Здравствуйте. Может у кого-то имеются статьи на английском или русском языках в электронном виде, связанные с данной тематикой? Был бы очень признателен.
|
|
||
|
|
|
|
- Авторизуйтесь для ответа в теме
Сообщений в теме: 3
#3
Concrescere
Отправлено 05 November 2012 - 01:31
Про Китай:
В этой статье есть несколько ссылок:
Скрытый текст
--------------------------------
<*> Galikhajdarov E.V. Application of doctrine "piercing the corporate veil" in civil law of the Chinese People's Republic (part one: Analysis of legislation)
Галихайдаров Е.В., юрист компании "LEGERUS", соискатель кафедры международного частного и гражданского права МГИМО (У) МИД России.
Статья знакомит с новеллами корпоративного права КНР, связанными с имплементацией доктрины проникновения за корпоративный занавес китайским законодательством. Проводится правовой анализ законодательных норм и новейшей судебной практики. Анализируются условия применения доктрины проникновения за корпоративный занавес, объем ответственности участников (акционеров) компаний, права и обязанности кредиторов в делах по преодолению корпоративного занавеса. Автором также делаются выводы о возможности применения в российском праве правил, закрепленных в законодательстве КНР.
Ключевые слова: гражданское право Китайской Народной Республики, компании (корпорации) КНР, преодоление корпоративного занавеса в Китае.
The article introduces the novels of the PRC's Company Law, which has recently implemented the "piercing the corporation veil" principle. The article provides legal analysis of statutory definitions and latest court decisions. It also provides analysis of possible circumstances when application of "piercing the corporation veil" principle is reasonable, the volume of liability of the shareholders, the rights and obligations of the creditors. There are some conclusions as to possible implementation in Russian legal system of some rules and regulations proved to be effective in China.
Key Words: civil law of the People's Republic of China, companies (corporations) in the PRC, piercing the corporate veil in China.
Принято считать, что современная концепция юридического лица самим своим существованием во многом обязана решению, принятому палатой лордов по знаменитому делу Salomon v. Salomon & Co <1>. Именно в этом деле судом была пресечена попытка привлечения к ответственности участника компании по долгам компании. Тем самым английский суд подтвердил наличие так называемого корпоративного занавеса, т.е. раздельное существование юридической личности компании и юридических личностей ее участников. В свое время данное решение суда не только "вызвало фурор в деловой и юридической среде Англии" <2>, но и наверняка сыграло свою положительную роль в экономическом росте через создание благоприятного климата для осуществления предпринимательской деятельности. Однако несколько последних десятилетий во многих странах все чаще поднимается вопрос о необходимости в определенных ситуациях отрицания юридической личности корпорации, проникновения за корпоративный занавес с целью привлечения участников к личной имущественной ответственности.
--------------------------------
<1> Федчук В.Д. De facto зависимость de jure независимых юридических лиц: проникновение за корпоративный занавес в праве ведущих зарубежных стран. М.: Волтерс Клувер, 2008. С. 197.
<2> Там же. С. 197.
В данной статье автор хотел бы осветить подход к указанной проблематике нашего ближайшего соседа и четвертой крупнейшей экономики мира Китайской Народной Республики. Поскольку реформы в Китае начались раньше, чем в России, то многие механизмы и инструменты институтов гражданского и корпоративного права опробованы в Китае тоже раньше. Тем интереснее и полезнее может быть для нас опыт развивающейся страны (относящейся к тому же к континентальной системе права), пытающейся в современных условиях заимствовать и применять западные доктрины.
Как и в других странах, имущественная обособленность компании как юридического лица и ограниченная ответственность участников являются краеугольными камнями института корпорации в гражданском праве КНР. Данная конструкция и здесь сыграла свою положительную роль, стимулируя участников рынка к активному инвестированию и созданию компаний, способствуя бурному экономическому росту. Однако на определенном этапе злоупотребления предпринимателями институтом юридического лица стали достаточно частым явлением, что не могло не угрожать стабильности гражданского оборота. Данные обстоятельства заставили китайского законодателя пойти на революционный шаг. В 2005 г. в рамках кардинальной переработки Закона КНР "О компаниях" 1993 г. (далее - ЗК) в закон были включены ст. 20 и ст. 64, что фактически означает имплементацию доктрины проникновения за корпоративный занавес в китайское корпоративное право.
Статья 20, в частности, гласит:
"Участник (акционер) обязан осуществлять свои права, соблюдая законы, административные предписания и положения устава компании. Участник (акционер) не должен, злоупотребляя своими правами, причинять вред интересам компании и других участников (акционеров). Участник (акционер) также не должен, злоупотребляя статусом компании как обособленного юридического лица и своим статусом лица с ограниченной ответственностью, причинять вред интересам кредиторов компании.
Участник (акционер), злоупотребивший своими правами и нанесший тем самым ущерб компании или другим участникам, обязан согласно закону возместить нанесенный ущерб.
Если участник (акционер), злоупотребляя статусом компании как обособленного юридического лица и своим статусом лица с ограниченной ответственностью, уклоняется от уплаты компанией долга, нанося тем самым значительный ущерб интересам кредиторов компании, то такой участник (акционер) должен нести солидарную ответственность по долгам компании".
Статья 64 гласит:
"Если единственный участник компании одного лица не может доказать, что имущество его компании отделено от его личного имущества, то такой участник (акционер) должен нести солидарную ответственность по долгам компании".
Как отмечают китайские ученые, включение норм ч. 3 ст. 20 и ст. 64 является ярким примером заимствования континентальным правом англо-американской доктрины прецедентного права. В конце 90-х годов китайский законодатель "нащупывал" путь решения данной проблемы в области развития норм о зависимых компаниях (по примеру германского права), но в итоге выбрал все-таки более радикальный вариант - заимствование англо-американской модели.
Естественно, что такой шаг китайского законодателя не мог не вызвать целый ряд трудностей в правоприменительной практике. Некоторые китайские ученые считают, что ч. 3 ст. 20 нового ЗК фактически лишает смысла само существование компании как юридической личности. Однако большинство китайских ученых все же настаивают на том, что имущественная независимость корпорации как юридического лица и ограниченная имущественная ответственность участников по-прежнему являются базовой основой конструкции корпорации, а положения доктрины проникновения за корпоративный занавес направлены только на недобросовестных участников гражданских правоотношений и служат цели уравновешивания баланса разнонаправленных интересов участников (акционеров) корпораций и кредиторов.
Согласно ст. 20 для привлечения к солидарной имущественной ответственности участника компании необходимы по крайней мере три обязательных условия: 1) злоупотребление участником статусом юридического лица и своей ограниченной ответственностью (при этом закон не уточняет, какие именно деяния можно считать злоупотреблением); 2) злоупотребление должно быть с целью уклонения от имущественной ответственности по долгам (при этом закон не уточняет, как оценивать наличие цели - по намерению или по фактическим действиям, например по состоявшемуся дефолту); 3) законным интересам кредиторов компании должен быть нанесен значительный ущерб (при этом закон не поясняет понятие значительного ущерба). Естественно, между злоупотреблением участника и нанесением ущерба кредитору должна быть причинно-следственная связь. Относительно субъектного состава ст. 20 китайские правоведы делают следующие выводы: иск по п. 3 ст. 20 может предъявить только кредитор или представитель государства и только активному участнику, ибо только активный участник компании в принципе имеет возможность злоупотребить статусом юридического лица компании и своим статусом лица с ограниченной ответственностью. Установление в законе лишь общих рамок доктрины проникновения за корпоративный занавес объясняется тем, что в писаном законе невозможно было бы определить все возможные практические условия применения данной нормы. Ведь даже в США специалисты, исследующие принимаемые судами решения, не могут смоделировать точный перечень факторов, при наличии которых суды могли бы принимать решение о проникновении за корпоративный занавес <3>. Тем более было бы сложно определить точные условия применения доктрины в писаном законе, который является в достаточной степени закостенелым и, как правило, всегда не успевает за реальной практикой ведения предпринимательской деятельности. Китайские специалисты полагают, что неким "мостом" от закона к практике, а по сути, "мостом", связующим доктрину прецедентной системы права с ее применением в континентальной системе права, должны послужить руководящие разъяснения Верховного Суда КНР (далее - ВС), которые смогли бы сформулировать перечень более конкретных условий и требований для применения судами ст. 20 ЗК.
--------------------------------
<3> Федчук В.Д. Указ. соч. С. 46.
Поскольку ст. 20 ЗК не определяет распределение бремени доказывания, то суды по идее должны были бы решать данный вопрос согласно ст. 64 Гражданского процессуального закона КНР, т.е. кредитор, подающий иск, должен был бы доказывать, что участники компании злоупотребляли статусом юридического лица, что они делали это намеренно с целью уклонения от уплаты долга и что в связи с этим ему (кредитору) причинен значительный ущерб. Соответственно нетрудно представить, что доказать полученный ущерб, вызванный неуплатой долга, кредитор может достаточно легко, а вот доказать умышленные действия участников компании-должника, направленные именно на уклонение от уплаты долга, будет совсем непросто. Осознавая такое положение, китайские судьи склоняются к тому, что суд должен облегчать бремя доказывания кредитора, перенося часть этой обязанности на ответчика - участника (акционера) компании. Кредитор должен лишь представить свидетельства, подтверждающие, что у компании должника имеется, например, явная нехватка капитала или что имеет место смешение имущества, деятельности, работников и т.п. А ответчик уже со своей стороны должен доказать, что смешения активов и других ресурсов на самом деле нет, что капитала достаточно или что сделки совершались не с целью уклонения от уплаты долга.
В связи с проблемой распределения бремени доказывания возникает также вопрос о дифференцированном подходе к добровольным и недобровольным кредиторам. Несмотря на то что ст. 20 ЗК говорит о кредиторах вообще, не разделяя их на добровольных и недобровольных, китайские правоведы считают, что суды должны в первую очередь использовать данную норму для защиты прав и законных интересов недобровольных кредиторов. При этом недобровольным кредиторам (кредиторам из деликта, а также работникам компании, несмотря на наличие трудового договора, причисляемым к разряду недобровольных кредиторов) достаточно будет представить свидетельства того, что они объективно не в состоянии были отличить статус юридического лица от статуса его участников. Добровольные же кредиторы должны были осознавать степень риска при вступлении в гражданско-правовые отношения с корпорацией и, следовательно, должны нести свою долю ответственности, если только не докажут, что компания своими недобросовестными действиями не позволила осуществить достоверную оценку возможных рисков.
