Сообщений в теме: 197

[advice]

Мерзликина Раиса Алексеевна

диссертация на соискание ученой степени
доктора юридических наук

"Гражданско-правовая регламентация интеллектуальной собственности в российском праве"

специальность 12.00.03 – гражданское право, предпринимательское право, семейное право, международное частное право

Работа выполнена в Российском государственном торгово-экономическом университете на кафедре гражданского права


Научный консультант: доктор юридических наук, профессор
Гаврилов Эдуард Петрович


Официальные оппоненты:
доктор юридических наук, профессор
Городов Олег Александрович

доктор юридических наук, профессор
Рыбаков Вячеслав Александрович

доктор юридических наук, профессор
Федотов Михаил Александрович


Ведущая организация: Российская академия правосудия


Защита состоится 26 июня 2008 г. на заседании диссертационного совета при Российском государственном институте интеллектуальной собственности по адресу: 117279, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, 55 а,


Научная новизна диссертационного исследования проявляется как в самом подходе к исследованию выявленных проблем, рассматриваемых комплексно, так и в предлагаемых решениях ряда конкретных задач. В пределах проведенного исследования в работе впервые с учетом новых экономических реалий на базе отечественной цивилистической теории и гражданского законодательства определены концептуальные основы гражданско-правовой регламентации интеллектуальной собственности в соответствии с конституционным признанием охраны интеллектуальной собственности и защиты прав личности. Стержневым фактором исследования выступает целостная теория о праве интеллектуальной собственности в гражданском праве, ориентированная на самостоятельность права интеллектуальной собственности как подотрасли в системе гражданского права. Особый элемент новизны состоит в том, что на теоретическом уровне путем анализа норм, как институтов права интеллектуальной собственности, так и общих положений гражданского права, аргументируется их взаимосвязанность, взаимообусловленность и взаимоприменяемость, но вместе с тем обоснована самостоятельность права интеллектуальной собственности в системе гражданского права. Предлагаются основные подходы к совершенствованию законодательства в сфере интеллектуальной собственности. В частности:
- предлагается авторская трактовка понятия «интеллектуальная собственность» как правового феномена;
- определена правовая основа объединения институтов интеллектуальной собственности в единый правовой элемент – в подотрасль гражданского права;
- выявлены или уточнены основные правовые категории права интеллектуальной собственности: предмет, метод, функции права интеллектуальной собственности;
- уточнено содержание личных неимущественных прав и имущественных прав на объекты интеллектуальной собственности, предлагается авторская трактовка понятия «авторство» ;
- уточнена классификация прав на объекты интеллектуальной собственности;
- предлагаются дополнительные способы охраны и защиты прав создателей результатов интеллектуальной деятельности;
- раскрывается содержание отношений, связывающих имущественные и личные неимущественные отношения;
- уточнен правовой режим ряда объектов интеллектуальной собственности;
- дана классификация интеллектуально-правовых отношений в системе гражданских правоотношений;
- внесены изменения и дополнения в понятийный аппарат.
В заключении диссертации даются рекомендации по изменению и дополнению норм в статьях четвертой части ГК РФ.

Проведенное исследование позволило сформулировать и вынести на защиту следующие теоретические положения:
1. Интеллектуальная собственность – это духовное, идеальное продолжение личности в созданном им нематериальном объекте – объекте интеллектуальной собственности, который, отделяясь от личности, объективируется, его создатель относится к нему как к своему, который обладает имущественно-стоимостными признаками и по поводу которого возникают правоотношения. Правовые нормы в сфере интеллектуальной собственности: 1) определяют признаки нематериальных объектов в сфере интеллектуальной собственности; 2) оформляют отношения по приобретению личных неимущественных прав, удостоверяющих связь созданного духовного нематериального объекта с личностью его создателя; 3) оформляют отношения по приобретению имущественных прав, определяющих границы дозволенного использования объективированного нематериального объекта; 4) определяют формы и способы защиты от необоснованного посягательства на созданный духовный нематериальный объект.
2. Интеллектуальные права (личное неимущественное право авторства и имущественное исключительное право) на созданный результат интеллектуальной деятельности признаются законом в первую очередь за их создателями – авторами в силу совершенного юридического поступка, что является основанием возникновения интеллектуальных прав абсолютного характера. Обосновано, что в основе возникновения отношений в сфере интеллектуальной собственности лежит личное неимущественное благо – авторство, право на которое приобретается в силу закона в случае удостоверения факта создания результат интеллектуальной деятельности.
Право авторства непосредственно связано с исключительным имущественным правом на результат интеллектуальной деятельности. Эти права возникают одновременно. Приобретение права авторства и исключительного права на результат интеллектуальной деятельности является основанием возникновения личных неимущественных отношений связанных с имущественными отношениями в сфере интеллектуальной собственности. Это характерно для всех институтов интеллектуальной собственности за некоторым исключением.В тех случаях, когда фигура автора отсутствует на нематериальные объекты, которые не носят творческий характер, и которые лишь приравниваются к результатам интеллектуальной деятельности в силу закона, признается исключительное право, что является основанием возникновения лишь имущественных отношений в сфере интеллектуальной собственности.
3. Российское право в сфере интеллектуальной собственности унаследовало и восприняло как негативные, так и позитивные элементы русского, советского и постсоветского права в сфере интеллектуальной собственности. С переходом к рыночным отношениям с целью гарантии и обеспечения прав и свобод создателя результата интеллектуальной деятельности, предлагается:
а) Предоставить как заявителю, так и федеральному органу исполнительной власти по интеллектуальной собственности право выбора формы правовой охраны – патент или авторское свидетельство на изобретения, которые являются биологическими решениями и носят социальный характер. Такими изобретениями являются способы лечения, диагностики, профилактики, вкусовые, пищевые вещества, химические вещества (биологически активные и продукты тонкого органического синтеза), косметические средства, штаммы микроорганизмов. Посредством таких изобретений решаются социально-экономические проблемы в сфере здравоохранения, генетики, экологии, биотехнологии и т.п. Выданный патент в таком случае удостоверит исключительное право заявителей на такие изобретения. Выданное авторское свидетельство право на вознаграждение при его использовании, станет основанием образования Федерального фонда изобретений социального назначения и эффективным инструментом вовлечения таких изобретений в гражданский оборот.
б) в том случае, когда заявителем созданного объекта патентного права указывается не автор, то одновременно с выдачей заявителю патента выдавать автору авторское свидетельство с целью охраны и защиты его права авторства;
в) до снятия грифа секретности правовую охрану секретных изобретений осуществлять путем выдачи авторских свидетельств, удостоверяющих приоритет изобретения, право авторства и право на вознаграждение в случае его использования. Обосновано, что в сложившихся экономических условиях при установлении грифа секретности патент, который удостоверяет исключительное право его обладателя по своей воле в своем интересе использовать изобретение, не выполняет своей функции;
г) восстановить охрану открытий, которые являются результатом интеллектуальной деятельности человека, хотя и не могут охраняться в режиме исключительного права, как иные результаты интеллектуальной деятельности, однако они вносят коренные изменения в уровень научных знаний человека, способствуют созданию новых результатов интеллектуальной деятельности, охраняемых законом. В связи с этим вносится предложение уточнить понятие открытия, которое раннее предлагалось законом и сформулировать его следующим образом: «Открытием признается установление неизвестных ранее объективно существующих закономерностей, свойств и явлений материального мира, вносящих коренные изменения в уровень знаний при наличии стабильности и однородности их повторения»;
3. Большое экономическое значение интеллектуальной собственности как объекта гражданского оборота и конституционное признание необходимости охраны интеллектуальной собственности требуют специальной правовой базы для обеспечения прав и свобод личности – создателя результата интеллектуальной деятельности, защиты личных неимущественных и имущественных прав на объекты интеллектуальной собственности. В настоящее время специальной правовой базой, регламентирующей отношения в сфере интеллектуальной собственности, является четвертая часть ГК РФ. Вместе с тем, без четкого указания в главе 69 четвертой части ГК РФ о применении норм Гражданского кодекса РФ и к отношениям в сфере интеллектуальной собственности, четвертая часть Гражданского кодекса РФ не способна продуктивно выполнять роль базового закона. В частности, предлагается внести норму, в которой содержится ссылка на применение гражданского законодательства и иных актов, содержащих нормы гражданского права к отношениям в сфере интеллектуальной собственности в следующей редакции: «Отношения в сфере интеллектуальной собственности регулируются настоящим Кодексом, иными законами и нормативно-правовыми актами, принятыми в соответствии и на основании настоящего Кодекса».
5. В норме ст. 1225 ГК РФ понятием «интеллектуальная собственность» обозначаются результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации, аналогичное указание содержится в ст. 128 раздела 1 Общих положений ГК РФ. Однако критерии, признаки, правовой режим объектов интеллектуальной собственности раскрываются в различных главах четвертой части ГК РФ, что ослабляет механизм регулирования гражданско-правовых отношений. Предлагается осуществить правовое закрепление интеллектуальной собственности как объекта гражданских прав в общих положениях раздела 1 ГК РФ. С этой целью предлагается восстановить ст. 138 главы 6 подраздела 3 раздела I ГК РФ в следующей редакции: «Объекты интеллектуальной собственности. Объекты интеллектуальной собственности – это нематериальные объективированные результаты интеллектуальной деятельности, обладающие творческим характером и на которые признаются интеллектуальные права; приравненные к ним нематериальные объективированные объекты и средства индивидуализации товаров, работ, услуг и предприятий, на которые признается исключительное право. Порядок приобретения интеллектуальных прав, в том числе исключительных прав, и использование объектов интеллектуальной собственности устанавливаются настоящим Кодексом».
6. Нормы раздела YII ГК РФ характеризуют не только интеллектуальные права (ст. 1226 ГК РФ): исключительное право и личные неимущественные права на объекты интеллектуальной собственности. В разделе YII ГК РФ содержать и такие нормы, как:
1) Нормы, определяющие признаки охраноспособных объектов интеллектуальной собственности;
2) Нормы, устанавливающие неотчуждаемость личных неимущественных прав;
3) Нормы, устанавливающие отчуждаемость неимущественных прав;
4) Нормы, устанавливающие способы и порядок приобретения исключительного права, исключительных и неисключительных прав на объекты;
5) Нормы, определяющие объем исключительного права, исключительных прав и неисключительных прав;
6) Нормы, регулирующие сделки, договоры, соглашения;
7) Нормы, регулирующие внедоговорные обязательства из причинения вреда;
8) Нормы, устанавливающие право любого лица без согласия правообладателя использовать результат интеллектуальной деятельности в силу закона;
9) Нормы, определяющие формы и способы защиты нарушенных прав на объекты интеллектуальной собственности.
Совокупность данных норм представляет собой правовой институт в системе гражданского права, регламентирующий однотипные отношения в сфере интеллектуальной собственности, а его сложность, укрупненность и наличие особенностей в отношениях, регулируемых нормами в сфере интеллектуальной собственности по сравнению с вещными и обязательственными отношениями, позволяет назвать его подотраслью гражданского права как: «Право интеллектуальной собственности».
7. Нормами права интеллектуальной собственности регулируются личные неимущественные отношения, возникающие на основании права авторства и связанные с ними имущественные отношения, возникающие на основании исключительного права, предпосылкой и первоосновой которых в сфере интеллектуальной собственности являются созданные объекты интеллектуальной собственности. Исключительное право состоит из правомочия использования объекта интеллектуальной собственности. Правомочие на распоряжение не характерно для всех объектов интеллектуальной собственности. Так, исключительное право, возникающее в отношении авторских произведений и исполнений артистов-исполнителей, не включает в свой состав правомочие на распоряжение, так как исключительное право на авторские произведения и на исполнения артистов-исполнителей дает защиту только от копирования. В тоже время исключительное право на иные объекты интеллектуальной собственности шире по своему объему, поэтому правомочие на распоряжение может быть реализовано при уступке исключительного права на иные объекты интеллектуальной собственности –на объекты промышленной собственности.
8. В сложившихся экономических условиях, когда материальные объекты вещного права наравне с нематериальными объектами интеллектуальной собственности выступают как товары в гражданском обороте, следует различать такие понятия как «нематериальные объекты» и «нематериальные блага». Понятие «нематериальные блага», которое применяется в главе 8 ГК РФ и на которые признается личное неимущественное право, смешивается с понятием «нематериальные объекты», на которые признается и личное неимущественное право авторства, и право на имя, и исключительное право. С целью обеспечения единообразного понимания используемых правовых категорий обосновывается необходимость внести уточнение в понятие «нематериальные блага». Так как жизнь, здоровье, честь, достоинство, авторство и т.п. не обладают имущественными признаками, то предлагается называть такие блага как «неимущественные блага» и ввести соответствующие изменения в главу 8 ГК РФ. Отсутствие легального определения понятия «авторство», являющееся неимущественным благом и входящее в перечень неимущественных благ ст. 150 гл. 8 ГК РФ, обуславливает ошибочное толкование видов отношений в сфере интеллектуальной собственности. Предлагается следующее определение авторства: «Авторство – это есть охраняемое законом неимущественное благо естественного характера, проявляющееся в индивидуально-личностных творческих способностях физического лица при создании результата интеллектуальной деятельности».
9. Норма ст. 1229 ГК РФ предоставляет право обладателю исключительного права запрещать использовать или разрешать использовать объект интеллектуальной собственности. Разрешение – это согласие правообладателя на использование объекта интеллектуальной собственности другим лицом, которое воплощается в правовую форму путем заключения договора об уступке исключительного права или исключительных прав или предоставлении неисключительных прав (ст. 1236 ГК РФ). Запрет – это один из способов защиты нарушенных исключительных (ст. 1252 ГК РФ). Исходя из норм этих статей, право разрешать или право запрещать использовать объект интеллектуальной собственности – это субъективные права обладателя исключительного права. Обосновывается несостоятельность данного концептуального подхода, известного в науке как доктрина о «негативном» и «позитивном» исключительном праве, так как он ослабляет механизм регулирования данных правоотношений. Общие запреты и общие дозволения являются основой регулятивных и правоохранительных норм гражданского права, что должно быть основой и регулятивных и правоохранительных норм и в сфере интеллектуальной собственности. На основании данного вывода предлагается изъять абзац второй из п. 1 ст. 1229 ГК РФ.
10. Приобретение интеллектуальных прав на объекты авторского права осуществляется путем их признания законом (в силу презумпции авторства), а не путем осуществления определенных волевых действий субъекта, что носит публично-правовой характер. Это обстоятельство предполагает осуществлять защиту интеллектуальных прав на объекты авторского права путем более широкого применения публично-правовых способов защиты в случае использования произведения в порядке, не предусмотренном законом, т.е. противоправным способом. С целью усиления механизма защиты прав правообладателя предлагается ввести норму, выполняющую правоохранительную функцию, а именно, предоставить право обращения в судебные органы не только правообладателю, но и лицам, наделенным публичной властью, что можно отразить в п.2. ст. 1250 ГК РФ. Противоправным использованием произведения следует признавать действия, заведомо противные основам правопорядка на основании ст. 169 ГК РФ. Предлагается также ввести регулятивную норму общедозволительного характера – наравне с предоставленным правом регистрировать программы для ЭВМ и базы данных в течение срока действия исключительного права предоставить право факультативно регистрировать и произведения науки, литературы, искусства в течение срока действия авторских прав, как объекты одного института права интеллектуальной собственности.
11. В гражданском праве с целью индивидуализации физических лиц в гражданском обороте в силу закона признается право на имя. С целью индивидуализации юридических лиц в гражданском обороте закон признает право на наименование, а для коммерческих юридических лиц – право на фирменное наименование. Вместе с тем, введение в четвертой части ГК РФ нового средства индивидуализации – коммерческого обозначения, которое обеспечивает индивидуализацию предприятия юридического лица или индивидуальных предпринимателей, позволяет обеспечить индивидуализацию вида предпринимательской деятельности, что необходимо отражать в фирменном наименовании юридического лица. Это дает основание утверждать, что коммерческое обозначение как средство индивидуализации предприятия дублирует фирменное наименование в части индивидуализации вида коммерческой деятельности. Предприятие, являясь объектом гражданских прав, при заключении сделок с ним может отчуждаться, в том числе может уступаться и исключительное право на коммерческое обозначение предприятия, в то время как отчуждение права на фирменное наименование не допускается (п. 2 ст. 1474 ГК РФ). Фирменное наименование, хотя и называется в перечне объектов охраны промышленной собственности в Парижской конвенции 1883 года, индивидуализирует субъект правоотношений, оно не может быть объектом исключительного права, которое имеет имущественный характер и отчуждаемо. Обосновывается, что фирменное наименование – это есть охраняемое законом неимущественное благо естественного характера, принадлежащее юридическому лицу и обеспечивающее его индивидуализацию в гражданском обороте.
12. Результаты интеллектуальной деятельности отличаются от всех иных объектов гражданских прав наличием у них трех признаков: во-первых, они нематериальны, но объективированы, во-вторых, они носят творческий характер, в-третьих, они обладают имущественно-стоимостными признаками. Сочетание этих трех признаков и делает их отличными от всех остальных объектов гражданских прав. В некоторых случаях объекты интеллектуальной собственности, будучи нематериальными объектами, соединяются с материальными объектами, воплощаются в них. При этом объект интеллектуальной собственности не пропадает, не «сливается» со своим материальным объектом воедино. Правовое регулирование данных правоотношений в авторском праве осуществляется при помощи таких правовых инструментов как «исчерпание права», «право следования», «право доступа». В иных институтах интеллектуальной собственности в таких случаях целесообразно применять нормы о праве собственности и общие положения об обязательствах и договорах.
13. К результатам интеллектуальной деятельности приравниваются в силу ст. 1225 ГК РФ средства индивидуализации юридического лица, товаров, работ, услуг, предприятий. Определение этих результатов как средств индивидуализации верно лишь для некоторых из них. Иные нематериальные нетворческие результаты не являются средствами индивидуализации, но они также приравнены к результатам интеллектуальной деятельности и охраняются в рамках права интеллектуальной собственности. В частности, иными объектами являются:
а) фонограммы;
б) сообщения в эфир или по кабелю радио- или телепередач;
в) секреты производства (ноу-хау);
г) сложный объект;
д) единая технология.
Различие в правовой характеристике объектов интеллектуальной собственности влияет на определение их правового режима, что обуславливает необходимость отразить это ст. 1225 ГК РФ путем перечисления объектов интеллектуальной собственности в следующей последовательности: 1) результаты интеллектуальной деятельности (как основные объекты интеллектуальной собственности); 2) приравненные к результатам интеллектуальной деятельности нетворческие нематериальные объекты, которые обладают имущественно-стоимостными признаками и средства индивидуализации товаров, работ, услуг и предприятий.
14. На протяжении многих лет в гражданском законодательстве России предусматривается право на уступку патента. Вместе с тем, заложенная в законе норма об уступке патента не конкретизирует форму и порядок его уступки. Это существенно усложняет практику правоприменения данной нормы. Уступка патента, как правовая возможность использовать запатентованный объект интеллектуальной собственности и им распоряжаться в полном объеме, гарантированная законом, должна получить свою детальную регламентацию. Правовой формой уступки патента может стать передаточная надпись на патенте – индоссамент с обязательной регистрацией нового патентообладателя в Федеральном органе исполнительной власти в области интеллектуальной собственности. Этим обосновывается предложение приравнять патент к правовому режиму ценной бумаги как оборотоспособного, товарораспорядительного документа, удостоверяющего исключительное (имущественное) право на товар (продукт) – объект интеллектуальной собственности.
15. Гражданско-правовые отношения по наличию субъективных прав и обязанностей у субъектов различаются на абсолютные и относительные, имущественные и неимущественные, вещные и обязательственные. В сфере интеллектуальной собственности возникающие правоотношения также можно разграничить по аналогичным видам, выделив исключительные и обязательственные правоотношения. Исключительные правоотношения – это правоотношения, фиксирующие принадлежность объекта интеллектуальной собственности первоначальному субъекту в режиме исключительного права. Обязательственные правоотношения в сфере интеллектуальной собственности – это правоотношения, в силу которых осуществляются действия по уступке исключительного права, исключительных прав или предоставление неисключительных прав правоприобретателю – производному лицу с целью использования результата интеллектуальной деятельности на основании лицензионных договоров. Лицензионные договоры различаются по объему уступаемых прав. В силу закона в некоторых случаях устанавливаются изъятия из сферы действия исключительного права на результат интеллектуальной деятельности, в частности, на основании закона любое лицо вправе свободно его использовать без согласия правообладателя. Такие отношения носят бездоговорный и публичный характер, в связи с чем, обосновывается необходимость уточнить срок, условия и порядок их свободного использования на основании закона.
В целом, правоотношения, которые возникают на основании интеллектуальных прав (ст. 1226 ГК РФ) предлагается признать как интеллектуально-правовые отношения.

автореферет

[Тулячка]

КОРШУНОВ ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ
ЖИЛИЩНЫЙ НАКОПИТЕЛЬНЫЙ КООПЕРАТИВ: ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОГО СТАТУСА И ЗАЩИТЫ ПРАВ ЧЛЕНОВ
Защита диссертации состоится «10» июня 2008 г. в 11.00 час. на заседании диссертационного совета Д 203.019.02 при Московском университете МВД России по адресу: 117997, Москва, ул. Академика Волгина, д. 12.
автореферат
Научная новизна исследования находит свое выражение в следующих теоретических положениях, выносимых на защиту:
1. Жилищный накопительный кооператив по своей социально-экономической сущности является социально-ориентированным, преследует цель удовлетворить потребности населения России в жилой площади экономическими средствами на началах взаимопомощи и сотрудничества.
2. Российский жилищный накопительный кооператив является специализированным потребительским ссудосберегательным кооперативом, некоммерческим юридическим лицом, организационно-правовая форма которого отличается следующими признаками: 1) личностно-ориентированным характером союза лиц, основанного при их активном участии в качестве агентов и клиентов общей хозяйственной единицы (тождество агентов и клиентов – принцип тождества); 2) добровольностью членства; 3) изменчивостью состава членов и свободой вступления и выхода; 4) сведением к минимуму роли капитала в управлении делами; 5) ориентацией кооператива (основной хозяйственной деятельности) на обеспечение общих нужд; 6) субсидиарной ответственностью членов по обязательствам кооператива; 7) осуществлением хозяйственной деятельности на началах взаимопомощи.
3. ЖНК является юридическим лицом, наделенным специальной гражданской правоспособностью, в силу чего осуществляемая им предпринимательская деятельность допускается в пределах, необходимых для осуществления основной деятельности: привлечения средств граждан и приобретения жилых помещений на привлеченные средства под конкретный заказ члена ЖНК.
4. Право пользования жилым помещением, переданным члену ЖНК до полной оплаты пая, является обременением права собственности ЖНК, подлежащим государственной регистрации и защите: а) от ЖНК (в случае реорганизации и ликвидации); б) от кредиторов ЖНК (в случае несостоятельности).
5. В основе возникновения членства лежит юридический состав из следующих юридических фактов: 1) решения о принятии в члены ЖНК; 2) внесения в Единый государственный реестр юридических лиц сведений о приеме в члены ЖНК; 3) внесения вступительного членского взноса; 4) внесения первого платежа в счет паевого взноса.
6. Акт регистрации имеет конститутивное и публично-достоверное значение, одновременно он предоставляет гражданину охраняемое законом субъективное право на приобретение членства после производства соответствующих платежей.
7. Юридическими гарантиями соблюдения прав членов ЖНК, по мнению соискателя, являются: 1) специальная правоспособность ЖНК, включающая ограничения на совершение сделок; 2) публичный контроль за деятельностью ЖНК, в том числе контроль за расходованием привлеченных им средств; 3) меры принудительного воздействия, применяемые к ЖНК и его органам в случаях нарушения требований законодательства, прежде всего в области защиты прав инвесторов; 4) меры обеспечения финансовой устойчивости (включая резервный фонд); 5) обязательная аудиторская проверка; 6) право судебного обжалования решений органов ЖНК.

[Serrj]

Дата: 11 июня 2008 года
Время: 13.00
Совет: Д503.001.03 при федеральном государственном научно-исследовательском учреждении "Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве российской Федерации"
Место: 117218, г. Москва, ул. Большая Черемушкинская, д. 3
Автор: Кашеварова Юлия Николаевна
Тема: ФИНАНСОВАЯ АРЕНДА КАК ФОРМА ИНВЕСТИЦИЙ
Автореферат: http://www.izak.ru/files_doc/ref30.doc

Научная новизна: Научная новизна исследования заключается в том, что проведено комплексное исследование проблем правового регулирования финансовой аренды как формы осуществления инвестиций. Проведенная работа позволила выявить пробелы и противоречия в законодательства по вопросам регулирования лизинговых правоотношений с учетом их инвестиционной природы, и на этой базе сформулировать и обосновать предложения по дополнению и изменению действующего законодательства в рассматриваемой сфере.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. В юридической и экономической литературе встречаются два основных подхода к вопросу о правовой природе правоотношений, возникающих из договора финансовой аренды (лизинга).

Согласно одной точке зрения финансовая аренда является одним из видов аренды. Данная точка зрения легально закреплена в Гражданском кодексе Российской Федерации, в котором положения о финансовой аренде (лизинге) включены в главу 34, посвященную аренде.

Другой подход (И.А. Решетник) к финансовой аренде заключается в том, что договор финансовой аренды – самостоятельный договор, имеющий свои разновидности. Инвестиционные особенности, а также отличия данных отношений от арендных позволяют рассматривать договор финансовой аренды как самостоятельный, а именно:

в лизинговом правоотношении обязательно наличие трех участников: лизингодателя, лизингополучателя и продавца. Особенности субъектного состава указывают на необходимость реализации двух взаимосвязанных и самостоятельных договоров: договора финансовой аренды и договора купли-продажи. Однако главная роль принадлежит договору финансовой аренды – он влияет на содержание будущего договора купли-продажи;

лизинговому правоотношению соответствует особое распределение рисков: риск случайной гибели или случайной порчи имущества возлагается не на собственника этого имущества – лизингодателя, а на лизингополучателя в момент передачи ему арендованного имущества;

при заключении договора на лизингодателя возлагается обязанность приобрести в будущем имущество, указанное в договоре финансовой аренды;

учет имущества, являющегося объектом договора финансовой аренды может осуществляться как на балансе лизингодателя, так и на балансе лизингополучателя, что влечет для сторон определенные правовые последствия, например, какая из сторон будет применять льготу по налогу на имущество, ускоренную амортизацию и т.д.;

наличие мер государственной поддержки, предусмотренных для участников лизингового правоотношения, в том числе, валютные, таможенные, налоговые и иные льготы.

2. Термин "инвестиции" это экономическое понятие, которое означает предоставление средств с целью получения прибыли в ходе осуществления предпринимательской и (или) иной деятельности, а также достижения иного положительного эффекта.

Право регулирует конкретную форму инвестиций. Правовое содержание инвестиций появляется, когда участники инвестиционной деятельности заключают между собой инвестиционное соглашение (договор). Инвестиционное соглашение заключается, прежде всего, в соответствии с ГК РФ. Гражданско-правовой договор может являться одной из форм инвестирования. Федеральный закон от 29.10.1998 № 164-ФЗ "О финансовой аренде (лизинге)" (далее – Закон о финансовой аренде (лизинге) дополняет регулирование гражданско-правового договора лизинга как формы инвестирования. Договор финансовой аренды (лизинга) представляет собой форму инвестиций.

3. Правовое положение лизингодателя как инвестора отличается от арендодателя тем, что только лизингодатель:

получает часть прибыли (доход), который входит в качестве составной части в лизинговые платежи, в силу заключенного между ним и лизингополучателем (получателем инвестиций) договора. Договор обеспечивает лизингодателю возможность требовать от лизингополучателя соответствующих выплат – получать материальные блага;

не имеет возможности участвовать в управлении процессом использования инвестиций. Лизингодатель в силу предоставленных ему законодательством прав имеет только право осуществлять контрольные полномочия, включающие в себя право на инспекцию по лизинговой сделке и право на финансовый контроль. Данное правомочие является специальным механизмом обеспечения интересов лизингодателя как инвестора;

не несет риска случайной гибели вещи, т.к. риск случайной гибели вещи лежит на лизингополучателе.

4. В диссертации отстаивается точка зрения, согласно которой договор финансовой аренды используется в предпринимательских целях, что, по мнению автора, не исключает возможность и правомерность лизинга тех или иных объектов в интересах физических лиц в быту (лизинг авиационного и автомобильного транспорта в личных целях, лизинг различного дачного оборудования и т.д.), так называемый "потребительский лизинг". Иными словами представляется необходимым установление наряду с юридической конструкцией "потребительская аренда" и юридической конструкции "потребительский лизинг". В этом случае на указанные правоотношения должно будет распространяться законодательство о защите прав потребителей, а также сохраняться меры государственной поддержки (льготы и т.д.).

Это позволит расширить сферу лизинговых услуг широкому кругу населения.

5. В соответствии со ст. 665 ГК РФ и примерным договором лизинга (утвержденным Минэкономики России 29.12.1995) в момент заключения договора финансовой аренды арендодатель не обладает имуществом, которое он, согласно условиям договора, должен приобрести в будущем и предоставить его арендатору. На этом основании в диссертации доказывается, что стоимость лизингового оборудования, размеры лизинговых платежей могут быть указаны лишь ориентировочно. Договор должен содержать условие о том, что сумма лизинговых платежей после приобретения оборудования лизингодателем должна быть скорректирована. В этих целях представляется целесообразным заключение предварительного договора, а основной договор финансовой аренды заключать после уточнения суммы кредита, стоимости выбранного оборудования и вида финансовой аренды. Расчет ежегодных лизинговых платежей также следует производить лишь после согласования сторонами данных условий договора.

В работе доказывается спорность применения ст. 614 ГК РФ "Арендная плата" для расчета лизинговых платежей. Лизинговые платежи существенно отличаются от платежей по договору аренды, т.к. арендная плата нацелена на будущий капитальный ремонт объекта и связана с размером амортизационных отчислений и не включает в себя тех составляющих, которые характеризуют финансовую аренду как форму осуществления инвестиций: возмещение затрат лизингодателя, связанных с приобретением и передачей предмета лизинга лизингополучателю, возмещение затрат, связанных с оказанием других предусмотренных договором лизинга услуг, а также доход лизингодателя.

Представляется целесообразным внести соответствующие дополнения в ГК РФ в части определения особенностей расчета лизинговых платежей.

6. В диссертации обосновывается необходимость нормативного закрепления различных видов лизинга (финансового, возвратного, оперативного и др.). Поскольку существенные условия договора финансовой аренды отражают особенности того или иного вида договора финансовой аренды.

Финансовый лизинг является одним из видов финансовой аренды, который характеризует долгосрочный классический лизинг.

Раскрытие особенностей оперативного (операционного, эксплуатационного) лизинга, который заключается на относительно незначительный срок (менее срока, необходимого для полной амортизации соответствующего имущества), позволяет отграничить данный вид финансовой аренды от аренды. Последняя будет иметь место в случае повторного использования соответствующего имущества.

При возвратном лизинге собственник оборудования продает его финансовой компании, одновременно оформляет с последней договор лизинга.

И при оперативном и при возвратном лизинге определяющим является то, что у лизингодателя отсутствует это имущество на момент заключения договора.

В диссертации подробно анализируются правовые и инвестиционные особенности основных видов лизинга.

7. Анализ лизингового законодательства стран СНГ показал, что в некоторых странах (Украина, Республика Узбекистан, Республика Казахстан) условие о сроке договора финансовой аренды является существенным, в связи с чем, законодатель установил требования к минимальному сроку, на который должен заключаться договор лизинга.

Законом о финансовой аренде (п. 1 ст. 31) предусмотрена возможность применения механизма ускоренной амортизации объекта лизинга. Учитывая это, практика также идет по пути признания условия о сроке договора финансовой аренды важным, поскольку он, как правило, определяется с учетом сроков амортизации.

Таким образом, анализ законодательства стран СНГ о финансовой аренде и практика применения договоров финансовой аренды, свидетельствует о целесообразности включения в ГК РФ норм о сроке договора финансовой аренды.

[Actuarius]

Базаев Георгий Борисович. Личный закон физического лица в международном частном праве. 12.00.03 – гражданское право; предпринимательское право;
семейное право; международное частное право.

Защита диссертации состоится 18 июня 2008 г. в 16.00 на заседании диссер-тационного совета Д 212.123.03. при Московской государственной юридиче-ской академии, г. Москва, 123995, ул. Садовая Кудринская, д. 9, зал заседа-ний Ученого совета.

Научная новизна. Диссертационное исследование является первым спе-циальным исследованием в отечественной науке международного частного пра-ва, посвященным анализу личного закона физического лица. В работе рассмат-ривается исторический процесс формирования подходов и закрепления в праве моделей личного закона, начиная от теории статутов до современного отражения в категории личного закона принципов гибкого регулирования; выявлены сущ-ность и юридические особенности современных «смешанных» систем личного закона, сформулированы и обоснованы наиболее отвечающие потребностям со-временного развития подходы к решению проблем регулирования, связанных с действием lex personalis в рамках международного частного права Российской Федерации; выявлена роль личного закона в определении правового положения иностранного физического лица; определена сфера его действия.
Проведенное исследование позволило сформулировать и вынести на защи-ту следующие положения:
1. Применительно к регулированию правового статуса иностранцев ме-ждународное частное право на разных исторических этапах своего развития ха-рактеризовалось последовательной сменой используемых постулатов.
Выделяются следующие подходы: 1) решение всех аспектов правового по-ложения лица за границей его отечественной государственно-правовой общно-сти (общины/племени – города – государства) на основе личного статута с отри-цанием действия местного закона; 2) разделение правового регулирования лич-ного статуса иностранца на две части сообразно двум сторонам правосубъектно-сти лица: правоспособности и дееспособности – с подчинением его правоспо-собности личному закону, а дееспособности в случаях совершения им сделок и иных действий на данной территории местному правопорядку, к тому же с кон-кретизацией, что местный закон превалирует, если по его нормам данное лицо является дееспособным, а по своему личному закону оно такой способностью не обладает; 3) непризнание коллизионных аспектов в регулировании правоспособ-ности физического лица, когда оно действует за границей, и обращение к колли-зионному разрешению лишь в отношении дееспособности индивидуума; 4) при-крепление статуса физического лица-иностранца в целом к личному закону – как в вопросах его правоспособности, так и дееспособности, что соответствует со-временному состоянию международного частного права.
2. На протяжении существования международного частного права в по-нятие «личный статут» вкладывалось различное содержание: от узко формально-го (использующего элементы коллизионного подхода), затем материально-правового до широкого, основанного на сочетании формально-юридического (коллизионного) с материально-правовым.
В действующем международном частном праве формула «личный закон физического лица» воспринимается, во-первых, как привязка (коллизионный принцип), присутствующий в двусторонней коллизионной норме. Во-вторых, «личный закон» опосредствует совокупность материально-правовых предписа-ний соответствующего правопорядка, который отвечает на все (или, по крайней мере, важнейшие) вопросы правового статуса данного лица. В-третьих, сегодня под категорией «личного закона физического лица» подразумевается весь диапа-зон элементов: основания и форма привязки, связь статута данного лица с опре-деленным государством. При этом указанные факторы выражены нормативно – в виде самостоятельной общеобязательной коллизионной нормы, имеющей от-сылку к компетентному правопорядку.
3. В отечественной и зарубежной юридической литературе иногда имеет место постановка вопроса об «экстерриториальном» действии законов иностран-ного государства за рубежом. С так называемой «экстерриториальностью» тесно связано и функционирование «личного закона». «Экстерриториальность» право-вых норм других государств внешне выглядит как неотъемлемое качество МЧП. Однако данная экстерриториальность имеет особый смысл, который заключается в том, что она является не автоматическим действием иностранного права на территории другого государства, а производным эффектом специальных юриди-ческих предписаний как первого, так и второго из государств, – преимуществен-но коллизионных норм. С одной стороны, иностранное право приводится в дей-ствие собственными коллизионными правилами государств, а право прочих яв-ляется «толерантным», допуская применение правоположений иной страны. С другой стороны, категория «личного закона» в самой своей сути построена на «экстерриториальности» – в нем не было бы нужды, если бы не существовало допущения, что вместе с лицом через границы государств и их юрисдикции сле-дует и право, которому данное лицо подчиняется.
4. В рамках отечественной науки международного частного права осу-ществлена разработка понятия «статут международного частноправового отно-шения». Будучи родовым, оно приложимо к видовому понятию «статут личного (неимущественного) отношения» с участием физического лица. Базируясь на ре-зультатах современных исследований в этой области, «статут личного (неиму-щественного) отношения» необходимо понимать как правопорядок, с которым данное отношение связано по своему существу, природе, цели и назначению и который регулирует право-, дееспособность индивидуума и иные аспекты его состояния/статуса в сфере международного хозяйственного и гражданского обо-рота.
5. Распространение нормативного закрепления формулы прикрепления «lex personalis» – личного закона физического лица – как основополагающей ка-тегории МЧП, относящейся к право-, дееспособности лица, выступает одной из характерных черт сегодняшнего МЧП, в том числе и в Российской Федерации. Принцип личного закона физического лица приобретает качества одного из ос-новных начал международного частного права, с одной стороны, в связи с тем, что права человека, его основные свободы, вообще человек как часть социума становится все большей ценностью в системе регулирования с помощью не только публично-правовых инструментов международного или внутригосудар-ственного права, но и благодаря средствам международного частного права. Вторая же сторона усиления позиций принципа «личного закона» в современном МЧП связана с существенным расширением его сферы действия.
6. Современный этап в развитии международного частного права раз-двигает возможности для обращения к «гибким» коллизионным нормам, вслед-ствие чего возникают основания говорить о том, что и в части «личного закона» есть место для применения принципов «тесной связи», «прочной связи», а также соединения «жестких» и «гибких» привязок («закона суда» и закона «заинтере-сованного государства» и т.п.).
7. В условиях отхода на настоящем этапе МЧП от жесткого регулирова-ния в сторону большей гибкости отчетливо проступает принципиальное явление «конкурирования статутов», которое затронуло и выбор компетентного правопо-рядка в области личных и связанных с ними прав субъекта – иностранного физи-ческого лица. При этом возникли особое направление и прием коллизионного регулирования – выбор наиболее благоприятного (для тех или иных последст-вий, интересов или общего конкретного статуса лица) права. Последний осно-ван, как видно, на особом критерии (благоприятности получаемых результатов применения норм соответствующего правопорядка) и постепенно отвоевывает для себя новые области использования, причем в немалой мере за счет именно личных (неимущественных) отношений (в частности, брачно-семейных).
8. Отстаивание в юридической литературе РФ оправданности обращения законодателя к lex personalis для решения коллизионных вопросов правоспособ-ности опирается преимущественно на постулат тесной связи субъекта права – индивидуума с его личностью. Между тем с личностью индивидуума связана именно дееспособность; существование же правоспособности обусловлено фак-том самого появления на свет или ухода из жизни биологической, точнее, пси-хофизической, особи – человека. Вследствие этого личностные качества безус-ловно влияют на объем его правомочий, т.е. того, что он вправе приобретать своими осознанными (волевыми) действиями и, значит, дееспособности в целом, что дает основания для коллизионной постановки вопроса и определения его дееспособности с помощью привязки к личному закону. Правоспособность фи-зического лица обусловлена также и соответствующей правовой его связью с тем или иным государством и подчиненностью в силу этого нормам данного правопорядка. Однако в случаях, когда речь идет об иностранцах, определение правоспособности согласно предписаниям последнего касается лишь начала и конца правоспособности, а не ее содержания как такового.
9. Дееспособность иностранных физических лиц подчиняется их лично-му закону, действующему в двух вариантах – закона домициля и закона граж-данства. Последний в настоящих условиях обладает преимущественным распро-странением. В то же время критерий домицилия, свойственный некоторым «тра-диционным» правовым системам в силу ряда причин, в том числе и историче-ских традиций – как, например, англосаксонских стран, – видоизменяет свое со-держание, в некоторых случаях даже приближаясь по сути к признаку граждан-ства. Вследствие высокой интенсивности миграции населения законодателем в разных странах используется дифференциация признаков, уточняющих содер-жание понятия «домицилий» или заменяющих его («постоянное место жительст-ва», «обычное местопребывание», «преимущественное пребывание» лица и т.д.), что объективно ведет к постепенной утрате категорией «домицилий» его «моно-литности».



