Алексей Смирнов Или этот вопрос опять же в компетенции только лишь Конституционного Суда?
Почему?
Этот вопрос в компетенции любого суда, перед которым он будет поставлен, в компетенции доктрины и, в конечном счете, любого юриста, который желает мыслить и искать ответы.
А какой тогда ответ про судьбу договора отчуждения патента
Для начала разберем, какого его отличие от передачи прав на заявку.
Я не буду останавливаться здесь на вопросе о том, можно ли вообще считать передачу заявки гражданско-правовой сделкой. Этот вопрос сам по себе имеет большую сложность и интерес.
Однако нельзя не отметить, что если до получения патента есть только требование к гос. органу о регистрации исключительного права и еще не ясно, возникнет ли оно (что новый заявитель не может не понимать), то при отчуждении патента гражданское право уже есть и оно уже делает всех третьих лиц связанными с патентообладателем обязанностью не использовать объект.
Более того, если мы говорим о промышленном образце или изобретении, то патент несет в себе также и некоторые гарантии того (не неопровержимые разумеется, но все-таки), что право возникло без нарушения условий патентоспособности.
Теперь разберем различия с лицензионным договором.
Необходимо понимать, что по лицензионному договору лицензиат получил ту возможность, которую был лишен в то время, когда право еще считалось действующим, и освободил себя от многих проблем и рисков. Ведь на тот момент он мог быть втянут в судебные разбирательства, а иск против него был бы удовлетворен. Но именно в силу лицензионного договора его действия не подверглись запрету. Более того, лицензиат по договору исключительной лицензии мог даже заработать на своем монопольном положении исключительного лицензиата. Удовлетворение требования такого лицензиата о возврате лицензионных платежей выглядит еще более несправедливым. Поэтому даже после признания патента недействительным существовавшие ранее лицензионные отношения не могут считаться неэквивалентными. А признание договора недействительным, последующая реституция в виде одностороннего действия (возврат платежей) эту эквивалентность и взаимность как раз и разрушила бы.
Хотя отличия есть, но вместе с тем ситуации с лиц. договором и договором отчуждения по существу отличаются не многим. И я думаю, что было бы более оправданным считать, что в отсутсвие соглашения об обратном риски признания патента недействительным возлагаются на покупателя.
Так, он получает положение монополиста и может извлекать выгоду из этого положения. До тех пор, пока патент не будет признан недействительным. Вновь напрашивается вывод, что возврат уплаченного по уступке патента вознаграждения как бы дважды обогатит нового патентообладателя.
Во-вторых, именно новому патентообладателю суждено защищать свой патент от требований о его недействительности. Было бы неправильным, чтобы у первоначального патентообладателдя возникали отрицательные последствия по результатам этих действий, к которым он не будет иметь отношения и которые могут оказаться неэффективными.
В-третьих, во многих случаях первоначального патентообладателя совершенно невозможно упрекнуть в том, что впоследствии было установлено несоответствие запатентованного им объекта условиям патентоспособности.
Наверное поэтому (а может быть, я пока упустил и какие-то другие аргументы) сам деловой оборот выработал правило, которое часто встречаешь в договорах о распоряжении правами на промышленную собственность: лицо, передающее (предоставляющее) право, гарантирует толтко то, что ему ничего не известно о правах третьих лиц, которые могут быть нарушены, или о возражениях, поданных против предоставления правовой охраны.
Добавлено немного позже:Джермук Первый правообладатель уступил свой ТЗ другому, причем буквально за месяц до истечения срока 3-годичного неиспользования. Новый правообладатель не успел за этот месяц осуществить использование полученного ТЗ и никакого "продления" срока он не получит.
Это еще не известно. Была публикация, где я подробно обосновывал другую точку зрения. При этом она строилась на понимании использования в качестве обязанности конкретного лица, а поэтому новый правообладатель не может нести ответственность (получить неблагоприятные последствия) от неисполнения обязанности предыдущим.
Не знаю, как судебная практика будет относится к таким случаям. Возможно, эта концепция не будет поддержана. Но во всяком случае новому правообладателю не может не предоставляться какой-то дополнительный срок, чтобы наладить собственое производство.
Добавлено немного позже:По сути он купил заведомо ущербный ТЗ, который будет обрушен в ППС. Так что, покупая такой ТЗ, новый правообладатель рисковал сам. Если этот же ТЗ обрушат по иным причинам, новый правообладатель также ничего не получит со старого правообладателя, если при уступке ТЗ некие условия не были оговорены.
Нельзя, конечно, не отметить,что эти утверждения являются неясными и априорными. В частности, так и не было дано какого-либо удовлетворительного объяснения, почему риски ложаться на нового правообладателя.
При этом проводить аналогию в данном вопросе между нарушениями при регистрации знака и прекращением по неиспользованию (предыдущим правооблдателем) совершенно неправильно.