С проблемой распределения бремени доказывания связан еще и вопрос взаимодействия ст. 20 и ст. 64 ЗК. Обобщенное мнение китайских правоведов по этому поводу выглядит следующим образом:
1) статья 20 относится к разряду общих норм и действует для всех видов компаний, а ст. 64 - это специальная норма для компаний одного лица;
2) согласно ст. 64 обязанность доказывания того, что имущество компании одного лица отделено от личного имущества единственного участника, лежит на самом участнике. Если рассматривать эту статью как отдельную, то может сложиться представление, что кредитору необходимо только подать заявление в суд о привлечении участника к солидарной ответственности и не нужно ничего доказывать. Однако такое представление будет ошибочным, так как сначала необходимо учесть действие общей нормы, т.е. ст. 20, согласно которой кредитор как минимум должен доказать, что его правам нанесен ущерб, что долг не погашается вовремя или в полном объеме, что средств компании для погашения долга явно недостаточно;
3) ст. 64 может применяться только в случае, если имеет место факт смешения имущества компании одного лица с имуществом единственного участника. Если же в компании одного лица имеют место другие признаки злоупотребления статусом юридического лица, то может применяться только ст. 20.
Усиление ответственности единственного участника компании одного лица обсуждается и в России. Так, широко обсуждаемая Концепция совершенствования гражданского законодательства предусматривает введение норм о субсидиарной ответственности участника компании одного лица по долгам хозяйственного общества. Однако основанием ответственности предполагается сделать не смешение активов, а совершение сделок во исполнение воли единственного участника и недостаточность имущества у хозяйственного общества <4>. Автору представляется, что предполагаемый российский вариант является слишком радикальным и фактически лишает смысла конструкцию компании одного лица. Получается, что единственный участник, самостоятельно управляющий своей компанией, будет нести субсидиарную ответственность по любой своей сделке при недостаточности имущества у хозяйственного общества.
--------------------------------
<4> Концепция развития законодательства о юридических лицах. URL: http://privlaw.ru/vs_info2.html.
Нормы ст. 20 ЗК направлены прежде всего на пресечение злоупотреблений контролирующих участников корпораций. Особенностью китайских корпораций является тот факт, что контролирующие участники корпорации - обычное явление не только в компаниях с ограниченной ответственностью, но и в акционерных компаниях и даже в публичных компаниях, чьи акции обращаются на открытом рынке. Большинство публичных компаний КНР имеют мажоритарного контролирующего акционера. Так, на 2006 г. более 47% акций, эмитированных публичными акционерными компаниями, были так называемые "необращающиеся" акции учредителей. При этом в большинстве случаев контролирующими акционерами являются компании или коммерческие организации с преобладанием государственного капитала. Высокая степень концентрации и централизации капитала свойственна и современной российской экономике. В этой связи опыт правового регулирования Китая может оказаться для нас особенно интересен.
Введение в китайское законодательство нормы, позволяющей преодолеть корпоративный занавес, служит инструментом уравновешивания баланса между интересами участников (акционеров) компаний и интересами кредиторов. В какой-то мере это нововведение идет вразрез с политикой стимулирования экономического роста, но, вероятно, Китай достиг уже таких масштабов развития и темпов экономического роста, что все большее и большее значение приобретают качество развития, стабильность и устойчивость системы, установление и укрепление справедливого баланса разнонаправленных интересов. В этом свете имплементация доктрины проникновения за корпоративный занавес представляется вполне логичным шагом китайского законодателя.
Что касается Российской Федерации, то несовершенство имеющихся у нас гражданско-правовых норм не позволяет кредиторам и судам адекватно реагировать на злоупотребления предпринимателями конструкцией юридического лица. Рассмотренный выше опыт имплементации Китаем доктрины проникновения за корпоративный занавес, по мнению автора, позволяет вполне эффективно решать данную проблему. Однако заимствование нашим законодательством доктрины прецедентного права требует большой осторожности, тщательной проработки и адаптации. Как и в любом другом случае применения норм, рожденных прецедентной системой, применение доктрины проникновения за корпоративный занавес столкнется у нас, как и в Китае, с совершенно другим статусом судебной системы и иной компетенцией судей.
--------------------------------
<1> См. также: Галихайдаров Е.В. Применение доктрины "piercing the corporate veil" в гражданском праве Китайской Народной Республики (Часть 1: Анализ законодательства) // Арбитражный и гражданский процесс. 2010. N 2.
<*> Galixajdarov E.V. Application of doctrine "piercing the сorporate veil" in civil law of the chin ese people's republic (Part two: An alysis of judicial practice).
Галихайдаров Е.В., юрист компании "LEGERUS", соискатель кафедры международного частного и гражданского права МГИМО (У) МИД России.
Автор статьи рассматривает вопросы проникновения за корпоративный занавес в гражданском праве Китайской Народной Республики, сравнивает с законодательством Российской Федерации.
Ключевые слова: гражданское право Китайской Народной Республики, компании (корпорации) КНР, преодоление корпоративного занавеса в Китае.
The author of the article considers the issues of piercing the corporate veil in civil law of the Chinese People's Republic, compares it with the legislation of the Russian Federation.
Key words: Civil Law of the Chinese People's Republic, companies (corporations) of the Chinese People's Republic, negotiation of corporate veil in China.
С момента вступления в силу с 1 января 2006 г. изменений в Закон КНР "О компаниях" (далее - ЗК) прошло более четырех лет, и в судебной практике уже накопился некоторый опыт применения положений ст. ст. 20 и 64, впервые воплотивших доктрину проникновения за корпоративный занавес в корпоративном праве Китая.
Первое, что отмечается китайскими специалистами, - это то, что положения ст. 20 ЗК имеют лишь общий, абстрактный характер и трудно применимы на практике. В качестве связующего звена от закона к практике китайскими правоприменителями с нетерпением ожидается выход руководящих разъяснений Верховного Суда КНР (далее - ВС), которые смогли бы сформулировать перечень более конкретных условий и требований для применения судами ст. 20 ЗК. Но пока ВС не определил какие-либо четкие критерии применения ст. 20, судам практически предоставлены широкие дискреционные полномочия. В такой ситуации суды на местах занимают разные позиции: от чрезмерно широкого применения норм о проникновении за корпоративный занавес компаний до полного нежелания применять положения ст. 20 и ст. 64 до опубликования четких разъяснений ВС.
В ситуации, когда ЗК не раскрывает понятие "злоупотребление статусом юридического лица и ограниченной ответственностью участников", т.е. фактически не определяет конкретных условий применения ст. 20, китайские ученые, опираясь на китайскую судебную практику последних лет, а также на правоприменительную практику других стран (прежде всего США), пытаются сформулировать доктринальный перечень таких условий. На сегодняшний день можно перечислить пять основных ситуаций, в которых проникновение за корпоративный занавес считается абсолютно оправданным:
1) создание "фирм-пустышек", а именно использование, например, фиктивных справок о размере и наличии уставного капитала при создании компаний, вывод уставного капитала из компании сразу после ее создания и т.п. Поскольку данное явление носит достаточно распространенный характер в Китае, то в гражданском и уголовном законодательстве предусмотрены и другие жесткие санкции за совершение подобных действий (ст. ст. 199, 200, 201 ЗК, ст. ст. 158, 159 Уголовного закона). Необходимо также отметить, что привлечение к солидарной ответственности участников (акционеров) компаний на основании манипуляций с уставным капиталом в КНР охватывает гораздо более широкий спектр возможных ситуаций, чем похожие нормы российского законодательства (абз. 3 п. 1 ст. 2 ФЗ "Об АО" и абз. 2 п. 1 ст. 2 ФЗ "Об ООО);
2) осуществление крупномасштабной деятельности и деятельности, связанной с высоким риском финансовых потерь, при явно недостаточном размере уставного капитала;
3) компания является лишь прикрытием для достижения личных целей контролирующего лица и предохранения его от личной неограниченной имущественной ответственности, т.е. предприятие-фасад. Нередки случаи, когда используются фиктивные участники, не создаются вовсе или создаются фиктивно органы управления корпорацией и т.п.;
4) целенаправленное использование корпоративной формы ведения предпринимательской деятельности с целью уклонения от выполнения обязанностей по договору или по закону. Например, так называемые схемы ускользания от ответственности, когда осуществляется перевод активов компании на вновь созданную компанию, с оставлением всех долгов на первой компании;
5) смешение личности участника и корпорации либо смешение юридических лиц двух или нескольких компаний. Регистрация предпринимателями нескольких компаний - явление очень распространенное в Китае и само по себе еще не является основанием привлечения участников к личной неограниченной ответственности. Однако именно в такой ситуации нередко возникает смешение юридических лиц, используемое с целью уклонения от выполнения обязанности по договору или по закону. Признаками этого явления могут быть: отсутствие раздельного учета, смешение капитала и имущества, использование одного и того же юридического адреса и т.п.
Теория проникновения за корпоративный занавес и положения ст. ст. 20 и 64 ЗК весьма актуальны, когда дело касается так называемого комплексного преодоления корпоративных завес. В Китае (как и в России) предприниматели нередко создают целые группы компаний, зачастую формально между собой никак не связанные ("предпринимательские объединения" <6>). Так, например, если по указанию контролирующего лица активы одной компании переводятся на другую подконтрольную ему компанию, то требуется не простое проникновение за корпоративный занавес, а практически применение тройного проникновения - от компании должника к контролирующему участнику и потом от контролирующего участника к другой подконтрольной ему компании. Не дожидаясь разъяснений ВС, некоторые судьи уже сейчас берут на себя ответственность и применяют ст. 20 в подобных случаях.
--------------------------------
<6> Шиткина И. Правовое регулирование экономической зависимости в свете Концепции развития законодательства о юридических лицах // Корпоративный юрист. 2009. N 6. С. 35.
Компания "Сюнмао" заняла компании "A" 48,1 млн. юаней. Компания "A" не погасила долг в срок. "Сюнмао" обратилась в суд с требованием привлечь к солидарной ответственности по возврату долга компании "A", "B", "C", "D" и физическое лицо X., контролирующее все перечисленные выше компании. Истец обосновал свои требования тем, что все компании-ответчики фактически контролируются X. Капитал, оборотные средства, людские ресурсы и вид деятельности всех компаний смешены до степени, не позволяющей отделить их друг от друга в качестве самостоятельных субъектов. Суд счел, что налицо смешение капитала и активов компаний, подконтрольных X. Суд посчитал, что X. злоупотребил статусом юридического лица компании "A" с целью уклонения от уплаты долга, что нанесло истцу значительный ущерб. В своем решении суд обязал компанию "A" вернуть долг, при этом солидарную ответственность по возврату долга должны нести X и все подконтрольные ему компании.