Добавлено в [mergetime]1211096715[/mergetime]
Бальзамов Роман Леонидович. ПРОБЛЕМЫ ПРАВОСУБЪЕКТНОСТИ ИНОСТРАННЫХ ЮРИДИЧЕСКИХ ЛИЦ – УЧАСТНИКОВ ВНЕШНЕЭКОНОМИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ. 12.00.03 - гражданское право; редпринимательское право; семейное право; международное частное право.

Защита диссертации состоится 18 июня 2008 г. в 14.00 на заседании диссертационного совета Д 212.123.03. при Московской государственной юридической академии, г. Москва, 123995, ул. Садовая Кудринская, д. 9, зал заседаний Ученого совета.

Научная новизна исследования
Научная новизна исследования заключается в разработке теоретических основ применения категории «правосубъектность» к характеристике иностранных юридических лиц, осуществляющих внешнеэкономическую деятельность в Российской Федерации.
Диссертация представляет собой комплексный анализ правового положения иностранных юридических лиц как субъектов внешнеэкономической деятельности на территории России. В работе обоснована роль категории «правосубъектности» иностранного юридического лица применительно к отношениям, регулируемым международным частным правом, во взаимосвязи с другими правовыми категориями национальности, допуска к хозяйственной деятельности, правовых режимов; показана возможность заимствования из гражданского права доктринальных разработок в определении понятия «правосубъектность» в отношении иностранных юридических лиц.
Проведенное исследование позволило сформулировать, обосновать и вынести на защиту следующие основные положения, которые являются новыми или содержат существенные элементы новизны:
1. Правосубъектность представляет собой категорию, которая, с одной стороны, является необходимым качеством иностранного юридического лица, рассматриваемого в Российской Федерации субъектом трансграничных частноправовых отношений, а с другой, характеризует меру возможного участия иностранного юридического лица во внешнеэкономических правоотношениях, определяемую российским правом.
2. Правосубъектность иностранного юридического лица, функционирование которого юридически связано с национальным правом разных государств, определяется статутом юридического лица (по российской терминологии – личным законом юридического лица), под которым понимается правопорядок, компетентный раскрыть содержание всего круга правовых понятий, формирующих первичную правосубъектность: право- и дееспособность, организационно-правовую форму, создание, ликвидацию и реорганизацию, способность отвечать по своим обязательствам, включая деликтную способность.
Правосубъектность юридического лица, определяемую его статутом, предлагается назвать первичной, так как право государства, на территории которого иностранное юридическое лицо участвует в правоотношениях, оказывает влияние на содержание правосубъектности через другие правовые категории: правовые режимы, допуск к хозяйственной деятельности, в результате чего формируется фактическая правосубъектность.
3. Правовое положение иностранного юридического лица в сфере внешнеэкономической деятельности Российской Федерации формируют системно четыре правовые категории – национальность, личный статут, правовые режимы (национальный и режим наибольшего благоприятствования), допуск к внешнеэкономической деятельности. Главную роль в этой системе играет личный статут юридического лица, который формирует определяемую иностранным правом первичную правосубъектность, являющуюся предпосылкой его участия в любых трансграничных частноправовых отношениях, включая внешнеэкономические.
4. Обосновано, что в современном международном частном праве статут юридического лица не связывается с его национальностью – принадлежностью юридического лица определенному государству, а определяется через коллизионную норму, указывающую на компетентный правопорядок. Применительно к статуту юридического лица следует признать два основных подхода к определению его связи с конкретным национальным правопорядком. Первый базируется на теории связи юридического лица с местом его учреждения – теории инкорпорации, подчиняющей юридическое лицо праву государства, по законам которого оно учреждено (закон инкорпорации); второй – на теории связи юридического лица с местом нахождения управляющих органов – теории оседлости, подчиняющий юридическое лицо праву государства, где находится административный центр юридического лица (закон оседлости).
Выявлена тенденция подчинения статута юридического лица вариативной комбинации коллизионных привязок, состоящей из закона инкорпорации, закона оседлости и закона центра эксплуатации (Венгрия, Италия, США, Украина, Швейцария, Эстония и др.), что является выражением одного из основных принципов международного частного права – принципа наиболее тесной связи (Рroper Law), согласно которому к трансграничным частноправовым отношениям должно применяться право той страны, с которой отношение наиболее тесно связано.
5. Правосубъектность применительно к характеристике правового положения иностранных юридических лиц в сфере внешнеэкономической деятельности можно рассматривать в широком и узком значении.
В широком значении под правосубъектностью иностранных юридических лиц следует понимать способность иностранных юридических лиц быть участниками внешнеэкономической деятельности наравне с российскими юридическими лицами.
В узком значении правосубъектность иностранных юридических лиц следует рассматривать как специальную правосубъектность, отличающуюся от правосубъектности российских юридических лиц в результате установления определенных ограничений, которые получили закрепление в федеральном законодательстве Российской Федерации.
6. При осуществлении иностранным юридическим лицом внешнеэкономической деятельности на территории Российской Федерации при решении вопросов правоспособности и дееспособности (по российской терминологии – «порядок приобретения юридическим лицом гражданских прав и принятия на себя гражданских обязанностей») возникает проблема, получившая название в международном частном праве «конфликт статутов», то есть конфликт между правопорядками разных государств: во-первых, между статутом юридического лица – иностранным правом и территориальным статутом – российским правом, применимом в силу национального режима, во-вторых, между статутом юридического лица и обязательственным статутом.
Обосновывается следующая схема решения этих конфликтов: 1) иностранное право в качестве статута юридического лица определяет верхние пределы объема правоспособности - объем правоспособности, определяемый российским правом, может быть ниже, но не может выходить за пределы правоспособности по личному статуту; 2) конфликт между статутом юридического лица и обязательственным статутом решается в пользу обязательственного статута – ограничения дееспособности по статуту юридического лица, неизвестные статуту места совершения сделки, не принимаются во внимание, и, напротив, ограничения по обязательственному статуту (например, специальная правоспособность по лизинговой, факторинговой сделкам) будут применимы, не зависимо от статута юридического лица.
7. Категория национальности юридического лица сохраняет свое значение, в том числе и в сфере внешнеэкономической деятельности, преимущественно в отношениях публично-правового характера: налоговых, валютных, административных (осуществление государственного контроля). В соответствующих российских законах единого критерия, позволяющего квалифицировать юридическое лицо как иностранное, не существует. Аналогичная ситуация с международными договорами Российской Федерации (об избежании двойного налогообложения, о взаимной защите иностранных инвестиций и др.), которые закрепляют различные критерии отнесения юридических лиц как иностранных, относящихся к одному из договаривающихся государств. Такая ситуация обусловливает необходимость квалификации юридического лица как иностранного в каждом конкретном случае, исходя из положений соответствующего закона или договора.
8. Исследование доктринальных и законодательных подходов к определению внешнеэкономической деятельности выявило устойчивую тенденцию к сохранению данного понятия в правовой системе Российской Федерации, несмотря на отсутствие закрепления соответствующего термина в российском законодательстве и наличие многочисленных доктринальных определений.
Легальная позиция Российской Федерации по определению понятия «внешнеэкономическая деятельность» состоит в раскрытии содержания деятельности, именуемой внешнеэкономической, под которой можно понимать любую деятельность экономического характера, осуществляемую в порядке международного обмена.
В целях квалификации понятия «внешнеэкономическая деятельность» необходимо квалифицировать словосочетание «международный обмен», часто используемое в российском законодательстве. Под международным обменом предлагается понимать деятельность, затрагивающую интересы более чем одного государства, независимо от того, участвуют ли в ней лица, принимающей стороны.
9. Квалификация договоров лизинга, факторинга и франчайзинга как международных (трансграничных, коммерческих) договоров может иметь национально-правовое и международно-правовое выражение.
Правила квалификации договоров лизинга, факторинга как международных (трансграничных), закрепленные в российском законодательстве, отличаются от правил квалификации по нормам Оттавских конвенций о международном лизинге и международном факторинге 1988 г.: по российскому праву они будут квалифицироваться как международные при наличии в соответствующих правоотношениях любого иностранного элемента (ст.1186 ГК РФ); в конвенциях акцент делается на местонахождении коммерческих предприятий сторон на территории разных договаривающихся государств. Одновременно этот же критерий используется с целью определения сферы действия соответствующих международных конвенций.

Прикрепленные файлы

•  ___________________.doc   137.5К   1882 скачиваний
•  ______________________.doc   131.5К   1700 скачиваний

Сообщение отредактировал Actuarius: 23 May 2008 - 13:16

[Тулячка]

РУДОВ Денис Николаевич
СТРАХОВАНИЕ БАНКОВСКИХ ВКЛАДОВ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОЙ АСПЕКТ)
автореферат
Защита состоится «24» июня 2008 г. в 11 часов на заседании диссертационного со-вета Д 203.019.02 при Московском университете МВД России (117997, г. Москва, ул. Академика Волгина, 12).

На защиту выносятся следующие положения и выводы:
1) Механизмы, ограничивающие риски вкладчиков, существующие в различ-ных государствах можно классифицировать на две группы: а) неформализованные системы страхования – при которых законодательно не определяются обязательства банков по страхованию, не устанавливается предельный размер и форма удовлетво-рения требований к несостоятельным банкам; б) формализованная система страхо-вания, проявляющаяся в законодательном закреплении способов защиты интересов вкладчиков, обязательном участии банков в системе страхования вкладов, наличии государственных гарантий возмещения по вкладу, ограниченности размера выплат, накопительном характере Фонда обязательного страхования вкладов.
2) Вывод о том, что система страхования вкладов, предусмотренная законода-тельством Российской Федерации, является более предпочтительной по сравнению с другими механизмами, ограничивающими риски, поскольку обеспечивает равную защиту всех вкладчиков и гарантирует формирование одинаковых конкурентных условий для всех банков, в том числе государственных.
3) Страховые взносы Агентству по страхованию вкладов это фактически обя-зательные платежи и их получение является привилегией государства на получение определенных доходов, которыми государство пользуется преимущественно или исключительно для себя, не допуская частной конкуренции.
4) Получение страховых взносов это специфический источник государствен-ных доходов, поскольку наряду с публичными признаками (принудительный харак-тер) обладает чертами, характерными для частноправовых источников доходов (го-сударство выступает субъектом предпринимательской деятельности, затрачивая имущество, нанимая служащих, подвергаясь имущественному риску), но при этом, государство так поступает исключительно в общественных, социальных интересах, а не фискальных.
5) Особенность гражданско-правового статуса Агентства по страхованию вкладов проявляется в следующем: а) это единственная на сегодняшний день в Рос-сийской Федерации государственная корпорация, осуществляющая страхование вкладов; б) Агентство имеет право на осуществление деятельности, характерной ис-ключительно для коммерческих организаций: оно вправе заниматься страхованием, выполнять функции конкурсного управляющего, профессионального оценщика. При этом любая другая организация, получившая разрешение на занятие каждым отдельным из названных видов профессиональной деятельности не имеет права со-вмещать ее с другими видами.
6) Правомочие распоряжения Агентства по страхованию вкладов в отличие от большинства других юридических лиц имеет следующие особенности: а) имущество фонда обязательного страхования вкладов строго ограничено в использовании, Агентство имеет право инвестировать средства фонда только в силу публичных це-лей его предназначения; б) большую часть имущества Агентства составляют объек-ты, не имеющие овеществленной структуры, и при реализации права распоряжения ими они меняют лишь свою правовую принадлежность, но не свойства и качества.
7) Специфическими источниками формирования имущества Агентства по страхованию вкладов, по сравнению со всеми иными юридическими лицами, явля-ются: первоначальный имущественный взнос Российской Федерации, страховые взносы, уплачиваемые банками, временно свободные денежные средства ликвиди-руемых кредитных организаций и доходы, полученные от их размещения, приобре-тение имущества кредитной организации, не проданного на повторных торгах.
8) Федеральный закон «О страховании вкладов физических лиц в банках Рос-сийской Федерации» (п. 3 ст. 5) устанавливающий, что страхование банковских вкладов не предполагает заключения договора страхования, вступает в противоре-чие со ст. 936 ГК РФ и п. 4 ст. 3 Закона РФ «Об организации страхового дела в Рос-сийской Федерации», предусматривающими необходимость заключения договора страхования. Целесообразно устранить данное противоречие в законодательстве пу-тем дополнения п. 1 ст. 927 ГК РФ формулировкой «…или на основании федераль-ного закона».

[Smertch]

Дата защиты: 19.06.2008


Диссертационный совет Д 212.282.01


извещает о предстоящей защите диссертации Обязательства вследствие действий в чужом интересе без поручения

на соискание ученой степени кандидата юридических наук по специальности 12.00.03 – гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право



Cоискатель: Свалова Наталья Александровна

Защита состоится в 16.00 - гл. учебном корпусе УрГЮА по адресу: ул. Комсомольская,21, зал Ученого Совета, 2 этаж

Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что на
основании современного гражданского права на диссертационном уровне прове-
ден анализ комплекса теоретических и практических проблем гражданско-право-
вого регулирования отношений из действий в чужом интересе без поручения и
формирующихся вследствие этого одноименных обязательств. Автор впервые
формулирует дефиницию, определяет и характеризует состав, принципы и струк-
туру гражданско-правового института действий в чужом интересе без поручения,
а также обосновывает его место в системе гражданского права. С новых позиций
в работе определяются правовая природа, основания возникновения, субъектный
состав, объект и содержание обязательств из действий в чужом интересе без по-
ручения.
Конкретные проявления научной новизны диссертационного исследования выра-
жены в следующих положениях, выносимых на защиту:

1. На основании ретроспективного анализа становления регулирования отноше-
ний, возникающих из действий в чужом интересе без поручения, диссертант
обосновывает положение, что предписания одноименного института отече-
ственного гражданского права прямо не заимствованы из римского права, как
полагают отдельные ученые; он сформировался на национальной социально-
экономической и политической почве русского (российского) общества и эво-
люции на этот счет цивилистической мысли. По признаку систематизации гра-
жданского права, обусловленного эволюцией научных взглядов, выражающих
сущность концепций о правовых последствиях действий в чужом интересе без
поручения, автор вычленяет и характеризует шесть этапов в развитии этих пра-
вовых явлений.

2. В диссертации аргументируется, что комплекс норм, регулирующих отношения
из действий в чужом интересе без поручения, составляет самостоятельное структур-
ное образование гражданского права, входящее в подотрасль особенной части обя-
зательственного права, в составе которой по своему функциональному назначению
входит в систему институтов внедоговорных охранительных обязательств, и обра-
зует отдельный гражданско-правовой институт. Указанный институт представляет
совокупность гражданско-правовых норм, определяющих правовую природу, осно-
вания возникновения обязательств вследствие действий в чужом интересе без пору-
чения, их субъектный состав, порядок, размер и принципы возмещения реального
ущерба и выплаты предусмотренного законом, обычаями делового оборота или со-
глашением вознаграждения заинтересованным лицом (доминусом) лицу, действовав-
шему в его интересе без поручения (гестору), а также условия освобождения доми-
нуса от возмещения вреда и выплаты вознаграждения гестору.
Его функционирование основано на общеправовых, гражданско-правовых,
подотрасли обязательственного права, а также собственных принципах, к которым
относятся: 1) принцип индивидуально-ситуационного регулирования отношений,
возникающих вследствие действий в чужом интересе без поручения; 2) принцип воз-
мещения реального ущерба гестору независимо от результата выполненных им дей-
ствий.
В структуре данного института вычленяются общая и особенная части. Нормы
общей части применяются ко всем без исключения отношениям, возникающим из
действий в чужом интересе без поручения, а особенной – к отдельным их видам, ха-
рактеризующимся теми или иными чертами. В составе особенной части гражданско-
правового института действий в чужом интересе без поручения по признаку цели со-
вершаемых гестором действий выделяется два субинститута: 1) cубинститут дей-
ствий, совершенных одним лицом по предотвращению вреда личности другого лица
(п. 2 ст. 983 ГК); 2) cубинститут действий, совершенных одним лицом по предотвра-
щению вреда имуществу другого лица (второе предложение абз. 2 п. 1 ст. 984 ГК).
Вместе с тем из сферы действия указанного института автор, вопреки традиционно-
му подходу к определению юридико-фактического основания возникновения обяза-
тельств из действий в чужом интересе, исключает отношения по совершению гесто-
ром сделок в интересе доминуса без его поручения, поскольку они опосредуются
нормами общего гражданско-правового института представительства и конкретных
институтов по оказанию услуг, выполнению работ и т.д.

3. Анализ действующих правоположений, доктринальных и практических изыска-
ний позволил сформулировать дефиницию обязательства вследствие действий в чу-
жом интересе без поручения и выделить отдельные его модели.
Обязательство вследствие действий в чужом интересе без поручения представляет
собой такое внедоговорное охранительное правоотношение, в силу которого одно
лицо – доминус (должник) обязано возместить реальный ущерб и выплатить преду-
смотренное законом, обычаями делового оборота или соглашением вознаграждение
другому лицу – гестору (кредитору) в связи с совершением последним действий без
поручения, иного указания или заранее обещанного согласия доминуса в целях
предотвращения вреда его личности или имуществу, исполнения его обязательства
или в его иных непротивоправных интересах, независимо от их результата, если они
совершены, исходя из очевидной пользы, действительных или вероятных намерений
доминуса и с необходимой по обстоятельствам дела заботливостью и осмотритель-
ностью.
Отдельные модели данного обязательства различаются в зависимости от цели со-
вершаемых гестором действий и представлены двумя их видами согласно нормам
указанных субинститутов гражданско-правового института действий в чужом ин-
тересе без поручения.

4. Разделяя мнение цивилистов о необходимости выделения нормативно-право-
вых, правосубъектных и юридико-фактических оснований возникновения гра-
жданских правоотношений, автор, тем не менее, отстаивает позицию, согласно кото-
рой в качестве юридико-фактического основания динамики обязательств вследствие
действий в чужом интересе без поручения выступает юридический состав, а не дей-
ствия гестора и (или) их условия, как полагают многие ученые.
В случае, когда гестор действовал в отсутствие доминуса или последний не обла-
дает дееспособностью, необходимо три юридических факта для возникновения ука-
занного обязательства: 1) действие гестора в чужом интересе (доминуса) без поруче-
ния; 2) уведомление гестором доминуса о действии в его интересе; 3) неодобрение
доминусом действия гестора, совершенного в его интересе. Если действия гестора
предпринимаются в присутствии доминуса, то для возникновения данного обяза-
тельства необходимо два юридических факта: 1) действие гестора в чужом интересе
(доминуса) без поручения; 2) неодобрение доминусом действия гестора, совершен-
ного в его интересе.

5. Диссертант обосновывает, что действие гестора в чужом интересе, уведомление
гестором доминуса о действии в его интересе и неодобрение доминусом действия
гестора по своей правовой природе относятся к юридическим поступкам.
Действие гестора в чужом интересе (доминуса) без поручения является волевым
целенаправленным актом поведения, характеризующееся тем, что совершается ге-
стором исходя из очевидной пользы, действительных или вероятных намерений до-
минуса и с необходимой по обстоятельствам дела заботливостью и осмотрительно-
стью. Акт действия гестора представляет собой сложное явление, включающее
несколько элементов: а) наличие имущественного ущерба у гестора; б) правомер-
ность поведения гестора; в) причинную связь между правомерным поведением ге-
стора и наступившим у него имущественным ущербом; г) психическое отношение
гестора к своему действию.
Уведомление гестором доминуса о действии в его интересе – это информирование
доминуса о вторжении в его частную жизнь в связи с предотвращением вреда его
личности или имуществу, посредством которого, в зависимости от существования
действия гестора во времени (совершенное или совершаемое), выясняется воля до-
минуса на продолжение или прекращение осуществления действия.
Неодобрение доминусом действия гестора – это волеизъявление доминуса, свиде-
тельствующее об отрицательном его отношении к признанию действия гестора в ка-
честве юридического факта, порождающего какие-либо договорные обязательства
между ним и гестором.
В случае одобрения доминусом данного действия отношения между ним и гесто-
ром становятся договорными, а действие последнего по сути представляет собой ис-
полнение соответствующего договора, заключение которого происходит в обратном
порядке. Однако одобрение доминусом одноактного действия гестора не приводит к
формированию каких-либо договорных правовых связей между указанными лицами,
поскольку, согласно ст. 982 ГК, одобрение не имеет обратной силы, а порождает свя-
зи только на будущее время в отношении длящихся действий гестора. При этом не
возникает и обязательства из действий в чужом интересе без поручения, так как от-
сутствует такой необходимый для его динамики юридический факт, как неодобрение
доминусом действия гестора. По сути, в данном случае имеет место пробел в праве.
В связи с этим соискатель предлагает соответствующий гражданско-правовой меха-
низм урегулирования этих отношений путем внесения изменений в норму ст. 982 ГК
посредством придания одобрению доминуса обратной силы.

6. В работе обосновывается положение, что сторонами обязательства из действий
в чужом интересе без поручения, как правило, являются физические и юридические
лица. Публично-правовые образования в данном обязательстве могут выступать
лишь на стороне доминуса тогда, когда имело место спасание гестором их имуще-
ства, не закрепленного за конкретными юридическими лицами на праве хозяйствен-
ного ведения или оперативного управления, т.е. составляющего их казну, как наслед-
ники граждан-доминусов, а также в порядке субсидиарной обязанности по долгам
юридических лиц.
В качестве гестора рассматриваемого обязательства не могут выступать физиче-
ские и юридические лица, для которых действия в чужом интересе без поручения яв-
ляются одной из целей их деятельности либо необходимость выполнения которых
прямо предусмотрена законом, в частности, государственные и муниципальные ор-
ганы, опекуны (попечители), добровольные пожарные, отдельные общественные ор-
ганизации и т.д.
С учетом объема дееспособности граждан, а также при отсутствии средств у фи-
зических и юридических лиц – доминусов возмещение реального ущерба гестору
полностью или частично может быть возложено на других лиц (родителей, усынови-
телей, опекунов, попечителей, учредителей (участников, членов) юридических лиц
соответствующих организационно-правовых форм).
Малолетние и недееспособные граждане могут быть признаны гестором только в
случаях совершения ими действий по спасанию жизни граждан и имущества физи-
ческих и юридических лиц, с учетом чего автором предлагаются соответствующие
дополнения нормы ст. 980 ГК.

7. Разделяя концепцию множественности лиц в обязательстве, автор, тем не менее,
полагает, что в обязательстве из действий в чужом интересе без поручения, по обще-
му правилу не могут выступать на той или иной стороне несколько лиц, так как в со-
ответствии с его структурой только конкретный гестор вправе требовать возмещения
реального ущерба в той мере, в какой он его понес, действуя в интересах конкретно-
го доминуса, равно как и каждый из конкретных доминусов обязан будет возместить
ущерб лишь конкретному гестору в той мере, в какой он действовал в его интересе.
Отсюда следует, что здесь формируются отдельные обязательства между каждым из
указанных лиц. Солидарная обязанность доминусов перед гестором по возмещению
понесенного реального ущерба возникает лишь тогда, когда спасаемое имущество
принадлежит нескольким доминусам на праве общей совместной собственности.

8. В работе констатируется: поскольку обязательство вследствие действий в чужом
интересе без поручения не носит личного характера, постольку права и обязанности
гестора и доминуса могут переходить к другим лицам. Перемена лиц в рассматрива-
емом обязательстве может происходить в порядке универсального или сингулярного
правопреемства согласно общим положениям на этот счет гражданского права, что
может повлечь его прекращение в связи с совпадением должника и кредитора в од-
ном лице.

9. Придерживаясь теории объекта как блага в его плюралистической трактовке,
диссертант обосновывает тезис о том, что таковым в обязательстве из действий в
чужом интересе без поручения является денежная сумма, выплачиваемая доминусом
в пользу гестора, включающая в себя фактически понесенные необходимые расходы
в связи с выполнением им действий в интересе доминуса и расходы по
восстановлению имущественного положения гестора, нарушенного при совершении
этих действий, что составляет реальный ущерб для последнего, а не сами действия
гестора, влекущие возникновение рассматриваемого обязательства, равно как и
действия доминуса по возмещению реального ущерба гестору, как полагают многие
юристы. При предотвращении вреда имуществу доминуса размер возмещения не
должен превышать стоимости спасаемого имущества.

10. Вопреки мнению отдельных цивилистов, согласно которому содержание
рассматриваемого обязательства состоит в требованиях, предъявляемых к действиям
гестора; в уведомлении гестором доминуса о вторжении в его частную сферу; в от-
ветственности гестора перед доминусом за причинение ему вреда в процессе осуще-
ствления им действий в его интересе; в передаче гестором прав и обязанностей до-
минусу по сделке, совершенной первым в интересе второго; неодобрении домину-
сом действий гестора; в принятии доминусом последствий сделок, совершенных в
его интересе гестором, в содержание данного обязательства входят взаимокорре-
спондирующие права и обязанности гестора и доминуса: гестор обязан представить
доминусу отчет с указанием полученных доходов и понесенного реального ущерба;
доминус обязан возместить гестору реальный ущерб, а в случаях, предусмотренных
законом, обычаями делового оборота или соглашением сторон, выплатить ему возна-
граждение.

автореферат

[Inna1]

МНАЦАКАНЯН АННА СЕМЕНОВНА

ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ
ИСПОЛНИТЕЛЯ МЕДИЦИНСКИХ УСЛУГ

Диссертация выполнена на кафедре гражданского права ФГОУ ВПО
«Кубанский государственный аграрный университет»
Научный руководитель: доктор юридических наук, профессор
Камышанский Владимир Павлович
Официальные оппоненты: доктор юридических наук, профессор
Лукьянцев Александр Анатольевич
кандидат юридических наук
Жаботинский Михаил Вячеславович
Ведущая организация: ФГОУ ВПО «Самарский государствен-
ный университет»
Защита диссертации состоится 27 июня 2008 г. в 12-00 час. на заседа-
нии объединенного диссертационного совета ДМ-220.038.10 при ФГОУ ВПО
Кубанский государственный аграрный университет по адресу: 350044, г.
Краснодар, ул. Калинина, 13, главный учебный корпус.

Наиболее существенные результаты, полученные соискателем и выно-
симые на защиту:
1. Предлагается классифицировать ответственность исполнителя меди-
цинских услуг за наличие или отсутствие вмешательства в организм пациен-
та. В целях эффективной реализации норм об ответственности исполнителя
медицинских услуг разработано деление медицинских услуг на связанные с
медицинским вмешательством в организм пациента и не связанные с таким
вмешательством.
2. Обоснован вывод о том, что перечень существенных условий, закре-
пленный в п.11 Правил предоставления платных медицинских услуг населе-
нию медицинскими учреждениями, достаточен для признания заключенными
лишь договоров оказания медицинских услуг, непосредственно не связанных
с медицинским вмешательством.
Предложено признать существенным условием договоров об оказании
медицинских услуг, связанных с медицинским вмешательством в организм
пациента, условие о вреде здоровью, который может возникнуть при осуще-
ствлении договора. Это позволит разграничить правомерное и неправомерное
поведение и исключить необоснованное привлечение к ответственности ис-
полнителя медицинских услуг.
Предлагается дополнить п. 11 Правил предоставления платных меди-
цинских услуг населению медицинскими учреждениями абзацем вторым сле-
дующего содержания: «Договоры, предполагающие медицинское вмешатель-
ство в организм пациента (назначение приема лекарственных средств, нару-
шение целостности телесного покрова и пр.), должны содержать условия о
согласованных сторонами методах лечения, связанных с ними рисками, воз-
можных вариантах медицинского вмешательства, их прямых и сопутствую-
щих последствиях и результатах лечения».
3. Обоснован вывод об отсутствии тождества между делением меди-
цинских услуг на платные и бесплатные и делением договоров на возмездные
и безвозмездные. Последнее проводится по признаку получения/неполучения встречного предоставления (ст. 423 ГК РФ). За оказание медицинских услуг
исполнитель всегда получает вознаграждение (из бюджетов различных уров-
ней, от страховщика по обязательному медицинскому страхованию, работо-
дателя, пациента или членов его семьи или от иных лиц). Потому согласован-
ные сторонами медицинские услуги всегда оказываются по гражданско-
правовому договору возмездного оказания услуг.
4. Исходя из сущности услуг как объекта гражданских прав, сделан вы-
вод о том, что стороны не вправе включать в договор условие об ответствен-
ности исполнителя медицинских услуг за необеспечение выздоровления или
о том, что оплата будет произведена только в случае выздоровления.
5. Для разграничения правомерных и противоправных врачебных оши-
бок предложено введение стандартизации методов и способов лечения и со-
вершения иных медицинских вмешательств. Считаем необходимым утвер-
ждение таких стандартов, имеющих цель субсидиарного применения в случа-
ях возникновения спора о доброкачественности услуг. Определены признаки
врачебной ошибки: добросовестное допущение профессиональной ошибки
медицинского характера, выражающееся в неправильно поставленном диаг-
нозе, неправильном выборе метода или средств лечения, повлекшее причине-
ние вреда здоровью гражданина, не связанное с небрежным или халатным
выполнением профессиональных обязанностей.
6. В целях реализации гражданско-правового принципа необходимости
восстановления нарушенных прав и реализации компенсационной функции
гражданско-правовой ответственности аргументирована необходимость вве-
дения обязательного страхования как договорной, так и деликтной ответст-
венности, которая может возникнуть вследствие оказания медицинских услуг.
Предложено дополнить раздел XII «Ответственность за причинение вреда
здоровью граждан» Основ законодательства Российской Федерации об охра-
не здоровья граждан нормой об обязательном страховании гражданской от-
ветственности исполнителя медицинских услуг.
7. Предлагается закрепить систему полного возмещения вреда здоро-
вью, причиненного при оказании медицинских услуг, включающую возмеще-
ние как «первичного», так и «последующего» вреда. В современном отечест-
венном гражданском праве возмещается лишь вред, находящийся в прямой
причинной связи с неправомерным поведением. В связи с этим объем возме-
щения оказывается существенно меньшим по сравнению с объемом вреда
причиненного.
8. Обоснован вывод о необходимости признания юридического значе-
ния косвенной причинной связи при установлении условий гражданско-
правовой ответственности причинителя вреда – исполнителя медицинских
услуг. На основе анализа правоприменительной практики установлено, что в
настоящее время суды при разрешении споров о возмещении причиненного
здоровью пациентов вреда учитывают лишь прямую причинную связь.
9. Предлагается введение унифицированного документа об информиро-
ванном добровольном согласии пациента на медицинское вмешательство, в котором, исходя из особенностей такого вмешательства, должны содержаться
следующие сведения: об исполнителе и о пациенте; о виде медицинского
вмешательства; о предоставлении информации о противопоказаниях и побоч-
ных эффектах. Такое согласие должно сопровождать договоры об оказании
медицинских услуг, связанных с медицинским вмешательством в организм
пациента.
10. Выявлена практическая сложность компенсации причиненных гра-
жданину физических и нравственных страданий непосредственно медицин-
ской деятельностью, не влекущей неблагоприятных последствий (переноси-
мые в процессе оказания медицинской помощи страдания, не повлекшие вре-
да здоровью). Предложено компенсировать такой вред лишь при наличии ви-
ны исполнителя медицинских услуг.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:
Статьи в ведущих, рецензируемых научных журналах и изданиях,
рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ для пуб-
ликации результатов диссертационных исследований:
1. Мнацаканян А.С. Общие положения о соотношении договорной и де-
ликтной ответственности исполнителя медицинских услуг // Общество и пра-
во. – 2007. – № 4. – С.99-103. (0,5 п.л.)
2. Мнацаканян А.С. Юридическая оценка медицинской деятельности в
структуре гражданско-правовой ответственности // Общество и право. – 2008.
– № 1.- С.111-113. (0,3п.л.)

автореферат

[Inna1]

Сорокин Михаил Сергеевич
Проблемы гражданско-правовой ответственности в области охраны
и использования животного мира в Российской Федерации

Специальность 12.00.03 – гражданское право;
предпринимательское право; семейное право;
международное частное право

Работа выполнена на кафедре гражданско-правовых дисциплин факультета юриспруденции ГОУ ВПО «Нижегородский коммерческий институт»


Научный руководитель: кандидат юридических наук, доцент
Сиземова Ольга Борисовна


Официальные оппоненты: доктор юридических наук
Чеговадзе Людмила Алексеевна

кандидат юридических наук, доцент
Рассолова Татьяна Михайловна

Ведущая организация: Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского

Защита состоится 25 июня 2008 года в 16-00 час. в ауд. 127 на заседании диссертационного совета Д 446.004.05 при ГОУ ВПО «Российский государственный торгово-экономический университет» по адресу:
125993, г. Москва, ул. Смольная, д. 36.

Основные положения, выносимые на защиту. Результатом науч-ного анализа проблем гражданско-правовой ответственности в области ох-раны и использования животного мира являются следующие выносимые на защиту выводы и положения:
1. Обосновано положение о том, что в случае причинения вреда жи-вотному миру и среде его обитания возмещению подлежит реальный ущерб, включающий в себя:
– ущерб животному миру, причиненный фактом его незаконного изъятия из среды обитания;
– стоимость незаконно добытых или уничтоженных объектов живот-ного мира и полученной из них продукции, подлежащая взысканию в каче-стве неосновательного обогащения даже в случае, когда они пришли по вине нарушителя в негодность до их фактического присвоения;
– затраты, направленные на сохранение и восстановление среды оби-тания объектов животного мира, в случае причинения вреда не отдельному объекту животного мира, а среде обитания.
Установлено, что обязанность уплаты сумм сбора за пользование объектами животного мира и объектами водных биологических ресурсов носит публично-правовой характер, в связи с чем не может рассматривать-ся в качестве упущенной выгоды при причинении вреда животному миру. Взыскание упущенной выгоды как элемента убытков при причинении вре-да животному миру в соответствии с требованиями действующего законо-дательства не может быть осуществлено.
2. Специфика животного мира как объекта права собственности обу-словливает особенности мер (способов) его охраны. Сформулировано по-ложение об их структуре, в которую включены меры по охране субъектив-ного права собственности и меры по охране объекта права собственности, представляющие собой бремя содержания имущества.
3. Источником причинения вреда животному миру и среде его оби-тания, подлежащего взысканию в порядке гражданско-правовой ответст-венности, выступает как противоправная, так и правомерная с точки зре-ния объективных норм права деятельность.
Обосновано, что осуществление хозяйственной и иной деятельности, на проект которой дано положительное заключение государственной эко-логической экспертизы, является основанием наступления гражданско-правовой ответственности, если ее результатом является вред животному миру и среде его обитания.
4. Поведение объекта животного мира, способствовавшее причине-нию ему вреда со стороны источника повышенной опасности, не может рассматриваться как действие непреодолимой силы, так как отсутствуют такие неотъемлемые ее признаки, как «чрезвычайность» и «непредотвра-тимость». Таким образом, такое поведение не может являться основанием освобождения владельца источника повышенной опасности от наступле-ния мер гражданско-правовой ответственности.
5. Обосновано, что компенсационная (восстановительная) функция гражданско-правовой ответственности в отношениях по охране и исполь-зованию животного мира является основной, но установлено, что сущест-вующий механизм реализации указанных мер не предусматривает ее вы-полнение.
6. В целях устранения проблем реализации гражданско-правовой от-ветственности в области охраны и использования животного мира необхо-димо:
– в полномочия органов государственной власти РФ и субъектов РФ в области охраны окружающей среды (ст. 5, 6 Федерального закона от 10.01.2002 г. № 7-ФЗ «Об охране окружающей среды»), охраны и исполь-зования животного мира органов государственной власти РФ и субъектов РФ (ст. 5, 6.1 Федерального закона от 24.04.1995 г. № 52-ФЗ «О животном мире») включить утверждение соответственно федеральных и региональ-ных такс исчисления ущерба окружающей среде и животному миру;
– в положения о соответствующих федеральных органах исполни-тельной власти, осуществляющих государственное управление в области охраны и использования каждой из групп объектов животного мира (Мин-природы России, Минсельхоз России), включить полномочия по утвер-ждению такс исчисления ущерба животному миру. Полномочия указанных федеральных органов исполнительной власти должны быть четко разгра-ничены, а также должны исключать возможность дублирования функций;
– в федеральные нормативные правовые акты об утверждении такс исчисления ущерба животному миру (Постановление Правительства РФ от 25.05.1994 г. № 515, Приказ Минсельхозпрода РФ от 25.05.1999 г. № 399, Приказ Минприроды РФ от 04.05.1994 г. № 126) внести изменения и до-полнения либо принять новые нормативные правовые акты, четко устанав-ливающие пределы полномочий субъектов РФ по утверждению регио-нальных такс, а также порядок применения федеральных и региональных такс. После этого необходима отмена (изменение) нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации, не соответствующих указанным требованиям федерального законодательства;
– признание утратившими силу положений нормативных правовых актов как федерального уровня (п. 85 Типовых правила охоты в РСФСР), так и уровня субъектов РФ (например, п. 85 Правил охоты на территории Нижегородской области, п. 72 Правил охоты на территории Владимирской области и др.), предусматривающих возможность оставления незаконно добытых объектов животного мира и полученной из них продукции в рас-поряжении нарушителя и взыскания их стоимости, так как это противоречит общим правилам об обязательствах вследствие неосновательного обогаще-ния и требованиям ст. 59 Федерального закона от 24.04.1995 г. № 52-ФЗ  «О животном мире»;
– внесение дополнений в ст. 59 Федерального закона от 24.04.1995 г. № 52-ФЗ «О животном мире», ст. 54 Федерального закона от 20.12.2004 г.  № 166-ФЗ «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресур-сов», предусматривающих возможность взыскания с виновных лиц стои-мости незаконно добытых объектов животного мира (водных биологиче-ских ресурсов) и полученной из них продукции в случае, когда их безвоз-мездное изъятие или конфискация фактически невозможны, либо они пришли в негодность по вине нарушителя;
– отмена п. 8 примечания к Приказу Минприроды Российской Феде-рации от 04.05.1994 г. № 126, предусматривающего возможность освобож-дения от гражданско-правовой ответственности в случае непреднамеренно-го столкновения транспортного средства и объекта животного мира, так как регулирование указанных отношений является сферой действия ГК РФ.

Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК
1. Сорокин, М.С. О природе ответственности за причинение вреда животному миру и среде его обитания / М.С. Сорокин // Современное право. − 2008. − № 1 (1). − С. 53−56. – 0,5 п.л.

автореферат

[Actuarius]

Алексеев Артур Аркадьевич

ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ БАНКОВСКОГО КРЕДИТОВАНИЯ ФИЗИЧЕСКИХ ЛИЦ

12.00.03 – гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право.

Защита состоится «26» июня 2008 года в 12.00 часов на заседании диссертационного совета Д. 212.123.03 при Московской государственной юридической академии по адресу: 123995, Москва, ул. Садовая Кудринская, 9, зал заседаний Ученого совета.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что оно представляет собой комплексное исследование банковского кредитования физических лиц в современных экономических условиях, содержащее конкретные рекомендации по решению существующих в указанной области правовых проблем. В отличие от существующих научных работ по банковскому кредитованию, данное исследование носит специальный характер и анализирует основы правового регулирования, сложившуюся судебную и иную правоприменительную практику исключительно применительно к заемщику - физическому лицу. С этих же позиций изучается деятельность банков по предоставлению кредитов и их возврату.

