что позиция законодателя прямо противоположна. Такое искусственное разделение единого общественно опасного деяния на два разных состава можно объяснить с точки зрения истории и традиции, но с точки зрения теории права и, что самое главное, практики, оно себя совершенно не оправдывает. Доказательством тому служит Постановление Пленума Верховного Суда по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 Уголовного кодекса Российской Федерации от 15 июня 2004 года, пункт 9 которого гласит, что «если умыслом лица охватывается совершение им (в любой последовательности) изнасилования и насильственных действий сексуального характера в отношении одной и той же потерпевшей, содеянное следует оценивать как совокупность преступлений, предусмотренных статьями 131 и 132 УК РФ. При этом для квалификации содеянного не имеет значения, был ли разрыв во времени в ходе совершения в отношении потерпевшей изнасилования и насильственных действий сексуального характера». Как мы помним, в соответствии с ч. 3. ст. 69 Уголовного кодекса, при совокупности преступлений, когда хотя бы одно из них является тяжким или особо тяжким, наказание назначается путём частичного или полного сложения наказаний за каждое из них. Если перевести это на сугубо практический язык, то получается следующее. Половое сношение (в широком, а не собственно медицинском смысле слова) при насильственном посягательстве может быть совершено как однократно, так и дву- и многократно. В случае, если оно совершилось преступником два и более раза, при наличии единого умысла и без разрыва во времени, и всегда одним и тем же способом, то мы вменяем преступнику лишь соответствующую часть соответствующей – одной! – статьи. Однако если насилие было совершено и в форме полового акта в узком смысле слова, и в иной форме, то – при тех же условиях неразрывности во времени и единого умысла – имеет место совокупность. Таким образом, законодатель сам загнал себя в ловушку: с одной стороны, нормы общей части Уголовного кодекса безусловно требуют применения правил о совокупности преступлений, с другой – совершенно очевидно, что общественная опасность полового насилия, осуществляемого «нормальным» и «ненормальным» способами при прочих равных ничуть не больше, чем опасность насилия, совершаемого только каким-то одним способом. В самом деле, если бы «ненормальное» сношение носило характер квалифицирующего либо отягчающего вину обстотяельства, более строгое наказание имело бы смысл. Но согласно действующему закону это не так. Подводя итог этой части работы, мы делаем вывод о том, что назначение различного наказания за деяния, обладающие одинаковой общественной опасностью, являющиеся в сущности идентичными и отличающимися лишь «техническими» нюансами есть очевидное нарушение принципа справедливости.
Теперь обратимся к содержанию понятия «развратные действия». Оно употреблено законодателем в ст. 135 Уголовного кодекса, которая так и озаглавлена. Очевидно, что развратные действия не включают в себя половое сношение, которое предусмотрено ст. 134 (при условии добровольности). Что касается упомянутой 134 статьи, то трудно понять логику и замысел законодателя. Действительно, как неоднократно указывалось в исследованиях, посвящённых данному вопросу, название данной нормы шире, чем её диспозиция. Диспозиция же не включает в себя иные кроме мужеложства и лесбиянства ДСХ, что влечёт неоправданное смягчение наказания за такие действия. Мы считаем, что это грубейшее нарушение правил юридической техники. Таким образом, согласно букве закона, развратными действиями считаются как ДСХ (кроме мужеложства и лесбиянства), так и иные действия, носящие сексуальный характер, подтекст и направленные на удовлетворение половой страсти преступника или преследующие цель «возбуждения или удовлетворения полового инстинкта малолетнего». Они могут выражаться в обнажении и/или совершения полового акта в присутствии потерпевшего, ведении циничных бесед, демонстрации порнографических изображений и т. д. В целом, хотя закон и не даёт нам легальной дефиниции развратных действий, мы вполне можем определять их исходя из жизненного опыта и здравого смысла. Но проблема в ином.
Ст. 134 и 135 содержат требование отсутствия насилия. Иными словами, любое насильственное посягательство по определению не может быть квалифицировано по этим статьям. В том, что касается насильственного полового сношения и НДСХ, проблем не возникает: данные деяния квалифицируются по соответствующим частям ст. 131 и 132. Но содержание ст. 135 не исчерпывается ДСХ. Развратные действия – понятие более широкое. Повторим: содержание понятия «развратные действия» не исчерпывается ни половым сношением, ни ДСХ, которые при наличии насильственности образуют составы соответственно 131 и 132 статей. Таким образом, согласно букве закона, совершение развратных действий с применением насилия уголовно не наказуемо (разумеется, за исключением иных деяний, составляющих объективную сторону такого посягательства: похищение, незаконное лишение свободы и т. д.). Авторы комментариев к Уголовному кодексу и иных работ предлагают такое решение этой проблемы (не акцентируя на ней самой внимания, а по сути, замалчивая её): квалифицировать описанное деяние как НДСХ, совершённые в отношение несовершеннолетнего лица либо лица, не достигшего 14-летнего возраста – ч. 2 или ч. 3 ст. 132 Уголовного кодекса соответственно. Представляется, что это решение неудовлетворительно. По сути, речь идёт об аналогии закона в уголовном праве. Такая ситуация не может быть признана нормальной и нуждается в скорейшем исправлении.
Подводя итог, мы можем с полной уверенностью сказать о серьёзнейших пробелах правового регулирования ответственности за половые преступления и очевидных изъянах юридической техники 18 главы Уголовного кодекса, которые требуют скорейшего устранения. Для этого прежде всего следует привести к смысловому единству все используемые в рассматриваемых нормах специальные термины и дать им легальное определение, а также упростить конструкцию главы, объединив искусственно и безосновательно разделённые 131 и 132 статьи.