Из анализа судебной практики КНР по применению ст. 20 ЗК становится очевидным, что в вопросе толкования характера "солидарной ответственности" (JEwJa'fi) по ст. 20 ЗК у китайских судей нет единой точки зрения. В первую очередь это связано с тем, что ни Общие положения гражданского права КНР, ни ЗК не дают законодательного определения солидарной ответственности. В доктрине по этому поводу имеется два мнения. Первое мнение основано на традиционном понимании понятия солидарной ответственности, согласно которому участник несет личную неограниченную ответственность. Второе мнение гласит, что участник должен нести солидарную ответственность, ограниченную размером ущерба, нанесенного именно его действиями по злоупотреблению своей ограниченной ответственностью, направленной на уклонение от уплаты долгов. Согласно второму мнению несправедливо возлагать на участника ответственность за долги компании, образовавшиеся в процессе существования компании по другим причинам. Опять же, в отсутствие законодательного регулирования, согласно китайской доктрине "неограниченная солидарная ответственность" подразделяется, в свою очередь, на "совместную общую солидарную ответственность", когда кредитор имеет право взыскания долга с любого из должников по своему выбору, т.е. как с компании, так и с участника (что наиболее соответствует понятию солидарной ответственности в российском гражданском праве), и на "дополнительную солидарную ответственность", когда кредитор сначала взыскивает долг с компании, и только недостающую часть с участника (что больше соответствует понятию субсидиарной ответственности в российском гражданском праве). При всем разнообразии вариантов наиболее взвешенной представляется позиция тех китайских авторов, которые считают, что в ст. 20 ЗК должно иметь место применение "совместной общей солидарной неограниченной ответственности" (что соответствует понятию солидарной ответственности в российском праве). В противном случае право кредитора будет слишком обременено. Факт причинения значительного ущерба кредитору совсем не обязательно должен быть доказан именно отдельным судебным решением в отношении компании и невозможностью его исполнения. Тем более что все случаи обязательных досудебных процедур прописаны в процессуальном законодательстве. Но ни в Гражданском процессуальном законе КНР, ни в ЗК не сказано, что предварительным условием предъявления иска к участнику компании по ст. 20 является решение суда в отношении самой компании.
В отсутствие каких-либо более или менее твердых инструкций со стороны ВС современная судебная практика по применению ст. 20 ЗК выглядит весьма противоречиво. Так, нередки случаи, когда суд, применяя п. 3 ст. 20 ЗК, произвольно ограничивает солидарную ответственность участника компании размером его вклада в уставной капитал, т.е. суд не рассматривает вопрос о фактическом наличии средств в компании, и тем более не поднимает вопрос о несостоятельности компании, а просто презюмирует, что кредитор, вступая в правоотношения с компанией, мог рассчитывать как минимум на наличие у компании средств уставного капитала, а значит, участники должны в рамках размера уставного капитала и нести ответственность.
Не добившись исполнения судебного решения в связи с отсутствием средств у компании-ответчика, компания "A" подает новый иск, требуя, чтобы участники компании "B" несли солидарную ответственность по долгам компании. В суде компания "A" представляет доказательства того, что с помощью фальсификации документов по оценке имущества учредители компании "B" завысили размер уставного капитала в несколько сотен раз. Суд постановил, что участники компании "B" несут солидарную ответственность по долгам компании "B" в пределах объявленных ими, но не внесенных фактически (в связи с раскрытой фальсификацией оценочных документов) сумм уставного капитала.
Истец передал ответчику 100 тыс. юаней, считая, что вносит данную сумму в качестве вклада в уставный капитал компании-ответчика. Однако данная сумма не была оформлена как вклад в уставный капитал. Через какое-то время компания продала основные активы и приостановила деятельность. Истцу при этом не было выплачено никаких сумм. Суд признал, что истец в данной ситуации не может считаться участником компании, а является ее кредитором, и обязал компанию вернуть истцу полученную от него сумму в полном объеме. При этом суд специально постановил, что так как действия участников по продаже активов компании существенным образом затронули права кредиторов компании, то согласно ч. 3 ст. 20 ЗК участники компании в отношении возврата данного долга несут солидарную ответственность в рамках своих взносов в уставный капитал.
В некоторых случаях преодоление корпоративного занавеса осуществляется судами достаточно легко (иногда даже создается впечатление, что без особой надобности и явно не как крайняя мера судебной защиты), а в некоторых случаях кредитор натыкается на твердый заслон и пробиться через корпоративную завесу не удается, даже несмотря на, казалось бы, вопиющие злоупотребления участников компании.
Пример успешного преодоления кредиторами корпоративного занавеса.
Истец - физическое лицо поручил компании-ответчику взыскать долг с третьей компании - должника в размере 600 тыс. юаней. Успешно взыскав долг, компания-ответчик не передала взысканные средства истцу, как это было обусловлено договором между ними. Кроме того, в ходе судебного разбирательства выяснилось, что участники компании-ответчика практически вывели из компании все средства. Суд постановил взыскать с компании-ответчика сумму долга в полном размере и отдельно постановил, что участники компании-ответчика (два физических лица) на основании ст. 20 ЗК несут солидарную ответственность за возврат истцу данной суммы. Вышестоящий суд полностью поддержал данное решение.
Пример отказа судом в преодолении корпоративного занавеса:
Физическое лицо - ответчик Л., являясь одним из участников компании "Тунхэ" (доля 20%), активно содействовал заключению между его компанией и Гуандунской компанией сельхозмашин договора по покупке Гуандунской компанией компьютерной техники на сумму 4,1 млн. юаней. Компания "Тунхэ", получив деньги, технику не поставила, деньги не вернула и переехала с зарегистрированного юридического адреса в неизвестном направлении. Деньги, в свою очередь, были переведены на шеньчженскую компанию, фактически контролируемую ответчиком Л. В ходе возбужденного уголовного дела было выяснено, что договор по поставке техники изначально был мнимой сделкой в череде устных и письменных договоренностей целого ряда лиц. В ходе гражданского процесса суд, опираясь на сведения, предоставленные уголовным следствием, среди прочего постановил, что компания "Тунхэ" должна вернуть полученные по фиктивному договору средства, а физическое лицо - ответчик Л. должен нести солидарную ответственность по возврату данной суммы. Однако суд вышестоящей инстанции освободил от солидарной ответственности Л. Суд посчитал, что имеющий всего 20% в компании "Тунхэ" ответчик Л. не может считаться контролирующим участником, а его положение в качестве лица, фактически контролирующего "Тунхэ" и шеньчженскую компанию, суд посчитал недоказанным, поскольку Л. формально не являлся законным представителем ни одной из этих компаний.
Несмотря на то что нормы, позволяющие преодолеть корпоративный занавес, пока наталкиваются на не очень адекватное их понимание как участниками оборота, так и многими судами, введение этих норм в китайское корпоративное право, несомненно, является прогрессивным шагом и служит инструментом уравновешивания баланса между интересами участников (акционеров) компаний и интересами кредиторов. Что касается Российской Федерации, то принцип ограниченной ответственности остается практически незыблемым в судебной практике России <16>. Гражданское же законодательство Российской Федерации, к сожалению, пока не может дать адекватную оценку действиям лиц, стоящих за занавесом и "дергающих за ниточки" <17> Несовершенство имеющихся гражданско-правовых норм не позволяет кредиторам и судам адекватно реагировать на злоупотребления предпринимателями конструкцией юридического лица.
--------------------------------
<16> Федчук В.Д. Указ. соч. С. 11.
<17> Там же. С. 11.
ПРИМЕНЕНИЕ ДОКТРИНЫ "PIERCING THE CORPORATE VEIL"
В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ КИТАЙСКОЙ НАРОДНОЙ РЕСПУБЛИКИ
(ЧАСТЬ 1: АНАЛИЗ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА) <*>
Е.В. ГАЛИХАЙДАРОВ
--------------------------------
<*> Galikhajdarov E.V. Application of doctrine "piercing the corporate veil" in civil law of the Chinese People's Republic (part one: Analysis of legislation)
Галихайдаров Е.В., юрист компании "LEGERUS", соискатель кафедры международного частного и гражданского права МГИМО (У) МИД России.
Статья знакомит с новеллами корпоративного права КНР, связанными с имплементацией доктрины проникновения за корпоративный занавес китайским законодательством. Проводится правовой анализ законодательных норм и новейшей судебной практики. Анализируются условия применения доктрины проникновения за корпоративный занавес, объем ответственности участников (акционеров) компаний, права и обязанности кредиторов в делах по преодолению корпоративного занавеса. Автором также делаются выводы о возможности применения в российском праве правил, закрепленных в законодательстве КНР.
Ключевые слова: гражданское право Китайской Народной Республики, компании (корпорации) КНР, преодоление корпоративного занавеса в Китае.
The article introduces the novels of the PRC's Company Law, which has recently implemented the "piercing the corporation veil" principle. The article provides legal analysis of statutory definitions and latest court decisions. It also provides analysis of possible circumstances when application of "piercing the corporation veil" principle is reasonable, the volume of liability of the shareholders, the rights and obligations of the creditors. There are some conclusions as to possible implementation in Russian legal system of some rules and regulations proved to be effective in China.
Key Words: civil law of the People's Republic of China, companies (corporations) in the PRC, piercing the corporate veil in China.
Принято считать, что современная концепция юридического лица самим своим существованием во многом обязана решению, принятому палатой лордов по знаменитому делу Salomon v. Salomon & Co <1>. Именно в этом деле судом была пресечена попытка привлечения к ответственности участника компании по долгам компании. Тем самым английский суд подтвердил наличие так называемого корпоративного занавеса, т.е. раздельное существование юридической личности компании и юридических личностей ее участников. В свое время данное решение суда не только "вызвало фурор в деловой и юридической среде Англии" <2>, но и наверняка сыграло свою положительную роль в экономическом росте через создание благоприятного климата для осуществления предпринимательской деятельности. Однако несколько последних десятилетий во многих странах все чаще поднимается вопрос о необходимости в определенных ситуациях отрицания юридической личности корпорации, проникновения за корпоративный занавес с целью привлечения участников к личной имущественной ответственности.
--------------------------------
<1> Федчук В.Д. De facto зависимость de jure независимых юридических лиц: проникновение за корпоративный занавес в праве ведущих зарубежных стран. М.: Волтерс Клувер, 2008. С. 197.
<2> Там же. С. 197.
В данной статье автор хотел бы осветить подход к указанной проблематике нашего ближайшего соседа и четвертой крупнейшей экономики мира Китайской Народной Республики. Поскольку реформы в Китае начались раньше, чем в России, то многие механизмы и инструменты институтов гражданского и корпоративного права опробованы в Китае тоже раньше. Тем интереснее и полезнее может быть для нас опыт развивающейся страны (относящейся к тому же к континентальной системе права), пытающейся в современных условиях заимствовать и применять западные доктрины.
Как и в других странах, имущественная обособленность компании как юридического лица и ограниченная ответственность участников являются краеугольными камнями института корпорации в гражданском праве КНР. Данная конструкция и здесь сыграла свою положительную роль, стимулируя участников рынка к активному инвестированию и созданию компаний, способствуя бурному экономическому росту. Однако на определенном этапе злоупотребления предпринимателями институтом юридического лица стали достаточно частым явлением, что не могло не угрожать стабильности гражданского оборота. Данные обстоятельства заставили китайского законодателя пойти на революционный шаг. В 2005 г. в рамках кардинальной переработки Закона КНР "О компаниях" 1993 г. (далее - ЗК) в закон были включены ст. 20 и ст. 64, что фактически означает имплементацию доктрины проникновения за корпоративный занавес в китайское корпоративное право.