В диссертационном исследовании сформулированы и обоснованы новые теоретические положения, практические выводы и предложения, которые выносятся на защиту:
1. Сформулировано определение банковского кредитования потребителей как предоставление банком денег или других вещей, определенных родовыми признаками (ценных бумаг, драгоценных металлов или драгоценных камней), физическому лицу исключительно для личных, семейных, домашних и иных нужд, не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности, на основании договора кредитования.
Под договорами кредитования понимаются кредитный договор, договоры коммерческого и товарного кредитов.
2. Предложено определение годовой процентной ставки по договорам кредитования как процентное соотношение суммы кредита с полной стоимостью кредита, единый порядок расчета которой должен устанавливаться Центральным Банком РФ.
Определение годовой процентной ставки в соответствии с единым порядком существенно упростит сравнение кредитов, предоставляемых банками на разных условиях, что будет способствовать развитию конкуренции на рынке банковского кредитования потребителей.
3. Обоснована необходимость принятия специального закона, регулирующего банковское кредитование потребителей, в котором следует предусмотреть:
3.1. Вышеуказанные определения банковского кредитования потребителей и годовой процентной ставки по договорам кредитования;
3.2. Обязанность банков предоставлять потребителям информацию об условиях договора и об их исполнении, а именно:
Перед заключением договора предоставлять потребителю информацию о следующих условиях договора, которые должны признаваться существенными:
- предмет договора;
- годовая процентная ставка;
- полная стоимость кредита;
- имущественная ответственность сторон за нарушение договора, включая ответственность за нарушение обязательств по срокам осуществления платежей;
- порядок расторжения договора;
- право потребителя отказаться от получения кредита;
- право потребителя досрочно возвратить кредит полностью или частично в любое время без возмещения упущенной выгоды.
В период действия договора в течение трех дней с момента получения запроса потребителя предоставлять ему информацию по любому вопросу, относящемуся к исполнению обязательств по договору потребительского кредитования. При этом потребитель вправе запросить информацию не чаще одного раза в месяц.
По окончании срока пользования кредитом по запросу потребителя должна предоставлять ему в письменном виде информацию об отсутствии или наличии у него задолженности.
4. Предлагается уменьшить возможность субсидиарного применения норм права при принятии специального закона, направленного на регулирование банковского кредитования потребителей, что будет способствовать формированию единой правоприменительной практики.
С указанной целью необходимо дополнить п. 2 ст. 779 ГК РФ, следующим положением: «Правила настоящей главы не применяются к договорам банковского кредитования потребителей».
5. Обоснована необходимость применения норм о предоставлении информации потребителям при банковском кредитовании к правоотношениям по банковскому кредитованию индивидуальных предпринимателей. Критерием определения действия этих норм в отношении индивидуальных предпринимателей должна выступать сумма кредита, размер которой для этих целей должен определяться Банком России.
6. Предлагается возложить на Центральный банк РФ обязанность по осуществлению сбора информации о годовых процентных ставках по потребительским кредитам и публикации этой статистической информации в соответствующих регионах, что позволит потребителям лучше ориентироваться на рынке потребительского кредитования и выбирать лучшие предложения.
7. Доказана необходимость учета способов распространения рекламы при определении требований к рекламе потребительских кредитов.
В связи с чем, предлагается дополнить п. 3 ст. 28 ФЗ «О рекламе» от 13 марта 2006 года № 38-ФЗ абзацем вторым следующего содержания: «При распространении рекламы потребительских кредитов в телепрограммах, радиопрограммах, при кино- и видеообслуживании, путем размещения наружной рекламы и рекламы на транспортных средствах достаточным является указание годовой процентной ставки».
8. Предложено предоставить заемщикам по кредитному договору, в том числе физическим лицам, право отказаться от получения кредита до момента его предоставления, что должным образом обеспечит защиту интересов заемщиков, т.к. будет способствовать предоставлению кредитов на конкурентоспособных условиях выгодных заемщикам.
В связи с этим необходимо изменить п. 2 ст. 821 ГК РФ, заменив слова «до установленного договором срока его предоставления» на слова «до момента его предоставления».

Прикрепленные файлы

•  ____________________.doc   108К   3214 скачиваний

Сообщение отредактировал Actuarius: 07 June 2008 - 12:25

[advice]

Варламова Алла Николаевна

ПРАВОВОЕ СОДЕЙСТВИЕ РАЗВИТИЮ КОНКУРЕНЦИИ НА ТОВАРНЫХ РЫНКАХ - диссертация на соискание ученой степени доктора юридических наук

автореферат

Специальность 12.00.03 – гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право


Работа выполнена в Московском государственном университете имени
М.В. Ломоносова (юридический факультет)

Научный консультант: доктор юридических наук, профессор
Пугинский Борис Иванович

Официальные оппоненты: доктор юридических наук, профессор
Витрянский Василий Владимирович
(Высший Арбитражный Суд РФ)
доктор юридических наук, профессор
Ершова Инна Владимировна
(Московская государственная юридическая
академия)
доктор юридических наук, профессор
Клеандров Михаил Иванович
(Конституционный Суд РФ)

Ведущая организации: Институт государства и права РАН

Защита состоится 10 сентября 2008 года в 15 часов 15 минут на заседании диссертационного совета Д.501.001.99 при Московском государственном университете имени М. В. Ломоносова по адресу: 119991, г. Москва, ГСП-1, Ленинские годы, МГУ, 1-й корпус гуманитарных факультетов, юридический факультет.


На защиту выносятся следующие основные положения:
1. Обосновывается объективная необходимость правового содействия развитию конкуренции в сфере хозяйственной деятельности. Такое содействие включает в себя совокупность законодательных мер, обеспечивающих возникновение, развитие и поддержку конкуренции, а также правовые средства, применяемые хозяйствующими субъектами при формировании и осуществлении конкурентной стратегии.

2. Доказывается, что ограничительные меры и меры защиты конкуренции вторичны по сравнению с мерами стимулирующего характера, а также специальными мерами, применяемыми в отдельных отраслях экономики. Соответственно, мерам стимулирующего характера должно уделяться обязательное первоочередное внимание при подготовке законодательных и организационных решений по вопросам конкуренции.

3. Под законодательными мерами стимулирующего характера, обеспечивающими становление, развитие и поддержку конкуренции, предлагается понимать:
- комплексные меры стимулирования конкурентных отношений, как-то принятие и реализация отраслевых и региональных программ демонополизации экономики и программ реформирования отдельных отраслей хозяйства;
- меры, направленные на увеличение количества конкурентоспособных хозяйствующих субъектов;
- использование конкурсных способов заключения договоров;
- внедрение рыночного механизма предоставления государственной поддержки;
- стимулирование улучшение качества продукции;
- применение принудительного разукрупнения в монополизированных отраслях экономики.

4. Доказывается, что правовые меры, стимулирующие конкуренцию, способны привести к становлению полноценной конкурентной среды только при условии комплексного применения различных мер стимулирующего характера и при одновременном осуществлении хозяйствующими субъектами эффективной конкурентной стратегии в рамках, уставленных законодательством.

5.Основными частно-правовыми средствами, которые могут применять хозяйствующие субъекты при формировании конкурентной стратегии, предлагается считать внутренние корпоративные документы и решения органов управления субъектов. Гражданско-правовой договор предлагается рассматривать в качестве основного правового средства, применяемого хозяйствующими субъектами при реализации своей конкурентной стратегии.

6. Обосновывается вывод о том, что реформирование отраслей экономики в целом является одной из наиболее действенных мер обеспечения формирования конкурентных отношений в тех отраслях, в которых наряду с конкурентными видами деятельности (к примеру, продажа электроэнергии) существуют и монопольные области (передача электроэнергии).
Вопросы развития конкуренции должны в обязательном порядке учитываться при разработке законодательства о реформировании любой отрасли хозяйства.

7. Доказывается, что большинство проблем, возникающих в процессе реформирования на рынке электроэнергии, связаны с отсутствием должного учета в законодательстве о реформировании вопросов, влияющих на конкуренцию. Данные недочеты дают возможность новым субъектам рынка электроэнергии выстраивать свою конкурентную стратегию так, чтобы получать преимущества не за счет эффективной работы, а за счет приемов вертикальной и горизонтальной интеграции.

8. Регулирование предоставления государственной и муниципальной помощи в Законе о защите конкуренции имеет ряд изъянов. Прежде всего, в статье 4 Закона объекты государственной и муниципальной помощи определены неосновательно узко. К таковым отнесены имущество, иные объекты гражданских прав, а также доступ к информации. Другие виды государственной помощи, к примеру, налоговые льготы, закрепление государственного или муниципального имущества за хозяйствующими субъектами на праве хозяйственного ведения или оперативного управления, предоставление субвенций и субсидий из бюджетов субъектов Российской Федерации остались за рамками регулирования названного Закона. При этом ряд указанных в Законе целей предоставления государственной и муниципальной помощи (развитие культуры, социальная поддержка безработных граждан и др.) не имеют отношения к развитию конкуренции.
Предлагается расширить перечень объектов, относящихся к государственной и муниципальной помощи, предоставление которой осуществляется в соответствии с Законом о защите конкуренции, а также уточнить перечень целей, в которых она предоставляется в соответствии с данным Законом, ограничив его исключительно направленностью на становление конкуренции.

9. Согласно п.2 ст. 34 Конституции РФ «не допускается экономическая деятельность, направленная на монополизацию и недобросовестную конкуренцию». В российском конкурентном законодательстве до настоящего времени не определено понятие «монополизация». По мнению ряда исследователей, понятия «монополия», «монополизация» и «доминирующее положение» являются синонимами, что не соответствует реальному их значению.
Предлагается ввести в законодательство понятие «монополизация рынка». Под монополизацией рынка следует понимать наличие ситуации на рынке, близкой к монопольной, когда хозяйствующий субъект фактически является единственным на товарном рынке или полностью контролирует положение на товарном рынке. Доказывается, что правовое регулирование монополизированных рынков должно иметь специфику по сравнению с товарными рынками, на которых имеется просто доминирующий субъект.

10. Обосновывается вывод о том, что такая мера, как принудительное разукрупнение, может рассматриваться в двух аспектах. В законодательстве она определена как мера ответственности за нарушение конкурентного законодательства. Однако представляется более важным рассматривать данную меру как способ развития конкуренции при наличии монополизации рынка.

11. На основе анализа хозяйственной практики доказывается, что законы о конкуренции должны защищать прежде всего конкуренцию, а не интересы отдельных лиц. Поэтому предлагается определить в законодательстве такое понятие, как вред конкуренции. При этом отдельные действия должны рассматриваться как нарушения правил конкуренции и относиться к монополистической деятельности или к недобросовестной конкуренции только в случаях, если причиняется вред самой конкуренции.
Под вредом конкуренции предлагается понимать любые неблагоприятные изменения конкурентной среды. К таковым, в частности, относится уменьшение количества конкурентов, ограничение самостоятельности их действий, ухудшение качественных характеристик конкурентной борьбы (отсутствие необходимости понижать цены, улучшать качество продукции), невозможность или затруднительность использования надлежащих (законных) методов конкурентной борьбы, отсутствие преимуществ у субъектов, использующих надлежащие методы конкурентной борьбы.

12. Обосновывается вывод о том, что на развитии конкурентных отношений отрицательным образом сказывается отсутствие должного учета отраслевых особенностей в конкурентном законодательстве. Такие особенности, которые могут быть обусловлены различными причинами (в том числе высокой степенью конкурентоспособности в рамках мирового рынка, зависимостью от природных ресурсов, необходимостью обеспечения безопасности страны, естественной монополией), не допускают возможности предложить единые меры внедрения конкурентных отношений во всех отраслях экономики и требуют дифференцированного подхода к формированию конкуренции в отраслях, обладающих значительной спецификой.
В связи с этим при разработке мер, направленных на развитие конкуренции, предлагается, с одной стороны, применять в отдельных отраслях специальные законодательные меры, а с другой, при разработке общих для всех отраслей законодательных мер предусматривать учет особенностей их применения в отдельных отраслях.

13. Важнейшими специальными правовыми мерами обеспечения развития конкурентных отношений, применяемыми в отдельных сферах, предлагается считать следующие: 1) регулирование цен, 2) создание правил недискриминационного доступа к услугам монопольного характера; 3) лицензирование.
Помимо данных мер, в отдельных сферах, прежде всего в тех, в которых применяется государственное регулирование цен, возможно применение такой меры, как контроль за качеством товаров (услуг).

14. Доказывается, что применение специальных мер к субъектам естественной монополии и существующее регулирование естественных монополий в целом не решают имеющихся проблем. Само понятие «естественная монополия» и перечень видов деятельности, отнесенных к естественно-монопольным, обладает рядом серьезных недочетов. Вместо регулирования естественных монополий предлагается урегулировать специфику сетевой деятельности, а также решить проблему «узких мест» в иных сферах хозяйственной деятельности.

15. Доказывается, что разработка специальных правовых мер, применяемых в сетевой деятельности (и применительно к иным «узким местам»), является вопросом законодательства о конкуренции. Именно от того, насколько продуманным будет регулирование сетевых сфер, во многом зависит возможность внедрения конкуренции также в сферах деятельности, не являющихся сетевыми, но непосредственно с ними связанных.

16. Доказывается, что ограничение конкуренции возможно применительно к отдельным видам деятельности, которые носят «публичный» характер. Это относится, прежде всего, к военной промышленности, аэрокосмической, энергетике (имеются в виду сферы деятельности, не являющиеся сетевыми). Сюда же относится деятельность в области образования, здравоохранения.
Предлагается определить в законодательстве понятие «публичная служба». Основой характеристикой публичных служб является не эффект масштаба (хотя и он в ряде случаев может присутствовать), а осуществление специальной деятельности, без которой невозможно обойтись, в интересах всего общества.

17. Для содействия развитию конкуренции предлагается комплексное решение проблемы обеспечения хозяйствующим субъектам недискриминационного доступа к услугам монопольного характера. В качестве важнейших компонентов такого решения указываются три направления:
1) создание «независимого» субъекта, предоставляющего услуги монопольного характера. Независимость данного субъекта заключается в том, что ни он сам, ни его аффилированные лица не должны иметь «собственного интереса» в предоставлении данных услуг одним лицам на условиях более благоприятных, чем другим. В работе предлагаются различные варианты, обеспечивающие «независимость» субъекта, оказывающего услуги монопольного характера;
2) установление в антимонопольном законодательстве запретов на создание дискриминационных условий;
3) разработка специального порядка предоставления услуг, оказываемых монополистами.

18. Доказывается, что отдельные «механизмы» распределения пропускной способности, которые используются в действующих порядках предоставления услуг, оказываемых монополистами (в том числе, обслуживание в порядке очереди), являются нерыночными. Обосновывается необходимость закрепить в законодательстве переход к новым, рыночным механизмам распределения пропускной способности.
Помимо механизмов распределения пропускной способности в порядках предоставления услуг, оказываемых монополистами, предлагается закрепить:
1. Четкие критерии, на основании которых происходит доступ к услугам монополистов. Должно быть определено, что понимается под «технической возможностью» или «невозможностью» оказания услуг;
2. Открытость информации о деятельности субъекта, оказывающего услуги;
3. Решение проблем совместимости сетей и расширения сетей;
4. Необходимость использования публичного договора.

19. При введении государственного регулирования цен необходимо в первую очередь учитывать влияние этой меры на конкурентные отношения, так как регулирование цен приводит к ограничению использования важнейшего метода конкурентной борьбы – конкуренции по цене.
Обосновывается вывод о принципиальном влиянии на развитие конкуренции решения таких вопросов, как определение сфер применения регулирования цен, методов тарифообразования, видов тарифов, недопущения дискриминации при введении тарифов, порядка установления тарифов.

20. В работе анализируются правовые проблемы определения лиц, находящихся в отношениях экономической зависимости, и предлагается их решение.
Обосновывается целесообразность использования в законодательстве вместо двух понятий – группа лиц и аффилированные лица – одного понятия (группа лиц), которое будет применимо для конкурентного и для корпоративного законодательства. Если в законодательстве останется два понятия – группа лиц и аффилированные лица, то необходимо дать их легальное определение (понятие «аффилированного лица» уточнить), а не ограничиваться лишь указанием перечня условий, при наличии которых лица начинают признаваться таковыми. Кроме того, в этом случае вопросы аффилированности следует урегулировать в отдельном законе, а сами перечни условий признания группы лиц и аффилированных лиц сделать открытыми.

21. Предлагаются способы урегулирования соглашений (согласованных действий), ограничивающих конкуренцию.
1. Для того, чтобы отделить соглашения от согласованных действий из числа соглашений предлагается исключить «договоренности в устной форме». В определении согласованных действий следует указать, что они базируются на устных договоренностях.
2. Согласно ст. 8 Закона о защите конкуренции согласованными действиями признаются действия, вызванные действиями иных хозяйствующих субъектов. Таким образом, из круга субъектов, совершивших согласованные действия, фактически исключаются инициаторы данных действий, что нельзя признать правильным. В Законе следует уточнить, что если действия были поддержаны иными субъектами, то хозяйствующий субъект, инициировавший данные действия, признается участником согласованных действий.
3. В Законе о защите конкуренции следует уточнить, что такие обстоятельства, указанные в пп.2 п.1 ст.8 Закона, как изменение цен на товар на мировых товарных рынках, а также существенное изменение спроса на товар в течение не менее чем одного года, не являются сами по себе основаниями повышения (понижения) цен хозяйствующими субъектами.
4. В Законе о защите конкуренции предлагается уточнить, что «вертикальные соглашения», указанные в ст. 12 Закона, являются исключениями по отношению к запрещенным соглашениям, предусмотренным частями 1 и 2 статьи 11 Закона.

22. В связи с затруднениями, возникающими в хозяйственной и судебной практике, предлагается уточнить условия допустимости сделок, сформулированные в статье 13 Закона о защите конкуренции, указав, в каких случаях для обеспечения конкурентоспособности товаров российских производителей на мировом рынке возможно полное устранение конкуренции на внутреннем рынке, а в каких можно пойти по более льготному для внутренней конкуренции пути - использованию экспортных картелей.
23. Обосновывается вывод о том, что при контроле за экономической концентрацией следует учитывать отраслевые особенности деятельности. С этой целью следует в законодательстве:
1) установить различные количественные критерии суммарной стоимости активов и суммарной выручки хозяйствующих субъектов для отдельных товарных рынков;
2) в качестве критерия организаций, участвующих в сделках, приводящих к концентрации, указывать не включение организаций в реестр хозяйствующих субъектов, имеющих долю на рынке определенного товара более 35 %, а ту долю, которая установлена федеральными законами в качестве минимальной для отдельных рынков, чтобы речь могла идти о доминирующем субъекте. При отсутствии определения минимальной доли федеральными законами данная доля признается превышающей 35%.
С целью усиления контроля за горизонтальными слияниями предлагается внести в законодательство правило о необходимости получения предварительного согласия антимонопольного органа на сделки, в результате которых на товарном рынке появится хозяйствующий субъект, занимающий долю рынка, установленную федеральными законами в качестве минимальной для отдельных рынков, чтобы речь могла идти о возникновении доминирующего субъекта. При отсутствии определения минимальной доли федеральными законами данная доля признается превышающей 35%.

24. Доказывается необоснованность новеллы Закона о защите конкуренции (ст. 28), согласно которой антимонопольные органы осуществляют контроль за приобретениями акций (долей) лишь при превышении трех пороговых величин, установленных в статье 28 Закона. При таком порядке мелкие приобретения остаются вне контроля антимонопольного органа, что при определенных ситуациях (к примеру, при размытости пакетов акций других акционеров) может привести к серьезным изменениям конкурентной ситуации на рынке, которые не будут контролироваться антимонопольными органами.

25. Обосновывается вывод о том, что появление в законодательстве такого правового института, как коллективное доминирование, неспособно оказать положительное влияние на формирование конкурентной среды. Причины его появления коренятся в неспособности антимонопольного органа доказывать согласованные действия хозяйствующих субъектов, ограничивающие конкуренцию. Названный правовой институт целесообразно исключить.

26. Доказывается, что отсутствие разработанной правовой базы договорных отношений в электроэнергетике служит препятствием на пути внедрения конкурентных отношений. Главная проблема заключается в том, что в ГК РФ применительно к рынку электроэнергии подробно урегулирован лишь договор энергоснабжения. Однако данный договор не может стать основой для рынка электроэнергии, так как он по своей природе является нерыночным. Имеется необходимость разработки группы договоров для сферы энергоснабжения, в том числе биржевых.

27. На основании анализа влияния на конкуренцию введения рынка мощности делается следующий вывод. С одной стороны, конкуренция на рынке электроэнергии возможна только при наличии значительного резерва мощности. С другой стороны, «торговля мощностью» может привести к защите нерентабельных станций, что искажает суть конкуренции. В связи с этим при «торговле мощностью» в обязательном порядке должны учитываться вопросы конкуренции, чтобы такая «торговля» способствовала развитию рыночных отношений, а не тормозила их.
Помимо этого, доказывается, что такая категория как «мощность» не может являться «товаром» и, соответственно, не может реализовываться по договорам купли-продажи и поставки. При «продаже мощности» фактически речь идет о поддержании готовности станций к выработке электроэнергии в необходимом количестве. Данные действия представляется целесообразным квалифицировать как оказание услуг.

[advice]

ГОЛУБЦОВ ВАЛЕРИЙ ГЕННАДЬЕВИЧ

УЧАСТИЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ В ИМУЩЕСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЯХ,
РЕГУЛИРУЕМЫХ ГРАЖДАНСКИМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ - диссертация на соискание ученой степени доктора юридических наук

12.00.03 – гражданское право; предпринимательское право;
семейное право; международное частное право

автореферат

Работа выполнена на кафедре гражданского и семейного права
Московской государственной юридической академии

Научный консультант: доктор юридических наук, профессор
Мозолин Виктор Павлович


Официальные оппоненты: заслуженный юрист РФ,
доктор юридических наук, профессор
Витрянский Василий Владимирович


доктор юридических наук, профессор
Михайлов Николай Иванович


заслуженный юрист РФ,
доктор юридических наук, профессор
Плиев Эдуард Григорьевич


Ведущая организация: Российская академия правосудия


Защита диссертации состоится 11 сентября 2008 г. в 14.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.123.03 при Московской государ-ственной юридической академии: 123995, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, д. 9, зал заседаний ученого совета


Научная новизна исследования. Научная новизна диссертационного ис-следования состоит в том, что впервые в отечественной цивилистике на основе анализа положений законодательства и науки гражданского права предпринята попытка комплексной разработки целостной системы современных взглядов на Российскую Федерацию как субъект гражданских правоотношений, в результа-те чего решена имеющая важное правовое и хозяйственное значение крупная научная проблема определения гражданско-правовой природы Российской Фе-дерации, ее места в системе субъектов современного российского гражданского права, а также уяснения особенностей гражданско-правового статуса Россий-ской Федерации при ее участии в имущественных отношениях, регулируемых гражданским законодательством.
На базе разделяемых и дополнительно аргументированных автором науч-ных взглядов о самостоятельности государственного образования как субъекта гражданского права, о возможности определения государственной собственно-сти в качестве типа, но не формы собственности, и о недопустимости конструи-рования в рамках конституционного права субинститута публичной собствен-ности сформулированы и обоснованы следующие положения, выносимые на защиту.
1. Российская Федерация (а также субъекты Российской Федерации и му-ниципальные образования) является самостоятельной разновидностью субъек-тов гражданских правоотношений наряду с физическими и юридическими ли-цами. История развития законодательства об участии публично-правовых обра-зований в гражданском обороте свидетельствует о том, что государство было исторически первым коллективным субъектом, наделенным свойством юриди-ческой личности в гражданском обороте, и не являлось при этом разновидно-стью юридического лица, как утверждается в некоторых современных исследо-ваниях. На основе детального анализа существующих взглядов и с учетом до-полнительных аргументов в работе сформулирована авторская концепция уча-стия Российской Федерации в гражданско-правовых отношениях, основанная на признании самостоятельного характера гражданской правосубъектности госу-дарства как специального субъекта гражданского права, в отличие от сущест-вующих в современной правовой доктрине взглядов, характеризующих госу-дарство при его выступлении в отношениях, регулируемых гражданским зако-нодательством, как разновидность юридического лица или как «квазисубъект-ное» образование, либо отрицающих его самостоятельную гражданской право-субъектности или предполагающих «раздвоение» правосубъектности государ-ства.
2. Правоспособность Российской Федерации при ее участии в граждан-ском обороте представляет собой особый вид гражданской правоспособности – «функциональную правоспособность», которая не совпадает с правоспособно-стью юридических лиц. Вывод об особом характере правоспособности Россий-ской Федерации обусловлен тезисом об ограничении случаев ее выступления в гражданском обороте исключительно необходимостью осуществления публич-ных функций, в рамках реализации которых полномочия государственных орга-нов на участие в гражданских правоотношениях исчерпывающе определены нормами законодательства, имеющими публично-правовую принадлежность.
3. Обеспечение равенства Российской Федерации в отношениях с прочи-ми участниками гражданского оборота должно осуществляться через систему соответствующих гарантий, выстроенную с учетом конституционного установ-ления о правовом характере Российского государства и обеспечении верховен-ства закона, с учетом необходимости реализации Российской Федерацией пуб-личных функций. Основу системы, имеющей многоотраслевой характер, долж-ны составлять конституционные гарантии, состоящие из гарантий-принципов, охранительных гарантий, гарантий защиты нарушенных прав либо прав, в от-ношении которых имеется угроза нарушения, что должно дополняться систе-мой правовых гарантий, содержащихся в нормах других отраслей российского законодательства (в частности, об ответственности Российской Федерации за противоправные властные действия, об особенностях принудительного испол-нения решений по искам к Российской Федерации).
4. Необходимо уточнение терминологии, принятой при анализе модели участия Российской Федерации в имущественных отношениях, регулируемых гражданским законодательством. Гражданско-правовая природа Российской Федерации всегда будет монистической – в том смысле, что она признается единым самостоятельным субъектом, а модель участия в обороте всегда будет плюралистической – в том смысле, что действовать от ее имени всегда будет совокупность органов, которые не обладают самостоятельной правосубъектно-стью.
5. Применительно к случаям непосредственного участия Российской Фе-дерации в гражданском обороте в рамках реализации положений п. 1 ст. 125 ГК РФ государственные органы не обладают и не могут обладать самостоятельной правосубъектностью. В данном случае они действуют в рамках реализации функциональной правоспособности Российской Федерации в качестве элемента государственного аппарата на основе норм публичного права, а их гражданско-правовая природа (с точки зрения уяснения правовой природы отношений, воз-никающих между Российской Федерацией и государственным органом в этом случае) аналогична природе органа юридического лица и не предполагает само-стоятельной правосубъектности. Основным и единственным признаком госу-дарственного органа, определяющим его способность приобретать гражданские права и обязанности непосредственно для Российской Федерации в рамках реа-лизации положений п. 1 ст. 125 ГК РФ, является наличие соответствующей нормативно закрепленной компетенции.
В целях исключения ошибочного системного толкования п. 1 ст. 125 ГК и п. 3 ст. 125 ГК предлагается изменить формулировку п. 3 ст. 125 ГК РФ, изло-жив ее в следующей редакции: «3. В случае и в порядке, предусмотренном фе-деральными законами, указами Президента Российской Федерации и постанов-лениями Правительства Российской Федерации, нормативными актами субъек-тов Российской Федерации и муниципальных образований, по их специальному поручению от их имени могут выступать юридические лица и граждане».
6. Государственные органы при участии в имущественном обороте в це-лях удовлетворения их собственных экономических потребностей могут иметь статус юридического лица. Статус государственных органов как юридических лиц в данной ситуации не сводим к статусу учреждений как некоммерческих организаций и обладает рядом особенностей, из чего вытекает необходимость выделения их в самостоятельную организационно-правовую форму юридиче-ского лица – некоммерческую организацию, именуемую «публичное учрежде-ние». Основные особенности их гражданско–правового статуса (цели создания и деятельности; права учредителя; ответственность учредителя; право на осу-ществление самостоятельной деятельности; особенности правового режима имущества) следует закрепить в тексте Гражданского кодекса РФ, указав, что государственные органы должны действовать на основании унифицированного положения об организациях данного вида, которое надлежит разработать в раз-витие нововведений в кодифицированный гражданский закон. Необходимо вне-сти также изменения в Федеральный закон «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» в части установления особенностей процедуры регистрации таких юридических лиц (освобождение от уплаты государственной пошлины; корректировка перечня документов, представляемых для регистрации; установление особых требований к наимено-ванию и пр.).
7. Аргументировано мнение о необходимости выделения парных катего-рий: «модель отношений собственности» в экономическом смысле и «модель права собственности» в юридическом смысле. При характеристике особенно-стей отношений собственности (модель отношений собственности) и их закреп-ления в праве (модель права собственности) в диссертации предлагается систе-ма современных взглядов на существующие структурные модели отношений собственности и соответствующие им структурные модели права собственно-сти, которые подразделяются на простые и сложные. К ним отнесены: 1) про-стая модель отношений собственности и соответствующая ей простая (класси-ческая) модель права собственности – институт права частной собственности; 2) сложноструктурная координационная модель отношений собственности и соот-ветствующая ей сложноструктурная координационная модель права собствен-ности – институт права общей собственности; 3) сложноструктурная суборди-национная модель отношений собственности и соответствующий ей комплекс-ный институт права государственной (публичной) собственности.
При этом, в отличие от высказываемых ранее взглядов отмечается, что оснований для выделения сложноструктурной субординационной модели от-ношений собственности с участием частных лиц (с соответствующим закрепле-нием в законодательстве сложноструктурной субординационной модели права собственности с разделенными правомочиями собственников и разделенными правами собственности на имущество) на современном этапе нет. Обосновыва-ется также вывод о том, что существуют единственная сложноструктурная су-бординационная модель отношений собственности (отношения публичной соб-ственности) и соответствующая ей сложноструктурная модель права собствен-ности (право публичной собственности). Использование исключительно клас-сических гражданско-правовых конструкций не позволяет реализовать субор-динационную модель отношений публичной собственности, что влечет за собой неизбежную комплексность правового регулирования отношений публичной собственности.
8. Государственная (публичная) собственность должна расцениваться как единый имущественный комплекс государства в целом, как его материальная основа, вне зависимости от государственного устройства (унитарное либо феде-ративное) и конституционного закрепления системы местного самоуправления. Государство (субъект присвоения в экономическом смысле) как публичная ор-ганизация, осуществляющая функции публичной власти в обществе, не совпа-дает с юридическим собственником имущества (субъектом права публичной собственности), каковыми являются Российская Федерация, субъекты Россий-ской Федерации, муниципальные образования.
Принадлежность определенной части публичного имущества Российской Федерации, субъекту Российской Федерации, муниципальному образованию – правовая форма функционирования сложноструктурной субординационной мо-дели права публичной собственности.
9. На основе дополнительной аргументации сделан вывод о том, что от-сутствуют основания для использования в гражданском законодательстве тер-мина «общенародное достояние». Для обозначения права собственности госу-дарства и муниципальных образований следует сохранять в качестве общей ка-тегории термин «право публичной собственности (исключительной и неисклю-чительной)».
Доказывается необходимость принятия Федерального закона «О государ-ственной собственности», с учетом авторского подхода к определению крите-риев отнесения объектов к исключительной государственной собственности, а также особенностей правового режима имущества, составляющего исключи-тельную собственность Российской Федерации (в частности, в этом законе тре-буется дополнительное закрепление общих правил об особенностях правового режима акций акционерных обществ, признанных стратегическими).
10. Обоснован подход к процедуре разграничения публичной собственно-сти как к особому правовому институту, имеющему комплексный характер. В рамках реализации положений действующей Конституции РФ (п. «г» ст. 72) и положений ст. 214 ГК РФ необходимо принятие специального Федерального закона «О разграничении публичной собственности». Перечень принципов, по-ложенных в основу законодательного подхода к процедуре разграничения госу-дарственной (публичной) собственности должен быть дополнен указанием на необходимость: 1) определения унифицированных специальных процедур, со-ставляющих исключение из общих правил, установленных гражданским зако-нодательством, в части оформления и передачи публичного имущества в ре-зультате процедуры разграничения; 2) выработки особого механизма реализа-ции полномочий по предметам совместного ведения Российской Федерации, субъектов Российской Федерации и муниципальных образований в части осу-ществления органами публичной власти одного уровня полномочий по предме-там совместного ведения в отношении имущества, отнесенного в рамках проце-дуры разграничения к собственности иного уровня – с учетом сформулирован-ного в диссертации положения о невозможности применения к указанным от-ношениям института общей собственности.
11. Исходя из вывода о государственных контрактах как особой разно-видности гражданско-правовых договоров, предлагается изменить законода-тельный подход к определению стороны государственного контракта, опреде-лив в качестве таковой непосредственно Российскую Федерацию. Обосновыва-ется необходимость принятия Федерального закона «О государственных кон-трактах» – с целью закрепления соответствующего нормативного регулирова-ния, а также обеспечения единства регулирования в отношении всех разновид-ностей государственных контрактов (поставка для государственных нужд; под-ряд для государственных нужд; государственный оборонный заказ и пр.).
12. Особенности Российской Федерации как субъекта имущественных от-ношений, регулируемых гражданским законодательством, связанные с необхо-димостью исполнения ею публичных функций, обусловливают возможность ус-тановления особого порядка принудительного исполнения судебных актов по искам к Российской Федерации, поскольку применение в этом случае исключи-тельно общих правил может повлечь невозможность исполнения публичных функций, финансируемых за счет средств бюджетной системы РФ.
При этом обосновывается, что институт иммунитета бюджетов – единст-венный правовой инструмент, способный обеспечить исполнение предписаний Бюджетного кодекса Российской Федерации в условиях, когда Российская Фе-дерация, вступая в гражданские правоотношения, является должником. Полно-ценная реализация принципа иммунитета бюджетов возможна лишь в условиях казначейской системы исполнения бюджетов. Однако для реализации консти-туционных установлений об обязанности Российской Федерации исполнять ре-шения в добровольном порядке в строго определенный срок в рамках реализа-ции системы конституционно-правовых гарантий обеспечения равенства субъ-ектов гражданских правоотношений необходимо закрепить в бюджетном зако-нодательстве требование о составлении бюджета с учетом неукоснительного соблюдения норм о добровольном исполнении Российской Федерацией своих обязательств. В случае неисполнения Российской Федерацией обязательств в добровольном порядке в течение установленного срока необходимо законода-тельно закрепить правило о принудительном исполнении судебных актов за счет иного (нераспределенного) имущества казны.

[Smertch]

Дата защиты: 22.10.2008


Диссертационный совет Д 212.282.01
извещает о предстоящей защите диссертации Правовое регулирование отношений между хозяйственным обществом и его управляющей организацией

на соискание ученой степени кандидата юридических наук по специальности 12.00.03 – гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право

Cоискатель: Петрова Екатерина Николаевна

Защита состоится в 16.00 - гл. учебном корпусе УрГЮА по адресу: ул. Комсомольская,21, зал Ученого Совета, 2 этаж

Научная новизна работы состоит в том, что впервые на уровне
диссертационного исследования выявлены и проанализированы
организационные правоотношения, которые могут предшествовать
возникновению имущественных отношений по оказанию услуг управляющей
организацией хозяйственному обществу, а также определена сущность,
субъекты, объект и содержание имущественных правоотношений,
возникающих в связи с осуществлением управляющей организацией
функций единоличного исполнительного органа управляющей организации,
что позволило обосновать самостоятельность исследуемых правоотношений
и выявить их отличия от ряда схожих.

На защиту выносятся следующие положения, отражающие новизну
проведенного исследования:

1. При исследовании вопроса о соотношении таких понятий как
«управляющая организация», «орган юридического лица» делается вывод о
недопустимости из отождествления, с одной стороны, и категорического
противопоставления, с другой стороны. По мнению диссертанта,
управляющая организация является лицом, осуществляющим функции
единоличного исполнительного органа управляемого хозяйственного
общества. Она не подменяет единоличный исполнительный орган, устраняя
его на некоторое время, и не совпадает с ним. Последний, как неотъемлемая
часть самого юридического лица, с приходом управляющей организации,
остается в структуре органов управляемого хозяйственного общества и
сохраняет свою компетенцию. При этом непосредственно реализовывать
правосубъектность хозяйственного общества в отношениях с третьими
лицами будет не физическое лицо, как это является привычным для практики,
а другое юридическое лицо.

2. Отношения между управляющей организацией и хозяйственным
обществом (в части обмена материальными благами, имеющими денежную
оценку: услуги, с одной стороны, и вознаграждения за их оказание, с другой
стороны), являются гражданско-правовыми имущественными. Также между
названными субъектами возникают такие разновидности гражданско-
правовых организационных неимущественных отношений, как:
организационно-предпосылочные отношения (складываются до
непосредственного заключения договора между хозяйственным обществом и
управляющей организацией в процессе определения кандидатуры последней,
утверждения условий договора, одобрения соответствующей сделки, если
она относится к категории крупных или к сделкам с заинтересованностью и
др.), организационно-контрольные (в связи с тем, что управляющая
организация осуществляет полномочия единоличного исполнительного
органа хозяйственного общества, она обязана организовывать выполнение
решений волеобразующих органов первого и отчитываться о проделанной
работе перед ними) и организационно-информационные отношения
(управляющая организация как лицо, осуществляющее функции
единоличного исполнительного органа, обязана предоставлять необходимую
информацию и документы, предусмотренные законодательством, общему
собранию акционеров (участников) и совету директоров хозяйственного
общества, а также не разглашать информацию, которая составляет
коммерческую тайну).

3. В диссертационном исследовании обосновывается, что у
управляющей организации отсутствует право на участие в управлении
хозяйственным обществом в том смысле, в котором понимается право
акционеров (участников) на осуществление управления, поскольку
заключение договора оказания услуг не делает ее участником хозяйственного
общества. Кроме того, сам по себе названный договор не создает отношений
экономической зависимости между его сторонами и не предоставляет права
управляющей организации давать хозяйственному обществу обязательные
для исполнения указания. Следовательно, корпоративные и холдинговые
правоотношения между ними отсутствуют. Отношения представительства
также не имеют места в силу того, что управляющая организация
осуществляет функции единоличного исполнительного органа
хозяйственного общества и выступает в гражданском обороте именем
управляемого хозяйственного общества, непосредственно своими действиями
реализуя его правосубъектность. Как орган не представительствует от имени
юридического лица, так и управляющая организация не уполномочена
выступать в качестве представителя от его имени.

4. Анализ действующего законодательства позволил сделать вывод о
том, что основанием возникновения гражданско-правовых имущественных и
организационных неимущественных правоотношений между управляемым
хозяйственным обществом и управляющей организацией является сложный
юридический состав: решение уполномоченного органа хозяйственного
общества об осуществлении функций его единоличного исполнительного
органа управляющей организацией и договор возмездного оказания услуг.

5. Отношения управляемого хозяйственного общества и управляющей
организации оформляются договором возмездного оказания услуг, который,
при этом, должен содержать ряд положений, регулируемых трудовым
законодательством. Без них, в силу специфики действующего Трудового
кодекса РФ, признающего возможность осуществления полномочий
единоличного исполнительного органа только за руководителем –
физическим лицом, управляющая организация не сможет реализовывать
работодательскую правосубъектность управляемого хозяйственного общества
в отношении его работников, поскольку руководитель (в том понимании,
которое дается в трудовом законодательстве) будет отсутствовать. При этом,
очевидно, что трудовых отношений между управляемым хозяйственным
обществом и управляющей организацией не возникает.

6. Анализ правовой природы, а также круга участников исследуемых
правоотношений позволил, несмотря на предложения, сформулированные в
Концепции развития корпоративного законодательства до 2008 г. и
разработанном в соответствии с ней проекте федерального закона, прийти к
выводу о недопустимости законодательного закрепления участия
(вмешательства) членов других органов (кроме единоличного
исполнительного органа) управляющей организации в принятие решений в
отношении управляемого хозяйственного общества.

