Внимание, вопрос! Что будет, если Президиум МГС ............
В основе настоящей темы лежат нечеткие теоретические позиции. Центральная неверная посылка заключается в том, что участники исходят из действий судебной системы как единого организационного организма выстраивающего свои действия в соответствии с единой логикой. Однако никакой единой логики нет, как нет и единого структурного образования. Есть совокупность замкнутых подсистем со своей логикой. Они могут как совпадать так и противоречить друг другу. Кроме того, зачастую конкретное решение это всего лишь следствие стечения случайных факторов (звонил и не дозвонился, либо на том конце ляпнули лишь бы отстал, либо правоприменитель пребывает в области своих выводов и т.д.).
Следовательно, использование самой категории «судебная практика» под вопросом.
Далее в самой проблеме трансформации надзорной стадии переплелось несколько смысловых нитей. Разбирать их все нет смысла, да и возможно ли это, еще вопрос. Ограничусь указанием на основные:
1) для человека отрабатывающего работу представителя важно, чтобы была возможность переиграть дело, в данном случае речь идет о надзорной стадии. Здесь происходит расширение теоретических позиций сформулированных еще советской юридической школой - суть надзора исправления судебных ошибок, о недопустимости исполнения незаконного судебного акта и т.д. однако есть 2-обстоятельство:
2) и, наверное, самое главное. Надзор как стадия в своей сути, в своем фундаменте, направлен на развитие судебной системы. Проще говоря, посредстством использования человеческой энергии совершенствовать судебную механику. Ценность конкретного перегиба судебной практики сосредоточена не в реальном исправлении (пересмотре) конкретного дела, а в установлении этого факта и создании формулы на будущее, чтобы этого не было. То есть вся говорильня о недопустимости судебной ошибки и проч. существует для того чтобы была привлекательность самого института. Понятно, что исправление конкретного судебного акта тоже работает на повышение привлекательности. Теперь некоторые следствия:
a. объем проходящих дел через надзор должен быть равен возможности самой системы переработать эти ошибки, сегодня этого совпадения нет, а в условиях отсутствия возможности быстро выстроить методику по восприятию установленных ошибок, надзор, как элемент системы, превращается в институт со стремительно снижающейся ценностью.
b. Это следствие скорее факультативного характера и напрямую не к делу сейчас не относящееся - работа над ошибками вполне может происходить и в закрытом режиме, то есть судебный акт реально с ошибкой, но его не пересматривают. А на будущее формулируют позицию, чтобы аналогичной ошибки избежать.
Но поскольку сегодня работа по доведению работы над ошибками не доводится до логического завершения, большинством юристов суть надзора понимается именно как процессуальная деятельность. Возникает ситуация при которой, вне зависимости от осуществляемого количества пересмотра дел в порядке надзора, сама эта деятельность носит бессмысленный характер (повторюсь для системы), понятно при условии если учитывать изложенную выше мысль о сущности надзорной стадии. Первое желание возможно заключается в том, чтобы высказать суждение вроде «плевать на эту сущность». Однако проблема заключается в том, что теория адекватно отражающая реальность работает вне нашего к ней отношения. Иными словами совокупность судебных учреждений как системное образование имеет определенные закономерности и одна из них выражается в том, что сегмент, не работающий в соответствии с первоначальным замыслом либо должен отмереть, либо серьезно трансформироваться. Поскольку для самой судебной системы ценность надзора сегодня минимальна, то фактически мы наблюдаем процесс схлопывания этого сегмента. Другой вопрос, что это неизбежно повлечет массу других вопросов, например выраженных в проблеме не качественности ординарных стадий обжалования. Поэтому сейчас выбран компромиссный вариант – это третья смысловая линия
3) это позиция Верховного Суда, который если не руководит реально процессом правоприменительной практики, то уж как минимум, реально изображает то, что он это осуществляет. Пока все складывается в соответствии с поговоркой и ни рыба ни мясо.
Резюме: конкретное решение по конкретному делу может быть в принципе любое, зависит все от множества факторов, а не от некой единой логики, обсуждать эту категорию имеет смысл ровно в той степени, к которой сознание конкретного правоприменителя подается этому аргументу. Тогда имеет смысл упоминать практику ВС РФ и вообще демонстрировать последовательную приверженность законам формальной логике. Если же конкретный правоприменитель чухнул, что все сейчас происходящее, например, с восстановлением сроков на надзорное обжалование, - это малоконтролируемая байда, то, наверное, не стоит, надеется опровергать его аргументацию некой контраргументацией. Не стоит хотя бы потому, что нет у него никакой аргументации, есть случайный перебор случайных состояний с прерывистой, а зачастую и противоречивой логикой.
С учетом изложенного можно констатировать, что труд частнопрактикующего юриста – это штука сложная. Непредсказуемая. Но с другой стороны нельзя надеется работать в таких условиях. Соответственно должны быть механизмы по стабилизации собственного мировосприятия. К таковым с полным правом можно отнести подобные обсуждения, где реальность (отсутствие единой логики) маскируется под разные обстоятельства (местечковость практики, недоработки по кадровому вопросу и .д.).
Очевидно, что объем задач, преследуемых частнопрактикующим юристом (работа по конкретным делам) не позволяет вывести данную социальную группу на уровень где должно происходить целостное осмысление правовой реальности (кстати, именно поэтому параметру следует расположить на примерно том же уровне большой процент судейского корпуса – они зачастую за деревьями не видят леса), и, к сожалению, приходится сделать вывод, что типизация юридического сообщества по критерию пригодности генерировать смысл, диктует необходимость расположения указанного среза юридической общественности, не на самом высоком уровне. Раньше я думал, что отсутствие на станицах периодической печати и, в том числе на форумах, людей работающих в госструктурах, в первую очередь объясняется тем, что они в основной массе б****. Но теперь я должен признать тут присутствует комплекс причин. И возможно первую скрипку стоит отвезти тому критерию, что невозможно искать логику в том, в чем ты точно знаешь, что ее нет. Действительно кто-нибудь знает хоть одного человека причастного к разработке законопроекта с изменением главы 41 по ГПК РФ? Ведь было бы интересно спросить, что там они именно имели в виду? Может, недоговорили? Да и вообще кто видел этого мифического законодателя, волю которого мы истолковываем на страницах периодических изданиях? Про работников судебной системы тоже все понятно. На днях мне пришел в голову забавных вопрос – а читают ли они газеты? Доминирование людей выступающих представителями (защитниками) в судебных процессах на страницах юридических изданий определяется тем, что этим и исчерпывается их роль в государственном организме - верить в истинность происходящего и убеждать в этом других. Конечно это слишком общее описание. Но сейчас речь идет о типах, без привязки к конкретным людям. Наверное, возникает вопрос – а кто расположен на верхнем этаже, где и должно происходить целостное осмысление правовой реальности, в которой все вариться? Детально не знаю, но одно могу сказать точно – это люди, которые свободны от юриспруденции и вообще от задачи соблюдать гармоничность правовых конструкций. Думаю это если не многое, то уж кое-что объясняет.
Вы все еще верите в юриспруденцию?
Р.S.
http://www.kreml.org...nions/182401386