Статья 20, в частности, гласит:
"Участник (акционер) обязан осуществлять свои права, соблюдая законы, административные предписания и положения устава компании. Участник (акционер) не должен, злоупотребляя своими правами, причинять вред интересам компании и других участников (акционеров). Участник (акционер) также не должен, злоупотребляя статусом компании как обособленного юридического лица и своим статусом лица с ограниченной ответственностью, причинять вред интересам кредиторов компании.
Участник (акционер), злоупотребивший своими правами и нанесший тем самым ущерб компании или другим участникам, обязан согласно закону возместить нанесенный ущерб.
Если участник (акционер), злоупотребляя статусом компании как обособленного юридического лица и своим статусом лица с ограниченной ответственностью, уклоняется от уплаты компанией долга, нанося тем самым значительный ущерб интересам кредиторов компании, то такой участник (акционер) должен нести солидарную ответственность по долгам компании".
Статья 64 гласит:
"Если единственный участник компании одного лица не может доказать, что имущество его компании отделено от его личного имущества, то такой участник (акционер) должен нести солидарную ответственность по долгам компании".
Как отмечают китайские ученые, включение норм ч. 3 ст. 20 и ст. 64 является ярким примером заимствования континентальным правом англо-американской доктрины прецедентного права. В конце 90-х годов китайский законодатель "нащупывал" путь решения данной проблемы в области развития норм о зависимых компаниях (по примеру германского права), но в итоге выбрал все-таки более радикальный вариант - заимствование англо-американской модели.
Естественно, что такой шаг китайского законодателя не мог не вызвать целый ряд трудностей в правоприменительной практике. Некоторые китайские ученые считают, что ч. 3 ст. 20 нового ЗК фактически лишает смысла само существование компании как юридической личности. Однако большинство китайских ученых все же настаивают на том, что имущественная независимость корпорации как юридического лица и ограниченная имущественная ответственность участников по-прежнему являются базовой основой конструкции корпорации, а положения доктрины проникновения за корпоративный занавес направлены только на недобросовестных участников гражданских правоотношений и служат цели уравновешивания баланса разнонаправленных интересов участников (акционеров) корпораций и кредиторов.
Согласно ст. 20 для привлечения к солидарной имущественной ответственности участника компании необходимы по крайней мере три обязательных условия: 1) злоупотребление участником статусом юридического лица и своей ограниченной ответственностью (при этом закон не уточняет, какие именно деяния можно считать злоупотреблением); 2) злоупотребление должно быть с целью уклонения от имущественной ответственности по долгам (при этом закон не уточняет, как оценивать наличие цели - по намерению или по фактическим действиям, например по состоявшемуся дефолту); 3) законным интересам кредиторов компании должен быть нанесен значительный ущерб (при этом закон не поясняет понятие значительного ущерба). Естественно, между злоупотреблением участника и нанесением ущерба кредитору должна быть причинно-следственная связь. Относительно субъектного состава ст. 20 китайские правоведы делают следующие выводы: иск по п. 3 ст. 20 может предъявить только кредитор или представитель государства и только активному участнику, ибо только активный участник компании в принципе имеет возможность злоупотребить статусом юридического лица компании и своим статусом лица с ограниченной ответственностью. Установление в законе лишь общих рамок доктрины проникновения за корпоративный занавес объясняется тем, что в писаном законе невозможно было бы определить все возможные практические условия применения данной нормы. Ведь даже в США специалисты, исследующие принимаемые судами решения, не могут смоделировать точный перечень факторов, при наличии которых суды могли бы принимать решение о проникновении за корпоративный занавес <3>. Тем более было бы сложно определить точные условия применения доктрины в писаном законе, который является в достаточной степени закостенелым и, как правило, всегда не успевает за реальной практикой ведения предпринимательской деятельности. Китайские специалисты полагают, что неким "мостом" от закона к практике, а по сути, "мостом", связующим доктрину прецедентной системы права с ее применением в континентальной системе права, должны послужить руководящие разъяснения Верховного Суда КНР (далее - ВС), которые смогли бы сформулировать перечень более конкретных условий и требований для применения судами ст. 20 ЗК.
--------------------------------
<3> Федчук В.Д. Указ. соч. С. 46.
Поскольку ст. 20 ЗК не определяет распределение бремени доказывания, то суды по идее должны были бы решать данный вопрос согласно ст. 64 Гражданского процессуального закона КНР, т.е. кредитор, подающий иск, должен был бы доказывать, что участники компании злоупотребляли статусом юридического лица, что они делали это намеренно с целью уклонения от уплаты долга и что в связи с этим ему (кредитору) причинен значительный ущерб. Соответственно нетрудно представить, что доказать полученный ущерб, вызванный неуплатой долга, кредитор может достаточно легко, а вот доказать умышленные действия участников компании-должника, направленные именно на уклонение от уплаты долга, будет совсем непросто. Осознавая такое положение, китайские судьи склоняются к тому, что суд должен облегчать бремя доказывания кредитора, перенося часть этой обязанности на ответчика - участника (акционера) компании. Кредитор должен лишь представить свидетельства, подтверждающие, что у компании должника имеется, например, явная нехватка капитала или что имеет место смешение имущества, деятельности, работников и т.п. А ответчик уже со своей стороны должен доказать, что смешения активов и других ресурсов на самом деле нет, что капитала достаточно или что сделки совершались не с целью уклонения от уплаты долга.
В связи с проблемой распределения бремени доказывания возникает также вопрос о дифференцированном подходе к добровольным и недобровольным кредиторам. Несмотря на то что ст. 20 ЗК говорит о кредиторах вообще, не разделяя их на добровольных и недобровольных, китайские правоведы считают, что суды должны в первую очередь использовать данную норму для защиты прав и законных интересов недобровольных кредиторов. При этом недобровольным кредиторам (кредиторам из деликта, а также работникам компании, несмотря на наличие трудового договора, причисляемым к разряду недобровольных кредиторов) достаточно будет представить свидетельства того, что они объективно не в состоянии были отличить статус юридического лица от статуса его участников. Добровольные же кредиторы должны были осознавать степень риска при вступлении в гражданско-правовые отношения с корпорацией и, следовательно, должны нести свою долю ответственности, если только не докажут, что компания своими недобросовестными действиями не позволила осуществить достоверную оценку возможных рисков.
С проблемой распределения бремени доказывания связан еще и вопрос взаимодействия ст. 20 и ст. 64 ЗК. Обобщенное мнение китайских правоведов по этому поводу выглядит следующим образом:
1) статья 20 относится к разряду общих норм и действует для всех видов компаний, а ст. 64 - это специальная норма для компаний одного лица;
2) согласно ст. 64 обязанность доказывания того, что имущество компании одного лица отделено от личного имущества единственного участника, лежит на самом участнике. Если рассматривать эту статью как отдельную, то может сложиться представление, что кредитору необходимо только подать заявление в суд о привлечении участника к солидарной ответственности и не нужно ничего доказывать. Однако такое представление будет ошибочным, так как сначала необходимо учесть действие общей нормы, т.е. ст. 20, согласно которой кредитор как минимум должен доказать, что его правам нанесен ущерб, что долг не погашается вовремя или в полном объеме, что средств компании для погашения долга явно недостаточно;
3) ст. 64 может применяться только в случае, если имеет место факт смешения имущества компании одного лица с имуществом единственного участника. Если же в компании одного лица имеют место другие признаки злоупотребления статусом юридического лица, то может применяться только ст. 20.
Усиление ответственности единственного участника компании одного лица обсуждается и в России. Так, широко обсуждаемая Концепция совершенствования гражданского законодательства предусматривает введение норм о субсидиарной ответственности участника компании одного лица по долгам хозяйственного общества. Однако основанием ответственности предполагается сделать не смешение активов, а совершение сделок во исполнение воли единственного участника и недостаточность имущества у хозяйственного общества <4>. Автору представляется, что предполагаемый российский вариант является слишком радикальным и фактически лишает смысла конструкцию компании одного лица. Получается, что единственный участник, самостоятельно управляющий своей компанией, будет нести субсидиарную ответственность по любой своей сделке при недостаточности имущества у хозяйственного общества.
--------------------------------
<4> Концепция развития законодательства о юридических лицах. URL: http://privlaw.ru/vs_info2.html.
Нормы ст. 20 ЗК направлены прежде всего на пресечение злоупотреблений контролирующих участников корпораций. Особенностью китайских корпораций является тот факт, что контролирующие участники корпорации - обычное явление не только в компаниях с ограниченной ответственностью, но и в акционерных компаниях и даже в публичных компаниях, чьи акции обращаются на открытом рынке. Большинство публичных компаний КНР имеют мажоритарного контролирующего акционера. Так, на 2006 г. более 47% акций, эмитированных публичными акционерными компаниями, были так называемые "необращающиеся" акции учредителей. При этом в большинстве случаев контролирующими акционерами являются компании или коммерческие организации с преобладанием государственного капитала. Высокая степень концентрации и централизации капитала свойственна и современной российской экономике. В этой связи опыт правового регулирования Китая может оказаться для нас особенно интересен.
Введение в китайское законодательство нормы, позволяющей преодолеть корпоративный занавес, служит инструментом уравновешивания баланса между интересами участников (акционеров) компаний и интересами кредиторов. В какой-то мере это нововведение идет вразрез с политикой стимулирования экономического роста, но, вероятно, Китай достиг уже таких масштабов развития и темпов экономического роста, что все большее и большее значение приобретают качество развития, стабильность и устойчивость системы, установление и укрепление справедливого баланса разнонаправленных интересов. В этом свете имплементация доктрины проникновения за корпоративный занавес представляется вполне логичным шагом китайского законодателя.
Что касается Российской Федерации, то несовершенство имеющихся у нас гражданско-правовых норм не позволяет кредиторам и судам адекватно реагировать на злоупотребления предпринимателями конструкцией юридического лица. Рассмотренный выше опыт имплементации Китаем доктрины проникновения за корпоративный занавес, по мнению автора, позволяет вполне эффективно решать данную проблему. Однако заимствование нашим законодательством доктрины прецедентного права требует большой осторожности, тщательной проработки и адаптации. Как и в любом другом случае применения норм, рожденных прецедентной системой, применение доктрины проникновения за корпоративный занавес столкнется у нас, как и в Китае, с совершенно другим статусом судебной системы и иной компетенцией судей.
ПРИМЕНЕНИЕ ДОКТРИНЫ "PIERCING THE CORPORATE VEIL"
В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ КИТАЙСКОЙ НАРОДНОЙ РЕСПУБЛИКИ
(ЧАСТЬ 2: АНАЛИЗ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ) <1>, <*>
Е.В. ГАЛИХАЙДАРОВ
--------------------------------
<1> См. также: Галихайдаров Е.В. Применение доктрины "piercing the corporate veil" в гражданском праве Китайской Народной Республики (Часть 1: Анализ законодательства) // Арбитражный и гражданский процесс. 2010. N 2.
<*> Galixajdarov E.V. Application of doctrine "piercing the сorporate veil" in civil law of the chin ese people's republic (Part two: An alysis of judicial practice).