7. В диссертационном исследовании обосновывается возможность
участия на стороне управляющей организации только коммерческих
организаций в форме хозяйственных обществ.
С формально-юридических позиций функции единоличного
исполнительного органа может выполнять государственные и
муниципальные унитарные предприятия, хозяйственные товарищества,
производственные кооперативы и некоммерческие организации, но исходя из
целей деятельности, специальной правоспособности, нередко ограниченной
ответственности, их участие в исследуемых правоотношениях в качестве
управляющей организации представляется нецелесообразным.
Привлечение в качестве управляющей организации иностранной
компании действующим законодательством не запрещено. Однако передача
полномочий единоличного исполнительного органа российского
хозяйственного общества иностранной управляющей организации сопряжено
с таким трудноразрешимым вопросом, как определение места нахождения
управляемого хозяйственного общества. В работе обосновывается вывод, в
соответствии с которым факт осуществления функций единоличного
исполнительного органа российского хозяйственного общества иностранной
управляющей организации на местонахождение первого не влияет.
Аналогичным образом должен быть решен вопрос в случае, когда
осуществление функций единоличного исполнительного органа
хозяйственного общества производится российской управляющей
организацией.

8. Под объектом правоотношения в работе, несмотря на
дискуссионность этого вопроса в литературе, понимается то, на что
направлены субъективные права и обязанности сторон. В результате делается
вывод, что объектом организационного правоотношения, возникающего
между хозяйственным обществом и управляющей организацией, является
упорядочение (организация) будущих имущественных правоотношений по
оказанию услуг. При этом объект этих будущих правоотношений будет
представлен деятельностью управляющей организации по оказанию услуг,
заключающейся в осуществлении функций единоличного исполнительного
органа хозяйственного общества.

9. Анализ п. 2 ст. 71 ФЗ РФ «Об акционерных обществах» и п. 2 ст. 44
ФЗ РФ «Об обществах с ограниченной ответственностью» показывает, что
ответственность управляющей организации, во-первых, ставится в
зависимость от ее вины, а во-вторых, возмещению подлежат убытки.
Установление других размеров и оснований ответственности управляющей
организации возможно только федеральным законом. Таким образом,
действующее законодательство фактически устанавливает ограниченную
ответственность управляющей организации. В связи с этим, делается вывод о
необходимости устранения названных ограничений и установления единых
начал договорной ответственности для хозяйственного общества и
управляющей организации как субъектов предпринимательской
деятельности, в соответствии с такими основополагающими принципами, как
равенство участников гражданско-правовых отношений и свободы договора в
установлении своих прав и обязанностей, в том числе условий, касающихся
ответственности.

10. Приводятся аргументы в пользу того, что страхование
ответственности управляющей организации в условиях действующего
законодательства не представляется возможным, поскольку риск
ответственности по договорам (риск гражданской ответственности) в силу
пп. 2 п. 2 ст. 929 и п. 1 ст. 932 ГК РФ может быть застрахован по договору
имущественного страхования только в случаях, предусмотренных законом. В
действующем законодательстве возможность страхования ответственности
лица, исполняющего функции единоличного исполнительного органа
хозяйственного общества, отсутствует. Вместе с тем констатируется
нарастающая потребность гражданского оборота в положительном
урегулировании данного вопроса и соответствующем дополнении ст.ст. 929,
932 ГК РФ.

11. В работе содержатся конкретные предложения по
совершенствованию законодательства, в частности, положений Гражданского
кодекса РФ, ФЗ РФ «Об акционерных обществах», «Об обществах с
ограниченной ответственностью», Трудового кодекса РФ.

Автореферат

Добавлено в [mergetime]1220443252[/mergetime]


Дата защиты: 22.10.2008

Диссертационный совет Д 212.282.01
извещает о предстоящей защите диссертации Реализация и охрана прав и законных интересов кредиторов при банкротстве хозяйствующих субъектов

на соискание ученой степени кандидата юридических наук по специальности 12.00.03 – гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право

Cоискатель: Царик Григорий Павлович

Защита состоится в 18.00 - гл. учебном корпусе УрГЮА по адресу: ул. Комсомольская,21, зал Ученого Совета, 2 этаж

Научная новизна проведенного исследования нашла отражение в следующих
основных положениях, выносимых на защиту:

1. Обоснован тезис о том, что законодательство о несостоятельности (банкрот-
стве) должно обеспечивать охрану прав и законных интересов кредиторов от непра-
вомерных действий должника в преддверии банкротства. Для достижения этой
цели предлагается внести в действующее законодательство институт превентивных
мер. Под превентивными мерами понимаются меры, применяемые кредиторами и
(или) уполномоченным органом, имеющие своей целью пресечение действий несо-
стоятельного должника, создающих угрозу нарушения имущественных прав креди-
торов и (или) уполномоченного органа, проводимые для предотвращения отчужде-
ния имущества должника. Одной из таких мер, в частности, может стать процедура
«предупреждения», блокирующая отчуждение должником своих активов в период,
предшествующий несостоятельности.

2. Установлено, что государство в лице полномочных органов несвоевременно
принимает управленческие решения как до, так и после признания должника несо-
стоятельным (банкротом). Это происходит в силу разделения между государствен-
ными органами функций в отношении несостоятельных организаций-должников. В
связи с этим предлагается создать Федеральную службу по антикризисному управ-
лению, которая будет являться единым координационным центром, определяющим
позицию государства в отношении должника в части принятия решения о подаче в
арбитражный суд заявления о признании должника несостоятельным (банкротом),
либо о реструктуризации задолженности должника, например, с введением про-
цедуры «предупреждения».

3. На основе проведенного исследования предлагается изменить характер ответ-
ственности арбитражного управляющего за принятые им решения, сделав приори-
тетным не привлечение его к административной ответственности и отстранении от
процедуры, а возмещение убытков, причиненных арбитражным управляющим кре-
диторам, через механизм страхования его ответственности. Следует изменить мо-
дель привлечения управляющего к гражданско-правовой ответственности: управ-
ляющий обязан понести имущественную ответственность за установленный арбит-
ражным судом факт нанесения убытков должнику и, впоследствии, кредиторам при
удовлетворении жалобы кредитора и (или) уполномоченного органа на неисполне-
ние или ненадлежащее исполнение им требований закона. В целях охраны имуще-
ственных прав кредиторов необходимо предусмотреть в Законе о банкротстве поня-
тие «страховой случай». Он должен охватывать любой факт причинения управляю-
щим вреда имуществу кредиторов и иных лиц, участвующих в деле о банкротстве,
вне зависимости от формы вины управляющего.

4. Установлено, что Законом о банкротстве не решен вопрос, существенно зат-
рагивающий права и законные интересы кредиторов и других лиц, участвующих в
деле, а именно: саморегулируемая организация арбитражных управляющих (далее
– СРО), в рядах которой состоит отстраненный арбитражный управляющий, оста-
ется в деле и не меняется вместе с управляющим. В настоящее время этот вопрос
оставлен на судейское усмотрение. Предлагается предоставить кредитору право в
рамках реализации своих законных интересов при подаче жалобы на действия ар-
битражного управляющего обратиться в арбитражный суд с ходатайством о замене
СРО в случае отстранения последнего. При удовлетворении арбитражным судом
жалобы кредитора одновременно разрешается ходатайство о замене СРО.

5. В целях повышения эффективности проведения процедур банкротства
предлагается ввести специализацию арбитражных управляющих, разделив их на
три категории в зависимости от процедуры, вводимой арбитражным судом:
1) антикризисные управляющие – менеджеры, знающие условия работы в опре-
деленной отрасли экономики, способные вывести должника из кризиса посред-
ством организации производственного про-цесса; при отсутствии компетентных
физических лиц такого рода на территории муниципального образования предоста-
вить возможность стать таким управляющим юридическому лицу на конкурсной
основе (управляющая компания);
2) конкурсные управляющие, занимающиеся оценкой реальной стоимости и реа-
лизацией имущества должника, а также пропорциональным удовлетворением иму-
щественных требований кредиторов в конкурсном производстве;
3) административные управляющие, являющиеся госслужащими, и занимающи-
еся ликвидацией отсутствующих должников.

6. Обоснован тезис о возможности существования альтернативной системы ан-
тикризисного управления – системы независимых арбитражных управляющих, ак-
кредитованных при арбитражном суде конкретного субъекта Федерации. Суще-
ствование подобной системы позволит сделать систему арбитражного управления
более эффективной в силу создания конкуренции в системе арбитражного управле-
ния, а кредиторам – реализовать свое право выбора органа управления имуще-
ственным комплексом должника на альтернативной основе. У арбитражного суда
появится больше возможностей для контроля действий управляющих.

7. Аргументируется положение об отсутствии необходимости в специальных
основаниях для признания сделок должника недействительными, предусмотренных
Законом о банкротстве, поскольку установление таких оснований оспаривания сде-
лок прямо противоречит основополагающим нормам гражданского законодатель-
ства. Предлагается иной подход к возвращению арбитражным управляющим иму-
щества (в первую очередь, денежных средств) в конкурсную массу для произ-
водства выплат кредиторам.
Все предлагаемые изменения преследуют цель, упростив процедуры банкрот-
ства, сделать их более эффективными, что, в свою очередь, должно привести к воз-
растанию выплат кредиторам либо сохранению бизнеса должника.

Автореферат

[Actuarius]

Рягузов Алексей Анатольевич

ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ТРАНСГРАНИЧНОЙ НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТИ
Специальность 12.00.03 - гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право. Защита диссертации состоится 02 октября 2008 г. в 14.00 ч. на заседании диссертационного совета Д 212.123.03. при Московской государственной юридической академии, г. Москва, 123995, ул. Садовая Кудринская, д. 9, зал заседаний Ученого совета.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые, на уровне диссертационного исследования, проводится анализ понятия «трансграничная несостоятельность», во-первых, как международного частноправового отношения и, во-вторых, как особого института российского международного частного права. При написании работы использованы материалы зарубежной судебной практики и доктрины, нормативные документы, не публиковавшиеся в Российской Федерации и не доступные широкому кругу исследователей.
Положения, выносимые на защиту:
1. Институт трансграничной несостоятельности является особым, комплексным институтом международного частного права, который включает в себя материальные и процессуальные нормы;
2. Трансграничная несостоятельность в узком смысле – это правоотношение несостоятельности, осложненное иностранным элементом, в том числе, когда имущество должника находится за границей; кредитор является иностранным лицом; в отношении должника возбуждено производство по делу о банкротстве в иностранном государстве; процедура банкротства или ее отдельные элементы подчинены иностранному праву. В широком смысле трансграничная несостоятельность включает в себя также тесно связанные с несостоятельностью осложненные иностранным элементом правоотношения, которые не обязательно возникают при несостоятельности, но появление которых возможно лишь в связи с ней, а также иные самостоятельные правоотношения, возникающие для достижения целей процедуры;
3. Несостоятельность так называемых транснациональных компаний может рассматриваться в качестве трансграничной несостоятельности только при наличии в возникших в связи с несостоятельностью правоотношениях иностранного элемента;
4. Ст. 1202 ГК РФ не обеспечивает разрешение коллизионных вопросов трансграничной несостоятельности. В связи с этим предложена концепция статута трансграничной несостоятельности, под которым понимается подлежащее применению к правоотношению несостоятельности, осложненному иностранным элементом, право того государства, в котором возбуждена процедура банкротства должника – lex fori concursus. Lex fori concursus, в частности, определяются категории должников, подпадающих под банкротство; условия (признаки) несостоятельности; права, обязанности и ответственность должника, кредиторов, управляющего, иных лиц, участвующих в процедурах; состав конкурсной массы; правила проведения процедур банкротства; последствия открытия процедур; порядок предъявления, проверки (установления) и учета требований; очередность требований кредиторов; специальные правила признания сделок недействительными; условия и последствия завершения процедур несостоятельности; права кредиторов после завершения производства по делу о несостоятельности;
5. Lex fori concursus не может быть единственной коллизионной нормой, определяющей право, применимое в случаях трансграничной несостоятельности. За пределами его действия находятся ситуации, когда к требованию кредитора применяется иностранное право (на стадии установления требования), а также самостоятельные правоотношения, возникающие для достижения целей процедуры банкротства и осложненные иностранным элементом. Кроме того, пределы действия статута трансграничной несостоятельности могут быть ограничены правом, применимым к вещным правам, трудовым отношениям, договорам о недвижимом имуществе. Разрешение коллизий между lex fori concursus и другими статутами, производится исходя из характера отношений, их связи с процедурой банкротства;
6. Норма ч. 6 ст. 1 российского Закона о несостоятельности (банкротстве) 2002 г. подлежит изменению в части расширения перечня судебных актов, принятых в рамках иностранных процедур, подлежащих признанию и приведению в исполнение в Российской Федерации, в частности, за счет судебных актов обеспечительного характера и об утверждении мировых соглашений;
7. Взаимность, необходимая для признания иностранных судебных актов, принятых по делам о банкротстве, в случае отсутствия международного договора, должна рассматриваться как взаимность в признании судебных актов, принятых в рамках дел о несостоятельности (банкротстве);
8. Перечень лиц, имеющих право обратиться в российский суд с заявлением о признании иностранных судебных актов по делу о банкротстве (ч. 1 ст. 242 АПК РФ) необходимо дополнить иностранным должником в деле о несостоятельности (банкротстве) и иностранным управляющим в деле о несостоятельности (банкротстве);
9. Анализ международных актов, как вступивших, так и не вступивших в законную силу, национальных нормативных актов, показывает, что основной тенденцией развития национального и международно-правового регулирования трансграничной несостоятельности является реализация модели основного/дополнительного производств.

Прикрепленные файлы

•  ar02_10_2008_3.zip   25.24К   767 скачиваний

Сообщение отредактировал Actuarius: 05 September 2008 - 12:15

[advice]

Диссертационный совет Д 170.003.02 при Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Российская академия правосудия» по адресу: 117418, г.Москва, Новочерёмушкинская ул., д. 69, корп. «а», телефон: +7 (495) 332-53-51 объявляет, что Аблёзгова Олеся Викторовна представила диссертацию на соискание ученой степени кандидата наук «Нормы «lex mercatoria» в правовом регулировании международного коммерческого оборота» по специальности 12.00.03 - Гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право (юридические науки).
Защита диссертации планируется 26 сентября 2008 г.

автореферат

Научная новизна исследования заключается в определении правовой природы норм lex mercatoria и выявлении их роли в правовом регулировании международного коммерческого оборота. Кроме того, наряду с изучением норм lex mercatoria в тесной взаимосвязи с национальным, международным частным и международным правом, доказана возможность рассмотрения lex mercatoria в качестве самостоятельного регулятора международных коммерческих отношений.
В результате проведенного исследования на защиту выносятся следующие положения:
1. На протяжении всей истории развития торговых отношений существовал особый метод регулирования таких отношений, сущность которого сводилась к саморегуляции. Причиной его существования является чрезвычайная динамичность и многообразие международных коммерческих отношений, влекущие неэффективность национально-правового регулирования.
2. Lex mercatoria – это совокупность правил поведения, выработанных участниками международного коммерческого оборота в ходе осуществления своей деятельности и применяемых при рассмотрении спора международным коммерческим арбитражем.
3. Сферой применения норм lex mercatoria становится совокупность отношений, складывающихся в международном коммерческом обороте, в том числе непосредственные торговые отношения (отношения, возникающие в процессе осуществления торговых операций), и отношения, выполняющие вспомогательную функцию.
4. Система источников lex mercatoria состоит из совокупности негосударственных невластных регуляторов международной торговли, т.е. правил поведения, а также актов, не имеющих общеобязательной юридической силы, которые становятся обязательными для субъектов международного торгового оборота в случае прямого или косвенного отказа от применения норм национального права какого-либо государства. Характерной особенностью норм lex mercatoria является их международная природа. Вырабатываются эти нормы международным деловым сообществом в процессе его деятельности.
5. Вовлечение в процесс правового регулирования норм lex mercatoria осуществляется при применении обычаев международной торговли, использовании норм lex mercatoria при выработке нормативных актов, а также в случае признания и приведения в исполнение иностранных арбитражных решений.
6. Установление содержания норм lex mercatoria происходит при помощи международной коммерческой арбитражной практики, наделяющей такие нормы регулятивными свойствами, поскольку все чаще и чаще возникает возможность разрешения международных коммерческих споров без применения национального права стран-участниц спора, а только на основании норм lex mercatoria.
В настоящее время lex mercatoria становится более эффективным регулятором международного товарооборота, нежели традиционное коллизионное регулирование, нормы lex mercatoria вырабатываются и санкционируются на применение самими участниками. В связи с этим, предлагается признать возможность использования при разрешении спора не только коллизионного метода, и норм lex mercatoria.
7. При рассмотрении международным коммерческим арбитражем спора из договора, содержащего ссылку на lex mercatoria, отказ от использования lex mercatoria в качестве применимого права является недопустимым, поскольку искажает волю сторон в выборе норм, на основании которых должен быть разрешен их спор.

[Smertch]

Дата защиты: 24.10.2008


Диссертационный совет Д 212.282.01


извещает о предстоящей защите диссертации Правовая природа отношений между хозяйственными обществами и их участниками

на соискание ученой степени кандидата юридических наук по специальности 12.00.03 - гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право



Cоискатель: Давыдов Василий Александрович

Защита состоится в 18.00 - гл. учебном корпусе УрГЮА по адресу: ул. Комсомольская,21, зал Ученого Совета, 2 этаж

Научная новизна работы состоит в проведении комплексного
специально-юридического исследования сущности правоотношений,
возникающих между хозяйственным обществом и его участниками. В работе
дается авторское понимание характера правовых связей, возникающих в силу
участия лица в капитале хозяйственного общества.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Участник хозяйственного общества в силу непосредственно факта
участия в хозяйственном обществе приобретает определенные законом
абстрактные правовые возможности: участвовать в управлении обществом,
участвовать в распределении полученной обществом прибыли, получить часть
имущества ликвидированного общества, оставшегося после расчетов с
кредиторами. Указанные абстрактные правовые возможности существуют вне
рамок правоотношений, возникающих между хозяйственным обществом и его
участниками. Только после наступления указанных в законе юридических
фактов абстрактные правовые возможности лица, связанные с участием в
хозяйственном обществе, приобретают характер субъективных прав в рамках
относительных правоотношений участника хозяйственного общества и
общества. До этого момента права участника общества составляют содержание
его правоспособности.

2. Введение в научный оборот понятия «индивидуальный правовой статус
участника хозяйственного общества» позволяет наиболее точно
охарактеризовать правовую природу абстрактных правовых возможностей,
возникающих у участника общества в силу факта участия в хозяйственном
обществе. Индивидуальный правовой статус участника хозяйственного
общества включает в себя всю совокупность абстрактных правовых
возможностей, принадлежащих в отдельно взятый период времени лицу в силу
факта участия в хозяйственном обществе.

3. Индивидуальный правовой статус участника хозяйственного общества
приобретается лицом в момент приобретения им доли участия в хозяйственном
обществе (акций общества). При этом индивидуальный правовой статус
участника хозяйственного общества не является неизменным. Содержание
индивидуального правового статуса отдельного участника хозяйственного
общества изменяется в процессе развития отношений между этим участником и
обществом.

4. Между хозяйственным обществом и его участниками отношения
«членства» не возникают. Отношения «членства» основаны на обязательном
личном, трудовом участии члена в деятельности организации, предполагают
обязательное соблюдение процедуры принятия в члены организации
(исключения из ее состава) и возникают в связи с участием лица в
производственных кооперативах, отдельных видах некоммерческих
организаций (в случаях, когда это прямо предусмотрено законом). Отношения
участников хозяйственного общества и общества лишены обязательных
признаков «членских» отношений.

5. Организационные отношения, возникающие между хозяйственным
обществом и его участниками (отношения по участию в управлении обществом,
отношения по получению информации о деятельности общества), образуют
особую разновидность организационных отношений – «организационно -
управленческие отношения».

6. Правоотношения, возникающие между хозяйственным обществом и
его участниками, являются разнородными, поскольку имеют такие
самостоятельные элементы, как содержание и объект, а также особый юридико-
фактический состав, лежащий в основе возникновения каждого
правоотношения. В связи с указанным, отсутствуют основания для
квалификации многочисленных правовых связей, возникающих между
хозяйственным обществом и его участниками, в качестве единого «сложного»
правоотношения – корпоративного или обязательства.

7. В случае если при формировании уставного капитала хозяйственного
общества были допущены нарушения действующего законодательства,
указанное обстоятельство может служить основанием для ликвидации общества
в судебном порядке. В связи с этим предлагается внести содержащиеся в работе
изменения в ГК Российской Федерации, предоставляющие учредителям
(участникам) общества право на обращение с требованием в суд о ликвидации
общества в связи с нарушением положений законодательства при
формировании уставного капитала хозяйственного общества. Кроме этого, в
качестве предложений по совершенствованию гражданского законодательства в
работе указано на необходимость ограничить возможность существования
хозяйственных обществ с одним участником в своем составе, отменить
требование об обязательной оплате части уставного капитала общества с
ограниченной ответственностью до государственной регистрации создания
общества, а также содержатся и иные предложения по внесению изменений в
действующие нормативные акты.

Автореферат

[Тулячка]

Варламова Алла Николаевна
ПРАВОВОЕ СОДЕЙСТВИЕ РАЗВИТИЮ КОНКУРЕНЦИИ НА ТОВАРНЫХ РЫНКАХ

Защита состоится 10 сентября 2008 года в 15 часов 15 минут на заседании
диссертационного совета Д.501.001.99 при Московском государственном
университете имени М. В. Ломоносова

Научный консультант: Пугинский Борис Иванович
Официальные оппоненты: Витрянский Василий Владимирович, Ершова Инна Владимировна, Клеандров Михаил Иванович

Автореферат на соискание ученой степени доктора юридических наук
На защиту выносятся следующие основные положения:
1. Обосновывается объективная необходимость правового содействия
развитию конкуренции в сфере хозяйственной деятельности. Такое
содействие включает в себя совокупность законодательных мер,
обеспечивающих возникновение, развитие и поддержку конкуренции, а
10
также правовые средства, применяемые хозяйствующими субъектами при
формировании и осуществлении конкурентной стратегии.
2. Доказывается, что ограничительные меры и меры защиты
конкуренции вторичны по сравнению с мерами стимулирующего характера,
а также специальными мерами, применяемыми в отдельных отраслях
экономики. Соответственно, мерам стимулирующего характера должно
уделяться обязательное первоочередное внимание при подготовке
законодательных и организационных решений по вопросам конкуренции.
3. Под законодательными мерами стимулирующего характера,
обеспечивающими становление, развитие и поддержку конкуренции,
предлагается понимать:
- комплексные меры стимулирования конкурентных отношений, как-то
принятие и реализация отраслевых и региональных программ
демонополизации экономики и программ реформирования отдельных
отраслей хозяйства;
- меры, направленные на увеличение количества конкурентоспособных
хозяйствующих субъектов;
- использование конкурсных способов заключения договоров;
- внедрение рыночного механизма предоставления государственной
поддержки;
- стимулирование улучшение качества продукции;
- применение принудительного разукрупнения в монополизированных
отраслях экономики.
4. Доказывается, что правовые меры, стимулирующие конкуренцию,
способны привести к становлению полноценной конкурентной среды только
при условии комплексного применения различных мер стимулирующего
характера и при одновременном осуществлении хозяйствующими
11
субъектами эффективной конкурентной стратегии в рамках, уставленных
законодательством.
5.Основными частно-правовыми средствами, которые могут
применять хозяйствующие субъекты при формировании конкурентной
стратегии, предлагается считать внутренние корпоративные документы и
решения органов управления субъектов. Гражданско-правовой договор
предлагается рассматривать в качестве основного правового средства,
применяемого хозяйствующими субъектами при реализации своей
конкурентной стратегии.
6. Обосновывается вывод о том, что реформирование отраслей
экономики в целом является одной из наиболее действенных мер
обеспечения формирования конкурентных отношений в тех отраслях, в
которых наряду с конкурентными видами деятельности (к примеру, продажа
электроэнергии) существуют и монопольные области (передача
электроэнергии).
Вопросы развития конкуренции должны в обязательном порядке
учитываться при разработке законодательства о реформировании любой
отрасли хозяйства.
7. Доказывается, что большинство проблем, возникающих в процессе
реформирования на рынке электроэнергии, связаны с отсутствием должного
учета в законодательстве о реформировании вопросов, влияющих на
конкуренцию. Данные недочеты дают возможность новым субъектам рынка
электроэнергии выстраивать свою конкурентную стратегию так, чтобы
получать преимущества не за счет эффективной работы, а за счет приемов
вертикальной и горизонтальной интеграции.
12
8. Регулирование предоставления государственной и муниципальной
помощи в Законе о защите конкуренции имеет ряд изъянов. Прежде всего, в
статье 4 Закона объекты государственной и муниципальной помощи
определены неосновательно узко. К таковым отнесены имущество, иные
объекты гражданских прав, а также доступ к информации. Другие виды
государственной помощи, к примеру, налоговые льготы, закрепление
государственного или муниципального имущества за хозяйствующими
субъектами на праве хозяйственного ведения или оперативного управления,
предоставление субвенций и субсидий из бюджетов субъектов Российской
Федерации остались за рамками регулирования названного Закона. При этом
ряд указанных в Законе целей предоставления государственной и
муниципальной помощи (развитие культуры, социальная поддержка
безработных граждан и др.) не имеют отношения к развитию конкуренции.
Предлагается расширить перечень объектов, относящихся к
государственной и муниципальной помощи, предоставление которой
осуществляется в соответствии с Законом о защите конкуренции, а также
уточнить перечень целей, в которых она предоставляется в соответствии с
данным Законом, ограничив его исключительно направленностью на
становление конкуренции.
9. Согласно п.2 ст. 34 Конституции РФ «не допускается экономическая
деятельность, направленная на монополизацию и недобросовестную
конкуренцию». В российском конкурентном законодательстве до настоящего
времени не определено понятие «монополизация». По мнению ряда
исследователей, понятия «монополия», «монополизация» и «доминирующее
положение» являются синонимами, что не соответствует реальному их
значению.
Предлагается ввести в законодательство понятие «монополизация
рынка». Под монополизацией рынка следует понимать наличие ситуации на
рынке, близкой к монопольной, когда хозяйствующий субъект фактически
13
является единственным на товарном рынке или полностью контролирует
положение на товарном рынке. Доказывается, что правовое регулирование
монополизированных рынков должно иметь специфику по сравнению с
товарными рынками, на которых имеется просто доминирующий субъект.
10. Обосновывается вывод о том, что такая мера, как принудительное
разукрупнение, может рассматриваться в двух аспектах. В законодательстве
она определена как мера ответственности за нарушение конкурентного
законодательства. Однако представляется более важным рассматривать
данную меру как способ развития конкуренции при наличии монополизации
рынка.
11. На основе анализа хозяйственной практики доказывается, что законы
о конкуренции должны защищать прежде всего конкуренцию, а не интересы
отдельных лиц. Поэтому предлагается определить в законодательстве такое
понятие, как вред конкуренции. При этом отдельные действия должны
рассматриваться как нарушения правил конкуренции и относиться к
монополистической деятельности или к недобросовестной конкуренции
только в случаях, если причиняется вред самой конкуренции.
Под вредом конкуренции предлагается понимать любые
неблагоприятные изменения конкурентной среды. К таковым, в частности,
относится уменьшение количества конкурентов, ограничение
самостоятельности их действий, ухудшение качественных характеристик
конкурентной борьбы (отсутствие необходимости понижать цены, улучшать
качество продукции), невозможность или затруднительность использования
надлежащих (законных) методов конкурентной борьбы, отсутствие
преимуществ у субъектов, использующих надлежащие методы конкурентной
борьбы.
14
12. Обосновывается вывод о том, что на развитии конкурентных
отношений отрицательным образом сказывается отсутствие должного учета
отраслевых особенностей в конкурентном законодательстве. Такие
особенности, которые могут быть обусловлены различными причинами (в
том числе высокой степенью конкурентоспособности в рамках мирового
рынка, зависимостью от природных ресурсов, необходимостью обеспечения
безопасности страны, естественной монополией), не допускают
возможности предложить единые меры внедрения конкурентных отношений
во всех отраслях экономики и требуют дифференцированного подхода к
формированию конкуренции в отраслях, обладающих значительной
спецификой.
В связи с этим при разработке мер, направленных на развитие
конкуренции, предлагается, с одной стороны, применять в отдельных
отраслях специальные законодательные меры, а с другой, при разработке
общих для всех отраслей законодательных мер предусматривать учет
особенностей их применения в отдельных отраслях.
13. Важнейшими специальными правовыми мерами обеспечения
развития конкурентных отношений, применяемыми в отдельных сферах,
предлагается считать следующие: 1) регулирование цен, 2) создание правил
недискриминационного доступа к услугам монопольного характера; 3)
лицензирование.
Помимо данных мер, в отдельных сферах, прежде всего в тех, в
которых применяется государственное регулирование цен, возможно
применение такой меры, как контроль за качеством товаров (услуг).
14. Доказывается, что применение специальных мер к субъектам
естественной монополии и существующее регулирование естественных
монополий в целом не решают имеющихся проблем. Само понятие
«естественная монополия» и перечень видов деятельности, отнесенных к
15
естественно-монопольным, обладает рядом серьезных недочетов. Вместо
регулирования естественных монополий предлагается урегулировать
специфику сетевой деятельности, а также решить проблему «узких мест»
в иных сферах хозяйственной деятельности.
15. Доказывается, что разработка специальных правовых мер,
применяемых в сетевой деятельности (и применительно к иным «узким
местам»), является вопросом законодательства о конкуренции. Именно от
того, насколько продуманным будет регулирование сетевых сфер, во многом
зависит возможность внедрения конкуренции также в сферах деятельности,
не являющихся сетевыми, но непосредственно с ними связанных.
16. Доказывается, что ограничение конкуренции возможно
применительно к отдельным видам деятельности, которые носят
«публичный» характер. Это относится, прежде всего, к военной
промышленности, аэрокосмической, энергетике (имеются в виду сферы
деятельности, не являющиеся сетевыми). Сюда же относится деятельность в
области образования, здравоохранения.
Предлагается определить в законодательстве понятие «публичная
служба». Основой характеристикой публичных служб является не эффект
масштаба (хотя и он в ряде случаев может присутствовать), а осуществление
специальной деятельности, без которой невозможно обойтись, в интересах
всего общества.
17. Для содействия развитию конкуренции предлагается комплексное
решение проблемы обеспечения хозяйствующим субъектам
недискриминационного доступа к услугам монопольного характера. В
качестве важнейших компонентов такого решения указываются три
направления:
16
1) создание «независимого» субъекта, предоставляющего услуги
монопольного характера. Независимость данного субъекта заключается в
том, что ни он сам, ни его аффилированные лица не должны иметь
«собственного интереса» в предоставлении данных услуг одним лицам на
условиях более благоприятных, чем другим. В работе предлагаются
различные варианты, обеспечивающие «независимость» субъекта,
оказывающего услуги монопольного характера;
2) установление в антимонопольном законодательстве запретов на
создание дискриминационных условий;
3) разработка специального порядка предоставления услуг, оказываемых
монополистами.
18. Доказывается, что отдельные «механизмы» распределения
пропускной способности, которые используются в действующих порядках
предоставления услуг, оказываемых монополистами (в том числе,
обслуживание в порядке очереди), являются нерыночными. Обосновывается
необходимость закрепить в законодательстве переход к новым, рыночным
механизмам распределения пропускной способности.
Помимо механизмов распределения пропускной способности в
порядках предоставления услуг, оказываемых монополистами, предлагается
закрепить:
1. Четкие критерии, на основании которых происходит доступ к
услугам монополистов. Должно быть определено, что понимается под
«технической возможностью» или «невозможностью» оказания услуг;
2. Открытость информации о деятельности субъекта, оказывающего
услуги;
3. Решение проблем совместимости сетей и расширения сетей;
4. Необходимость использования публичного договора.
17
19. При введении государственного регулирования цен необходимо в
первую очередь учитывать влияние этой меры на конкурентные отношения,
так как регулирование цен приводит к ограничению использования
важнейшего метода конкурентной борьбы – конкуренции по цене.
Обосновывается вывод о принципиальном влиянии на развитие
конкуренции решения таких вопросов, как определение сфер применения
регулирования цен, методов тарифообразования, видов тарифов,
недопущения дискриминации при введении тарифов, порядка установления
тарифов.
20. В работе анализируются правовые проблемы определения лиц,
находящихся в отношениях экономической зависимости, и предлагается их
решение.
Обосновывается целесообразность использования в законодательстве
вместо двух понятий – группа лиц и аффилированные лица – одного понятия
(группа лиц), которое будет применимо для конкурентного и для
корпоративного законодательства. Если в законодательстве останется два
понятия – группа лиц и аффилированные лица, то необходимо дать их
легальное определение (понятие «аффилированного лица» уточнить), а не
ограничиваться лишь указанием перечня условий, при наличии которых
лица начинают признаваться таковыми. Кроме того, в этом случае вопросы
аффилированности следует урегулировать в отдельном законе, а сами
перечни условий признания группы лиц и аффилированных лиц сделать
открытыми.
21. Предлагаются способы урегулирования соглашений (согласованных
действий), ограничивающих конкуренцию.
1. Для того, чтобы отделить соглашения от согласованных действий из
числа соглашений предлагается исключить «договоренности в устной
18
форме». В определении согласованных действий следует указать, что они
базируются на устных договоренностях.
2. Согласно ст. 8 Закона о защите конкуренции согласованными
действиями признаются действия, вызванные действиями иных
хозяйствующих субъектов. Таким образом, из круга субъектов,
совершивших согласованные действия, фактически исключаются
инициаторы данных действий, что нельзя признать правильным. В Законе
следует уточнить, что если действия были поддержаны иными субъектами,
то хозяйствующий субъект, инициировавший данные действия, признается
участником согласованных действий.
3. В Законе о защите конкуренции следует уточнить, что такие
обстоятельства, указанные в пп.2 п.1 ст.8 Закона, как изменение цен на товар
на мировых товарных рынках, а также существенное изменение спроса на
товар в течение не менее чем одного года, не являются сами по себе
основаниями повышения (понижения) цен хозяйствующими субъектами.
4. В Законе о защите конкуренции предлагается уточнить, что
«вертикальные соглашения», указанные в ст. 12 Закона, являются
исключениями по отношению к запрещенным соглашениям,
предусмотренным частями 1 и 2 статьи 11 Закона.
22. В связи с затруднениями, возникающими в хозяйственной и
судебной практике, предлагается уточнить условия допустимости сделок,
сформулированные в статье 13 Закона о защите конкуренции, указав, в каких
случаях для обеспечения конкурентоспособности товаров российских
производителей на мировом рынке возможно полное устранение
конкуренции на внутреннем рынке, а в каких можно пойти по более
льготному для внутренней конкуренции пути - использованию экспортных
картелей.
19
23. Обосновывается вывод о том, что при контроле за экономической
концентрацией следует учитывать отраслевые особенности деятельности. С
этой целью следует в законодательстве:
1) установить различные количественные критерии суммарной
стоимости активов и суммарной выручки хозяйствующих субъектов для
отдельных товарных рынков;
2) в качестве критерия организаций, участвующих в сделках,
приводящих к концентрации, указывать не включение организаций в реестр
хозяйствующих субъектов, имеющих долю на рынке определенного товара
более 35 %, а ту долю, которая установлена федеральными законами в
качестве минимальной для отдельных рынков, чтобы речь могла идти о
доминирующем субъекте. При отсутствии определения минимальной доли
федеральными законами данная доля признается превышающей 35%.
С целью усиления контроля за горизонтальными слияниями
предлагается внести в законодательство правило о необходимости получения
предварительного согласия антимонопольного органа на сделки, в результате
которых на товарном рынке появится хозяйствующий субъект, занимающий
долю рынка, установленную федеральными законами в качестве
минимальной для отдельных рынков, чтобы речь могла идти о
возникновении доминирующего субъекта. При отсутствии определения
минимальной доли федеральными законами данная доля признается
превышающей 35%.
24. Доказывается необоснованность новеллы Закона о защите
конкуренции (ст. 28), согласно которой антимонопольные органы
осуществляют контроль за приобретениями акций (долей) лишь при
превышении трех пороговых величин, установленных в статье 28 Закона.
При таком порядке мелкие приобретения остаются вне контроля
антимонопольного органа, что при определенных ситуациях (к примеру, при
размытости пакетов акций других акционеров) может привести к серьезным
20
изменениям конкурентной ситуации на рынке, которые не будут
контролироваться антимонопольными органами.
25. Обосновывается вывод о том, что появление в законодательстве
такого правового института, как коллективное доминирование, неспособно
оказать положительное влияние на формирование конкурентной среды.
Причины его появления коренятся в неспособности антимонопольного
органа доказывать согласованные действия хозяйствующих субъектов,
ограничивающие конкуренцию. Названный правовой институт
целесообразно исключить.
26. Доказывается, что отсутствие разработанной правовой базы
договорных отношений в электроэнергетике служит препятствием на пути
внедрения конкурентных отношений. Главная проблема заключается в том,
что в ГК РФ применительно к рынку электроэнергии подробно
урегулирован лишь договор энергоснабжения. Однако данный договор не
может стать основой для рынка электроэнергии, так как он по своей природе
является нерыночным. Имеется необходимость разработки группы
договоров для сферы энергоснабжения, в том числе биржевых.
27. На основании анализа влияния на конкуренцию введения рынка
мощности делается следующий вывод. С одной стороны, конкуренция на
рынке электроэнергии возможна только при наличии значительного резерва
мощности. С другой стороны, «торговля мощностью» может привести к
защите нерентабельных станций, что искажает суть конкуренции. В связи с
этим при «торговле мощностью» в обязательном порядке должны
учитываться вопросы конкуренции, чтобы такая «торговля» способствовала
развитию рыночных отношений, а не тормозила их.
Помимо этого, доказывается, что такая категория как «мощность» не
может являться «товаром» и, соответственно, не может реализовываться по
договорам купли-продажи и поставки. При «продаже мощности» фактически
речь идет о поддержании готовности станций к выработке электроэнергии в
необходимом количестве. Данные действия представляется целесообразным
квалифицировать как оказание услуг.