Галихайдаров Е.В., юрист компании "LEGERUS", соискатель кафедры международного частного и гражданского права МГИМО (У) МИД России.
Автор статьи рассматривает вопросы проникновения за корпоративный занавес в гражданском праве Китайской Народной Республики, сравнивает с законодательством Российской Федерации.
Ключевые слова: гражданское право Китайской Народной Республики, компании (корпорации) КНР, преодоление корпоративного занавеса в Китае.
The author of the article considers the issues of piercing the corporate veil in civil law of the Chinese People's Republic, compares it with the legislation of the Russian Federation.
Key words: Civil Law of the Chinese People's Republic, companies (corporations) of the Chinese People's Republic, negotiation of corporate veil in China.
С момента вступления в силу с 1 января 2006 г. изменений в Закон КНР "О компаниях" (далее - ЗК) прошло более четырех лет, и в судебной практике уже накопился некоторый опыт применения положений ст. ст. 20 и 64, впервые воплотивших доктрину проникновения за корпоративный занавес в корпоративном праве Китая.
Первое, что отмечается китайскими специалистами, - это то, что положения ст. 20 ЗК имеют лишь общий, абстрактный характер и трудно применимы на практике. В качестве связующего звена от закона к практике китайскими правоприменителями с нетерпением ожидается выход руководящих разъяснений Верховного Суда КНР (далее - ВС), которые смогли бы сформулировать перечень более конкретных условий и требований для применения судами ст. 20 ЗК. Но пока ВС не определил какие-либо четкие критерии применения ст. 20, судам практически предоставлены широкие дискреционные полномочия. В такой ситуации суды на местах занимают разные позиции: от чрезмерно широкого применения норм о проникновении за корпоративный занавес компаний до полного нежелания применять положения ст. 20 и ст. 64 до опубликования четких разъяснений ВС.
В ситуации, когда ЗК не раскрывает понятие "злоупотребление статусом юридического лица и ограниченной ответственностью участников", т.е. фактически не определяет конкретных условий применения ст. 20, китайские ученые, опираясь на китайскую судебную практику последних лет, а также на правоприменительную практику других стран (прежде всего США), пытаются сформулировать доктринальный перечень таких условий. На сегодняшний день можно перечислить пять основных ситуаций, в которых проникновение за корпоративный занавес считается абсолютно оправданным:
1) создание "фирм-пустышек", а именно использование, например, фиктивных справок о размере и наличии уставного капитала при создании компаний, вывод уставного капитала из компании сразу после ее создания и т.п. Поскольку данное явление носит достаточно распространенный характер в Китае, то в гражданском и уголовном законодательстве предусмотрены и другие жесткие санкции за совершение подобных действий (ст. ст. 199, 200, 201 ЗК, ст. ст. 158, 159 Уголовного закона). Необходимо также отметить, что привлечение к солидарной ответственности участников (акционеров) компаний на основании манипуляций с уставным капиталом в КНР охватывает гораздо более широкий спектр возможных ситуаций, чем похожие нормы российского законодательства (абз. 3 п. 1 ст. 2 ФЗ "Об АО" и абз. 2 п. 1 ст. 2 ФЗ "Об ООО);
2) осуществление крупномасштабной деятельности и деятельности, связанной с высоким риском финансовых потерь, при явно недостаточном размере уставного капитала;
3) компания является лишь прикрытием для достижения личных целей контролирующего лица и предохранения его от личной неограниченной имущественной ответственности, т.е. предприятие-фасад. Нередки случаи, когда используются фиктивные участники, не создаются вовсе или создаются фиктивно органы управления корпорацией и т.п.;
4) целенаправленное использование корпоративной формы ведения предпринимательской деятельности с целью уклонения от выполнения обязанностей по договору или по закону. Например, так называемые схемы ускользания от ответственности, когда осуществляется перевод активов компании на вновь созданную компанию, с оставлением всех долгов на первой компании;
5) смешение личности участника и корпорации либо смешение юридических лиц двух или нескольких компаний. Регистрация предпринимателями нескольких компаний - явление очень распространенное в Китае и само по себе еще не является основанием привлечения участников к личной неограниченной ответственности. Однако именно в такой ситуации нередко возникает смешение юридических лиц, используемое с целью уклонения от выполнения обязанности по договору или по закону. Признаками этого явления могут быть: отсутствие раздельного учета, смешение капитала и имущества, использование одного и того же юридического адреса и т.п.
Теория проникновения за корпоративный занавес и положения ст. ст. 20 и 64 ЗК весьма актуальны, когда дело касается так называемого комплексного преодоления корпоративных завес. В Китае (как и в России) предприниматели нередко создают целые группы компаний, зачастую формально между собой никак не связанные ("предпринимательские объединения" <6>). Так, например, если по указанию контролирующего лица активы одной компании переводятся на другую подконтрольную ему компанию, то требуется не простое проникновение за корпоративный занавес, а практически применение тройного проникновения - от компании должника к контролирующему участнику и потом от контролирующего участника к другой подконтрольной ему компании. Не дожидаясь разъяснений ВС, некоторые судьи уже сейчас берут на себя ответственность и применяют ст. 20 в подобных случаях.
--------------------------------
<6> Шиткина И. Правовое регулирование экономической зависимости в свете Концепции развития законодательства о юридических лицах // Корпоративный юрист. 2009. N 6. С. 35.
Компания "Сюнмао" заняла компании "A" 48,1 млн. юаней. Компания "A" не погасила долг в срок. "Сюнмао" обратилась в суд с требованием привлечь к солидарной ответственности по возврату долга компании "A", "B", "C", "D" и физическое лицо X., контролирующее все перечисленные выше компании. Истец обосновал свои требования тем, что все компании-ответчики фактически контролируются X. Капитал, оборотные средства, людские ресурсы и вид деятельности всех компаний смешены до степени, не позволяющей отделить их друг от друга в качестве самостоятельных субъектов. Суд счел, что налицо смешение капитала и активов компаний, подконтрольных X. Суд посчитал, что X. злоупотребил статусом юридического лица компании "A" с целью уклонения от уплаты долга, что нанесло истцу значительный ущерб. В своем решении суд обязал компанию "A" вернуть долг, при этом солидарную ответственность по возврату долга должны нести X и все подконтрольные ему компании.
Из анализа судебной практики КНР по применению ст. 20 ЗК становится очевидным, что в вопросе толкования характера "солидарной ответственности" (JEwJa'fi) по ст. 20 ЗК у китайских судей нет единой точки зрения. В первую очередь это связано с тем, что ни Общие положения гражданского права КНР, ни ЗК не дают законодательного определения солидарной ответственности. В доктрине по этому поводу имеется два мнения. Первое мнение основано на традиционном понимании понятия солидарной ответственности, согласно которому участник несет личную неограниченную ответственность. Второе мнение гласит, что участник должен нести солидарную ответственность, ограниченную размером ущерба, нанесенного именно его действиями по злоупотреблению своей ограниченной ответственностью, направленной на уклонение от уплаты долгов. Согласно второму мнению несправедливо возлагать на участника ответственность за долги компании, образовавшиеся в процессе существования компании по другим причинам. Опять же, в отсутствие законодательного регулирования, согласно китайской доктрине "неограниченная солидарная ответственность" подразделяется, в свою очередь, на "совместную общую солидарную ответственность", когда кредитор имеет право взыскания долга с любого из должников по своему выбору, т.е. как с компании, так и с участника (что наиболее соответствует понятию солидарной ответственности в российском гражданском праве), и на "дополнительную солидарную ответственность", когда кредитор сначала взыскивает долг с компании, и только недостающую часть с участника (что больше соответствует понятию субсидиарной ответственности в российском гражданском праве). При всем разнообразии вариантов наиболее взвешенной представляется позиция тех китайских авторов, которые считают, что в ст. 20 ЗК должно иметь место применение "совместной общей солидарной неограниченной ответственности" (что соответствует понятию солидарной ответственности в российском праве). В противном случае право кредитора будет слишком обременено. Факт причинения значительного ущерба кредитору совсем не обязательно должен быть доказан именно отдельным судебным решением в отношении компании и невозможностью его исполнения. Тем более что все случаи обязательных досудебных процедур прописаны в процессуальном законодательстве. Но ни в Гражданском процессуальном законе КНР, ни в ЗК не сказано, что предварительным условием предъявления иска к участнику компании по ст. 20 является решение суда в отношении самой компании.
В отсутствие каких-либо более или менее твердых инструкций со стороны ВС современная судебная практика по применению ст. 20 ЗК выглядит весьма противоречиво. Так, нередки случаи, когда суд, применяя п. 3 ст. 20 ЗК, произвольно ограничивает солидарную ответственность участника компании размером его вклада в уставной капитал, т.е. суд не рассматривает вопрос о фактическом наличии средств в компании, и тем более не поднимает вопрос о несостоятельности компании, а просто презюмирует, что кредитор, вступая в правоотношения с компанией, мог рассчитывать как минимум на наличие у компании средств уставного капитала, а значит, участники должны в рамках размера уставного капитала и нести ответственность.
Не добившись исполнения судебного решения в связи с отсутствием средств у компании-ответчика, компания "A" подает новый иск, требуя, чтобы участники компании "B" несли солидарную ответственность по долгам компании. В суде компания "A" представляет доказательства того, что с помощью фальсификации документов по оценке имущества учредители компании "B" завысили размер уставного капитала в несколько сотен раз. Суд постановил, что участники компании "B" несут солидарную ответственность по долгам компании "B" в пределах объявленных ими, но не внесенных фактически (в связи с раскрытой фальсификацией оценочных документов) сумм уставного капитала.
Истец передал ответчику 100 тыс. юаней, считая, что вносит данную сумму в качестве вклада в уставный капитал компании-ответчика. Однако данная сумма не была оформлена как вклад в уставный капитал. Через какое-то время компания продала основные активы и приостановила деятельность. Истцу при этом не было выплачено никаких сумм. Суд признал, что истец в данной ситуации не может считаться участником компании, а является ее кредитором, и обязал компанию вернуть истцу полученную от него сумму в полном объеме. При этом суд специально постановил, что так как действия участников по продаже активов компании существенным образом затронули права кредиторов компании, то согласно ч. 3 ст. 20 ЗК участники компании в отношении возврата данного долга несут солидарную ответственность в рамках своих взносов в уставный капитал.
В некоторых случаях преодоление корпоративного занавеса осуществляется судами достаточно легко (иногда даже создается впечатление, что без особой надобности и явно не как крайняя мера судебной защиты), а в некоторых случаях кредитор натыкается на твердый заслон и пробиться через корпоративную завесу не удается, даже несмотря на, казалось бы, вопиющие злоупотребления участников компании.
Пример успешного преодоления кредиторами корпоративного занавеса.
Истец - физическое лицо поручил компании-ответчику взыскать долг с третьей компании - должника в размере 600 тыс. юаней. Успешно взыскав долг, компания-ответчик не передала взысканные средства истцу, как это было обусловлено договором между ними. Кроме того, в ходе судебного разбирательства выяснилось, что участники компании-ответчика практически вывели из компании все средства. Суд постановил взыскать с компании-ответчика сумму долга в полном размере и отдельно постановил, что участники компании-ответчика (два физических лица) на основании ст. 20 ЗК несут солидарную ответственность за возврат истцу данной суммы. Вышестоящий суд полностью поддержал данное решение.
Пример отказа судом в преодолении корпоративного занавеса:
Физическое лицо - ответчик Л., являясь одним из участников компании "Тунхэ" (доля 20%), активно содействовал заключению между его компанией и Гуандунской компанией сельхозмашин договора по покупке Гуандунской компанией компьютерной техники на сумму 4,1 млн. юаней. Компания "Тунхэ", получив деньги, технику не поставила, деньги не вернула и переехала с зарегистрированного юридического адреса в неизвестном направлении. Деньги, в свою очередь, были переведены на шеньчженскую компанию, фактически контролируемую ответчиком Л. В ходе возбужденного уголовного дела было выяснено, что договор по поставке техники изначально был мнимой сделкой в череде устных и письменных договоренностей целого ряда лиц. В ходе гражданского процесса суд, опираясь на сведения, предоставленные уголовным следствием, среди прочего постановил, что компания "Тунхэ" должна вернуть полученные по фиктивному договору средства, а физическое лицо - ответчик Л. должен нести солидарную ответственность по возврату данной суммы. Однако суд вышестоящей инстанции освободил от солидарной ответственности Л. Суд посчитал, что имеющий всего 20% в компании "Тунхэ" ответчик Л. не может считаться контролирующим участником, а его положение в качестве лица, фактически контролирующего "Тунхэ" и шеньчженскую компанию, суд посчитал недоказанным, поскольку Л. формально не являлся законным представителем ни одной из этих компаний.
Несмотря на то что нормы, позволяющие преодолеть корпоративный занавес, пока наталкиваются на не очень адекватное их понимание как участниками оборота, так и многими судами, введение этих норм в китайское корпоративное право, несомненно, является прогрессивным шагом и служит инструментом уравновешивания баланса между интересами участников (акционеров) компаний и интересами кредиторов. Что касается Российской Федерации, то принцип ограниченной ответственности остается практически незыблемым в судебной практике России <16>. Гражданское же законодательство Российской Федерации, к сожалению, пока не может дать адекватную оценку действиям лиц, стоящих за занавесом и "дергающих за ниточки" <17> Несовершенство имеющихся гражданско-правовых норм не позволяет кредиторам и судам адекватно реагировать на злоупотребления предпринимателями конструкцией юридического лица.
--------------------------------
<16> Федчук В.Д. Указ. соч. С. 11.
<17> Там же. С. 11.
В этой статье есть несколько ссылок:
Скрытый текст
Количество фирм-однодневок в отечественном гражданском обороте в настоящее время исчисляется сотнями тысяч. Но сегодня в России не осталось ни одного действенного средства борьбы с ними: ст. 173 УК РФ, ранее устанавливавшая ответственность за лжепредпринимательство, утратила силу в соответствии с Федеральным законом от 07.04.2010 N 60-ФЗ, а взаимно исключающие друг друга руководящие указания вышестоящих налоговых и судебных органов превращают процедуру прекращения фиктивного юридического лица в практически неосуществимую.
В нашей стране ежегодно регистрируется около 5 млн юридических лиц, из которых две трети - пустышки. Среди целей, которые преследуют их создатели, - уклонение от уплаты налогов, получение кредитов, которые в дальнейшем не возвращаются, легализация незаконно полученных доходов, прикрытие таких преступлений, как контрабанда, организация занятия проституцией и т.п. Фиктивные компании используются рейдерами для совершения множественных сделок, чтобы защитить конечного приобретателя - заказчика рейдерского захвата - титулом добросовестного приобретателя, у которого истребовать полученное имущество впоследствии крайне затруднительно или невозможно.
Фиктивные компании также являются одним из элементов коррупции, причем не только в России, но и в зарубежных странах. Так, в 2007 г. бывшие менеджеры крупной европейской компании, производящей бытовую технику, были обвинены в даче взятки в интересах компании в размере 6 млн евро. В процессе расследования уголовного дела выяснено, что платежи осуществлялись через фиктивные юридические лица, созданные специально для этих целей в Лихтенштейне (см.: Former Siemens Managers Admit to Paying Bribes for Contracts // www.karlovy-vary.ru/article-249509-en.html).
Одним из основных признаков фиктивного юридического лица считается отсутствие его реальной деловой активности в течение достаточно длительного времени. В Письме Федеральной налоговой службы от 11.02.2010 N 3-7-07/84 называются также такие его отличительные черты, как отсутствие фактической самостоятельности организации, создание ее без цели ведения предпринимательской деятельности, регистрация по месту массовой регистрации (сведения об адресах массовой регистрации юридических лиц, косвенно свидетельствующих об их недобросовестности, можно найти на сайте ФНС России), непредставление налоговой отчетности и др.
В свою очередь о том, что юридическое лицо не имеет обособленного имущества и не осуществляет самостоятельно свою деятельность, могут свидетельствовать самые разнообразные обстоятельства: преимущественное использование неденежных форм расчетов, убыточность деятельности такого лица в целом либо совершаемых им сделок в частности, совпадение адресов и реквизитов заявителей, учредителей, представителей, главных бухгалтеров и директоров, фактическое отсутствие действующего офиса, персонала, за исключением директора и главного бухгалтера, непродолжительность экономически активного существования, отсутствие разумного экономического основания совершения сделок и др. (см.: Раднаев В.С. Фиктивные юридические лица как инструмент доказывания // www.russianlaw.com/publications/id/67). Вызвать сомнение в реальности юридического лица может и небольшой размер уставного капитала, соответствующий предусмотренному в законе минимальному размеру, а также учреждение юрлица одним учредителем.
Наиболее популярная организационно-правовая форма среди недобросовестных участников гражданского оборота - общество с ограниченной ответственностью, создание которого требует соблюдения меньших формальностей, нежели, к примеру, акционерного общества. Кроме того, форма коммандитного товарищества нередко используется с целью прикрытия кредитного договора, когда полный товарищ фактически является кредитором, а вкладчик - должником, а также для уменьшения налогооблагаемой базы, размера таможенных платежей на импортные товары, которые ввозятся на территорию России в качестве вклада в уставный капитал коммандитного товарищества (см.: Козлова Н.В. Понятие и сущность юридического лица. Очерк истории и теории. - М.: Статут, 2003. С. 266). В этой связи Н.В. Козлова предлагает полностью отказаться от таких организационно-правовых форм, как ООО и ЗАО, что, по ее мнению, наряду с ужесточением контроля за процессом создания коммерческих юридических лиц позволит сократить число фирм-однодневок (там же. С. 270).
В России сделаны пока лишь неуклюжие попытки избавить гражданский оборот от подобных фирм, часть из которых практически безвредна и лишь засоряет его, другая же представляет собой реальную угрозу частным и публичным интересам, своей деятельностью причиняя существенный вред добросовестным участникам оборота. В законодательстве такие субъекты названы недействующими юридическими лицами (ст. 21.1 Федерального закона от 08.08.2001 N 129-ФЗ "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей"). Предусмотренный Законом N 129-ФЗ упрощенный внесудебный порядок прекращения их деятельности решением налоговых органов в настоящее время работает крайне неэффективно. Проблема в сложившейся конкуренции между ведомствами, уполномоченными на ликвидацию указанных субъектов, но не желающими брать на себя ответственность за принятие этого решения.
Напомним, что согласно ст. 21.1 Закона N 129-ФЗ в качестве признаков недействующего юридического лица выделяются непредставление документов отчетности, предусмотренных налоговым законодательством РФ, в налоговую инспекцию и неосуществление операций хотя бы по одному банковскому счету в течение последних 12 месяцев, предшествующих моменту принятия решения о признании его недействующим. Подобное юрлицо может быть исключено налоговыми органами из ЕГРЮЛ только при одновременном наличии всех перечисленных условий.
Порядок применения ст. 21.1 определяется Письмом ФНС России от 09.08.2005 N ЧД-6-09/668@ "О реализации регистрирующими (налоговыми) органами положений Федерального закона от 02.07.2005 N 83-ФЗ "О внесении изменений в Федеральный закон "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей" и в ст. 49 Гражданского кодекса Российской Федерации". Пунктом 1.2 прежней редакции этого Письма оговаривалось, что решение об исключении юридического лица из ЕГРЮЛ может быть принято при наличии в налоговом органе документов, подтверждающих отсутствие у недействующего юридического лица задолженности по обязательным платежам в бюджеты. Но подобная ситуация едва ли возможна на практике. В этой связи в своем Письме от 24.09.2007 N СК-6-09/732@ "О внесении изменений в Письмо ФНС России от 09.08.2005 N ЧД-6-09/668" Федеральная налоговая служба уточнила, что решение о признании субъекта недействующим "в отношении организаций, имеющих задолженность по обязательным платежам в бюджеты, принимается при наличии в регистрирующем (налоговом) органе документа о применении в отношении таких юридических лиц процедур банкротства".
Итак, налоговые инспекции, которые ведут учет юридических лиц и обязаны отслеживать фирмы-однодневки, получили прямое указание, в силу которого исключать из реестра можно только тех из них, в отношении которых возбуждены процедуры банкротства. Но это становится практически невозможным в свете указаний, которые даны арбитражным судам Российской Федерации в Постановлении Пленума ВАС РФ от 20.12.2006 N 67 "О некоторых вопросах практики применения положений законодательства о банкротстве отсутствующих должников и прекращении недействующих юридических лиц" и Информационном письме Президиума ВАС РФ от 17.01.2006 N 100 "О некоторых особенностях, связанных с применением статьи 21.1 Федерального закона "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей".
На основании данных актов процедура банкротства недействующего субъекта может быть возбуждена лишь при условии представления налоговым органом доказательств, обосновывающих "вероятность обнаружения в достаточном объеме имущества, за счет которого могут быть покрыты расходы по делу о банкротстве, а также полностью или частично может быть погашена задолженность по обязательным платежам и денежным обязательствам перед публично-правовым образованием, от имени которого выступает уполномоченный орган" (к таким доказательствам п. 4 Постановления Пленума ВАС РФ N 67 относит ответы органов, которые по закону осуществляют учет транспортных средств, регистрацию прав на недвижимое имущество по месту нахождения должника, на соответствующие запросы, иные документы, подтверждающие права должника на имущество, на которое может быть обращено взыскание. Если такие права не оформлены в установленном порядке, то налоговый орган согласно Постановлению может доказать, "что оно принадлежит должнику и права на это имущество могут быть оформлены в процедуре банкротства для целей обращения на него взыскания").