[Uncle_Sam]

Казанцев Михаил Федорович

Концепция гражданско-правового договорного регулирования

Защита состоится 22 октября 2008 года в 13.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.282.01 при Уральской государственной юридической академии

Научный консультант: доктор юридических наук, профессор Якушев Василий Степанович

Официальные оппоненты:
доктор юридических наук, профессор Андреева Любовь Васильевна
доктор юридических наук, профессор Егоров Юрий Петрович
доктор юридических наук, профессор Камышанский Владимир Павлович

Ведущая организация: Казанский государственный университет

Научная новизна диссертации выражена прежде всего в следующих выно-симых на защиту узловых положениях концепции гражданско-правового дого-ворного регулирования.
1. Стержневая идея разработанной в диссертации концепции гражданско-правового договорного регулирования заключается в том, что юридическое значение гражданско-правового договора не исчерпывается ролью юридиче-ского факта, необходимого для возникновения, изменения и прекращения прав и обязанностей, предусмотренных законом. Договор является, прежде всего, правовым регулятором, используя который стороны своей волей и в своем ин-тересе вступают в отношения, определяют их основное, конкретное содержание и тем самым осуществляют регулирование своих отношений. Такое граждан-ско-правовое договорное регулирование выступает как вид правового регули-рования, субъектом которого являются стороны договора, средством – договор, а предметом – любые отношения между сторонами в рамках предмета граждан-ского права за исключением отношений, не подвластных договорному регули-рованию в силу своего характера или закона.
2. Концепция гражданско-правового договорного регулирования обуслов-лена юридической природой гражданско-правового договора, которую наибо-лее точно позволяет раскрыть подход к договору как к правовому (юридиче-скому) акту. Исходя из этого в диссертации произведена развернутая, бази-рующаяся на общей теории договора разработка понятия гражданско-правового договора как вида правового акта, сформулировано следующее в сжатом виде отражающее юридическую природу гражданско-правового договора и отли-чающееся от традиционных трактовок доктринальное определение: граждан-ско-правовой договор – это правовой акт, который основан на гражданском праве (т.е. подчинен его правовому режиму), совершен (заключен) двумя или более лицами (сторонами), выражает их согласованную волю, направлен на правовое регулирование отношений между сторонами или также с их участием.
Регулятивные свойства гражданско-правового договора сближают его с за-коном, который как и договор относится к роду правовых актов. Вместе с тем гражданско-правовой договор как вид правового акта не тождествен закону и отличается от последнего главным образом тем, что закон издается правотвор-ческим органом в рамках публично-властных полномочий и регулирует отно-шения всех субъектов гражданского права, основанные на любых договорах соответствующего вида, а договор совершается самими субъектами граждан-ского права (сторонами договора) для достижения собственных целей и регу-лирует отношения, основанные только на данном договоре.
3. То обстоятельство, что гражданско-правовой договор является правовым регулятором позволяет выделить гражданско-правовое договорное регулирова-ние в качестве вида правового регулирования. В диссертации гражданско-правовое договорное регулирование определено как правовое регулирование, осуществляемое субъектами гражданского права посредством заключаемых между ними гражданско-правовых договоров, и охарактеризовано как децен-трализованное (автономное, частное) правовое регулирование.
Понятие гражданско-правового договорного регулирования имеет науч-ную и практическую ценность, поскольку оно позволяет на системно-категориальном уровне исследовать регулятивные свойства договора, раскрыть договор с динамической стороны как эффективное средство, с помощью кото-рого стороны сами юридически регулируют имущественные и иные отношения между собой. Включение этого понятия в категориальный аппарат науки граж-данского права восполняет в последнем пробел и способствует решению про-блем как договорного права, так и гражданского права в целом.
4. Гражданско-правовое договорное регулирование входит в систему пра-вового регулирования договорных отношений (т.е. отношений, возникших на основании договора) в качестве одного из компонентов правового регулирова-ния, выделяемых в зависимости от того, каким средством осуществляется пра-вовое регулирование – законом, договором, административным или судебным правовым актом. Исходя из этого наряду с гражданско-правовым договорным регулированием правовое регулирование договорных отношений включает также следующие регулятивные компоненты: законодательное (общенорматив-ное) правовое регулирование, т.е. правовое регулирование, осуществляемое по-средством законов, иных нормативных правовых актов (во всех случаях); ад-министративное правовое регулирование, т.е. правовое регулирование, осуще-ствляемое посредством ненормативных административных правовых актов (в отдельных случаях); судебное правовое регулирование, т.е. правовое регулиро-вание, осуществляемое посредством судебных правовых актов (в отдельных случаях).
Все компоненты правового регулирования договорных отношений взаимо-связаны между собой. Правовое регулирование договорных отношений в целом можно понять, только разложив его на отдельные компоненты и выявив их зна-чение. Равным образом, каждый компонент правового регулирования договор-ных отношений можно понять, только уяснив его взаимодействие с другими компонентами правового регулирования как единого целого. Следовательно, возможен и необходим как раздельный взгляд на правовое регулирование дого-ворных отношений, при котором как относительно самостоятельные рассмат-риваются договорное, законодательное, административное и судебное правовое регулирование, так и комплексный взгляд на правовое регулирование договор-ных отношений как цельное явление, включающее все упомянутые компоненты правового регулирования.
5. Рассмотрение гражданско-правового договора в плоскости договорного регулирования позволяет со всей определенностью поставить вопрос о предме-те гражданско-правового договорного регулирования (этот вопрос в диссерта-ции поставлен и системно исследован впервые, в то время как ранее в юриди-ческой литературе изучался предмет гражданско-правового регулирования, гражданского права в целом). При этом выявлены пределы предмета договор-ного регулирования, проанализированы с точки зрения подвластности договор-ному регулированию отношения, составляющие предметы регулирования от-дельных подотраслей гражданского права.
В качестве принципиально важного для определения пределов предмета гражданско-правового договорного регулирования сформулирован вывод о том, что предметом гражданско-правового договорного регулирования могут быть любые отношения в рамках предмета гражданско-правового регулирова-ния, за исключением отношений, которые по своему характеру не подвластны договорному регулированию (в частности, отношений, участниками которых не являются стороны данного договора, и отношений, правовые параметры кото-рых по своей природе и юридическому назначению должны быть едиными для всех субъектов гражданского права или их групп), а также отношений, дого-ворное регулирование которых по своему характеру хотя и возможно, но не до-пускается законом (например, отношений по назначению наследника наследо-дателем).
6. Для понимания правового регулирования договорных отношений мето-дологическое значение имеет категория механизма правового регулирования, так как она обеспечивает системный анализ гражданско-правового регулирова-ния договорных отношений. В диссертации механизм гражданско-правового регулирования договорных отношений рассматривается как частный случай проявления механизма правового регулирования и определяется как система правовых средств и иных элементов (элементов механизма), взаимодействием которых осуществляется гражданско-правовое регулирование договорных от-ношений. Основными элементами механизма гражданско-правового регулиро-вания договорных отношений являются закон (нормы права), гражданско-правовой договор, юридический факт (иной, чем договор) и правоотношение, а в отдельных случаях также административный и судебный правовые акты.
Принципиальная особенность механизма правового регулирования дого-ворных отношений обусловлена наличием в нем договора и характером взаи-модействия последнего с законом. В механизме правового регулирования дого-вор с одной стороны играет роль юридического факта по отношению закону, а с другой – сам, как и закон, регулирует договорные отношения, причем для воз-никновения, изменения и прекращения прав и обязанностей, предусмотренных договором, также необходимы юридические факты. Вместе с тем, регулируя подобно закону договорные отношения, договор в механизме правового регу-лирования занимает иное, нежели закон, место. Если закон образует основу ме-ханизма правового регулирования и действует как общенормативный регулятор договорных отношений, то договор на основании закона и в установленных им пределах выступает как индивидуальный регулятор отношений по данному до-говору. При этом договорные отношения могут быть урегулированы не иначе, как только путем соединения регулятивных потенциалов закона и договора.
7. Значение договора в механизме правового регулирования договорных отношений проявляется через его функции, которых по меньшей мере четыре, а именно:
1) инициативная функция, выражающаяся в том, что договор выступает средством, запускающим механизм правового регулирования договорных от-ношений;
2) селективная функция, выражающаяся в том, что договор из всего масси-ва правовых норм выявляет нормы, распространяющиеся на отношения сторон по данному договору (в частности путем выбора сторонами вида договора и, соответственно, норм, составляющих его правовой режим, или путем исключе-ния сторонами применения диспозитивных норм к своим отношениям);
3) регулятивная функция, выражающаяся в том, что договор выступает средством правового регулирования договорных отношений, причем формами проявления регулятивного воздействия договора являются, в частности, уста-новление (возникновение) договорного правоотношения, изменение содержа-ния и прекращение договорного правоотношения, изменение субъектного со-става договора (договорного правоотношения), признание и подтверждение права (правоотношения), устранение спорности (неопределенности) в договор-ном правоотношении;
4) юридико-фактическая функция, выражающаяся в том, что договор вы-ступает в роли юридического факта, необходимого для возникновения, измене-ния и прекращения прав и обязанностей, смоделированных законом (правовы-ми нормами), причем договор является центральным, но далеко не единствен-ным юридическим фактом, необходимым для развития договорного правоот-ношения.
8. Значение закона (норм права) как нормативно-правовой основы меха-низма правового регулирования договорных отношений заключается в том, что закон, с одной стороны, выступает как непосредственный регулятор договор-ных отношений, а с другой – устанавливает правовые требования ко всем дру-гим регулятивным элементам механизма правового регулирования договорных отношений (договору, административному и судебному правовым актам) и к самому процессу его функционирования.
Наиболее интенсивное и юридически значимое воздействие закон (норма права) оказывает на содержание договора (как правового акта) и договорного правоотношения. Механизм воздействия норм права на содержание договора и договорного правоотношения обусловлен видом, юридическими свойствами норм права и направлением их воздействия. По направлению воздействия не-обходимо выделять и четко различать:
1) нормы права, воздействующие на содержание договора, т.е. нормы, ко-торые моделируют состав и (или) содержание условий договора, обязывая сто-роны или предоставляя им право включать в договор те или иные условия с предопределением их содержания или без такового (такие нормы не распро-страняются непосредственно на договорное правоотношение, но воздействуют на него опосредованно, т.е. через условия договора);
2) нормы права, воздействующие на содержание непосредственно дого-ворного правоотношения, т.е. нормы, которые моделируют права и обязанности сторон по договору, составляющие содержание договорного правоотношения, возникающего после заключения договора.
9. Раскрытие механизма воздействия закона (норм права) на содержание договора и договорного правоотношения невозможно без решения проблемы трансформации закона (норм права) в условия договора, которая в диссертации впервые сформулирована и рассмотрена в обобщенном виде как научная про-блема, отражающая юридический механизм взаимодействия норм права и ус-ловий договора. В юридической литературе преобладают представления, разде-ляющие (чаще в неявной форме) такой взгляд, при котором правовые нормы, определяющие права и обязанности сторон договора, после его заключения трансформируются (преобразуются) в договорные условия и уже через них воз-действуют на содержание договорного правоотношения (этот взгляд может быть обозначен как «концепция трансформации правовых норм в договорные условия»). В диссертации обосновано, что концепция трансформации правовых норм в договорные условия, в определенной мере получившая отражение и в законодательстве, неадекватно объясняет механизм взаимодействия правовых норм и договорных условий. В действительности правовые нормы (как импера-тивные, так и диспозитивные), определяющие содержание договорного право-отношения, не трансформируются в договорные условия, а воздействуют на до-говорное правоотношение (определяют его содержание) непосредственно, именно как правовые нормы, поскольку они, выражая волю законодателя, спо-собны определить содержание договорных прав и обязанностей самостоятель-но, не преобразуясь в договорные условия, которые выражают волю сторон до-говора, а не законодателя.
10. С использованием полученных теоретических выводов в диссертации впервые в литературе системно и детально исследуется механизм воздействия отдельных видов норм права на содержание договора и договорного правоот-ношения с учетом характера проявления воли сторон в процессе формирования договора. При этом установлено, что:
нормы права, предусматривающие обязанность или право включения ус-ловий в договор, воздействуют непосредственно на содержание договора и опосредованно – через сформированные под воздействием этих норм договор-ные условия – на содержание договорного правоотношения;
императивные нормы права, предопределяющие содержание договорных условий, воздействуют непосредственно на содержание договора и опосредо-ванно – через сформированные под воздействием этих норм договорные усло-вия – на содержание договорного правоотношения;
императивные нормы права, определяющие содержание договорного пра-воотношения, не трансформируются в договорные условия и воздействуют не-посредственно на содержание договорного правоотношения;
диспозитивные нормы права, определяющие содержание договорного пра-воотношения, не трансформируются в договорные условия и воздействуют не-посредственно на содержание договорного правоотношения.
Обосновано также, что изменения в законодательстве, вступившие в силу после заключения договора, по общему правилу не влияют на содержание до-говора и возникшего из него договорного правоотношения. Исключение из ука-занного общего правила составляют случаи, когда изменения в законодательст-во внесены императивными нормами федерального закона, действие которого распространено на отношения, возникшие из ранее заключенных договоров. На содержание договора и договорного правоотношения не влияют изменение или отмена ранее установленных, либо установление новых: 1) диспозитивных норм права, содержащихся в любых нормативных правовых актах, в том числе в законах; 2) императивных норм права, содержащихся в подзаконных норма-тивных правовых актах.
11. Важной характеристикой гражданско-правового договорного регули-рования выступает его свобода, в обобщенном виде отражающая пределы и возможности договорного регулирования. Свобода гражданско-правового до-говорного регулирования – это свобода (возможность) субъектов гражданского права посредством заключаемых ими гражданско-правовых договоров осуще-ствлять гражданско-правовое регулирование своих отношений в любых преде-лах, не противоречащих законодательству. В свободе договорного регулирова-ния проявляется (с динамической стороны) свобода договора. Свобода дого-ворного регулирования по своей природе является общим дозволением.
В диссертации выявлен состав элементов свободы договорного регулиро-вания, в совокупности образующих ее содержание, которое может быть выра-жено следующей краткой формулой: в силу свободы договорного регулирова-ния стороны по своему усмотрению определяют (1) заключать ли договор, (2) с кем, (3) где, (4) когда, (5) в какой форме, (6) какой договор, (7) на каких усло-виях и (8) расторгать ли договор.
Юридически значимым свойством свободы договорного регулирования выступает ее объем (уровень), раскрываемый в диссертации как степень свобо-ды договорного регулирования, определяемая количеством и характером ее юридических ограничений.
12. В диссертации разработана развернутая многоуровневая классифика-ция условий гражданско-правового договора по объему свободы сторон в их определении. На первом уровне классификации в качестве ее оснований взяты объем свободы сторон в определении состава условий договора и объем свобо-ды сторон в определении содержания условий договора, которые в совокупно-сти всесторонне характеризуют объем свободы сторон в определении содержа-ния договора.
Условия гражданско-правового договора по объему свободы сторон в оп-ределении их состава подразделяются на:
1) обязательные условия – условия, которые стороны обязаны включить в договор независимо от своего усмотрения;
2) дозволенные условия – условия, которые стороны вправе включить в договор по своему усмотрению;
3) недопустимые условия – условия, включение которых в договор не до-пускается правовыми актами.
Условия гражданско-правового договора по объему свободы сторон в оп-ределении их содержания подразделяются на:
1) предопределенные условия – условия, содержание которых предопреде-лено правовыми актами и определяется сторонами в соответствии с их требова-ниями;
2) непредопределенные условия – условия, содержание которых не предо-пределено правовыми актами и определяются сторонами по своему усмотре-нию.
13. В ходе разработки концепции гражданско-правового договорного регу-лирования в диссертации предложена новая или уточненная трактовка ряда по-нятий в сфере гражданского права (договорное право, содержание договора, юридическая конструкция договора, правовой режим договора и др.). Так, пра-вовой режим договора рассматривается в качестве важнейшей юридической ха-рактеристики договора и трактуется как совокупность правовых положений (требований), установленных в отношении договора, в частности положений, определяющих порядок его заключения, действия, изменения, прекращения, а также форму и содержание договора (договорного правоотношения).
Кроме того, предлагается введение в научный оборот помимо понятия «до-говорное правоотношение» новых понятий, а именно:
«преддоговорное правоотношение», определяемое как гражданско-правовое отношение, возникшее между потенциальными сторонами договора в связи с его заключением;
«общесвязующее договорное правоотношение», определяемое как граж-данско-правовое договорное отношение, выражающее общую связанность сто-рон заключенным между ними договором, которая состоит в возможности (не-возможности) одностороннего изменения и расторжения договора;
«последоговорное правоотношение», определяемое как гражданско-правовое отношение, возникшее после прекращения договора между его быв-шими сторонами в связи с прекращенным договором.
14. На основании теоретических выводов о взаимодействии договора и за-кона, а также с учетом выявленной в процессе исследования нечеткостью из-ложения пункта 2 статьи 422 ГК РФ в диссертации сформулирована и обосно-вана следующая новая редакция названного пункта: «К договору и возникшим из него отношениям применяются законы, иные правовые акты, действовавшие в момент заключения договора. Закон, введенный в действие после заключения договора, применяется к договору и возникшим из него отношениям либо к правам и обязанностям по договору, возникшим после введения закона в дейст-вие, только в случаях, когда это прямо предусмотрено законом».

Автореферат
http://vak.ed.gov.ru...KazantsevMF.doc

[Тулячка]

ЧУМАКОВА ОЛЬГА ВЯЧЕСЛАВОВНА
ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ РЫНКА АРЕНДЫ НЕДВИЖИМОСТИ

Защита состоится на заседании диссертационного совета Д 501.001.99 при
Московском государственном университете имени М.В.Ломоносова
автореферат

Проведенное исследование позволило сформулировать следующие основные положения, выносимые на защиту:
1. Аренда недвижимости как вид предпринимательской
деятельности, будучи урегулированным правом, представляет
собой правовые отношения, в силу которых происходит
передача арендодателем арендатору имущества во временное
владение и пользование или во временное пользование в целях
систематического получения дохода.
2. Выявлено соотношение понятий здания и сооружения,
основного и служебного, жилого, нежилого и смешанного
здания, здания и нежилого помещения, которое имеет важное
правовое значение.
Деление зданий на основные и служебные, отвечающее
правовому подходу деления вещей на главную вещь и
принадлежность, утрачивает свое значение. Либо такие
11
объекты рассматриваются как единый объект, и права на них
регистрируются как одно целое, либо права на них
регистрируются отдельно, и сам этот факт означает отсутствие
какой-либо юридической связи между «главным» зданием и
принадлежностью.
Деление зданий по функциональному назначению на
жилые, нежилые и смешанные в литературе встречается
довольно часто, однако на законодательном уровне эти понятия
не закреплены. ГК РФ не знает понятия «нежилое помещение».
Нежилое помещение, являясь конструктивной частью здания,
однако выступает как самостоятельный объект арендных
отношений.
Здание как объект аренды не может иметь в своем составе
жилые помещения, и если даже такие помещения имеются
наряду с нежилыми, они являются отдельным объектом
недвижимого имущества. Точно так же, если в жилом доме
имеются нежилые помещения, они являются совершенно
отдельным, отличным от этого дома объектом недвижимости.
Правовое значение имеет отличие нежилых помещений от
жилых и, соответственно, зданий от жилых домов.
Здание как объект недвижимости имеет в своем составе
помещения, которые в свою очередь также могут быть
отдельным объектом недвижимости, отличным от здания,
способным быть самостоятельным объектом обязательственных
отношений, в том числе арендных.
3. На рынке аренды недвижимости функционируют четыре
основные группы субъектов:
К первой группе относятся непосредственно стороны
договора аренды: арендодатель, арендатор.
12
Вторую группу составляют «профессиональные
участники»: девелоперы, риэлторы, страховщики, оценщики,
аудиторы, кредитные организации, средства массовой
информации и иные субъекты, способствующие повышению
эффективности оборота объектов на рынке аренды
недвижимости.
К третьей группе относятся субъекты, осуществляющие
учетные, контролирующие или защитные функции: нотариусы,
органы судебной власти, органы технической инвентаризации,
органы кадастрового и регистрационного учета и др.
Четвертую группу характеризуют субъекты,
обеспечивающие обслуживание и содержание объекта
недвижимости в течение всего срока его жизни:
коммунальные, эксплуатационные и технические организации,
управляющий объектом и др.
4. Предметом государственной регистрации должен
выступать договор аренды недвижимости, заключенный на
срок свыше года, но не «право аренды». В соответствии с п. 1
ст. 154 ГК РФ договор является не правом, а двусторонней
сделкой, которая порождает права и обязанности сторон
договора. Соответственно, нормы ст. 26 Закона о
государственной регистрации прав на недвижимое имущество
и сделок с ним в части определения необходимости госу-
дарственной регистрации «права аренды» не действуют.
5. Преимущественное право на возобновление договора
аренды основывается не на факте использования имущества, а
на заключенном ранее договоре аренды. При отсутствии
предварительного уведомления арендатора осуществление им
преимущества на заключение договора аренды невозможно.
Лицо, не являющееся стороной по ранее действовавшему
13
договору аренды, не имеет преимущественного права на
возобновление договора аренды независимо от того, что оно
фактически пользовалось имуществом
6. Договор аренды не может быть бессрочным, но может
быть заключен без указания срока, т.е. на неопределенный
срок. Неограниченность аренды каким бы то ни было сроком
означала бы по существу предоставление арендатору вещного
права, например, права пожизненного наследуемого владения
или права постоянного (бессрочного) пользования земельным
участком, что противоречит правовой концепции России.
7. Ценообразование и проведение торгов на рынке аренды
недвижимости как правовые средства государственного
регулирования выступают гарантом защиты прав субъектов
арендных отношений.
Существующая система установления базовых ставок
арендной платы не стимулирует рациональное использование
земель и не способствует их переходу к эффективным
владельцам и пользователям. Основным недостатком этой
системы является отсутствие общего подхода к определению
базовых ставок арендной платы и учета рыночной стоимости
земли.
Проведенное исследование позволило выдвинуть
следующие предложения по совершенствованию действующего
законодательств.....

[Sundukoff]

АРАКЕЛЯН АННА ЮРЬЕВНА
СПРАВЕДЛИВОСТЬ В РОССИЙСКОМ
ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ
Работа выполнена на кафедре гражданского права ФГОУ ВПО «Кубанский
государственный университет»
Научный руководитель – доктор юридических наук, профессор
Асланян Наталья Павловна.
Защита состоится 17 октября 2008 г. в 10-00 часов на заседании
регионального диссертационного совета ДМ 220.038.10 при Кубанском
государственном аграрном университете

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые в
отечественной цивилистике осуществлена всесторонняя разработка
теоретических аспектов справедливости как гражданско-правовой категории,
на основе чего выявлены особенности ее применения в зависимости от
смысловой нагрузки (онтологической либо гносеологической), дано
определение принципа справедливости в гражданском праве, установлены его
критерии и функции, а также цель нормативного закрепления и определены
закономерности цивилистического понимания категории.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Основу цивилистического осмысления категории справедливости
составляет ее философско-теоретическое понимание в качестве сущностного
6
начала права, обеспечивающего гармонию и согласие в обществе, а также
равновесие конкурирующих интересов в процессе распределения благ и
поддержание справедливого обмена между людьми. Следовательно, исходным
моментом, предваряющим изучение справедливости в гражданском праве,
является восприятие ее как фактора правообразования.
2. Анализ воззрений римских юристов и дореволюционных цивилистов
на категорию «справедливость» позволяет говорить о преемственности в ее
понимании в российском гражданском праве. Справедливость проявляется
как конкретно-историческое явление, воплощающее в себе потребности
общества в регулировании отношений на основе господствующих
представлений о должном. В таком понимании отражается существующий и в
римской, и в дореволюционной цивилистике взгляд на справедливость как на
закономерность исторического развития, обусловливающую формирование
частноправовых институтов на основе сбалансированности взаимодействия
субъектов. Данная закономерность находит отражение в современной
цивилистической доктрине и воплощение в современном гражданском
правопорядке.
3. В отечественной цивилистике справедливость рассматривают в качестве
принципа гражданского права, т. е. гносеологического начала. Однако данная
категория носит не только гносеологический, но и онтологический характер, в
связи с чем предложено рассматривать категорию «справедливость» и в
гносеологическом, и в онтологическом смыслах.
В онтологическом смысле справедливость следует рассматривать как
объективный фактор, предопределивший возникновение и формирование
гражданского права. Будучи социальным явлением, неизменно
сопровождающим взаимодействие субъектов, справедливость явилась основой
социального регулирования отношений распределения, воздаяния и обмена,
оформленного в правовых предписаниях, в целях обеспечения определенной
пропорциональности данных отношений.
В гносеологическом смысле справедливость представляет собой
господствующую на определенном историческом этапе систему представлений,
взглядов, воззрений, т. е. идею о должном, которая находит закрепление в
гражданском законодательстве.
4. Предмет воздействия справедливости в гражданском праве
составляют отношения, требующие меры и пропорции, т. е. все отношения,
входящие в предмет гражданско-правового регулирования – и эквивалентно-
возмездные имущественные, и личные неимущественные.
5. Принцип справедливости осуществляет в гражданском праве
следующие функции: индивидуального поднормативного регулирования,
ограничительную, поддержания связи между нормами гражданского
законодательства и нравственными принципами, дифференциации и
индивидуализации гражданско-правового регулирования, координирующую.
Функция индивидуального поднормативного регулирования
заключается в том, что в силу п. 2 ст. 6 ГК РФ при отсутствии нормы,
регулирующей гражданско-правовые отношения, и невозможности
7
применения аналогии закона при определении прав и обязанностей сторон
необходимо руководствоваться в том числе и требованиями справедливости.
В рамках ограничительной функции справедливость служит критерием
пределов осуществления гражданских прав.
В рамках функции дифференциации и индивидуализации гражданско-
правового регулирования оценка гражданско-правовых отношений с точки
зрения справедливости предполагает учет специфики каждой конкретной
ситуации и индивидуальных особенностей их субъектов.
Функция поддержания связи между нормами гражданского
законодательства и нравственными принципами заключается в том, что
справедливость, являясь первичным понятием нравственности,
распространяет свои требования на область гражданских правоотношений,
обеспечивая действие в гражданском законодательстве моральных правил.
Координирующая функция заключается в том, что действие принципа
справедливости направлено на установление соотношения между частными и
общественными интересами, а также между конкурирующими интересами
частных субъектов гражданских правоотношений.
6. Предложено выделять в гражданском праве общие и частные критерии
принципа справедливости. Общими критериями предложено признать
соразмерность (для гражданского права в целом) и эквивалентность (для сферы
отношений, предполагающих обмен). Эти критерии отражают двуединую
сущность справедливости как мерной и ценностной категории.
7. Общие критерии принципа справедливости должны применяться в
законодательной деятельности при создании нормативных предписаний,
направленных на регламентацию общественных отношений, и
опосредованно – в правоприменительной деятельности при разрешении
конкретных гражданских дел. Частные критерии должны применяться в
правоприменительной деятельности при разрешении гражданских дел в
зависимости от специфики конкретных правоотношений и особенностей
участвующих в них субъектов.
8. Соразмерность как критерий принципа справедливости в
гражданском праве означает, что в законодательных предписаниях должна
быть заложена определенная средняя (идеальная) мера, на которую могут
ориентироваться субъекты гражданских правоотношений. Подобная мера
должна составлять основу гражданско-правовых отношений.
9. Эквивалентность как критерий принципа справедливости в
гражданском праве означает, что субъекты гражданских правоотношений
должны исходить из равноценности обмениваемых благ; данное требование
должно составлять и основу законодательных предписаний. О соблюдении
требований справедливости можно говорить тогда, когда при обмене
материальными и нематериальными благами предоставляемое и получаемое в
результате обмена удовлетворяет потребности субъектов и соответствует их
представлениям о ценности обмениваемого и получаемого.
10. Принцип справедливости представляет собой нормативно
закрепленную идею, в соответствии с которой гражданско-правовое
8
регулирование должно обеспечивать: 1) баланс частных и публичных
интересов, а также конкурирующих интересов частных субъектов; 2)
возможность реализации гражданских прав и обязанностей в соответствии с
подлинным волеизъявлением участников гражданских правоотношений; 3)
учет особенностей конкретной ситуации, а при обмене материальными
благами – их равноценность. При оценке гражданско-правовых явлений с
точки зрения справедливости необходимо также исходить из существующих в
данный исторический период представлений о нравственно-должном. Принцип
справедливости является общим принципом гражданского права, поскольку его
действие проявляется при возникновении, осуществлении, прекращении и
защите гражданских прав и обязанностей, а также при применении и
толковании норм гражданского права.
11. Принцип справедливости получает нормативное закрепление: 1) в
виде зафиксированных в гражданском законодательстве иных принципов:
неприкосновенности собственности, свободы договора, необходимости
беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечения
восстановления нарушенных прав, их судебной защиты, нерасторжимости
договора в форме недопустимости одностороннего отказа от исполнения и
др.; 2) в виде нормы прямого действия, предполагающей непосредственное
руководство требованиями справедливости при применении законодательства
по аналогии; 3) в виде норм, содержащих ограничения гражданских прав в
целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав
и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и
безопасности государства, а также в виде норм, допускающих исключения из
общих правил; 4) в виде нормативно установленных положений,
предоставляющих суду полномочия принимать решение по своему
усмотрению; 5) в виде норм, содержащих отсылку к основам нравственности
и гуманизма.
12. Целью нормативного закрепления идеи справедливости является
направленность гражданско-правового регулирования на обеспечение баланса
частных и публичных интересов. В имущественных отношениях,
регулируемых гражданским правом, такой баланс достигается путем введения
ограничений права собственности и свободы договора. В личных
неимущественных отношениях он достигается путем законодательного
обеспечения, с одной стороны, возможности удовлетворения
неимущественного интереса субъекта, направленного на общественное
признание его индивидуальных качеств, а с другой, – обеспечения
невмешательства в частную жизнь, личной неприкосновенности, защиты
чести, достоинства и деловой репутации, уважения имени, соблюдения
личной и семейной тайны.
13. В цивилистике обосновано положение о включении принципа
социальной справедливости в ст. 1 ГК РФ как базового принципа
9
гражданского права в целом и гражданского законодательства в частности1. В
диссертации предложен дополнительный аргумент в пользу такого решения:
на практике применение принципа справедливости осуществляется со
ссылкой на ст. 6 ГК РФ «Применение гражданского законодательства по
аналогии» даже в тех случаях, когда аналогия права не применяется. Из
подобной ситуации можно заключить, что: во-первых, ссылка на ст. 6 ГК РФ
не всегда правомерна при применении принципа справедливости; во-вторых,
существует практическая необходимость руководствоваться в
правоприменительной деятельности принципом справедливости.

Автореферат дисс. … кандидата юридических наук

Арзуманян Анна Борисовна
Нематериальные блага как объекты гражданских прав
Работа выполнена на кафедре гражданского права ФГОУ ВПО
«Южный федеральный университет»
Научный руководитель: кандидат юридических наук, доцент Бакаева Ирина Владиленовна
Защита состоится 16 октября 2008 г. в 14.00 на заседании объединенного диссертационного совета ДМ-220.038.10 при ФГОУ ВПО «Кубанский государственный аграрный университет»

Научная новизна диссертационного исследования заключается в
комплексном, всестороннем исследовании нематериальных благ как
объектов гражданских прав, выявлении их сущностных характеристик и
разработке критериев классификации нематериальных благ.
8
В диссертационном исследовании сформулированы следующие
положения и выводы, которые выносятся на защиту и обладают элементами
научной новизны:
1) На основе анализа современной гражданско-правовой доктрины
делается вывод о том, что объектами гражданских прав
выступают две категории благ: материальные и
нематериальные. В правоотношении в качестве объекта
выступает либо благо в целом (отчуждение блага, уступка
права), либо правомочия по использованию благ.
Современному праву неизвестны случаи отчуждения
нематериального блага или уступки права на него, поскольку
нематериальное благо непередаваемо. Следовательно, объект
гражданских прав и объект правоотношения применительно к
нематериальным благам никогда не совпадают;
2) Автором диссертации сделан вывод о том, что по поводу
некоторых нематериальных благ могут возникать
регулятивные отношения. В регулятивных отношениях по
поводу нематериальных благ объектами правоотношений
становятся материальный носитель нематериального блага
(организм человека) либо отдельные правомочия по
использованию блага (использование имени человека, деловой
репутации, внешнего облика и голоса);
3) Исследование законодательной базы по поводу нематериальных
благ позволило автору сделать вывод о том, что
нематериальные блага представляют собой собирательное
понятие, включающее в себя собственно блага и
неотчуждаемые права и свободы. В свою очередь,
неотчуждаемые права и свободы выступают разновидностью
личных неимущественных прав. Таким образом, личные
неимущественные права, так же как и имущественные, имеют
9
двойственную природу. В том случае, когда они представляют
собой неотчуждаемые права и свободы, они являются
объектами гражданских прав («право на право»);
4) Выявление сущностных характеристик нематериальных благ
позволяет автору сформулировать определение понятия
нематериального блага. Согласно доктрине гражданского права,
нематериальные блага имеют два понимания: широкое – сюда
входят и результаты интеллектуальной деятельности и узкое –
собственно блага и неотчуждаемые права и свободы.
Нематериальные блага в широком понимании – это идеальные и
материальные составляющие существования человека, которые
выступают продуктом интеллектуального труда (имеют
самостоятельное значение) и те, которые не являются
продуктом (неразрывно связаны с человеком). Нематериальные
блага в узком понимании – это неразрывно связанные с
человеком блага естественного или социального
происхождения, имеющие специфический носитель,
обладающий свойствами индивидуальности и неповторимости;
5) В основу межотраслевой классификации нематериальных благ
положены формальный и содержательный критерии. В качестве
формального критерия выступает характер правового
регулирования. В зависимости от этого все нематериальные
блага делятся на а) имеющие публично-правовой характер
регулирования; б) имеющие частноправовой характер
регулирования; в) имеющие смешанный характер правового
регулирования. В качестве содержательного критерия
выступает характер благополучия личности. В зависимости от
этого выделяются а) нематериальные блага, обеспечивающие
физическое благополучие; б) нематериальные блага,
10
обеспечивающие социальное благополучие; в) нематериальные
блага, обеспечивающие духовное благополучие личности.
6) Отраслевая классификация нематериальных благ использует в
качестве критерия носитель нематериальных благ. Поскольку
наука гражданского права все объекты гражданских прав
подразделяет на материальные и нематериальные блага, то при
отраслевой классификации автор использует широкое
понимание нематериальных благ (включая результаты
интеллектуальной деятельности). Таким образом, в зависимости
от своего носителя, нематериальные блага делятся на те,
которые являются продуктом - результаты интеллектуальной
деятельности, и те, которые продуктом не являются. Эти
последние делятся на 1) нематериальные блага естественного
происхождения; 2) нематериальные блага социального
происхождения. Вторая группа имеет две подгруппы: а)
неотчуждаемые права человека, обеспечивающие социальную
свободу личности и б) нематериальные блага,
индивидуализирующие личность;
7) При анализе нематериальных благ автор делает вывод о том,
что в некоторых случаях таковыми становятся неотчуждаемые
права человека. В связи с этим, во избежание смешения
терминов, предлагается ввести понятие «права на
нематериальные блага» в отношении тех субъективных
гражданских прав, объектами которых являются
нематериальные блага. Права на нематериальные блага – это
субъективные гражданские права, которые носят как личный
неимущественный, так и имущественный характер и относятся
к содержанию правоотношения.
Автореферат дисс. … кандидата юридических наук

ТУГУЗ ШАМСУДИН МАХМУДОВИЧ
ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВЫЕ СПОСОБЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ БЕЗОПАСНОСТИ ЖИЗНИ И ЗДОРОВЬЯ ГРАЖДАН В ОТНОШЕНИЯХ ЭНЕРГОСНАБЖЕНИЯ
Диссертация выполнена на кафедре гражданского права и процесса юридического факультета Института международного права, экономики, гуманитарных наук и управления им. К.В. Россинского
Научный руководитель: доктор юридических наук, профессор, почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации Камышанский Владимир Павлович
Защита состоится 17 октября 2008 г. в 14-00 час. на заседании объединенного диссертационного совета ДМ-220.038.10 при ФГОУ ВПО «Кубанский государственный аграрный университет»

Научная новизна работы заключается в том, что в условиях
реформирования энергетического законодательства России данная работа
представляет собой одно из первых научно-теоретических исследований
гражданско-правовых способов обеспечения безопасности жизни и здоровья
граждан в отношениях энергоснабжения.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Безопасность жизни и здоровья граждан в сфере энергоснабжения 
это состояние защищенности жизни и здоровья граждан от возможного
негативного воздействия результатов хозяйственной и иной деятельности и
чрезвычайных ситуаций техногенного характера в связи с транспортировкой,
сбытом и потреблением энергии (энергетических ресурсов).
К элементам системы гражданско-правовых способов обеспечения
безопасности жизни и здоровья граждан в правоотношениях
энергоснабжения относятся: создание эффективной системы (структуры)
договорных отношений (в том числе применение конструкции обязательного
к заключению договора), формирование правового статуса особых субъектов
(гарантирующие поставщики, потребители с управляемой нагрузкой и т. п.),
установление специального порядка ограничения режима потребления
энергии и газа, установление законных ограничений гражданских прав,
обеспечение принципа надежности энергоснабжения.
2. Публичные договоры газоснабжения и энергоснабжения с
расширенной сферой применения за счет исключения требования о наличии
непосредственного присоединения потребителя к сетям снабжающей
организации являются наиболее оптимальными для обеспечения
безопасности жизни и здоровья граждан, поскольку в этом случае
снабжающая организация отвечает не только за продажу, но и за доставку
энергии, а потребитель имеет отношения только с одной организацией,
6
которая отвечает за надежность и качество газоснабжения и
энергоснабжения.
3. Существующий запрет, установленный в ст. 38 ФЗ «Об
электроэнергетике», на ограничение режима потребления электроэнергии
неплательщиком в случае, если такое ограничение приведет к отключению
иных покупателей, приобретающих энергию для собственного потребления,
является недостаточным средством обеспечения безопасности жизни и
здоровья граждан при энергоснабжении. В связи с этим предлагается
нормативно закрепить ограничение права субъектов, обеспечивающих
поставку электрической энергии, на прекращение или ограничение подачи
энергетических ресурсов покупателям, которые перепродают энергию
конечным потребителям, нарушение режима потребления которых может
привести к опасности для жизни людей.
4. Ограничение режима потребления электроэнергии не может быть
применено по отношению к владельцам объектами электросетевого
хозяйства, приобретающим электроэнергию для компенсации потерь в сетях,
к которым присоединены энергопринимающие устройства потребителей,
исполняющих надлежащим образом свои обязательства по оплате
электрической энергии и услуг. Этот запрет следует прямо закрепить в п. 173
Правил функционирования розничных рынков электрической энергии в
переходный период реформирования электроэнергетики.
5. В Федеральном законе «Об электроэнергетике» следует закрепить
ограничение права собственников объектов электросетевого хозяйства, не
входящей в единую национальную (общероссийскую) электрическую сеть, к
которым присоединены энергопринимающие устройства потребителей
электроэнергии, на вывод этих объектов из эксплуатации без согласования с
уполномоченным органом государственной власти в целях исключения
угрозы безопасности жизни и здоровья граждан на розничном рынке
электроэнергии.
6. Согласно ст. 26 ФЗ «Об электроэнергетике» и п. 6 Правил
недискриминационного доступа к услугам по передаче электрической
энергии и оказания этих услуг собственники объектов электросетевого
хозяйства, через которые опосредованно присоединено к электрическим
сетям сетевой организации энергопринимающее устройство потребителя, не
вправе препятствовать перетоку через их сети электрической энергии для
такого потребителя и требовать за это оплату. Ограничение права
собственности на объекты электросетевого хозяйства в пользу потребителей
электроэнергии и предоставление им права безвозмездного пользования
чужими сетямипротиворечит общепринятому рыночному принципу
эквивалентности товарно-денежных отношений.
7. С целью обеспечения безопасности жизни и здоровья граждан
предлагается исключить фигуру перепродавца тепловой энергии из
правоотношения теплоснабжения. Это обусловлено тем, что перепродавец
может быть отключен от теплоснабжения как покупатель в случае неоплаты
энергии и не вправе требовать заключения публичного договора от
7
производителя энергии. Данное обстоятельство может повлечь за собой
возникновение угрозы жизни и здоровью граждан в результате прекращения
подачи тепловой энергии конечным потребителям (физическим лицам,
больницам, детским садам, школам) в отопительный сезон.
Теплоснабжающая организация должна иметь на законных основаниях
источник тепла или тепловой пункт, то есть быть организацией,
непосредственно вырабатывающей тепловую энергию надлежащего
качества.
8. Собственник нежилых помещений в многоквартирном доме,
имеющий на праве общей долевой собственности технически исправную
энергоустановку, присоединенную к сетям снабжающей организации, и иное
необходимое оборудование, а также установивший приборы, способные
обеспечивать надлежащий учет потребления энергии, вправе понудить
теплоснабжающую организацию к заключению самостоятельного договора
на отпуск тепловой энергии.
9. Порядок ограничения или прекращения теплоснабжения потребителей
в случае невыполнения ими обязательств по оплате должен содержать
следующую систему гарантий обеспечения жизни и здоровья граждан:
– обязательность предварительного предупреждения о возможном
введении полного и (или) частичного ограничения режима потребления в
установленные сроки (с последовательным направлением уведомлений об
ограничении и затем прекращении подачи энергии);
– обязательность введения предварительного частичного ограничения
режима потребления перед прекращением подачи тепловой энергии;
– ответственность за нарушение порядка ограничения режима
потребления тепловой энергии, повлекшее за собой причинение убытков
потребителям и (или) продавцам тепловой энергии.
– запретна нарушение прав других потребителей в связи с вводимым
ограничением режима потребления тепловой энергии, то есть ограничение
подачи тепловой энергии потребителям, не исполняющим свои обязательства
по оплате потребленной тепловой энергии (мощности), не должно приводить
к ухудшению температурного и гидравлического режима потребления тепла
иными потребителями.
10. Целесообразно закрепить специальные порядок и основания для
прекращения и приостановления подачи энергии и газа исполнителям
коммунальных услуг, которые должны соответствовать порядку и
основаниям прекращения подачи коммунальных ресурсов гражданам. При
этом теплоснабжающая организация должны быть лишена права на
прекращение подачи тепловой энергии в многоквартирный дом по
основанию непогашения исполнителем коммунальных услуг долга за
тепловую энергию, поскольку Правила предоставления коммунальных услуг
гражданам не предусматривают возможность приостановления или
прекращения теплоснабжения граждан в случае неполной оплаты ими
коммунальных услуг.
8
11. В Федеральном законе «О газоснабжении в Российской Федерации»
следует закрепить норму, в которой содержалось бы следующее положение:
«Не являющиеся газораспределительными организациями собственники и
иные законные владельцы трубопроводных сетей, через которые
опосредованно присоединены вводные газопроводы потребителей к сетям
газораспределительной организации, не вправе препятствовать перемещению
через их сети газа для такого потребителя и требовать за это оплату».
Автореферат дисс. … кандидата юридических наук