Если названные доказательства не будут представлены, то заявление о банкротстве недействующего юридического лица должно быть возвращено арбитражным судом налоговому органу в силу п. 1 ч. 1 ст. 129 АПК РФ (исключение составляют случаи, когда заинтересованные лица заявили возражения на признание юрлица недействующим на основании п. 4 ст. 21.1 Закона N 129-ФЗ или такое лицо было признано недействительным в судебном порядке - см. Постановление Пленума ВАС РФ N 67). Если имущества должника недостаточно, чтобы покрыть расходы по делу о банкротстве, то дело прекращается судом и все возвращается на круги своя. Налоговые органы вновь обязываются во внесудебном порядке исключить организацию, отвечающую признакам недействующего юридического лица, из ЕГРЮЛ. Но, как мы помним, Письмо ФНС от 24.09.2007 исключает эту возможность в случае наличия у организации задолженности по обязательным платежам в бюджеты. Исходя же из Постановления Пленума ВАС РФ N 67 "сам факт наличия задолженности перед бюджетом не является препятствием для применения процедуры исключения недействующего юридического лица из Единого государственного реестра юридических лиц". На практике инспектор отдела камеральных проверок приносит документы в арбитражный суд, ему отказывают в приеме заявления о признании недействующего юрлица банкротом, и он, будучи связанным своей инструкцией, исключить из реестра такое лицо не может.
Фактически не осуществляющее деятельность юридическое лицо, не обладающее имуществом, способным покрыть расходы по делу о банкротстве, но задолжавшее бюджетам и фондам, не имеет никаких шансов быть исключенным из ЕГРЮЛ: налоговые и судебные органы, ограниченные рамками указаний вышестоящих органов, не способны решить эту задачу. Следовательно, ст. 21.1 Закона N 129-ФЗ может применяться к весьма ограниченному кругу фиктивных юридических лиц, которые продолжают множиться в отечественном гражданском обороте в геометрической прогрессии, а после использования недобросовестными лицами для достижения своих целей засоряют его. Представляется, что действия двух ведомств должны быть скоординированны и направлены на эффективное пресечение создания и существования компаний-пустышек. При этом позиция судебных органов кажется нам более обоснованной, поскольку признание банкротом лица, которое представляет собой лишь запись в ЕГРЮЛ, лишено логики.
Еще одна проблема заключается в практической безнаказанности учредителей фиктивных юридических лиц и невозможности возместить ущерб, причиненный добросовестным участникам гражданских правоотношений деятельностью подобных организаций. Статья 173 УК РФ ранее устанавливала ответственность за лжепредпринимательство, но была исключена Федеральным законом от 07.04.2010 N 60-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации", поскольку ее диспозиция содержала в себе объективную сторону деяний, предусмотренных иными составами преступлений, например налоговых. Но экономические и налоговые составы преступлений, как правило, позволяют привлечь к уголовной ответственности только руководителей (директора, заместителя, главного бухгалтера, бухгалтера юрлица), то есть лиц, выполняющих исполнительно-распорядительные функции. А соответственно, исключение из уголовного законодательства ответственности за лжепредпринимательство опять "спасает" от ответственности учредителей фиктивных организаций, поскольку становится достаточно проблематичным доказать именно их умысел, а не, например, директора фиктивной организации в совершении налоговых или экономических преступлений.
Кроме того, ст. 173 УК РФ предполагала, что доказанность в уголовном процессе факта фиктивности юридического лица служила основанием для ликвидации в судебном порядке такого субъекта гражданского оборота. Теперь же применение иных экономических и налоговых составов, предусмотренных УК РФ, не влечет за собой прекращение юридического лица. То есть проблема пресечения деятельности фирм-пустышек не только не приблизилась к разрешению, но и усугубилась в связи с внесением изменений в УК РФ.
Заслуживающим внимания представляется в этой связи опыт зарубежных стран в защите лиц, пострадавших от деятельности лжефирм. В странах англосаксонской системы права суд, установив, что компания является alter ego ее учредителя, то есть продолжением его личности, создана для удовлетворения его личных интересов, в том числе для совершения противоправных действий, но с целью исключения персональной ответственности такого учредителя за указанные действия, может снять так называемую корпоративную вуаль (to pierce the corporate veil).
Термин "корпоративная вуаль" используется, чтобы обозначить границу между компанией, имеющей свое имя, имущество, свой менеджмент и осуществляющей деятельность в собственных интересах и по собственному усмотрению, и ее учредителями. Эта вуаль предопределяет исключение ответственности последних по долгам компании (Company Law. London: FL Memo Ltd., 2007. P. 6). Несмотря на то что доктрина снятия корпоративной вуали - одна из самых критикуемых в англо-американском праве (см.: Sweeney М. Piercing the Corporate Veil in Ohio: the Need for a New Standard following Dombrovsky v. Wellpoint, Inc. // Cleveland State Law Review. 2009. Vol. 57. Р. 951), она реально позволяет привлечь учредителей фиктивных юридических лиц к ответственности по обязательствам, возникшим в связи с действиями подобной организации.
В ходе судебного разбирательства доказывается факт использования учредителем конструкции юридического лица для совершения правонарушения и с целью избежания персональной ответственности, судьи "снимают вуаль" между компанией и ее учредителем и обязывают его возместить причиненный третьим лицам ущерб (Ambery R., Thomas M., Bowmer S. To Pierce or not to Pierce: the Corporate Veil. Why Substantive Consolidation is not an Issue under English Law // www.dechert.com).
В России же добросовестные участники гражданского оборота вынуждены защищать себя сами. В частности, в соответствии с действующим налоговым законодательством налогоплательщик может получить отказ в возмещении НДС, если налоговые органы установят, что его контрагентом было фиктивное юридическое лицо. Налогоплательщики должны проявлять разумную заботливость и осторожность при выборе контрагентов, требуя от них предоставления копии свидетельства о постановке на учет в налоговом органе, выписки из ЕГРЮЛ, доверенности, подтверждающей полномочие представителя подписывать документы от лица контрагента, и другие доказательства благонадежности контрагента (Письмо Министерства финансов РФ от 10.04.2009 N 03-02-07/1-177).
Однако такая ситуация не совсем нормальна, поскольку именно государство должно обеспечить защиту интересов добросовестных участников правоотношений, стабильность и определенность гражданского оборота. Это станет возможным только после выработки единой государственной политики, которая будет отражена в законодательстве и позволит не допустить использования конструкции юридического лица с антисоциальными целями, противоречащими социально-экономическому назначению данного субъекта права.
03.06.2010
"ЭЖ-Юрист", 2010, N 22
ОДНОДНЕВКИ FOREVER
Количество фирм-однодневок в отечественном гражданском обороте в настоящее время исчисляется сотнями тысяч. Но сегодня в России не осталось ни одного действенного средства борьбы с ними: ст. 173 УК РФ, ранее устанавливавшая ответственность за лжепредпринимательство, утратила силу в соответствии с Федеральным законом от 07.04.2010 N 60-ФЗ, а взаимно исключающие друг друга руководящие указания вышестоящих налоговых и судебных органов превращают процедуру прекращения фиктивного юридического лица в практически неосуществимую.
В нашей стране ежегодно регистрируется около 5 млн юридических лиц, из которых две трети - пустышки. Среди целей, которые преследуют их создатели, - уклонение от уплаты налогов, получение кредитов, которые в дальнейшем не возвращаются, легализация незаконно полученных доходов, прикрытие таких преступлений, как контрабанда, организация занятия проституцией и т.п. Фиктивные компании используются рейдерами для совершения множественных сделок, чтобы защитить конечного приобретателя - заказчика рейдерского захвата - титулом добросовестного приобретателя, у которого истребовать полученное имущество впоследствии крайне затруднительно или невозможно.
Фиктивные компании также являются одним из элементов коррупции, причем не только в России, но и в зарубежных странах. Так, в 2007 г. бывшие менеджеры крупной европейской компании, производящей бытовую технику, были обвинены в даче взятки в интересах компании в размере 6 млн евро. В процессе расследования уголовного дела выяснено, что платежи осуществлялись через фиктивные юридические лица, созданные специально для этих целей в Лихтенштейне (см.: Former Siemens Managers Admit to Paying Bribes for Contracts // www.karlovy-vary.ru/article-249509-en.html).
Как опознать однодневку
Одним из основных признаков фиктивного юридического лица считается отсутствие его реальной деловой активности в течение достаточно длительного времени. В Письме Федеральной налоговой службы от 11.02.2010 N 3-7-07/84 называются также такие его отличительные черты, как отсутствие фактической самостоятельности организации, создание ее без цели ведения предпринимательской деятельности, регистрация по месту массовой регистрации (сведения об адресах массовой регистрации юридических лиц, косвенно свидетельствующих об их недобросовестности, можно найти на сайте ФНС России), непредставление налоговой отчетности и др.
В свою очередь о том, что юридическое лицо не имеет обособленного имущества и не осуществляет самостоятельно свою деятельность, могут свидетельствовать самые разнообразные обстоятельства: преимущественное использование неденежных форм расчетов, убыточность деятельности такого лица в целом либо совершаемых им сделок в частности, совпадение адресов и реквизитов заявителей, учредителей, представителей, главных бухгалтеров и директоров, фактическое отсутствие действующего офиса, персонала, за исключением директора и главного бухгалтера, непродолжительность экономически активного существования, отсутствие разумного экономического основания совершения сделок и др. (см.: Раднаев В.С. Фиктивные юридические лица как инструмент доказывания // www.russianlaw.com/publications/id/67). Вызвать сомнение в реальности юридического лица может и небольшой размер уставного капитала, соответствующий предусмотренному в законе минимальному размеру, а также учреждение юрлица одним учредителем.
Наиболее популярная организационно-правовая форма среди недобросовестных участников гражданского оборота - общество с ограниченной ответственностью, создание которого требует соблюдения меньших формальностей, нежели, к примеру, акционерного общества. Кроме того, форма коммандитного товарищества нередко используется с целью прикрытия кредитного договора, когда полный товарищ фактически является кредитором, а вкладчик - должником, а также для уменьшения налогооблагаемой базы, размера таможенных платежей на импортные товары, которые ввозятся на территорию России в качестве вклада в уставный капитал коммандитного товарищества (см.: Козлова Н.В. Понятие и сущность юридического лица. Очерк истории и теории. - М.: Статут, 2003. С. 266). В этой связи Н.В. Козлова предлагает полностью отказаться от таких организационно-правовых форм, как ООО и ЗАО, что, по ее мнению, наряду с ужесточением контроля за процессом создания коммерческих юридических лиц позволит сократить число фирм-однодневок (там же. С. 270).
Способы борьбы
В России сделаны пока лишь неуклюжие попытки избавить гражданский оборот от подобных фирм, часть из которых практически безвредна и лишь засоряет его, другая же представляет собой реальную угрозу частным и публичным интересам, своей деятельностью причиняя существенный вред добросовестным участникам оборота. В законодательстве такие субъекты названы недействующими юридическими лицами (ст. 21.1 Федерального закона от 08.08.2001 N 129-ФЗ "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей"). Предусмотренный Законом N 129-ФЗ упрощенный внесудебный порядок прекращения их деятельности решением налоговых органов в настоящее время работает крайне неэффективно. Проблема в сложившейся конкуренции между ведомствами, уполномоченными на ликвидацию указанных субъектов, но не желающими брать на себя ответственность за принятие этого решения.