Сообщение отредактировал Sundukoff: 19 September 2008 - 01:44

[Sundukoff]

СТЕПАНОВ ДМИТРИЙ ВАЛЕРЬЕВИЧ
ВОЗНИКНОВЕНИЕ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ ГРАЖДАН НА НАХОДЯЩИЕСЯ У НИХ ВО ВЛАДЕНИИ ЗЕМЕЛЬНЫЕ УЧАСТКИ, ДАЧИ, ГАРАЖИ И ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ЖИЛЫЕ ДОМА
Работа выполнена на кафедре гражданского права и процесса НОУ ВПО «Институт международного права, экономики, гуманитарных наук и управления им. К.В. Россинского»
Научный руководитель: кандидат юридических наук, доцент Кудрявцева Елена Николаевна
Защита состоится 17 октября 2008 г. в 12-00 час. на заседании
объединенного диссертационного совета ДМ-220.038.10 при Кубанском
государственном аграрном университете

Научная новизна исследования состоит в самой постановке
актуальных вопросов, проведении целостного, комплексного исследования
проблем правового регулирования отношений, связанных с упрощением
порядка государственной регистрации возникновения права собственности
граждан на отдельные объекты недвижимости.
Диссертация является одним из первых комплексных
квалификационных научных исследований, в свете принятия Федерального
закона от 30 июня 2006 г. № 93-ФЗ «О внесении изменений в некоторые
законодательные акты Российской Федерации по вопросу оформления в
упрощенном порядке прав граждан на отдельные объекты недвижимого
имущества», посвященных комплексному анализу работы механизма
7
государственной регистрации права собственности гражданина на земельный
участок, предоставленный для ведения личного подсобного, дачного
хозяйства, огородничества, садоводства, индивидуального гаражного или
индивидуального жилищного строительства, дач, гаражей и индивидуальных
жилых домов в Российской Федерации.
Научная новизна диссертационного исследования выражена, прежде
всего, в следующих выносимых на защиту основных положениях и
выводах.
1. Концепцию механизма правового регулирования регистрационной
деятельности прав на недвижимое имущество граждан необходимо
формировать таким образом, чтобы в ее основе при обеспечении
гарантированности права собственности гражданина на объекты
недвижимости лежал принцип соотношения разумной достаточности между
стремлением обеспечить стабильность и устойчивость оборота
недвижимости, с одной стороны, и оперативностью и экономичностью при
определении объема предоставляемых документов и сроков их рассмотрения
– с другой стороны.
2. Особенность правового статуса Управления Федеральной
регистрационной службы заключается в том, что к его функциям, наряду с
административно-управленческими, относятся и справочно-
консультационные. Эффективность осуществления органами ФРС
справочно-консультационной функции зависит от степени экономической
заинтересованности их участников в возникающих при этом отношений. В
связис этим предлагается при привлечении научных и специальных
организаций для выработки решений, относящихся к сфере
совершенствования механизма регистрации права собственности граждан на
недвижимость, строить эти отношения на основе гражданско-правовых
договоров.
3. Предлагается: функции по осуществлению проверки достоверности
документов и их экспертизе, представленных гражданами для регистрации
права собственности на земельный участок, дачу, гараж, индивидуальный
жилой дом, возложить на сами органы государственной регистрации с
предоставлением им права на привлечение к этой работе иных специальных
структур. Это обусловлено тем, что в настоящее время действующим
российским законодательством не определены пределы проведения
экспертизы документов учреждением госрегистрации, а у регистратора прав
отсутствует возможность проверять чистоту титула владельца при
осуществлении первичной записи в реестре. Кроме того, без установления
четких пределов правовой экспертизы представляемых на регистрацию
документов действия учреждений юстиции могут быть признаны
недействительными ввиду превышения ими своих полномочий.
4. Обосновывается вывод о том, что к определениям суда, которые
служат основанием регистрации права собственности, должны применяться
такие же правила, как и в отношении решений суда, т.е. положения п. 1 ст. 28
Закона о государственной регистрации. С этой целью предлагается ч.1 ст.28
8
ФЗ от 21 июля 1997 г. № 122-ФЗ изложить в следующей редакции: «Права на
недвижимое имущество, установленные решением суда, мировым
соглашением, утвержденным определением суда об утверждении мирового
соглашения, постановлением суда, подлежат государственной регистрации
на общих основаниях».
Это позволит устранить противоречивость подходов правоприменителей
в отношении правил статьи 28 Федерального закона от 21 июля 1997 г. №
122-ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и
сделок с ним» в отношении определения суда об утверждении мирового
соглашения ведет к различной правоприменительной практике, что
негативно сказывается на обеспечение стабильности оборота недвижимости.
Считаемнеобходимым п. 1 ст. 28 Закона о государственной регистрации
изложить в следующей редакции: «Права на недвижимое имущество,
установленные решением суда, определением, постановлением суда,
подлежат государственной регистрации на общих основаниях. Момент
возникновения права определяется решением, определением, либо
постановлением суда. Государственный регистратор не вправе отказать в
государственной регистрации права, установленного вступившим в силу
решением, определением, либо постановлением суда».
5. Земельный участок как объект права собственности гражданина - это
недвижимая вещь, представляющая собой внешнюю часть земной коры,
объективированная в определенных границах, описанных и удостоверенных
в установленном порядке, иными физическими и юридическими
характеристиками (целевым назначением), которая имеет индивидуальный
кадастровый номер и составными частями которой могут быть почва, водные
объекты, деревья и другие растения, а также иные прочно связанные с землей
объекты природного и антропогенного происхождения.
6. Создание (формирование) земельного участка как объекта права
собственности, на котором расположены объекты недвижимости
гражданина предполагает определение исчерпывающего перечня его
индивидуализирующих характеристик. К таким характеристикам
предлагается отнести пространственные характеристики земельного участка
(границы, местоположение, площадь), его кадастровый номер, а также состав
(структура) земельного участка. Целевое назначение и вид разрешенного
использования земельных участков не целесообразно относить к
индивидуализирующим характеристикам земельного участка.
7. Эффективность осуществления процесса «дачной амнистии» в
значительной мере зависят от оперативности принятия решений по
утверждению субъектами Российской Федерации максимально допустимой
стоимости работ по землеустройству в отношении земельных участков,
предназначенных для ведения личного подсобного и дачного хозяйства,
огородничества, садоводства, индивидуального гаражного или жилищного
строительства, а также упорядочения организации процесса межеванияи
постановки на кадастровый учет земельных участков, находящихся во
владении и пользовании граждан.
9
Упрощенный порядок должен предполагать при оформлении прав
граждан на земельные участки, предназначенные для ведения личного
подсобного, дачного хозяйства, огородничества, садоводства,
индивидуального гаражного или индивидуального жилищного строительства
оказание дифференцированной помощи гражданам, с учетом их
платежеспособности.
С этой целью необходимо ст. 12 ФЗ от 30.06.2006 № 93-ФЗ изложить в
следующей редакции: «Федеральные органы исполнительной власти, органы
исполнительной власти субъектов Российской Федерации в целях
оформления в упрощенном порядке прав граждан на земельные участки,
предназначенные для ведения личного подсобного, дачного хозяйства,
огородничества, садоводства, индивидуального гаражного или
индивидуального жилищного строительства, обязаны осуществлять
организацию и финансирование мероприятий по проведению
территориального землеустройства таких земельных участков, с учетом
платежеспособности граждан, проживающих на территории
соответствующего субъекта РФ».
8. Обосновывается вывод о необходимости законодательного
закрепления понятий следующих объектов государственной регистрации
права собственности граждан.
Индивидуальный жилой дом представляет собой конструктивно
обособленное сложное жилое строение, соответствующее нормативно-
техническим требованиям государственных стандартов, признанное
пригодным для постоянного проживания граждан, имеющее обособленный
вход с улицы или с площадки общего пользования, имеющее хотя бы два
функциональных объема (комнаты);
Дача как объект государственной регистрации представляет собой
загородный дом, предназначенный для отдыха, сезонного и временного
проживания граждан, расположенный на дачном участке, без права
регистрации проживания в ней. Для регистрации права собственности на
недостроенный дачный дом, в регистрирующий орган достаточно
представить правоустанавливающие документы на отведенный под дачу
земельный участок и эскиз дачного дома, в том числе нарисованный
произвольно (от руки). Это вполне соответствует, применяя метод аналогии
нормы права, п. 8 ч. 3 ст. 55 Градостроительного кодекса Российской
Федерации.
Гараж представляет собой капитальное строение или изолированное
помещение, возведенное с соблюдением градостроительных регламентов,
строительных, экологических, санитарно-гигиенических, противопожарных и
иных правил и нормативов, имеющее капитальные или перегородочные
стены, перекрытия, кровлю, проемы, пол, предназначенное для хранения и
парковки автотранспортных средств и прицепов к ним.
Это позволят избавиться в правоприменительной практике от
неопределенности в персонификации объектов недвижимого имущества,
принадлежащих гражданам на праве собственности и облегчить
10
государственную регистрацию возникновения и перехода права
собственности на эти объекты у граждан.
Автореферат дисс. … кандидата юридических наук

ЛЕВИЦКАЯ ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА
КОНЦЕССИОННЫЕ СОГЛАШЕНИЯ В СФЕРЕ КОММУНАЛЬНОГО ИМУЩЕСТВА МУНИЦИПАЛЬНЫХ ОБРАЗОВАНИЙ
Работа выполнена на кафедре гражданско- правовых дисциплин НОУ ВПО «Институт управления, бизнеса и права»
Научный руководитель: доктор юридических наук, профессор Лапач Владимир Александрович
Защита состоится ___ октября 2008 года в __час. на заседании
объединенного диссертационного совета ДМ-220.038.10 при Кубанском
государственном аграрном университете

Научная новизна исследования. Научная новизна диссертационного
исследования заключается в проведении комплексного анализа, системном
изучении особенностей концессионных соглашений в сфере коммунального
имущества и выражается в следующих положениях, выносимых на защиту:
1. Установлено, что коммунальное имущество принадлежит к категории
имущества публично-правовых образований, в качестве основного
квалифицирующего признака которого предлагается рассматривать его
особое назначение, цель его использования. Сохранение коммунального
имущества в муниципальной собственности обосновывается
необходимостью соответствия состава имущества функциям органов
местного самоуправления, содержанию вопросов местного значения,
установленным в ст. 14 ФЗ «Об общих принципах организации местного
самоуправления в РФ».
2. Предложено рассматривать коммунальное имущество как составную
часть, вид муниципальной собственности. В его состав включается
имущество, предназначенное для электро-, газо-, тепло-, и водоснабжения
населения, водоотведения и очистки сточных вод, снабжения населения
топливом, для освещения улиц; имущество, предназначенное для сбора и
вывоза бытовых отходов и мусора, для утилизации (захоронения) твердых
бытовых отходов при условии, если оно расположено (полностью или
частично) в границах территорий муниципальных образований и
предназначено для нужд населения территории. В соответствии с п. 11 ст. 4
ФЗ «О концессионных соглашениях» указанное имущество названо в числе
возможных объектов концессионных соглашений и объединено термином
«системы коммунальной инфраструктуры и иные объекты коммунального
хозяйства».
3. Сделан вывод о том, что отношения в сфере концессионного
использования муниципального имущества принадлежат к предмету
регулирования гражданского права, поскольку являются отношениями
имущественного характера и субъекты этих отношений обладают
10
обособленным имуществом и организационной автономией. Принцип
автономии воли сторон, предполагающий приобретение прав и обязанностей
своей волей и в своем интересе, с определенными оговорками тоже можно
применить к отношениям с участием публичных образований, так как в
данном случае они выступают и как носители публичной власти, и как
собственники имущества.
Само наличие публичного интереса и общественно полезной цели не
может являться основанием для исключения концессионного соглашения из
сферы гражданского права.
4. Решение публичного образования о заключении концессионного
соглашения как односторонний властный акт является одним из оснований
концессионного правоотношения, в качестве которого следует
рассматривать сложный юридический состав, включающий в себя
одновременно и решение, и договор, что не противоречит принципам
гражданского права, в частности, принципу свободы договора.
5. Особая компетенция концедента в концессионных соглашениях,
проявляющаяся в ряде односторонних распорядительных и контрольных
правомочий в отношении формирования, развития и прекращения
концессионного правоотношения, вытекает из особенностей правового
положения концедентов как субъектов гражданского права (п. 2 ст. 124 ГК) и
прямого указания закона. Однако в целом начала юридического равенства
сторон концессионного правоотношения соблюдаются в качестве ведущего
частно-правового принципа.
6. Предлагается закрепить право концедента на односторонний
внесудебный отказ от договора и п. 5 ст. 13 ФЗ «О концессионных
соглашениях» дополнить подпунктом 4 следующего содержания: «в случае
отказа концедента от договора при наличии угрозы жизни, здоровью и
имуществу граждан, необходимости предотвращения и ликвидации
последствий стихийных бедствий при условии возмещения концессионеру
причиненных убытков».
11
7. Дополнить п. 3 ст. 3 ФЗ «О концессионных соглашениях» следующим
положением: «Обязательства концессионера по реконструкции не могут
считаться выполненными, если результаты его деятельности выразились в
улучшении характеристик и эксплуатационных свойств только движимого
имущества, образующего единое целое с объектом концессионного
соглашения».
8. В работе обосновывается тезис о том, что во взаимодействии сторон
концессионного соглашения органически сочетаются социально значимые
интересы муниципальных образований (концедентов), состоящие в
обеспечении эффективного использования имущества, находящегося в
государственной или муниципальной собственности, и повышении качества
товаров, работ, услуг, предоставляемых потребителям, и частные интересы
концессионеров, поэтому его можно рассматривать в качестве наиболее
эффективной формы управления коммунальным имуществом
муниципальных образований.
9. Предлагается дополнить Главу 53 ГК РФ статьей 1026.1
«Доверительное управление коммунальным имуществом» в следующей
редакции:
«При передаче в доверительное управление коммунального имущества в
договоре должны быть указаны права и обязанности доверительного
управляющего по управлению этим имуществом.
Долги по обязательствам, возникшим в связи с доверительным
управлением коммунальным имуществом, не могут погашаться за счет этого
имущества. В случае возникновения долгов, они погашаются за счет доходов
от использования этого имущества. При их недостаточности взыскание
может быть обращено на имущество доверительного управляющего, а при
недостаточности и его имущества на имущество учредителя управления, не
переданное в доверительное управление и не относящееся к коммунальному.
Договор доверительного управления коммунальным имуществом
должен предусматривать предоставление доверительным управляющим
12
залога или банковской гарантии в обеспечение обязательств доверительного
управляющего перед третьими лицами».
Во избежание противоречий между статьями ГК РФ, указанная
редакция статьи 1026.1 влечет необходимость дополнения п. 3 ст. 1022 ГК
РФ словами: «Данные правила применяются, если иное не предусмотрено
настоящим кодексом».
10. Автором предлагается:
- П. 1 ст. 295 и п. 2 ст. 296 ГК РФ дополнить фразой: «Собственник
вправе изъять закрепленное за предприятием (учреждением) имущество, в
отношении которого в соответствии с решением собственника и по
результатам проведенного конкурса заключено концессионное соглашение».
- П. 1 ст. 20 ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных
предприятиях» от 14 ноября 2002г. № 161-ФЗ6 дополнить подпунктом 16.1:
«Принимает решение об изъятии из хозяйственного ведения имущества, в
отношении которого заключено концессионное соглашение».
- П. 4 ст. 3 ФЗ «О концессионных соглашениях» дополнить фразой:
«Заключение концессионного соглашения в соответствии с решением
концедента и результатами конкурса является основанием для изъятия
имущества из хозяйственного ведения или оперативного управления».
11. В п. 2 ст. 11 ФЗ «О концессионных соглашениях» предложено
закрепить запрет на передачу концессионером в залог арендных прав на
земельный участок, переданный ему для осуществления концессионной
деятельности.
Автореферат дисс. … кандидата юридических наук

КАМЕНЕВА ПОЛИНА ВАЛЕРЬЕВНА
ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ОГРАНИЧЕНИЯ МОНОПОЛИСТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ НА РЫНКЕ ТОВАРОВ, РАБОТ И УСУГ
Работа выполнена на кафедре гражданского права в ФГОУ ВПО «Южного федерального университета».
Научный руководитель: доктор юридических наук, профессор, заслуженный работник высшей школы Российской Федерации Лукьянцев Александр Анатольевич
Защита состоится «15» октября 2008 года в 12.00 часов на заседании объединенного диссертационного совета ДМ-220.038.10 по присуждению ученой степени доктора (кандидата) юридических наук при Кубанском государственном аграрном университете

Научная новизна диссертационного исследования заключается в
проведении одного из первых комплексного анализа теоретических проблем
и практики применения антимонопольного законодательства с учётом основ
действовавшего до 2006 года антимонопольного законодательства и
практики его применения, а также принятого в 2006 году Федерального
закона «О защите конкуренции». Данное исследование является анализом
форм монополистической деятельности, а также некоторых способов ее
ограничения с использованием норм различных отраслей законодательства.
На защиту выносятся следующие выводы и предложения:
1. Представляется обоснованным дать в Законе следующее
определение: «Монополистическая деятельность – это злоупотребление
хозяйствующим субъектом, группой лиц своим доминирующим положением,
соглашения или согласованные действия, запрещенные антимонопольным
законодательством, а также иные действия (бездействия), признаваемые в
соответствии с федеральными законами ограничением конкуренции, если в
результате их совершения причиняется ущерб законным интересам других
хозяйствующих субъектов (конкурентов), а также потребителей». При этом
7
злоупотребление доминирующим положением и соглашения или
согласованные действия, запрещенные антимонопольным
законодательством, являются монополистической деятельностью вне
зависимости от последствий, а иные действия (бездействия), признаваемые в
соответствии с федеральными законами ограничением конкуренции
рассматриваются как форма монополизма, только если их совершение влечёт
причинение вреда.
2. Под «общими условиями обращения товара» следует понимать
юридически обеспеченную свободную возможность определения цены,
сроков, количества и качества товаров (работ, услуг) при их отчуждении или
переходе от одного лица к другому в порядке универсального
правопреемства либо иным способом, предусмотренным законом либо
договором, на всей территории РФ и за ее пределами;
3. В законе отсутствует легальное определение понятия «совокупная
доля» хозяйствующих субъектов. Это осложняет ситуацию при определении
совокупной доли хозяйствующих субъектов на рынке определенного товара,
если они действуют на разных товарных рынках. Представляется
обоснованным установить, что совокупная доля − это количество товаров,
производимых и реализуемых соответствующими хозяйствующими
субъектами по отношению к общему количеству товаров, обращающихся на
соответствующем товарном рынке;
4. В российском антимонопольном законодательстве отсутствует
легальное определение понятий «недопущение конкуренции», «ограничение
конкуренции» и «устранение конкуренции», несмотря на их использование в
качестве критериев квалификации проявлений монополистической
деятельности. Представляется, что недопущение конкуренции и устранение
конкуренции, по существу, − это формы проявления ограничений
конкуренции. В связи с этим полагаем, что требуется включение норм о
недопущении и устранении конкуренции в качестве составных элементов
при использовании единого понятия «ограничение конкуренции», наиболее
часто встречаемого в законодательстве о конкуренции зарубежных стран;
5. Существует неопределённость понятия «аффилированного лица», с
целью устранения которой оно может излагаться следующим образом:
«Аффилированными лицами признаются физические и юридические лица,
имеющие возможность оказывать непосредственное влияние на
предпринимательскую деятельность других физических и (или)
8
юридических лиц в силу заключенного между ними договора,
преобладающего участия в их уставном капитале, или иных оснований,
предусмотренных законом».
Также представляется необходимым использовать специальный
термин, обозначающий субъектов, испытывающих на себе воздействие
аффилированных лиц. В качестве альтернативы представляется возможным
использовать термин «аффилируемые лица», то есть лица, действующие под
влиянием аффилированных лиц. В этом случае появляется возможность
выработать специальное определение, характеризующее аффилируемых лиц:
«Физические и юридические лица признаются аффилируемыми, если иные
физические и (или) юридические лица имеют возможность оказывать
непосредственное влияние на их предпринимательскуюдеятельность в силу
заключенного между ними договора, преобладающего участия в их уставном
капитале или иных оснований». Для обеспечения эффективного применения
норм об аффилированных лицах представляется целесообразным принятие
специального самостоятельного закона, предметом регулирования которого
станет регулирование отношений с участием аффилированных и
аффилируемых лиц.
6.Одна из существенных новелл Закона о защите конкуренции (ст.13) −
введение реабилитационных критериев, на основании которых отдельные
виды монополистической деятельности, приводящие к ограничению
конкуренции, могут быть признаны допустимыми антимонопольным
органом (правило разумности). Однако данной нормой не вполне
определено, что следует понимать под «соразмерными преимуществами»,
которые должен получить покупатель. При наличии оценочных критериев
возникает опасность применения нормы с целью ухода от ответственности. В
связи с этим более целесообразной представляется следующая
формулировка: «…получение покупателями выгоды, равной выгоде, или
превышающей выгоду хозяйствующего субъекта, полученной им в
результате действий (бездействия), соглашений и согласованных действий,
сделок».
7. В ст.23 Закона о защите конкуренции, которая предусматривает
основные полномочия антимонопольного органа, ничего не говорится о
таком правомочии, как установления критериев определения монопольно
высоких (низких) цен. Представляется необходимым дополнить ст.23
пунктом следующего содержания: «Утверждает методику определения
9
обоснованности цены, установленной хозяйствующим субъектом,
занимающим доминирующее положение на товарном рынке, в случае
выявления монопольно высоких (низких) цен».
8. Следует обособить предписания антимонопольного
законодательства, действие которых приостанавливается с подачей заявления
в суд о признании их недействительными. Кроме того, представляется
целесообразным внести в ст.52 Закона о защите конкуренции четкий
перечень предписаний, приостановление действия которых на период
рассмотрения заявления об их оспаривании судом не допустимо.
9. Закон о защите конкуренции не содержит общего определения
запрета злоупотребления финансовой организацией доминирующим
положением, а только лишь запрещает установление при заключении
договора необоснованно высокой (низкой) цены на предоставляемую
финансовую услугу. Данное положение, включающее в себя единственный
запрет, не является вполне совершенным. В связи с этим в ч.1 ст.10 Закона о
защите конкуренции необходимо внести следующие пункты:
8) о включении в договор дискриминирующих условий, которые ставят
финансовую организацию в неравное положение по сравнению с другими
финансовыми организациями;
9) о согласии заключить договор лишь при условии внесения в него
положений, в которых финансовая организация не заинтересована;
10) об установлении запрета на необоснованный отказ в предоставлении
финансовой услуги.
10. В п.1 ст.11 Закона о защите конкуренции установлен
исчерпывающий перечень отрицательных последствий для конкурентного
порядка, при наличии или возможности наступления которых
соответствующее соглашение и согласованные действия хозяйствующих
субъектов признаются правонарушениями. В то же время в п.2 указанной
статьи предусмотрена общая запретительная норма, согласно которой не
допускается заключение хозяйствующими субъектами, действующими на
рынке одного товара (взаимозаменяемых товаров), иных соглашений или
осуществление согласованных действий, если такие соглашения или
согласованные действия приводят или могут привести к ограничению
конкуренции. Таким образом, последствия иных горизонтальных соглашений
(согласованных действий) должны проявляться не только в нарушении
конкурентного порядка, но и в ущемлении интересов конкретных
10
хозяйствующих субъектов. П.2 ст.11 представляется возможным изложить в
следующей редакции: «Запрещаются иные соглашения между
хозяйствующими субъектами (за исключением «вертикальных» соглашений,
которые признаются допустимыми в соответствии со ст.12 Закона о защите
конкуренции) или иные согласованные действия хозяйствующих субъектов,
если такие соглашения или согласованные действия приводят или могут
привести к ограничению конкуренции и (или) ущемляютправа и законные
интересы других хозяйствующих субъектов».
11. Представляется более обоснованным сформулировать понятие
«недобросовестная конкуренция» следующим образом: «Актом
недобросовестной конкуренции признается противоправное или
противоречащее обычаям делового оборота деяние при осуществлении
предпринимательской деятельности, оказывающее негативное влияние на
отношения между конкурентами - производителями (поставщиками,
исполнителями), а также на их отношения с участием потребителей».
12. Федеральный закон «О государственной регистрации юридических
лиц и индивидуальных предпринимателей» не содержит специальной
регламентации отношений государственной регистрации, возникающих при
принудительной реорганизации, осуществляемой внешним управляющим по
поручению суда. В перечне документов, предоставляемых для
государственной регистрации, определенном в п.1 ст.14 указанного Закона,
не содержится требование о предоставлении соответствующего судебного
акта. Представляется необходимым внести в ст.9 и ст.14 Федерального
закона «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных
предпринимателей» нормы, регламентирующие особенности
государственной регистрации юридических лиц, возникших в результате
принудительного разделения (выделения) по решению суда на основании
иска антимонопольного органа.
Автореферат дисс. … кандидата юридических наук

СЫЧЕВ ОЛЕГ МИХАЙЛОВИЧ
РЕГУЛИРОВАНИЕ ОТНОШЕНИЙ С УЧАСТИЕМ ЧАСТНОГО НОТАРИАТА В РОССИИ (ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОЙ АСПЕКТ)
Работа выполнена на кафедре гражданского права ФГОУ ВПО Кубанский государственный аграрный университет.
Научный руководитель кандидат юридических наук, профессор Сохновский Анатолий Федорович
Защита состоится 14 октября 2008 года в 14-00 часов на заседании объединенного диссертационного совета ДМ-220.038.10 при Кубанском государственном аграрном университете

Научная новизна исследования заключается в том, что оно
представляет собой комплексное исследование ряда важнейших
теоретических и практических проблем, возникающих при участии нотариата
в регулировании гражданско-правовых отношений, которые ранее не
получили достаточного освещения.
Конкретное проявление научной новизны диссертационного
исследования выражается в следующих основных положениях, выносимых
на защиту:
1. Обосновывается положение о появлении тенденции к формированию
новой самостоятельной отрасли права - нотариального права, которая, по
мнению автора, имеет право на существование. Нотариат, в силу его
двойственности, объединяет как частноправовые, так и публичноправовые
общественные отношения. И потому рассмотрение нотариального права в
рамках гражданского и иных отраслей права не является достаточно научно
обоснованным.
2. В историческом плане предлагается считать, что нотариат как
элемент гражданско-правовых отношений появился только с принятием
Положения о нотариальной части 1866 года. До этого момента можно лишь
условно и с многочисленными оговорками рассуждать о существовании
правоотношений, отличительнойчертой которых, с позиций современного
законодательства и науки, является обязательное участие нотариуса в их
регулировании.
3. Предложена детализация статуса субъектов гражданско-правовых
отношений - физических лиц как лиц, осуществляющих профессиональную
нотариальную деятельность. Такая необходимость усматривается в связи с
отсутствием четкого законодательного установления гражданско-правового
статуса нотариусов, а также из того, что они уже являются
самостоятельными субъектами налоговых, административных, уголовных и
гражданско-процессуальных правоотношений. Кстати, в подобном
положении также находятся адвокаты и аудиторы.
4. Подвергается сомнению наличие организационно-правовой формы
нотариальных палат, в которой они участвуют в гражданском обороте, а
также регулирование имущественных отношений как с третьими лицами, так
и с нотариусами только в соответствии с Уставами нотариальных палат. В
связи с чем предложено определять нотариальную палату как
некоммерческую организацию, создаваемую нотариусами соответствующего
субъекта Российской Федерации в организационно-правойформе
некоммерческого партнерства, для обеспечения нотариальной деятельности и
контроля за ее осуществлением, деятельность которой регулируется
исключительно федеральным законодательством.
5. Диссертант пришел к выводу о поспешности расширения
правомочий органов местного самоуправления при совершении
нотариальных действий. В связи с чем предложено внести в
законодательство о совершении органами местного самоуправления
отдельных нотариальных действий только в случае отсутствия в поселении
нотариального обслуживания, наличия высшего юридического образования у
соответствующих должностных лиц и регулирования имущественной
ответственности органов местного самоуправления, в том числе посредством
страхования их деятельности.
6. В связи с неурегулированностью ответственности нотариусов в
гражданском законодательстве по аналогии с ответственностью судей (часть
2 статьи 1070 ГК РФ) предложено определить, что условием привлечения
нотариуса к имущественной ответственности является установление его
вины судебным решением, вступившим в законную силу. Разумеется следует
учитывать особенности ответственности нотариусов, при которой они, в
отличие от судей, возмещают причиненный вред за счет собственных
средств.
7. В диссертационном исследовании обосновывается, что проверка
дееспособности граждан является одной из важных задач нотариальной
деятельности, так как очевидна связь совершенного действия и
дееспособности гражданина. Однако проверка дееспособности граждан
является и одним из самых неурегулированных вопросов. В связи с чем
предложено обязать суды направлять в соответствующие нотариальные
палаты решения об ограничении гражданина в дееспособности или
признании его недееспособным для формирования соответствующей базы
данных.
8. Поскольку нотариальный акт обладает особой доказательственной
силой предложено рассматривать его как одно из оснований возникновения
гражданских прав и обязанностей. В связи с чем дополнить статью 8 ГК РФ
соответствующим положением.
9. Для уяснения сущности нотариальной тайны в качестве гражданско-
правового объекта ее предложено рассматривать, как информацию,
зарегистрированную в реестре для совершения нотариальных действий и
(или)содержащуюся в нотариально оформленных документах, а также
иную информацию, полученную нотариусом в процессе оказания
юридической помощи по вопросам совершения нотариальных действий.
10. Обосновывается, что нотариус в гражданском обороте выполняет
правореализационную и правоохранительную функции, последняя из
которых включает и правозащитную функцию. Предложено включить в ГК
РФ отдельной статьей ≪Нотариальная защита гражданских прав≫ и изложить
ее в следующей редакции: ≪Нотариусы в РФ осуществляют защиту
нарушенных или оспоренных гражданских прав посредством совершения
исполнительной надписи на документах, перечень которых предусмотрен
гражданским процессуальным законодательством и законодательством о
нотариате, свидетельствования наличия права собственности, а также
участием в примирительных процедурах и в иных формах, предусмотренных
Законом≫.
Автореферат дисс. … кандидата юридических наук

[Sundukoff]

Далбаева Наталья Николаевна
СУБЪЕКТЫ ЖИЛИЩНЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ, НЕ ОБЛАДАЮЩИЕ ПРАВОМ СОБСТВЕННОСТИ НА ЖИЛОЕ ПОМЕЩЕНИЕ
Работа выполнена в ГОУ ВПО «Байкальский государственный университет экономики и права»
Научный руководитель - кандидат юридических наук, доцент Белькова Елена Геннадьевна
Защита диссертации состоится 07 октября 2008 г. в 14.30 часов на заседании совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д 212.070.02 при Байкальском государственном университете экономики и права

Научная новизна диссертационной работы заключается в том, что впервые на основе комплексного подхода была предпринята попытка исследования правового статуса субъектов, не обладающих правом собственности на жилое помещение, и проведен детальный сравнительный анализ норм ГК РФ и ЖК РФ, регулирующих правовой статус указанных субъектов, который позволил разработать предложения по совершенствованию ряда норм, регулирующих жилищные отношения с участием субъектов, обладающих правом пользования жилым помещением (к примеру, п.4 ст. 31 ЖК РФ, ст. 35 ЖК РФ, ст. 80 ЖК РФ, п. 3 ст. 677 ГК РФ).
Основные положения диссертации, выносимые на защиту:
1. Определено понятие «член семьи нанимателя жилого помещения», это физическое лицо, связанное узами родства, свойства, зарегистрированного брака, совместно проживающее в жилом помещении с нанимателем либо признанное членом семьи нанимателя в судебном порядке при условии совместного проживания с ним и ведения общего хозяйства».
2. Уточнено определение понятия «член семьи собственника жилого помещения». Член семьи собственника жилого помещения - это физическое лицо, связанное узами родства, свойства, зарегистрированного брака, совместно проживающее в жилом помещении с собственником либо признанное членом семьи самим собственником путем выражения им согласия на вселение в жилое помещение в качестве члена семьи».
3. Необходимо законодательно закрепить солидарную ответственность граждан, постоянно проживающих с нанимателем по договору коммерческого найма. В связи с этим предлагаем исключить п. 4 ст. 677 ГК и изложить п. 3 ст. 677 ГК РФ в следующей редакции: «Граждане, постоянно проживающие с нанимателем по договору коммерческого найма жилого помещения, несут солидарную с ним ответственность по обязательствам, вытекающим из договора, если иное не предусмотрено соглашением сторон».
4. В целях восполнения пробела в жилищном законодательстве в числе прав нанимателя служебного жилого помещения по договору найма закрепить право на вселение временных жильцов и возможность применения к данным отношениям ст. 80 ЖК РФ, которая устанавливает условия и порядок реализации данного права.
5. В целях упорядочения отношений между собственником и его бывшими членами семьи, а также устранения неоднозначного толкования термина «обеспечение иным жилым помещением» считаем целесообразным изложить п. 4 ст. 31 ЖК РФ в следующей редакции: «Суд вправе обязать собственника жилого помещения приобрести иное жилое помещение для бывшего супруга и других членов его семьи, в пользу которых собственник исполняет алиментное обязательство, по договору купли-продажи либо предоставить жилое помещение по договору коммерческого найма, безвозмездного пользования».
6. Распространить действие ст. 35 ЖК РФ, устанавливающей основания выселения из жилого помещения отказополучателей, на лиц, являющихся членами семьи собственника жилого помещения и получателя ренты.
Автореферат дисс. … кандидата юридических наук

Двигун Марина Александровна
ПРИЗНАНИЕ НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМ АКТА ГОСУДАРСТВЕННОГО ОРГАНА ИЛИ ОРГАНА МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ КАК СПОСОБ ЗАЩИТЫ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ
Работа выполнена в Хакасском государственном университете им. Н. Ф. Катанова (г. Абакан)
Научный руководитель - заслуженный юрист Кубани, доктор юридических наук, профессор Потапенко Сергей Викторович
Защита состоится 07 октября 2008 г. в 10-00 часов на заседании совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д 212.070.02 при Байкальском государственном университете экономики и права

Научная новизна работы выражается, прежде всего, в системно-комплексном подходе к рассмотрению теоретических и практических вопросов, связанных с признанием недействительным акта государственного органа или органа местного самоуправления как способа защиты гражданских прав. По этим вопросам проводится одно из первых исследований эволюции и правового содержания признания недействительным акта государственного органа или органа местного самоуправления как способа защиты гражданских прав; разграничивается правовое содержание исследуемого способа защиты гражданских прав с понятием и содержанием такого процессуально-правового института, как «нормоконтроль»; предлагаются пути решения возникших проблем правоприменения посредством законодательного закрепления понятия и признаков нормативного правового акта и внесения изменений в имеющуюся редакцию ст. 13 ГК РФ.
Новизна работы видится также в том, что в ней обобщены и критически проанализированы позиции иных исследователей по вопросам рассматриваемой темы.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Признание недействительным акта государственного органа или органа местного самоуправления является мерой защиты гражданских прав, применяемой судом с целью пресечения нарушения (или реальной угрозы нарушения) гражданских прав и охраняемых законом интересов, восстановления нарушенного права, а также с целью предупреждения совершения противоправного поведения как самим нарушителем, так и иными лицами. При этом если оспаривается законность нормативного акта, то решение суда, удовлетворяющее требование по таким делам, всегда направлено на защиту не только частного интереса заявителя, но и публичного интереса, поскольку нормативный акт касается неопределенного круга лиц и рассчитан на многократное применение, чем соответственно преследуется цель защиты правопорядка в целом.
2. Признание недействительным акта государственного органа или органа местного самоуправления как способ защиты гражданских прав ни по своему правовому содержанию, ни по своему правовому значению не является нормоконтролем ни в узком, ни в широком смысле слова и ни в каком его виде. Это два совершенно самостоятельных правовых института, отличающихся друг от друга правовым содержанием, процессуальным порядком их осуществления, субъектами, имеющими право на обращение в суд, предметом оспаривания, а также правовыми последствиями такого обращения.
3. Ненормативный акт государственного органа или органа местного самоуправления, а в случаях, предусмотренных законом, также нормативный акт, не соответствующие закону или иным правовым актам, не только нарушающие, но и затрагивающие гражданские права и охраняемые законом интересы гражданина или юридического лица, могут быть признаны судом недействительными.
4. Нормам, регулирующим ответственность за издание не соответствующего закону или иному правовому акту акта государственного органа или органа местного самоуправления, присущ частноправовой, а не публичный характер.
5. Право на возмещение вреда, причиненного изданием не соответствующего закону или иному правовому акту акта государственного органа или органа местного самоуправления, может быть как второстепенным, производным от первого, т. е. путем предварительного признания недействительным акта государственного органа или органа местного самоуправления (статьи 13, 16 и 1069 ГК РФ), так и первичным, самостоятельным, т. е. без предварительного признания недействительным акта государственного органа или органа местного самоуправления (статьи 16 и 1069 ГК РФ).
6. Компенсация морального вреда за издание не соответствующего закону или иному правовому акту акта государственного органа или органа местного самоуправления возможна как в пользу физического лица, так и в пользу юридического лица, в случае активного противоправного поведения, которое выражается в действии причинителя вреда, то есть в издании не соответствующего закону или иному правовому акту акта государственного органа или органа местного самоуправления.
Автореферат дисс. … кандидата юридических наук

ХЛЫСТАК Елена Васильевна
ВОЗМЕЩЕНИЕ ВРЕДА, ПРИЧИНЕННОГО ЖИЗНИ ИЛИ ЗДОРОВЬЮ ГРАЖДАНИНА ПРИ ИСПОЛНЕНИИ ДОГОВОРНЫХ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ
Работа выполнена в Хакасском государственном университете им. Н.Ф. Катанова (г. Абакан)
Научный руководитель заслуженный юрист Кубани, доктор юридических наук, профессор Потапенко Сергей Викторович
Защита состоится 07 октября 2008 г. в 12.00 часов на заседании совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д 212.070.02 при Байкальском государственном университете экономики и права

Научная новизна работы выражается, прежде всего, в системно-комплексном подходе к рассмотрению теоретических и практических вопросов, связанных с возмещением вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина при исполнении договорных обязательств. По этим вопросам проводится одно из первых исследований в период действия современного российского гражданского законодательства.
Новизна работы видится также в том, что в ней обобщены и критически проанализированы позиции иных исследователей по вопросам рассматриваемой темы.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Обязательство вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина при исполнении договорных обязательств – это внедоговорное обязательство, возникающее в результате нарушения при исполнении трудовых или иных договорных обязанностей таких абсолютных прав, как жизнь и здоровье, в силу которого лицо, указанное в законе, обязано возместить причиненный вред в полном объеме, а потерпевший вправе требовать от такого лица исполнения его обязанности.
2. Гражданско-правовая ответственность за вред, причиненный жизни или здоровью гражданина при исполнении договорных обязательств, наступает при наличии совокупности общих условий деликтной ответственности: наличия вреда, причиненного жизни или здоровью; противоправности поведения причинителя; причинной связи между противоправным поведением и наступившим вредом; вины причинителя вреда, а также специального условия – причинной связи полученного увечья или иного повреждения здоровья с исполнением гражданином договорных обязательств.
3. Для разрешения проблемы, возникающей при определении размера ежемесячной страховой выплаты лицам, получившим увечье до вступления в силу Федерального закона от 24.07.1998 г. № 125-ФЗ «Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний», необходимо принятие законодательного акта, устанавливающего коэффициенты увеличения сумм заработка, из которого должна быть исчислена сумма возмещения вреда, соответствующие уровню инфляции.
4. Капитализация платежей в возмещение вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина при исполнении договорных обязательств, - это либо обособление юридическим лицом в общую сумму денежных средств, предназначенных для платежей в возмещение вреда, с целью их передачи и резервирования организацией, обязанной в будущем выплачивать возмещение потерпевшему, либо обособление юридическим лицом в общую сумму денежных средств, предназначенных для платежей в возмещение вреда, с целью их передачи потерпевшему.
5. В случае ликвидации юридического лица, признанного в установленном порядке ответственным за вред, причиненный жизни или здоровью, капитализации подлежат как ежемесячные платежи, предназначенные в счет возмещения утраченного заработка, так и дополнительные расходы, вызванные повреждением здоровья.
6. При ликвидации юридического лица в составе требований кредиторов первой очереди должны быть учтены не только требования в части, превышающей обеспечение по страхованию, но и требования в объеме обеспечения по страхованию.
Автореферат дисс. … кандидата юридических наук

[Тулячка]

ДУРНАЙКИН Дмитрий Геннадиевич
ТЕОРЕТИКО-ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ ЗАЩИТЫ ЛИЧНЫХ НЕИМУЩЕСТВЕННЫХ ПРАВ РОССИЙСКИХ ГРАЖДАН

Автореферат
Специальность 12.00.01 – теория и история права и государства, история учений о праве и государстве; 12.00.03 – гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право.
Защита состоится 22 мая 2008 г. на заседании диссертационного Совета Д 401.001.02 в Российском государственном институте интеллектуальной собственности
Основные положения, выносимые на защиту, состоят в следующем:
1. Диссертантом сформулированы и обоснованы комплексные классификационные критерии личных неимущественных прав граждан с позиции оптимальности их внутриотраслевой и межотраслевой защиты, реального обеспечения реализации конституционных прав и свобод человека и гражданина. Автором предложена и обоснована система правовых признаков, характеризующих совокупность личных неимущественных прав граждан как объект межотраслевого правового регулирования.
2. В диссертации предлагается принятие процедуры правовой инфильтрации национального права в международное, происходящая по нормам прецедентного права, создаваемого Европейским Судом по правам человека, способствующая укреплению и развитию стандартов указанной Европейской конвенции. В соответствии с ч. 3 ст. 46 Конституции Российской Федерации каждый дееспособный гражданин вправе в соответствии с ратифицированными Россией международными договорами обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты.
3. В диссертации предлагается научное обоснование концепции правового обеспечения защиты личных неимущественных прав граждан при проведении правовой, лингвистической, экологической и финансовой экспертиз законопроектов, что позволит выработать системный подход к прогнозированию последствий принимаемых законопроектов.
4. В диссертации доказывается, что в условиях глобализации нерешенной остается проблема реального наполнения прав и свобод человека. Концепция правового государства закономерно предполагает такую форму устройства, при которой совершенствование различных правовых институтов органически связывается с верховенством закона во всех сферах государственной и общественной жизни, установлением взаимной ответственности государства и личности, созданием условий для реализации личных неимущественных прав человека и гражданина, обеспечением режима законности, личной безопасности, общественной безопасности и т.д.
5. В диссертации обосновывается идея сочетания материальных и процессуальных гарантий, закрепленных Конвенцией по защите прав человека и основных свобод и протоколов, а именно право человека на справедливое судебное разбирательство, направленное на эффективную защиту и восстановление нарушенных прав и свобод человека.
6. Диссертант полагает, что, говоря о принципах справедливого судопроизводства в рамках ст.6 Конвенции, Суд имеет в виду, прежде всего, не обоснованность национальных судебных решений, а соответствие Конвенции процедуры, которая привела к такому решению. Европейский Суд не является судом «4-й инстанции» по отношению к национальным судам и не будет пересматривать принятые ими решения с точки зрения оценки фактов либо применения национального права. Государства пользуются широкой свободой усмотрения в выборе средств, которые позволили бы их судебным системам соответствовать требованиям данной статьи. Практика Суда в отношении данной статьи наиболее обширна, поскольку охватывает множество объектов справедливости судебного разбирательства по делам, определяющим гражданские права и обязанности. Часть 2 ст.6 Конвенции и ст.49 Конституции Российской Федерации устанавливают принцип презумпции невиновности, который не раз утверждался в решениях Европейского Суда по правам человека.

Добавлено в [mergetime]1222546123[/mergetime]
МАКСИМУШКИН МАКСИМ НИКОЛАЕВИЧ
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ПРАКТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ДЕНЕГ И ДЕНЕЖНЫХ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ
Защита состоится 22 мая 2008 года в 16.30 на заседании диссертационного совета Д 401.001.02 при Российском государственном институте интеллектуальной собственности
Автореферат
Результаты исследования позволили сформулировать и обосновать следующие основные выводы и положения, вы­носимые на защиту:
1. Понятие «деньги» как предмет денежного обязательства включает в себя денежные знаки, наделенные свойством законного платежного средства (наличные деньги), либо иные средства, не наделенные таким свойством, но не запрещенные к использованию в расчетах на территории данного государства (безналичные деньги).
2. Деньги выступают самостоятельным объектом гражданских прав, являясь по своей правовой природе имущественными правами. На праве собственности могут находиться лишь вещи, выражающие деньги, так называемые денежные знаки (монеты, купюры).
3. Деньгами следует считать установленную законом правовую возможность (имущественное право) совершения платежа. Независимо от формы предоставления данная возможность всегда заключается в праве совершить определенные конкретные действия, выражающиеся в виде платежа.
4. Обязанность обеспечить соблюдение установленного правового режима в ходе осуществления товарно-обменных операций возлагается на государство, выступающее в качестве эмитента.
5. Денежным предлагается считать такое обязательство, в котором должник обязуется уплатить в пользу кредитора определенную сумму денег в качестве меры стоимости имущественного блага кредитора.
6. Проценты, предусмотренные ст.395 ГК, следует квалифицировать в качестве особого рода убытков. Отличительным признаком данного рода убытков является то, что они всегда имеют место, когда нарушается денежное обязательство. В соответствии с этим кредитор при взыскании процентов освобождается от бремени доказывания размера причиненных ему в результате нарушения денежного обязательства убытков и причинной связи между такими убытками и просрочкой должника.
7. Проценты, предусмотренные ст.395 ГК, не являются неустойкой, в связи с чем к ним не должны применяться правила о взыскании неустойки, в частности, правило о возможности уменьшения подлежащих взысканию процентов за нарушение денежного обязательства. Вопрос о соотношении требований об уплате процентов и неустойки должен решаться по правилам о соотношении убытков и неустойки.

Публикация в научном рецензируемом журнале, рекомендованном ВАК России:
1. Максимушкин М.Н. Особенности исполнения денежных обязательств // Человек: преступление и наказание. 2007. № 2. – С. 77-79 (0,2 п.л.).

Добавлено в [mergetime]1222546361[/mergetime]
Медведев Николай Юрьевич
ОХРАНОСПОСОБНОСТЬ ТОВАРНЫХ ЗНАКОВ ПО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Защита состоится 19 июня 2008 г. в 15 часов 00 минут на заседании диссертационного совета Д401.001.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата юридических наук при Российском государственном институте интеллектуальной собственности
Автореферат
Научная новизна исследования также определяется положениями, выносимыми на защиту:
1. При применении положений пункта 1 статьи 1483 ГК РФ необходимо учитывать, что обозначение считается приобретшим различительную способность в результате использования, если значительной частью потребителей оно воспринимается как средство индивидуализации товара или услуги. При этом не требуется, чтобы потребитель связывал данное обозначение с конкретным производителем. Данный подход существенно влияет на вид и объем доказательств, необходимых для подтверждения приобретения различительной способности изначально неохраноспособным обозначением, а также позволяет учитывать различительную способность, приобретенную обозначением в результате его использования разными лицами.
2. В действующем законодательстве отсутствует указание на момент времени, к которому изначально неохраноспособное обозначение должно приобрести различительную способность в результате использования, чтобы быть зарегистрированным в качестве товарного знака. Представляется, что отсутствие законодательного урегулирования указанного вопроса и возможность его альтернативного решения в каждом конкретном случае, не обоснованы. Вопрос о моменте времени приобретения обозначением различительной способности не требует «экспертной» оценки в каждом конкретном случае и должен быть установлен в ГК РФ. В связи с этим, необходимо внести изменения в абзац 7 пункта 1 статьи 1483 ГК РФ, изложив его следующим образом: «Положения настоящего пункта не применяются в отношении обозначений, которые в результате их использования приобрели различительную способность до даты подачи заявки на государственную регистрацию товарного знака».
3. Положение подпункта 1 пункта 9 статьи 1483 ГК РФ, в соответствии с которым не могут быть зарегистрированы в качестве товарных знаков обозначения тождественные произведению искусства или его фрагменту, без согласия правообладателя, не позволяет авторам оригинальных произведений искусства в полной мере защитить их права в случае, когда в качестве товарных знаков третьими лицами регистрируются не сами оригинальные произведения искусства, а производные от них. В связи с изложенным, при применении подпункта 1 пункта 9 статьи 1483 ГК РФ предлагается применять подход, в соответствии с которым под тождественным произведением искусства следует понимать не только оригинальное произведение, регистрируемое без согласия правообладателя, но также и производное от него произведение. При этом под правообладателем, о согласии которого идет речь в данной правовой норме, понимаются все лица, чье согласие необходимо на использование данного произведения, в том числе на использование в составе товарного знака. Кроме того, для достижения единообразного применения подпункта 1 пункта 9 статьи 1483 ГК РФ представляется необходимым внести в указанную норму изменения, непосредственно запрещающие регистрировать в качестве товарных знаков обозначения, представляющие собой производные произведения, авторские права на которые принадлежат третьим лицам, без их согласия.
4. Необходимо изменение легального определения (дефиниции) товарных знаков, сходных до степени смешения. В действующем в настоящее время определении за основу наличия опасности смешения товарных знаков берется наличие ассоциаций между сравниваемыми обозначениями, более того понятие «ассоциация», по сути, приравнивается к понятию «сходство до степени смешения». Представляется, что данное приравнивание необоснованно, так как понятие «ассоциация» является более широким, чем понятие «сходство до степени смешения». В связи с изложенным, вместо расплывчатого указания на ассоциацию товарных знаков в целом, необходимо применять определение, содержащее конкретные критерии, при установлении наличия которых можно говорить о наличии сходства товарных знаков до степени смешения. Для этого предлагается дополнить соответствующий нормативный акт, раскрывающий положения ГК РФ в части определения наличия сходства товарных знаков до степени смешения, следующим положением: «Обозначение считается сходным до степени смешения с другим обозначением, если одно обозначение принимается потребителем за другое, или если потребитель непосредственно не смешивает сравниваемые обозначения, но считает, что товары, маркированные указанными обозначениями, происходят из одного источника».
5. При применении положения абзаца 5 пункта 6 статьи 1483 ГК РФ, допускающего регистрацию в качестве товарного знака обозначения, сходного до степени смешения с товарным знаком, имеющим более ранний приоритет, в случае наличия согласия правообладателя последнего, необходимо придерживаться подхода, в соответствии с которым указанное согласие является безусловным основанием для регистрации обозначения в качестве товарного знака. В связи с этим, в пункт 6 статьи 1483 ГК РФ необходимо внести изменения, изложив абзац 5 пункта 6 статьи 1483 ГК РФ следующим образом: «В случае наличия согласия правообладателя товарного знака, указанного в настоящем пункте, на регистрацию в качестве товарного знака в отношении однородных товаров обозначения, сходного с ним до степени смешения, производится регистрация данного обозначения в качестве товарного знака». Данное изменение позволит обеспечить единообразное применение указанной нормы и исключит возможность произвольных действий по своему собственному усмотрению федерального органа исполнительной власти по интеллектуальной собственности.
6. Необходимо внести изменения в пункт 8 статьи 1483 ГК РФ, а именно исключить запись о том, что не могут быть в отношении однородных товаров зарегистрированы в качестве товарных знаков обозначения, сходные до степени смешения с отдельными элементами охраняемых в Российской Федерации фирменного наименования или коммерческого обозначения. Возможность предотвратить регистрацию товарного знака или признать незаконной уже произведенную регистрацию на основании факта сходства до степени смешения товарного знака и лишь части фирменного наименования или коммерческого обозначения необоснованно расширяет правовой объем охраны фирменного наименования и коммерческого обозначения по сравнению с товарным знаком.
7. Запрет на регистрацию тождественных и сходных до степени смешения товарных знаков, с одной стороны, и фирменных наименований и коммерческих обозначений, с другой стороны, обусловлен теми же причинами, что и запрет на регистрацию тождественных и сходных до степени смешения товарных знаков, а именно предотвращение смешения товаров и услуг различных предприятий в предпринимательской деятельности на территории Российской Федерации. В связи с этим, при определении тождества и сходства до степени смешения товарных знаков, фирменных наименований и коммерческих обозначений необходимо учитывать критерии определения тождества и сходства до степени смешения товарных знаков. При этом в целях избежания дублирования правовых норм представляется необходимым лишь внесение в ГК РФ положения о том, что при определении тождества и сходства до степени смешения товарных знаков, фирменных наименований и коммерческих обозначений применяются одинаковые правила.
8. Учитывая тот факт, что при применении положений пункта 8 статьи 1483 ГК РФ обязательным условием для признания предоставления правовой охраны товарному знаку недействительной является обязательное использование фирменного наименования другим лицом при реальном производстве товаров или оказании услуг, однородных товарам и услугам, в отношении которых зарегистрирован товарный знак, необходимо внести в ГК РФ положение о том, что обладатель фирменного наименования, которое ранее реально использовалось в отношении однородных товаров или услуг, не имеет права препятствовать регистрации товарного знака, если на дату его приоритета фирменное наименование не использовалось в отношении однородных товаров или услуг в течение определенного срока (предлагается срок в 5 лет). Данное положение необходимо в качестве антимонопольного инструмента, препятствующего присвоению исключительного права на какое-либо обозначение на неоправданно длительный срок без намерения его дальнейшего использования.
9. Принимая во внимание, что главной функцией товарного знака является индивидуализация товаров, путем указания на их изготовителя, а главной функцией наименования места происхождения товара является гарантия особых свойств маркированного им товара, следует констатировать, что недопустимо при определении наличия сходства до степени смешения между товарным знаком и наименованием места происхождения товара использовать те же подходы, что и при сравнении товарных знаков между собой. При сравнении заявленных обозначений и охраняемых наименований мест происхождения товаров на предмет наличия сходства до степени смешения должна определяться способность товарного знака породить в сознании потребителя представление о конкретном месте производства товара, маркированного данным товарным знаком, и особых свойствах товара, обусловленных его происхождением. В связи с изложенным, предлагается по аналогии с положениями пункта 3 статьи 1519 ГК РФ внести в пункт 7 статьи 1483 ГК РФ указание на необходимость учитывать при отказе в регистрации товарного знака способность обозначения ввести потребителей в заблуждение относительно места происхождения и особых свойств товара, и изложить пункт 7 статьи 1483 ГК РФ в следующей редакции: «Не могут быть зарегистрированы в качестве товарных знаков в отношении любых товаров обозначения, тождественные или сходные с наименованием места происхождения товаров, охраняемым в соответствии с настоящим Кодексом, способные ввести потребителей в заблуждение относительно места происхождения и особых свойств товара. Допускается регистрация в качестве товарных знаков обозначений, указанных в абзаце первом настоящего пункта, в случае, когда такое обозначение включено как неохраняемый элемент в товарный знак, регистрируемый на имя лица, имеющего исключительное право на такое наименование, если регистрация товарного знака не способна ввести потребителей в заблуждение относительно места происхождения и особых свойств товара».
10. Установлено, что в российской правоприменительной практике отсутствует единый подход к решению вопроса о том, является ли «способность обозначения ввести в заблуждение потребителя» абсолютным основанием для отказа в регистрации товарного знака, позволяющим без сопоставления с другими объектами прав третьих лиц оценить существо заявленного на регистрацию в качестве товарного знака обозначения, или относительным, позволяющим учитывать способность потребителя ассоциировать данное обозначение с иными производителями. При этом делается вывод о том, что в пункте 3 статьи 1483 ГК РФ применение понятия «способность ввести в заблуждение» должно быть ограниченно правовыми рамками, путем внесения в данное положение указания на то, что проверка способности обозначения вводить потребителя в заблуждение относительно изготовителя товара производится без сопоставления с иными средствами индивидуализации, принадлежащими третьим лицам. Данное изменение позволит обеспечить единообразное применение указанной нормы и исключит возможность придания факту использования обозначения такого же правового значения, как и факту подачи заявки на регистрацию товарного знака или факту регистрации товарного знака.
Научная и практическая значимость исследования заключается в том, что его результаты в виде выводов, рекомендаций могут быть использованы при совершенствовании российского законодательства в области правовой охраны товарных знаков, а также послужить основой дальнейших научных исследований и разработок по теме. Также результаты исследования могут представлять интерес для специалистов в области правовой охраны товарных знаков и могут быть использованы в правоприменительной практике. Материалы настоящей работы будут полезными в учебном процессе при подготовке лекций, семинаров, практических пособий.

Добавлено в [mergetime]1222546561[/mergetime]
БУДЯКОВ ЕВГЕНИЙ ОЛЕГОВИЧ
Совершенствование регламентации права собственности на земельные участки
Защита диссертации состоится 26 июня 2008 г. в 13 час. 30 мин. На заседании Диссертационного Совета Д401.001.02. по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора юридических наук при Российском государственном институте интеллектуальной собственности
Автореферат
Научная новизна исследования определяется также положениями, выносимыми на защиту:
1. Провозглашенный п.1.ст.1 ЗК РФ принцип разграничения действия норм гражданского законодательства и норм земельного законодательства в части регулирования отношений по использованию земель, целесообразно ЗАМЕНИТЬ принципом согласованного действия гражданского и земельного законодательства.
Это предоставит возможность государственным и муниципальным органам при регулировании отношений, объектом которых являются земельные участки, использовать одновременно нормативно-правовые акты, относящиеся к гражданскому и земельному законодательству, а также позволит гражданам в полном объеме и упрощенном порядке реализовывать свои права на указанные объекты собственности.
2. Несмотря на положения ст. 131 ГК РФ и Федеральный закон от 21 июля 1997 г. N 122-ФЗ "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним", а также ряд других нормативных правовых актов, устанавливающих императивное правило о регистрации прав на недвижимое имущество вообще и земельные участки, в частности, п.1 ст. 1 ГК РФ, провозглашая основные начала гражданского законодательства, не содержит принципа регистрации прав на недвижимое имущество, в том числе земельные участки.
Исходя из того, что основные начала (принципы) и гарантии в своей совокупности формируют гражданское законодательство как целостную правовую систему демократического типа, способную наиболее эффективным образом регулировать имущественные и неимущественные отношения в условиях рыночной экономики России, а также являются непосредственным источником прав и обязанностей сторон в конкретных правоотношениях, ПРЕДЛАГАЮ дополнить п.1 ст. 1 ГК РФ принципом: государственная регистрация прав на недвижимое имущество является юридическим актом признания и подтверждения государством возникновения, ограничения (обременения), перехода или прекращения прав на недвижимость и служит единственным доказательством существования зарегистрированных прав на такое имущество. Эти права могут быть оспорены только в судебном порядке.
3. С 1 июля 2006 г. утратил силу Федеральный закон от 17 июля 2001 г. N 101-ФЗ "О разграничении государственной собственности на землю" и, казалось бы, все вопросы, касающиеся данной проблемы, должны быть решены. Однако, судебная практика и научные исследования свидетельствуют об обратном. Дело в том, что в соответствии с п.2 ст. 214 ГК РФ земля и другие природные ресурсы, не находящиеся в собственности граждан, юридических лиц либо муниципальных образований, являются государственной собственностью. При этом согласно ст. 125 ГК РФ от имени Российской Федерации и ее субъектов полномочия распоряжения осуществляют органы государственной власти в рамках их компетенции. И только по специальному поручению от их имени могут выступать органы местного самоуправления, а также юридические лица и граждане.
В то же время п. 10 ст. 3 Федерального закона от 25 октября 2001 г. N 137-ФЗ "О введении в действие Земельного кодекса Российской Федерации" устанавливает: до разграничения государственной собственности на землю государственная регистрация права государственной собственности на землю для осуществления распоряжения землями, находящимися в государственной собственности, не требуется. Распоряжение такими землями осуществляется органами местного самоуправления в пределах их полномочий, если законодательством не предусмотрено иное.
Таким образом, можно сделать вывод, что спорадический метод формирования реестра прав на недвижимое имущество, используемый отечественной системой регистрирующих органов, в данном случае нарушается, поскольку объектом правоотношений становится участок земли, не имеющий зарегистрированных границ, кадастрового номера и иных индивидуально определенных характеристик. Отсюда с необходимостью следует другое правонарушение, состоящее в том, что правомочие распоряжения передано органам местного самоуправления в общем порядке без индивидуализации земельных участков как объектов гражданского оборота.
В итоге, руководителям органов местного самоуправления, по сути, делегированы полномочия единолично распоряжаться земельными участками, государственная собственность на которые не разграничена, и отсутствие действенного механизма государственного контроля за законностью принятых этими должностными лицами решений привели к многочисленным злоупотреблениям на уровне местной администрации. Об этом свидетельствуют постоянные судебные споры и возбужденные уголовные дела.
С учетом изложенного, ПРЕДЛАГАЮ: исключить п.10 ст. 3 Федерального закона от 25 октября 2001 г. N 137-ФЗ "О введении в действие Земельного кодекса Российской Федерации". Эта мера поставит государственные и муниципальные структуры перед необходимостью: до принятия распорядительных актов в отношении земельных участков, государственная собственность на которые не разграничена, зарегистрировать такие земельные участки в Государственном кадастре недвижимости в соответствии с Федеральным законом от 24 июля 2007 г. N 221-ФЗ "О государственном кадастре недвижимости", т.е. признать их учтенными объектами недвижимости, а затем совершать с ним различные сделки.
4. Сделан теоретический вывод, что термин «земля» не может использоваться как синоним понятия «земельный участок» с точки зрения гражданского оборота, поскольку объект гражданских правоотношений должен обладать индивидуальными юридически значимыми признаками, в то время как с понятием «земля» ассоциируется территориальный базис существования и деятельности людей, естественное средство производства, не имеющее установленных и зарегистрированных границ. Очевидно, что такое понятие «земля» не может быть критерием, характеризующим индивидуальность объекта гражданских прав. Вместе с тем, следуя природе гражданских правоотношений, объектом гражданских прав может быть лишь часть земли (земельный участок), которая обладает индивидуально определенными и зарегистрированными признаками.
5. Несколько иная ситуация складывается с земельным участком, который приобретает статус объекта права с момента наделения его индивидуально определенными признаками, установленными гражданским законодательством. Иначе говоря, земельный участок – правовая категория, которая возникает или прекращает свое существование как объект гражданских прав в результате совершения юридически значимых действий, как-то: установления границ, оценки, присвоения индивидуального кадастрового номера и т.п. Таким образом, именно земельный участок является объектом недвижимого имущества в гражданском обороте.
В связи с тем, что в гражданском законодательстве отсутствует определение земельного участка, что, несомненно, следует признать явным пробелом действующего ГК РФ , предлагается авторское определение понятия земельного участка как объекта гражданских прав, которое целесообразно внести в ст. 260 ГК РФ, дополнив ее п.1, с соответствующим изменением нумерации ныне существующего п.1 на п.2. Одновременно ныне действующий п.2, касающийся сельскохозяйственных земель, следует признать утратившим силу в связи с принятием Федерального закона от 29 декабря 2006 г. N 264-ФЗ "О развитии сельского хозяйства", ст. 13 которого регламентирует вопросы государственной поддержки мероприятий по повышению плодородия земель вообще и охране сельскохозяйственных земель в частности.
С учетом изложенного сформулирована новая редакция ст. 260 ГК РФ:
«Статья 260. Понятие земельного участка, вещные и иные права на него
1. Земельный участок как объект права собственности представляет собой пространственно обособленную и юридически формализованную путем присвоения индивидуального кадастрового номера территорию земли, обладающую индивидуально определенными признаками и стоимостью, на которую собственник имеет зарегистрированные права владения, пользования и распоряжения в соответствии с целевым назначением, в том числе права на добычу общераспространенных полезных ископаемых, использования подземного пространства на глубину до пяти метров, а при реализации права пользования водными объектами до первого водоносного слоя; пределы права пользования воздушным пространством над земельным участком (высота) определяются условиями зонирования территорий и разрешением на строительство зданий и сооружений.
2. Лица, имеющие в собственности земельный участок, вправе продавать его, дарить, отдавать в залог или сдавать в аренду и распоряжаться им иным образом (статья 209) на условиях и в порядке, которые предусмотрены гражданским и земельным законодательством постольку, поскольку соответствующие земли на основании закона не исключены из оборота или не ограничены в обороте.
3. Землепользователи, землевладельцы и арендаторы имеют право по своему усмотрению использовать земельные участки в пределах, определяемых их целевым назначением, в порядке, устанавливаемом законом или договором с собственником участка.»
С учетом того, что авторская дефиниция содержит основные характеристики пределов осуществления прав на земельный участок не только собственников, но и иных лиц, полагаем: ст. 261 ГК РФ «Земельный участок как объект права собственности» и ст. 264. ГК РФ «Права на землю лиц, не являющихся собственниками земельных участков» следует признать утратившими силу.
6. Сформулирован вывод, что из содержания главы VI. ЗК РФ «Права и обязанности собственников земельных участков, землепользователей, землевладельцев и арендаторов земельных участков при использовании земельных участков» (ст.ст. 40 - 43) ЗК РФ следует исключить права и обязанности, касающиеся земельных участков как объектов недвижимого имущества в гражданском обороте, например, право собственников возводить жилые, производственные, культурно-бытовые и иные здания, строения, сооружения в соответствии с целевым назначением земельного участка (п\п2 п.1 ст. 40 ЗК РФ). Одновременно, сохранить в главе VI. ЗК РФ те права и обязанности, которые касаются вопросов владения, пользования и распоряжения земельными участками как природными объектами и природными ресурсами.
7. Исходя из того, что п.2 ст. 8 и абзац второй ст. 9 Конституции РФ содержат открытый перечень форм собственности в Российской Федерации и на землю в частности, что предполагает возможность их законодательного расширения, а также учитывая сформировавшиеся в период рынка различные объединения граждан, юридических лиц, государственных и муниципальных структур, которые приобретают земельные участки в собственность и не могут зарегистрировать права на них в соответствии с интересами своего объединения (кооператива, семьи и др.) из-за отсутствия соответствующей законодательной базы, ПРЕДЛАГАЮ по аналогии со ст. 259 «Собственность хозяйственного товарищества или кооператива, образованного на базе имущества крестьянского (фермерского) хозяйства» предусмотреть в ст. 260 ГК РФ открытый перечень форм собственности на земельные участки, перечислив следующие:
- собственность религиозных организаций, правовой режим которых нуждается не только в законодательном обеспечении, но и доктринальном изучении, поскольку Федеральный закон от 26 сентября 1997 г. N 125-ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях" (с изм. от 28 февраля 2008 г.), предусмотрев право религиозных организаций иметь в собственности здания, земельные участки, объекты производственного, социального, благотворительного, культурно-просветительского и иного назначения, не получил своего дальнейшего развития в ГК РФ, в то время как ст. 1 ЗК РФ провозгласила в качестве принципа земельного законодательства право религиозных организаций принимать участие в подготовке решений, реализация которых может оказать воздействие на состояние земель при их использовании и охране.
- собственность казачьих обществ, правовой статус которой также как и религиозных организаций не установлен. Дело в том, что п.1 Указа Президента РФ от 16 апреля 1996 г. N 564 "Об экономических и иных льготах, предоставляемых казачьим обществам и их членам, взявшим на себя обязательства по несению государственной и иной службы" предусматривалось формирование целевого земельного фонда для предоставления земель казачьим обществам, включенным в государственный реестр казачьих обществ в Российской Федерации. Кроме того, членам казачьих обществ, взявшим на себя в установленном порядке обязательства по несению государственной и иной службы, переселившимся в приграничные районы Российской Федерации, гарантировалось бесплатное предоставление земельных участков для индивидуального жилищного строительства и ведения личного подсобного хозяйства. Во исполнение данного Указа 8 июня 1996 г. было принято Положение о порядке формирования целевого земельного фонда для предоставления земель казачьим обществам, включенным в государственный реестр казачьих обществ в Российской Федерации, и режиме его использования. Однако это форма собственности не вошла в соответствующий раздел ГК РФ и, по сути, собственность на земельные участки казачьих обществ осталась без надлежащей гражданско-правовой базы. Но, принимая во внимание значимость казачьих обществ для безопасности России, в частности, служба в казачестве является государственной, а также их семейные традиции, необходимо использовать предоставленную Конституцией РФ возможность и установить собственность казачьих обществ.
Данные нормы позволят дифференцировать совокупность прав и обязанностей собственников в зависимости от их интересов, а также учесть публичные сервитуты.
8. Название главы 17 ГК РФ «Право собственности и другие вещные права на землю» не соответствует ее содержанию: установление и регламентация прав на земельные участки как объекты гражданского оборота. Для приведения в соответствие формы и содержания главы 17 ГК РФ целесообразно название изложить в следующей редакции: «Земельный участок, вещные и иные права на него». Это позволит включить в содержание главы 17 ГК РФ понятие земельного участка как объекта гражданского оборота, а также установить объем прав на земельный участок не только собственника, землепользователя, землевладельца, но и арендатора. Кроме того, данная редакция установит единство используемых понятий в названии и содержании – «земельный участок», в то время как в ныне действующей редакции названия используется термин «земля», а в содержании главы в основном речь идет о земельном участке.
9. Сделан теоретический вывод: в настоящее время отсутствуют правовые основания приобретения земельных участков в собственность первоначальным способом, поскольку земли, не находящиеся в собственности граждан, юридических лиц или муниципальных образований, относятся к государственной собственности (ст. 16 ЗК РФ). Распоряжение такими земельными участками осуществляется органами местного самоуправления муниципальных районов, городских округов, если иное не предусмотрено законодательством Российской Федерации.
Таким образом, даже при отсутствии правоустанавливающих документов о принадлежности земельного участка какому-либо субъекту, данный объект имущества не квалифицируется как бесхозяйный, поскольку правом распоряжения на него обладают вышеуказанные органы.
10. Провозглашенный законодательством РФ принцип единства земельного участка и здания, строения, сооружения, на нем расположенного, реализован во Вводном законе в виде императивного положения: со дня введения в действие ЗК РФ приватизация зданий, строений, сооружений, в том числе зданий, строений, сооружений промышленного назначения, без одновременной приватизации земельных участков, на которых они расположены, не допускается, за исключением случаев, если такие земельные участки изъяты из оборота или ограничены в обороте.
По моему мнению, данный принцип, несмотря на поддержку Пленума Верховного Суда РФ, все же нарушает самостоятельность правового режима объектов недвижимого имущества (по сути, устанавливается режим главной вещи и ее принадлежности), поскольку ка

[Тулячка]

КУДРЯШОВ АЛЕКСАНДР ВИКТОРОВИЧ
Гражданско-правовые отношения в сфере образовательных услуг
Защита диссертации состоится 03 июля 2008 г. в 13 час. 30.мин. На заседании Диссертационного Совета Д401.001.02. по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора юридических наук при Российском государственном институте интеллектуальной собственности
Автореферат
Положения, выносимые на защиту
1. Характеризуя правовое отношение в сфере образовательных услуг, я исходил из общетеоретической доктрины понятия правоотношения, а также попытался аргументировать свое мнение о том, что правоотношение в сфере образовательных услуг является разновидностью гражданского правоотношения. Формулируя свое мнение об общем понятии правоотношения, я учел общепризнанную точку зрения о том, что правоотношение есть результат правового регулирования общественного отношения, а также изучил менее популярные позиции. Например, Ю.К. Толстой полагает, что правоотношение является правовым средством воздействия на социальные отношения. С.С. Алексеев и Е.В. Вавилин квалифицируют гражданское правоотношение как состояние, в котором находится данный субъект и которое определяет его положение по отношению ко всем другим лицам.
Как видим, несмотря на многовековую историю правоотношения, следует согласиться с О.С.Иоффе, который говорил, что проблема правоотношения – это одна из наиболее сложных и в то же время наименее разработанных проблем правовой науки.
По итогам проведенного научного исследования этого вопроса мною сделан вывод о том, что гражданское правоотношение суть взаимодействие самостоятельных и равноправных субъектов в целях достижения согласованного и желаемого результата, в том числе получения определенного нематериального блага, посредством подчинения своей воли и действий нормативным правовым актам.
2. В научной литературе имеются различные точки зрения о квалификации договора оказания образовательных услуг, в частности, его относят не только к гражданскому, но и предпринимательскому, коммерческому, инвестиционному, информационному, или образовательному праву. Изучение имеющейся по данному вопросу научной литературы и нормативного правового материала показало:
- предметом соответствующих договоров являются неимущественные блага (знания, умения и навыки в определенной сфере профессионального труда);
- отношения сторон строятся на основе принципа равенства, под которым следует понимать одинаковые правовые возможности субъектов (наличие у каждой стороны прав и обязанностей), обусловленные единством правового регулирования, т.е. на их действия распространяются одни и те же гражданско-правовые нормы;
- принцип автономии воли проявляется в праве каждой стороны самостоятельно принимать решения о целесообразности заключения договора и формировать его условия с учетом своих интересов;
- имущественная самостоятельность участников правоотношения обусловлена наличием у субъектов права использовать принадлежащее имущество в своих интересах, а также обязанностью нести ответственность перед кредиторами;
- принцип свободы договора проявляется, прежде всего, в наличии диспозитивных норм гражданского законодательства, регламентирующего договоры оказания услуг;
- статус субъектов в первую очередь определяется гражданским законодательством: для обучающихся – положения главы 3 ГК РФ Граждане (физические лица), для учебных заведений - положения главы 4 ГК РФ, а затем специальным законодательством РФ об образовании, подзаконными нормативными актами и локальными акты отдельных вузов и иных учебных учреждений.
Наличие указанных квалификационных признаков, характеризующих правоотношения в сфере оказания образовательных услуг, позволило сделать теоретический вывод: отношения, складывающиеся в процессе оказания образовательных услуг, по своей правовой природе являются гражданско-правовыми.
На его основе сформулировано авторское определение: гражданское правоотношение в сфере оказания образовательных услуг представляет собой специфическую форму взаимодействия самостоятельных и равноправных субъектов в целях реализации их интересов и достижения согласованного и желаемого продукта интеллектуального труда – получение образования, предусмотренного законом или не противоречащего закону, а также иным источникам права.
Гражданское правоотношение в сфере образовательных услуг является относительным и характеризуется:
- длительностью взаимодействия субъектов, обусловленной сроком обучения;
- сочетанием публичных и частных интересов;
- наличием у субъектов определенного уровня интеллектуального развития, как-то:
 обладание исполнителем знаниями, умениями и навыками в определенной сфере профессионального труда и его способностью передать их обучаемому;
 способностью обучаемого воспринять (освоить) передаваемые ему исполнителем знания, умения и навыки в определенной сфере профессионального труда.
3. Изучение нормативных правовых актов и научной литературы показало отсутствие достаточно обоснованной позиции законодателя и общепринятой доктрины о понятии и правовой природе услуги. Так, ст.779 ГК РФ, не дает определения, а лишь уточняет, что услуга оказывается путем совершения определенных действий или осуществления определенной деятельности (курсив мой А.К). Закон РФ от 7 февраля 1992 г. "О защите прав потребителей" также не содержит определения услуги и использует понятия «работа» и «услуга» как синонимы. Более определенно, правда с оговоркой - для целей налогообложения - п. 5 ст. 38 НК РФ признает услугой деятельность, результаты которой не имеют материального выражения, реализуются и потребляются в процессе осуществления этой деятельности.
Из этого положения многие ученые-цивилисты и юристы-практики делают вывод, что услуга представляет собой определенную деятельность, направленную на достижение нематериального результата. Признавая теоретическую значимость и практическую ценность этого мнения, полностью согласиться с данной общепризнанной позицией не могу, так как в этом понятии «услуги» объединены три самостоятельные правовые категории:
- деятельность, предшествующая оказанию услуги;
- деятельность, посредством которой оказывается услуга - собственно услуга;
- нематериальный результат услуги.
Каждой перечисленной правовой категории соответствует отдельный этап правоотношения, имеющий правовую завершенность, и квалифицировать их как единое (причем, не комплексное) понятие означает «уход от истины».
Поэтому необходимо выделить эти элементы правоотношения, возникающего в процессе оказания услуг. Итак, деятельность, предшествующая оказанию услуг предполагает, по моему мнению, совокупность действий, которые необходимо совершить до оказания услуг, например, сформировать с помощью инвестиций материально-техническую базу, в том числе приобрести соответствующее оборудование, материалы, необходимые для оказания услуг; получить лицензию и т.п.
Действия или деятельность, посредством которых оказывается услуга - объект правоотношения, определяется мною как согласованные действия или осуществление определенной деятельности обеих сторон правоотношения в целях получения желаемого нематериального результата, под которым (в свою очередь) следует понимать нематериальное благо.
4. Поскольку Закон РФ от 10 июля 1992 г. N 3266-1 "Об образовании" не устанавливает понятия «образовательной услуги» и отсутствует общепризнанное доктринальное определение указанной категории, мною сформулировано следующее определение:
Образовательная услуга (по ГК РФ: услуга по обучению) –профессиональная деятельность посредством которой создается и передается обучающемуся (потребителю) желаемый и согласованный продукт интеллектуального труда – нематериальное благо в виде совокупности знаний, умений, навыков в целях приобретения профессии и (или) повышения образовательного, культурного уровня, который характеризуется:
- непосредственной связью с исполнителем;
- нематериальной формой;
- адресностью, которая может быть коллективной или индивидуальной;
- ориентированностью на определенный уровень интеллектуального развития обучающегося;
- необходимостью активной познавательной деятельности самого обучающегося;
- совпадением процесса оказания образовательной услуги и ее восприятия;
- невозможностью заранее определить реальный эффект оказанной образовательной услуги как непосредственно для обучающегося, так и для общества в целом;
- наличием у исполнителя совокупности определенных знаний, умений, навыков в определенной области общественно полезной деятельности.
- согласованностью действий или осуществлением определенной деятельности обеих сторон;
- в целях достижения желаемого нематериального результата услуги может быть использовано (создано) материальное средство.
5. В процессе изучения существенных условий договора оказания образовательных услуг, мною выявлены суждения ученых о разделении услуг на материальные и нематериальные. Такая классификация обусловлена, по их мнению тем, что некоторые виды деятельности можно признать услугами лишь при наличии материального результата как неоспоримого свидетельства оказанной услуги, который вполне отделим от исполнителя, например, пломба в зубе, заключение аудитора по результатам его консультаций, диплом о полученном образовании и т.п. Иначе говоря, отечественные авторы, выстраивая научные концепции о понятии услуги и признаках, отличающих ее от работы, вынуждены признать, что из п. 5 ст. 38 НК РФ существуют исключения, т.е. главный отличительный признак, установленный законом, – результат не имеет нематериального выражения - таковым не является.
Такому пониманию услуги в немалой степени способствует неудачное легальное определение ст. 779 ГК РФ и п. 5 ст. 38 НК РФ, о котором я уже сказал в предшествующих положениях. На самом деле, услуга изначально направлена на достижение нематериального результата – нематериального блага, как-то: получение образования, консультации аудитора, бухгалтера, юриста и др. специалистов, повышение культурного уровня, удовлетворение духовных потребностей, лечение и т.п. Используемые или даже создаваемые при оказании услуги материальные блага не следует рассматривать как саму услугу или ее материальный результат, поскольку это лишь материальное средство достижения цели услуги. В качестве последней выступает также нематериальный результат: приобретение профессии обучаемым, улучшение здоровья больного, перевозка пассажира и его багажа и т.п.
В итоге, сделан теоретический вывод о том, что результат услуги представляет собой нематериальное благо, приобретаемое путем совершения обеими сторонами договора согласованных действий или осуществления определенной деятельности, в процессе которых может быть использовано (создано) материальное средство в целях достижения желаемого нематериального результата.
6. Особым элементом гражданского правового отношения в сфере образовательных услуг следует признать инвестиционную деятельность, посредством которой субъектам предоставляются материальные условия для достижения согласованного и желаемого результата услуги – нематериального блага - образования. Данный вывод аргументирован следующими положениями:
- в соответствии с п.1.ст.1 Закона «Об инвестиционной деятельности в РСФСР» инвестициями являются денежные средства, любое другое имущество или имущественные права, интеллектуальные ценности, вкладываемые в объекты предпринимательской и других видов деятельности в целях получения прибыли (дохода) и достижения положительного социального эффекта. Диспозиция этой же нормы устанавливает, что инвестиционная деятельность - это вложение инвестиций, или инвестирование и совокупность практических действий по реализации инвестиций.
Таким образом:
а) Закон РСФСР допускает инвестирование не только объектов предпринимательской, но и других видов деятельности. Следовательно, инвестирование в сфере образовательных услуг правомерно.
б) Закон РСФСР не оговаривает даты получения прибыли (дохода) от инвестиционной деятельности. Из чего следует, что этот срок может быть отдаленным, т.е. после завершения образования путем использования знаний, умений, навыков в определенной сфере профессионального труда вполне реально получение прибыли (дохода);
в) Закон РСФСР устанавливает, что инвестиционной деятельностью достигается положительный социальный эффект, который, несомненно, присутствует в результате оказания образовательных услуг;
г) Ст.3 Закона РСФСР в числе объектов инвестиционной деятельности названы права на интеллектуальную собственность. Если принять во внимание нематериальность результата образовательных услуг, который приобретается посредством интеллектуальной деятельности не только исполнителя, но и обучающегося, то можно утверждать, что инвестиционная деятельность в сфере образовательных услуг не запрещена.
Вместе с тем, учитывая общепризнанное мнение, основанное на п.1.ст.1 Закона «Об инвестиционной деятельности в РСФСР», что бюджетное финансирование образования и плату за обучение нельзя рассматривать как инвестиции, а деятельность по их реализации в данной сфере как инвестиционную, а также в целях совершенствования законодательной базы оказания образовательных услуг предлагаю внести в п.1.ст.1 Закона «Об инвестиционной деятельности в РСФСР» изменения, а именно: расширить сферу инвестиционной деятельности путем замены императивного условия «получения прибыли (дохода) и достижения положительного социального эффекта» на альтернативное - «получения прибыли (дохода) или достижения иного полезного эффекта».
Эта редакция позволит осуществлять инвестиционную деятельность на законном основании не только в сфере бизнеса, но и в любой другой, в том числе творческой, научной, культурной, социальной, образовательной или иной общественно полезной деятельности.
7. В связи с тем, что в научной литературе широко распространено мнение о частном характере образовательных услуг и, соответственно, договор оказания образовательных услуг не признается публичным, вынужден (при всем уважении к сторонникам данной точки зрения) не согласиться с этим выводом, поскольку данному договору присущи следующие признаки публичности:
Во-первых, несмотря на то, что договор оказания образовательных услуг заключается, как правило, не с каждым желающим, а по итогам проведенного конкурса между индивидуально определенными субъектами (гражданами, лицами без гражданства), этот факт не является условием, препятствующим к признанию договора оказания образовательных услуг публичным, поскольку есть примеры, когда законодатель сам устанавливает определенные требования к субъектам публичных договоров, например, ст. 426 ГК РФ относит договор энергоснабжения к публичному, т.е. энергоснабжающая организация должна заключать договор с каждым субъектом, к ней обратившимся. Однако, п.2 ст. 539 ГК РФ устанавливает, что договор заключается лишь с тем абонентом, у которого есть соответствующие энергопринимающие устройства.
Во-вторых, несмотря на то, что договор оказания образовательных услуг носит индивидуальный характер, т.е. его заключает каждый обучающийся или его представитель, реальное исполнение (за исключением специально оговоренных условий) происходит путем одновременного обучения всего курса, группы или иного коллектива. При этом в одной аудитории (т.е. в одинаковых условиях) находятся как «платники», так и «бюджетники» Иначе говоря, обучающимся не оказывается какое-либо предпочтение, в том числе в зависимости от источника финансирования обучения.
В-третьих, цена образовательных услуг устанавливается учебным учреждением одинаковой для всех, кто не поступил на обучение за счет бюджетного финансирования, за исключением случаев, когда законом и иными правовыми актами допускается предоставление льгот для отдельных категорий обучающихся, скажем: детей-сирот, участников военных действий, лиц, имеющих особые заслуги перед Родиной и т.п.
В-четвертых, содержание договора оказания образовательных услуг построено в соответствии с федеральными образовательными стандартами и требованиями, а также иными критериями оценки, установленными законодательными и другими нормативными правовыми актами РФ, обязательными для сторон при заключении договора. Этот факт свидетельствует о наличии в договоре оказания образовательных услуг еще одного признака публичного договора, предусмотренного п.4 ст. 426 ГК РФ;
Наконец, предвидя возражения оппонентов о применении ст. 426 ГК РФ к договору оказания образовательных услуг из-за того, что все образовательные учреждения, в том числе основанные на частной форме собственности, являются некоммерческими организациями, вынужден принять этот аргумент. Однако, в обоснование своей позиции считаю возможным подчинить этот договор указанной статье по аналогии.
Таким образом, руководствуясь абз. вторым п.1 ст. 426 ГК РФ, исполнитель вправе оказать предпочтение в заключении договора тому, кто показал лучшую подготовку при проведении отборочных конкурсов.
С учетом изложенного, следует вывод: гражданско-правовой договор оказания образовательных услуг следует признать публичным. В целях дальнейшей охраны прав потребителей услуг, в том числе образовательных, полагаю целесообразным распространить статью 426 ГК РФ на деятельность некоммерческих организаций и индивидуальных предпринимателей. Для этого необходимо внести изменения в ст. 426 ГК РФ, заменив используемый в ней термин «коммерческой организацией» на: «юридическим лицом или индивидуальным предпринимателем».
8. Назрела необходимость признать общераспространенную точку зрения о делении образовательных услуг на платные и бесплатные, нуждающейся в уточнении, так как на самом деле, все образовательные услуги являются платными: в одном случае платит государство, в другом – обучающийся или его инвестор. В то же время, факт наличия или отсутствия оплаты услуг со стороны обучающегося либо его инвестора имеет существенное значение для квалификации договора. Дело в том, что ГК РФ и Закон РФ О защите прав потребителей регламентируют отношения, вытекающие из договора возмездного оказания услуг, подразумевая при этом непосредственную оплату услуг самим обучающимся или его представителем. А если услуги оказаны за счет бюджетного финансирования или в качестве гуманитарной помощи, а также в рамках какой-либо иной бесплатной для обучающихся программы, то возникает вопрос: имеют ли обучающиеся или иные субъекты, получающие такие услуги, права потребителей?
Несомненно, ответ на этот вопрос - положительный, поскольку услуга оказанная, даже не оплаченная, все равно остается услугой и, следовательно, у лиц, их получающих, возникает совокупность прав и обязанностей. В целях достижения соответствия норм ГК РФ уже сложившимся фактическим отношениям предлагаю: из названия главы 39 и, соответственно, ст.ст. 779-783 ГК РФ исключить термин «возмездность», расширив тем самым диапазон действия правовых норм.