Напомним, что согласно ст. 21.1 Закона N 129-ФЗ в качестве признаков недействующего юридического лица выделяются непредставление документов отчетности, предусмотренных налоговым законодательством РФ, в налоговую инспекцию и неосуществление операций хотя бы по одному банковскому счету в течение последних 12 месяцев, предшествующих моменту принятия решения о признании его недействующим. Подобное юрлицо может быть исключено налоговыми органами из ЕГРЮЛ только при одновременном наличии всех перечисленных условий.
Порядок применения ст. 21.1 определяется Письмом ФНС России от 09.08.2005 N ЧД-6-09/668@ "О реализации регистрирующими (налоговыми) органами положений Федерального закона от 02.07.2005 N 83-ФЗ "О внесении изменений в Федеральный закон "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей" и в ст. 49 Гражданского кодекса Российской Федерации". Пунктом 1.2 прежней редакции этого Письма оговаривалось, что решение об исключении юридического лица из ЕГРЮЛ может быть принято при наличии в налоговом органе документов, подтверждающих отсутствие у недействующего юридического лица задолженности по обязательным платежам в бюджеты. Но подобная ситуация едва ли возможна на практике. В этой связи в своем Письме от 24.09.2007 N СК-6-09/732@ "О внесении изменений в Письмо ФНС России от 09.08.2005 N ЧД-6-09/668" Федеральная налоговая служба уточнила, что решение о признании субъекта недействующим "в отношении организаций, имеющих задолженность по обязательным платежам в бюджеты, принимается при наличии в регистрирующем (налоговом) органе документа о применении в отношении таких юридических лиц процедур банкротства".
Итак, налоговые инспекции, которые ведут учет юридических лиц и обязаны отслеживать фирмы-однодневки, получили прямое указание, в силу которого исключать из реестра можно только тех из них, в отношении которых возбуждены процедуры банкротства. Но это становится практически невозможным в свете указаний, которые даны арбитражным судам Российской Федерации в Постановлении Пленума ВАС РФ от 20.12.2006 N 67 "О некоторых вопросах практики применения положений законодательства о банкротстве отсутствующих должников и прекращении недействующих юридических лиц" и Информационном письме Президиума ВАС РФ от 17.01.2006 N 100 "О некоторых особенностях, связанных с применением статьи 21.1 Федерального закона "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей".
На основании данных актов процедура банкротства недействующего субъекта может быть возбуждена лишь при условии представления налоговым органом доказательств, обосновывающих "вероятность обнаружения в достаточном объеме имущества, за счет которого могут быть покрыты расходы по делу о банкротстве, а также полностью или частично может быть погашена задолженность по обязательным платежам и денежным обязательствам перед публично-правовым образованием, от имени которого выступает уполномоченный орган" (к таким доказательствам п. 4 Постановления Пленума ВАС РФ N 67 относит ответы органов, которые по закону осуществляют учет транспортных средств, регистрацию прав на недвижимое имущество по месту нахождения должника, на соответствующие запросы, иные документы, подтверждающие права должника на имущество, на которое может быть обращено взыскание. Если такие права не оформлены в установленном порядке, то налоговый орган согласно Постановлению может доказать, "что оно принадлежит должнику и права на это имущество могут быть оформлены в процедуре банкротства для целей обращения на него взыскания").
Если названные доказательства не будут представлены, то заявление о банкротстве недействующего юридического лица должно быть возвращено арбитражным судом налоговому органу в силу п. 1 ч. 1 ст. 129 АПК РФ (исключение составляют случаи, когда заинтересованные лица заявили возражения на признание юрлица недействующим на основании п. 4 ст. 21.1 Закона N 129-ФЗ или такое лицо было признано недействительным в судебном порядке - см. Постановление Пленума ВАС РФ N 67). Если имущества должника недостаточно, чтобы покрыть расходы по делу о банкротстве, то дело прекращается судом и все возвращается на круги своя. Налоговые органы вновь обязываются во внесудебном порядке исключить организацию, отвечающую признакам недействующего юридического лица, из ЕГРЮЛ. Но, как мы помним, Письмо ФНС от 24.09.2007 исключает эту возможность в случае наличия у организации задолженности по обязательным платежам в бюджеты. Исходя же из Постановления Пленума ВАС РФ N 67 "сам факт наличия задолженности перед бюджетом не является препятствием для применения процедуры исключения недействующего юридического лица из Единого государственного реестра юридических лиц". На практике инспектор отдела камеральных проверок приносит документы в арбитражный суд, ему отказывают в приеме заявления о признании недействующего юрлица банкротом, и он, будучи связанным своей инструкцией, исключить из реестра такое лицо не может.
Фактически не осуществляющее деятельность юридическое лицо, не обладающее имуществом, способным покрыть расходы по делу о банкротстве, но задолжавшее бюджетам и фондам, не имеет никаких шансов быть исключенным из ЕГРЮЛ: налоговые и судебные органы, ограниченные рамками указаний вышестоящих органов, не способны решить эту задачу. Следовательно, ст. 21.1 Закона N 129-ФЗ может применяться к весьма ограниченному кругу фиктивных юридических лиц, которые продолжают множиться в отечественном гражданском обороте в геометрической прогрессии, а после использования недобросовестными лицами для достижения своих целей засоряют его. Представляется, что действия двух ведомств должны быть скоординированны и направлены на эффективное пресечение создания и существования компаний-пустышек. При этом позиция судебных органов кажется нам более обоснованной, поскольку признание банкротом лица, которое представляет собой лишь запись в ЕГРЮЛ, лишено логики.
Ответственность учредителей
Еще одна проблема заключается в практической безнаказанности учредителей фиктивных юридических лиц и невозможности возместить ущерб, причиненный добросовестным участникам гражданских правоотношений деятельностью подобных организаций. Статья 173 УК РФ ранее устанавливала ответственность за лжепредпринимательство, но была исключена Федеральным законом от 07.04.2010 N 60-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации", поскольку ее диспозиция содержала в себе объективную сторону деяний, предусмотренных иными составами преступлений, например налоговых. Но экономические и налоговые составы преступлений, как правило, позволяют привлечь к уголовной ответственности только руководителей (директора, заместителя, главного бухгалтера, бухгалтера юрлица), то есть лиц, выполняющих исполнительно-распорядительные функции. А соответственно, исключение из уголовного законодательства ответственности за лжепредпринимательство опять "спасает" от ответственности учредителей фиктивных организаций, поскольку становится достаточно проблематичным доказать именно их умысел, а не, например, директора фиктивной организации в совершении налоговых или экономических преступлений.
Кроме того, ст. 173 УК РФ предполагала, что доказанность в уголовном процессе факта фиктивности юридического лица служила основанием для ликвидации в судебном порядке такого субъекта гражданского оборота. Теперь же применение иных экономических и налоговых составов, предусмотренных УК РФ, не влечет за собой прекращение юридического лица. То есть проблема пресечения деятельности фирм-пустышек не только не приблизилась к разрешению, но и усугубилась в связи с внесением изменений в УК РФ.
Опыт зарубежных стран
Заслуживающим внимания представляется в этой связи опыт зарубежных стран в защите лиц, пострадавших от деятельности лжефирм. В странах англосаксонской системы права суд, установив, что компания является alter ego ее учредителя, то есть продолжением его личности, создана для удовлетворения его личных интересов, в том числе для совершения противоправных действий, но с целью исключения персональной ответственности такого учредителя за указанные действия, может снять так называемую корпоративную вуаль (to pierce the corporate veil).
Термин "корпоративная вуаль" используется, чтобы обозначить границу между компанией, имеющей свое имя, имущество, свой менеджмент и осуществляющей деятельность в собственных интересах и по собственному усмотрению, и ее учредителями. Эта вуаль предопределяет исключение ответственности последних по долгам компании (Company Law. London: FL Memo Ltd., 2007. P. 6). Несмотря на то что доктрина снятия корпоративной вуали - одна из самых критикуемых в англо-американском праве (см.: Sweeney М. Piercing the Corporate Veil in Ohio: the Need for a New Standard following Dombrovsky v. Wellpoint, Inc. // Cleveland State Law Review. 2009. Vol. 57. Р. 951), она реально позволяет привлечь учредителей фиктивных юридических лиц к ответственности по обязательствам, возникшим в связи с действиями подобной организации.
В ходе судебного разбирательства доказывается факт использования учредителем конструкции юридического лица для совершения правонарушения и с целью избежания персональной ответственности, судьи "снимают вуаль" между компанией и ее учредителем и обязывают его возместить причиненный третьим лицам ущерб (Ambery R., Thomas M., Bowmer S. To Pierce or not to Pierce: the Corporate Veil. Why Substantive Consolidation is not an Issue under English Law // www.dechert.com).
В России же добросовестные участники гражданского оборота вынуждены защищать себя сами. В частности, в соответствии с действующим налоговым законодательством налогоплательщик может получить отказ в возмещении НДС, если налоговые органы установят, что его контрагентом было фиктивное юридическое лицо. Налогоплательщики должны проявлять разумную заботливость и осторожность при выборе контрагентов, требуя от них предоставления копии свидетельства о постановке на учет в налоговом органе, выписки из ЕГРЮЛ, доверенности, подтверждающей полномочие представителя подписывать документы от лица контрагента, и другие доказательства благонадежности контрагента (Письмо Министерства финансов РФ от 10.04.2009 N 03-02-07/1-177).
Однако такая ситуация не совсем нормальна, поскольку именно государство должно обеспечить защиту интересов добросовестных участников правоотношений, стабильность и определенность гражданского оборота. Это станет возможным только после выработки единой государственной политики, которая будет отражена в законодательстве и позволит не допустить использования конструкции юридического лица с антисоциальными целями, противоречащими социально-экономическому назначению данного субъекта права.
Т.Яценко
К. ю. н.,
доцент
кафедры гражданского права
юридического факультета
ФГОУ ВПО "Южный
федеральный университет"
О.Аверина
"ЭЖ-Юрист"
Подписано в печать03.06.2010
- 0
#4
IFB
Отправлено 05 November 2012 - 11:35
суд, установив, что компания является alter ego ее учредителя, то есть продолжением его личности, создана для удовлетворения его личных интересов, в том числе для совершения противоправных действий, но с целью исключения персональной ответственности такого учредителя за указанные действия, может снять так называемую корпоративную вуаль
К слову, не худо было бы наши суды тоже такими полномочиями наделить. Естественно с рядом оговорок и четко работающим правовым механизмом реализации.
- 0
Количество пользователей, читающих эту тему: 1
0 пользователей, 1 гостей, 0 анонимных
Ответить цитируемым сообщениям Очистить