Добавлено в [mergetime]1222547101[/mergetime]
ВЕЛИКОКЛАД ТАТЬЯНА ПИМЕНОВНА

ОСОБЕННОСТИ НАСЛЕДОВАНИЯ ПО ЗАВЕЩАНИЮ В РОССИИ

Автореферат
ащита диссертации состоится «25 » сентября 2008 года в 16 часов 30 минут на заседании Диссертационного Совета Д 401.001.02. при Российском государственном институте интеллектуальной собственности

В связи с этим диссертант считает возможным вынести на защиту следующие положения, имеющие научное и практическое значение:
1. Анализ истории правового регулирования института наследования свидетельствует, что изменение политической и экономической ситуации в стране оказало непосредственное влияние на подход законодателя к этому институту. В частности, рыночные преобразования в экономике повлекли, во-первых, предпочтительность наследования по завещанию в сравнении с наследованием по закону, во-вторых, большую свободу наследодателя в формировании объема передаваемых по завещанию имущества и/или прав.
2. Применительно к определению понятия завещания можно выделить несколько научных позиций, которые не совпадают с мнением законодателя. В частности, ученые – цивилисты, такие как: М.Ю.Барщевский, И.В.Елисеев, О.В.Кутузов В.В.Пиляеева, А.П.Сергеев, Ю.К. Толстой М.В.Телюкина, в качестве основных признаков завещания выделяют: одностороннюю сделку, выражающую личное распоряжение гражданина на случай смерти, сделанное в установленном законом форме и направленное на распределение наследственной массы между наследниками, в порядке установленным завещателем. При этом они упускают ряд существенных признаков характеризующих завещание, например, что данная сделка имеет отсроченный период исполнения и обладает свойством отменимости.
Другая группа исследователей: М.В.Гордон, П.С.Никитюк и др., полагает, что завещанием называется одностороннее распоряжение гражданина, которым он устанавливает порядок передачи после своей смерти имущественных прав и обязанностей отдельным лицам. Вместе с тем, они также не учитывают некоторые квалифицирующие признаки завещания, в частности, что оно содержит информацию о месте и времени его совершения за исключением случая совершения завещания в «чрезвычайных обстоятельствах»; имеет юридическую силу с момента его составления по требуемой законом форме.
По мнению В.В Гущина и Ю.А.Дмитриева, завещание является односторонней сделкой, совершаемой посредством юридического акта, носящего сугубо личный характер, определяющий правовую судьбу имущества после смерти завещателя, и оно не должно быть связано с какими бы то ни было «встречными условиями». Однако и эти ученые отмечают не все признаки характерные для завещания, скажем свойство отменимости; сведения, касающиеся содержания завещания, его совершения, изменения или отмены, не подлежат разглашению.
Уважая мнения ученых-цивилистов и признавая доктринальную значимость каждой точки зрения, к сожалению, вынуждена уточнить и дополнить их позиции, как не отражающие в полной мере особенности завещания и не учитывающие, что завещание:
- представляет собой одностороннюю сделку с отстроченным периодом исполнения по распоряжению имуществом и/или правами, !!!
- совершается в установленной законом форме одним физическим лицом на случай своей смерти, !!!
- содержит сведения о месте и времени его совершения, за исключением случая совершения завещания в «чрезвычайных обстоятельствах»;
- имеет юридическую силу с момента его составления по требуемой законом форме;
- имеет отстроченный период исполнения, который начинается в момент открытия наследства;
- обладает свойством отменимости;
- сведения, составляющие содержание, не подлежат разглашению, т.е. являются тайной;
- правовой результат возникает из совокупности юридических фактов: наличие завещания и смерть гражданина либо объявление его умершим;
- создает права и обязанности после открытия наследства.
3. В научной литературе постоянно анализируется проблема правомочия завещателя на условия в завещании, с выполнением которого можно было бы связать возможность получения наследства. Например, такие ученые-цивилисты, как: М.Ю. Барщевский, В.И. Серебровский, М.В. Телюкина, М.Н. Каминская, А.Г. Кравчук, и др., полагают, что сами по себе условные завещания не противоречат закону и вполне правомерны. По их мнению, формулируя условия завещания, лицо исходит из законодательно установленного принципа свободы завещательных распоряжений и условия могут быть самые разные, как связанные, так и не связанные с личностью наследника.
Вместе с тем, существует и другая доктрина, согласно которой завещание не должно быть связано с какими бы то ни было «встречными условиями». Этой позиции придерживаются В.В.Гущин и Ю.А.Дмитриев. Следует отметить, что и правоприменительная практика не признает условий в завещании.
При этом Российское законодательство относится к таким завещаниям индифферентно, поскольку не предусматривает права на составление условных завещаний, не содержит запрета этого делать. Хотя решение данного вопроса становится крайне актуальным в связи с появлением новых форм завещания – закрытого и завещания в чрезвычайных обстоятельствах.
По моему мнению, в наследственных правоотношениях довольно проблематично установить границы свободы волеизъявления наследодателя и допустимой законом меры ее ограничения. Особенно это касается различных условий, которыми составитель завещания желает «сопроводить» принятие наследства и поэтому пытается включить их в завещание (так называемые условные завещания). На деле отсутствие правового механизма исполнения условий наследодателя приводит к тому, что:
- момент перехода имущества к конкретному наследнику отдаляется на какой-либо срок, как правило, неопределенный;
- до наступления условия, при котором наследник призывается к наследству, имущество по сути не имеет статуса;
- наследственное правоотношение не получает своего логического завершения из-за отсутствия определенности в составе правопреемников.
Эти последствия тормозят формирование и осуществление гражданских прав наследников, одновременно ущемляют права и интересы иных заинтересованных лиц.
В целях преодоления сложившейся ситуации, а также чтобы исключить двойственное толкование диспозиции ст. 1119 «Свобода завещания» ГК РФ и предупредить возможные осложнения представляется наиболее разумным ввести прямой запрет на составление условных завещаний, за исключением случаев, прямо предусмотренных в действующем законодательстве. Для реализации предлагаемого варианта совершенствования законодательной нормы целесообразно дополнить п.1 ст.1119 ГК РФ абзацем вторым следующего содержания:
«Завещания, содержащие отлагательные или отменительные условия, ничтожны, за исключением случаев прямо предусмотренных в законодательстве».
4. Для предотвращения случаев нарушения воли и интересов наследников, а также ограничения их правоспособности условиями приобретения прав на денежные средства в банке путем внесения в завещательное распоряжение дополнительных требований, целесообразно п.2 ст. 1128 ГК РФ изложить в следующей редакции: «Завещатель не может ограничить выдачу вклада условиями, которые нарушают волю и интересы наследников, а также противоречат ГК РФ».
5. Законодательство и доктрина не содержат четкого определения завещательного распоряжения, что влечет неоднозначный подход к этому виду завещания в правоприменительной практике. Автор, принимая во внимание выше упомянутый пробел законодательства и доктрины, предпринял попытку сформулировать свою позицию в отношении завещательного распоряжения.
Завещательное распоряжение отличается от всех прочих форм завещания не только порядком и условиями его составления, но и исключительными правовыми последствиями, в частности:
- используется только в отношении прав на денежные средства в банках;
- имеет особую процедуру составления и удостоверения;
- к ним применяются нормы банковского законодательства, действующие на момент совершения завещательного распоряжения.
Изложенные выше обстоятельства позволяют рассматривать завещательные распоряжения как разновидность завещания.
6. В связи с тем, что п.6 ст.1130 ГК РФ предусматривает возможность отмены или изменения завещательного распоряжения только в том банке, где оно было сделано, доказывается необходимость предоставления гражданам более широких возможностей отмены или изменения завещательного распоряжения правами на денежные средства в банке. В связи с этим, предлагается изложить пункт 6 статьи 1130 ГК РФ в следующей редакции:
"Завещательное распоряжение правами на денежные средства в банке (статья 1128) может быть отменено или изменено одним из нижеуказанных способов:
1) завещательным распоряжением, сделанным в том же банке;
2) нотариально удостоверенным завещанием, в котором будет содержаться указание об отмене или изменении завещательного распоряжения правами на денежные средства в банке;
3) нотариально удостоверенным распоряжением об отмене ранее сделанного завещательного распоряжения правами на денежные средства в банке, один экземпляр которого должен быть направлен в банк".
7. Сделан вывод, что общепринятое понятие «свидетель» - любое лицо, которому известны какие-либо сведения об обстоятельствах, имеющих значение для рассмотрения и разрешения дела (см. в частности ст. 69 ГПК РФ), не учитывает всех особенностей и требований, предъявляемых к свидетелю как участнику наследственных правоотношений.
В связи с этим путем использования межотраслевого подхода и доктрины гражданского и гражданского процессуального права, сформулировано авторское определение свидетеля как участка наследственного правоотношения:
«Свидетелем наследственного правоотношения признается физическое лицо, не только лично присутствующее при составлении завещания, но и ознакомившееся с его содержанием, а также получившее информацию о завещательных процедурах (составлении, подписании, удостоверении завещания и иных, предусмотренных законом) путем участия в них и принявшее на себя обязательства по сохранению тайны содержания завещания».
Предлагаемое определение может быть использовано в целях совершенствования диспозиции п.2 ст. 1124 ГК РФ.
8. Выявлено отсутствие ответственности свидетелей составления завещания за сообщение ими ложных сведений по наследственному делу, находящегося в производстве у нотариуса. Однако, исходя из правового значения присутствия свидетеля при составлении завещания и его показаний для установления факта действительности завещания, полагаю целесообразным дополнить п.5 ст.1125 ГК РФ указанием на то, что на свидетелей составления завещания возлагается административная ответственность (например, штраф) за сообщение ими ложных сведений при решении спорных вопросов наследственного дела в нотариальном производстве.
Введение подобной нормы явилось бы логическим продолжением обязанности свидетеля, предусмотренной ст.1123 ГК РФ, не разглашать сведения, касающиеся содержания завещания. Такой комплекс мер мог бы стать важной частью единого механизма обеспечения правопорядка в сфере наследственных правоотношений.
9. В целях установления единообразной практики подписания завещаний и завещательных распоряжений правами на денежные средства в банке, а также расширения возможностей граждан, которые по каким-либо объективным причинам не могут собственноручно подписать такие распоряжения, предлагается дополнить пункт 2 статьи 1128 ГК РФ и пункт 5 Постановления Правительства Российской Федерации от 27.05.2002 г. № 351 "Об утверждении правил совершения завещательных распоряжений правами на денежные средства в банках" положением о возможности подписания завещательных распоряжений правами на денежные средства в банке рукоприкладчиком.
Предлагаемая мера не только упростит процедуру составления завещания, но и значительно сэкономит денежные средства завещателя.
10. Предпринята попытка обосновать архаичность норм Основ законодательства о нотариате в РФ, не предусматривающих возможность составления завеща¬ния в виде аудиозаписи, видеопленки, записи на дискете и т.д., в то время как ГПК РФ рассматривает аудио- и видеозаписи как доказательства совершения тех или иных действий, либо на их основе суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования и возражения сторон, а также иных обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения и разрешения дела.
С учетом изложенного, представляется вполне обоснованным предусмотреть в п.1 ст. 1124 ГК РФ в виде исключения право составить завещание с использованием аудиозаписи, видеопленки, записи на диске и т.д. Это может представлять особую актуальность в случае закрытого завещания, а также будет способствовать обеспечению равных прав людей с физическими недостатками и неграмотных людей.

Добавлено в [mergetime]1222547386[/mergetime]
Будник Руслан Александрович

ПРАВОВОЙ РЕЖИМ ОХРАНЫ АВТОРСКИХ ПРАВ ПРИ ИСПОЛЬЗОВАНИИ ПРОИЗВЕДЕНИЙ В ОТКРЫТЫХ ИНФОРМАЦИОННЫХ СИСТЕМАХ

Защита состоится 25 сентября 2008 года в 15 часов на заседании Диссертационного совета Д 401.001.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата юридических наук при Российском государственном институте интеллектуальной собственности
Автореферат

Положения, выносимые автором на защиту:
1. Исходя из информационных свойств произведений как объектов авторского права и объективных законов информационного обмена в глобальном информационном обществе, автор делает вывод, что применение правового запрета как метода правового регулирования общественных отношений в связи с использованием произведений в открытых информационных системах, имеет низкую эффективность. (С. 15−19; 41−44)
2. Форма и содержание записанного в информационном коде и несвязанного с конкретным материальным носителем произведения, могут противоправно изменяться вследствие широкой доступности и простоты соответствующих инструментов для таких изменений, копирования и распространения в открытых информационных системах. В силу данных обстоятельств диссертант предлагает осуществлять охрану авторских прав в открытых информационных системах не на основе уникальности формы произведения, а через использование неделимого на форму и содержание эталонного цифрового файла как объекта авторского права. (С. 45−54)
3. Основываясь на объективной закономерности возрастания ценности общедоступной информации по мере ее распространения, автором сделан вывод, что введение ограничений на использование произведений в открытых информационных системах с учетом права автора на вознаграждение не в полной мере соответствует интересам правообладателей. (С. 54−65)
4. В качестве системного подхода к гармонизации норм авторского права с учетом информационно-ценностных свойств результатов творческого труда, условий и особенностей общественных отношений, привнесенных в жизнь общества развитием информационно-коммуникационных технологий, предлагается установить в России новый правовой режим использования объектов авторского права в открытых информационных системах на примере музыкальных и аудиовизуальных произведений. Суть нового правового режима заключается:
1) в дозволении свободного использования объектов авторского права в открытых информационных системах;
2) в выплате правообладателям компенсации за свободное использование принадлежащих им произведений в открытых информационных системах;
3) в определении размера вознаграждения за свободное использование произведения в открытых информационных системах на основе его относительной ценности. (С. 99−103)
5. Для законодательного закрепления режима свободного использования результатов творческого труда в открытых информационных системах предлагается дополнить положения статьи 1274 ГК РФ, которая допускает свободное использование произведений в информационных, научных, учебных или культурных целях, пунктом 4 следующего содержания:
«В открытых информационных системах с выплатой компенсационного вознаграждения правообладателям допускается свободное воспроизведение, распространение, публичный показ, публичное исполнение и доведение до всеобщего сведения зарегистрированных в установленном законом порядке музыкальных и аудиовизуальных произведений». (С. 103−104)
6. Диссертант предлагает осуществлять компенсацию правообладателям за свободное использование их произведений в открытых информационных системах за счет средств, которые подлежат уплате изготовителями и им

[Тулячка]

Козлов Ростислав Павлович

Правовое регулирование общей долевой собственности в РФ

Защита диссертации состоится 23 октября 2008 г. в 16 час. 30 мин. На заседании Диссертационного совета Д401.001.02. при Российском государственном институте интеллектуальной собственности
Автореферат
Положения, выносимые на защиту:
1. Диссертант принимает общепринятое понятие вещного права как абсолютное субъективное гражданское право лица, предоставляющее ему возможность непосредственного господства над конкретной вещью и отстранения от нее всех других лиц. На основе этого понятия в работе сделан вывод, что правомочия участника общей собственности нельзя квалифицировать как вещные, поскольку каждый участник может непосредственно господствовать над конкретной вещью лишь совместно с другими сособственниками путем координации своих действий с интересами и действиями других участников.
Кроме того, право отстранения от имущества, находящегося в общей собственности, всех других лиц принадлежит также всем сособственникам, «в то время как для юридического отношения собственности характерны независимость прав собственника от других лиц, автономность его действий со своим имуществом.»
Еще один существенный для отечественного гражданского права признак: перечень и содержание вещных прав применительно к праву собственности, в том числе долевой, императивны, т.е. их исчерпывающий список установлен законом уже несколько десятилетий.
Автор считает, что правомочия участников общей долевой собственности не являются обязательственными, поскольку последние регулируют отношения по переходу имущества от одних субъектов к другим, в то время как при осуществлении правомочий владения и пользования общей долевой собственностью перехода имущества не происходит.
Участники общей долевой собственности обладают принципиально отличной и от иных известных прав и обязанностей (скажем, исключительных) совокупностью правомочий, например, преимущественным правом покупки или обязанностью извещения о намерении продать долю.
В силу названных причин правомерен вывод, что общая долевая собственность является особым видом собственности, а не юридическим вариантом присвоенности конкретных материальных благ как полагает ряд известных ученых-цивилистов России.
2. В историческом пути становления и развития института общей долевой собственности по законодательству России, можно выявить несколько этапов:
— первый этап относится к древнерусскому обычному праву, характеризующегося началом использования правовых норм, регулирующих отношения общей долевой собственности. На данном этапе какие-либо научные исследования существующего обычного права практически отсутствуют;
— второй этап характеризуется совершенствованием и систематизацией правовых норм, регулирующих отношения общей долевой собственности, которые постепенно (к середине XIX века) формируются в правовой институт;
— третий этап, возникший в период социалистических преобразований, обусловлен «отступлением назад». Дело в том, что ГК РСФСР 1922 г. предусматривал только одну форму общей собственности – долевую, право совместной собственности не регламентировалось. Кроме того, сфера применения общей долевой собственности была значительно сужена, поскольку социалистическая собственность не допускала множественности субъектов — она принадлежала народу в целом в лице советского государства. Этот период можно охарактеризовать как «военный». Гражданская война, голод, разруха, военный коммунизм, сохранили скудное количество научных работ.
— четвертый этап характеризуется возвратом к общей совместной собственности (наиболее популярные ее формы — межколхозная и собственность колхозного (крестьянского) двора), т.е. область использования общей собственности вновь расширяется. Эти «новеллы» нашли отражение к ГК РСФСР 1964 г.
— пятый этап обусловлен переходом к рыночной экономике, которая послужила «толчком» для формирования различных организационно-правовых структур, основанных на праве общей долевой или общей совместной собственности. Характерным признаком этого этапа является формирование общей собственности на базе различных форм собственности (государственной, муниципальной, частной и иных). Глобальные преобразования в экономике и, соответственно, правовом регулировании отношений собственности, а также снятие партийного контроля за сферой научных исследований послужили «благодатной почвой» для развития новых доктринальных концепций в сфере права собственности.
Вышеперечисленные этапы становления и развития общей долевой собственности помогли выявить весьма значимую тенденцию: тоталитарный режим государственной власти сводит к минимуму инициативу деятельности субъектов и, соответственно, отрицательно сказывается на разнообразии способов осуществления их прав. Так, социалистическая собственность, имея две формы: государственную (всенародное достояние) и кооперативно-колхозную , не допускала иных видов объединений собственников, т.е. по сути, запрещала иные виды общей собственности. И только появление в отечественном законодательстве частной собственности послужило толчком для интенсивного создания различных объединений собственников. В настоящее время юридически самостоятельные субъекты различных форм собственности могут стать участниками общей собственности (долевой или совместной). Более того, правомочия сособственников приобрели принципиально новое свойство, их осуществлять можно только сообща, т.е. путем соблюдения принципа единогласия.
Этим свойством правомочия участников общей собственности принципиально отличаются от простой арифметической суммы прав и обязанностей каждого сособственника.
3. Действующее законодательство РФ наряду с понятиями «владение, пользование и распоряжение» применяет категорию «управление». Так, согласно п. "г" ч. 1 ст. 114 Конституции РФ полномочие управления федеральной собственностью предоставлено Правительству РФ; управление имуществом акционерного общества осуществляют общее собрание акционеров (высший орган управления), совет директоров, исполнительный орган. Характерно, что данное правомочие в основном законе государства применяется без формулирования его понятия.
Вместе с тем, ст. 296 ГК РФ вводит категорию «право оперативного управления», которое, судя по диспозиции статьи, является производным от права собственности и включает в себя правомочия владения, пользования и в пределах, установленных собственником, распоряжения имуществом. Поэтому возможности, которыми располагает обладатель права оперативного управления, существенно ограничены по сравнению с правами собственника имущества. Далее, глава 53 ГК РФ регламентирует доверительное управление имуществом в качестве самостоятельного института права, под которым понимает совершение любых юридических и фактических действий в интересах выгодоприобретателя (ст. 1012 ГК РФ).
Наконец, ст.ст. 1242-1244 ГК РФ регламентируют вопросы управления авторскими и смежными правами на коллективной основе. Характерно, что «используемый в данных статьях термин «управление» отражает специфику этих отношений и не имеет ничего общего с понятием управления, применяемым в сфере административных, властных отношений… «управление правами» есть разновидность представительства (ст. 182–184 ГК РФ)».
При этом классическая теория определяет управление как рациональную деятельность, направленную на установление регулярных мероприятий для достижения какого-либо результата .
На основании изложенного, можно сказать, что в законодательстве и на практике не сформировалось единого мнения о сущности управления как правовой категории. Резюмируя сложившуюся ситуацию, диссертант предлагает дополнить ст.247 ГК РФ пунктом 3 следующего содержания: «Управление представляет собой один из способов осуществления правомочий владения и пользования путем рациональной деятельности, направленной на установление регулярных мероприятий для достижения общественно значимого или коммерческого результата, не связанного с переходом права собственности. Управление имуществом, находящимся в общей долевой собственности, осуществляется по соглашению всех ее участников, а при недостижении согласия - в порядке, установленном судом.»
4. Путем сравнительного анализа действующего законодательства РФ и имеющихся доктрин о правовой природе и сущности доли собственника в общей собственности диссертант установил, что:
— ГК РФ и другие нормативные акты используют понятие «доли в праве», не формулируя его определения (например, ст. 251 ГК РФ);
— в научной литературе наиболее распространено мнение (Е.А. Суханов, Н.В. Козлова, В.С. Ем и др.) о том, что под долей собственника в общей собственности понимается арифметически выраженная доля в субъективном праве собственности на все имущество , т.е. авторы отождествляют долю в общей собственности и долю в субъективном праве собственности. В тоже время они признают различие собственности как экономической категории и права собственности.
— в разделе II ГК РФ допущена подмена термина "вещь" (хотя сам раздел называется "Право собственности и другие вещные права") термином "имущество", под которым согласно ст. 128 ГК РФ понимаются не только вещи, но и имущественные права .
Этим противоречием обусловлен главный недостаток существующей теории, объединяющей имущество и имущественные права в одну правовую категорию «имущество», в то время как на самом деле вещи и имущественные права на них являются составными элементами правовой категории «имущество».
Автор считает, что следует различать долю в праве общей собственности и долю в вещи.
Доля в праве общей собственности представляет собой совокупность правомочий участника, позволяющих последнему сообща с другими сособственниками владеть, пользоваться и распоряжаться или же на их основе управлять принадлежащей им вещью.
Доля в вещи представляет собой арифметическую пропорцию идеальной части материальной вещи в целом, размер которой определяется объемом имущественных или иных вложений каждого участника.
5. Преимущественное право покупки доли, установленное не только нормами ГК РФ (ст.ст. 85,93,97,100,111), но и рядом федеральных законов, в частности: ФЗ от 8 февраля 1998 г. "Об обществах с ограниченной ответственностью", ФЗ от 26 декабря 1995 г. "Об акционерных обществах", ФЗ от 8 мая 1996 г. "О производственных кооперативах", ФЗ от 8 декабря 1995 г. "О сельскохозяйственной кооперации", автор рассматривает как самостоятельное субъективное право каждого участника общей долевой собственности, которое может быть реализовано не только при совершении сделки между конкретными лицами (продавцом и покупателем), но и при конкуренции интересов нескольких сособственников на приобретение доли (ее части), т.е. когда несколько сособственников выразили желание купить продаваемую долю (ее часть). В этих ситуациях используется принцип пропорциональности долей.
Принимая во внимание положительный эффект использования данного принципа на протяжении более чем 10-летнего периода, в работе предложено распространить его на все случаи возмездной передачи доли, в дополнение к положениям ч.2 ст. 246 ГК РФ.
Для реализации данного предложения автор рекомендует дополнить абзац первый пункта 1 ст. 250 ГК РФ следующим положением: «При возникновении конкуренции интересов нескольких сособственников на приобретение доли (ее части) преимущественное право покупки между участниками устанавливается по их соглашению, а при недостижении такового — пропорционально размерам их долей в общей собственности».
6. Из сопоставления ст.ст. 246 и 250 ГК РФ следует, что преимущественное право покупки не применяется в случаях, когда участник общей собственности продает свою долю одному или нескольким сособственникам. Это положение ущемляет права остальных участников общей собственности, поскольку может привести к нарушению сложившейся пропорции долей и (соответственно) голосов при управлении объектом общей долевой собственности.
В этой связи автор отстаивает точку зрения, согласно которой при продаже доли одному или нескольким сособственникам (возмездное перераспределение долей) у остальных участников общей долевой собственности также возникает право покупки, и никого из них, согласившихся ее купить, нельзя его лишить. Однако квалифицировать такое право покупки как преимущественное нельзя, поскольку здесь все субъекты обладают одинаковым статусом — сособственники.
В целях приведения действующих норм ГК РФ в соответствие с реальным фактами предлагается дополнить п.2 ст. 247 ГК РФ абзацем вторым следующего содержания: «При продаже доли одному или нескольким сособственникам (возмездное перераспределение долей) у остальных участников общей долевой собственности возникает право покупки пропорционально размерам их долей в праве общей собственности».
7. Изучение правовой природы извещения о намерении продать долю (ее часть) в общей долевой собственности показало отсутствие в науке единого подхода к применению данной правовой категории. Одни авторы рассматривают его как вызов на оферту (приглашение делать оферты — ст. 437 ГК РФ). Одновременно присутствует и другая позиция. Так, Э.П. Гаврилов такое извещение квалифицирует как оферту, так как «смысл извещения состоит не в том, что продавец извещает остальных участников долевой собственности о намерении продать свою долю третьему лицу, а в том, что он предлагает каждому из остальных участников купить ее у него.»
Диссертант, разделяя точку зрения Э.П. Гаврилова, обосновывает тройственную природу извещения о намерении продать долю (ее часть) в общей долевой собственности.
Во-первых, это действительно оферта к заключению договора купли-продажи доли (ее части) в праве общей долевой собственности, так как она содержит существенные условия договора и адресована одному или нескольким конкретным лицам и выражает намерение субъекта продать свою долю (ее часть) в праве общей долевой собственности адресату, который выразит свое желание ее купить.
Во-вторых, извещение каждого участника общей собственности об его гарантированном праве на приобретение продаваемой доли (ее части) является обязанностью продавца (п.2 ст. 250 ГК РФ).
В-третьих, основываясь на диспозиции п. 3 ст. 250 ГК РФ о том, что при продаже доли с нарушением преимущественного права покупки любой другой участник долевой собственности имеет право в течение трех месяцев требовать в судебном порядке перевода на него прав и обязанностей покупателя , извещение о намерении продать долю (ее часть) можно квалифицировать как основание возникновения субъективного права на защиту имущественных интересов сособственников.
8. При разделе или выделе имущества, находящегося в долевой собственности, целесообразно руководствоваться не только эквивалентно-возмездным принципом определения долей участников в зависимости от вклада сособственника в общее имущество, но и принимать во внимание иные обстоятельства и факты.
В целях реализации данного вывода на практике предлагается дополнить п.3 ст. 252 ГК РФ вторым абзацем следующего содержания:
«При принятии решения о разделе или выделе имущества, находящегося в долевой собственности, суд вправе:
— использовать эквивалентно-возмездный принцип определения долей в зависимости от вклада;
— принять во внимание личный вклад каждого участника в прибыли, полученной в результате совместной деятельности;
— руководствоваться условиями договора и протоколом о распределении прибыли.
— принять во внимание иные объективные обстоятельства и факты, понудившие участника выделить свою долю.»
Соответственно, существующий ныне абзац второй пункта 3 ст. 252 ГК РФ станет третьим.
9. В доктрине права общей собственности существуют прямо противоположные мнения о возможности распространения преимущественного права покупки на договор мены.
Одна группа ученых ограничивает сферу использования данного института только куплей-продажей .
Другая позиция, которая представляется более приемлемой, сводится к тому, что на основании п.2 ст. 567 ГК РФ можно распространить указанное право покупки на отношения, возникающие из договора мены .
Однако, по мнению диссертанта, и эта точка зрения нуждается в уточнении, поскольку целью договора мены является приобретение определенной вещи (товара), в то время как при купле-продаже основной интерес продавца – получение денежного эквивалента на продаваемое имущество. Отсюда становится очевидным, что преимущественное право покупки может быть использовано только при условии, что сособственники смогут предоставить продавцу желаемое имущество.
С учетом изложенного, в работе предлагается внести изменения в положения п.5 ст. 250 ГК РФ, дополнив его абзацем вторым следующего содержания: «Участник долевой собственности, намеревающийся обменять свою долю в праве общей собственности, обязан в письменной форме известить остальных сособственников о таком намерении и указать необходимые ему потребительские свойства товара, который он хочет получить по договору мены»
10. Диссертант оспаривает распространенное в научном мире и поддерживаемое судебной практикой мнение о том, что преимущественное право покупки не применяется в случае заключения договора ренты.
Целесообразность использования в договоре ренты преимущественного права покупки определяется, по мнению автора, тем, что права и обязанности по ренте переходят в порядке универсального правопреемства (при наследовании у физических лиц и реорганизации юридических лиц). Это обстоятельство исключает лично-доверительный характер ренты. Кроме того, любая рента является возмездным договором, поскольку предполагает осуществление рентных платежей либо предоставление средств на содержание в иной форме (п.1 ст.583 ГК РФ). В целях восполнения пробела в законодательстве предлагается дополнить ст.583 ГК РФ пунктом 3 следующего содержания:
«3. При заключении договора ренты подлежит применению ст.250 настоящего Кодекса о преимущественном праве покупки».
Кроме того, целесообразно внести изменения в п.5 ст.250 ГК РФ, изложив его следующим образом:
«5. Правила настоящей статьи применяются при отчуждении доли при заключении возмездных сделок с долей в праве общей собственности, не носящих лично-доверительного характера»

Добавлено в [mergetime]1222547988[/mergetime]
Каневский Виктор Михайлович

ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВАЯ ОХРАНА ИНФОРМАЦИИ В РЕЖИМЕ КОММЕРЧЕСКОЙ ТАЙНЫ В РОССИИ И США


Защита состоится « 23 » октября 2008 года в 15.00 часов на заседании Диссертационного совета Д401.001.02. по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора и кандидата юридических наук при Российском государственном институте интеллектуальной собственности
Автореферат
Результатом проведенного исследования стали следующие положения, выносимые на защиту:
1. После вступления в силу части четвертой ГК в отечественном законодательстве произошла существенная трансформация понятий «информация, составляющая коммерческую тайну» и «секрет производства (ноу-хау)» с точки зрения их содержания и соотношения между собой. В настоящий момент понятие секрета производства приравнивается к понятию информации, составляющей коммерческую тайну. При этом за обладателем информации, составляющей коммерческую тайну (секрет производства) закрепляется исключительное право на этот объект, в то время как ранее обладателю такой информации предоставлялась лишь фактическая монополия.
2. В праве США деловой секрет, являющийся аналогом российской правовой категории информации, составляющей коммерческую тайну, традиционно рассматривается в качестве разновидности объектов интеллектуальной собственности, что, учитывая предельное расширение понятия собственности, принятое в праве США, означает отнесение делового секрета к числу объектов права собственности.
3. Информация, составляющая коммерческую тайну, не встраивается полностью в предусмотренную частью четвертой ГК систему объектов, признаваемых интеллектуальной собственностью, которая распадается на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации. Информацию, составляющую коммерческую тайну, нельзя отнести к средствам индивидуализации. Далеко не всякая такая информация может быть по существу отнесена и к результатам интеллектуальной деятельности.
В связи с этим предлагается внести в ГК изменения, озаглавив раздел VII ГК следующим образом: «Права на результаты интеллектуальной деятельности, средства индивидуализации и иные приравненные к ним объекты», а также уточнив терминологию как по всему тексту ГК, так и в других нормативных актах.
4. В зависимости от направленности на решение практических задач в составе всего массива информации, составляющей коммерческую тайну, выделены две категории сведений: сведения практической направленности и сведения фактического характера. Хотя обе категории сведений характеризуются общностью их правовой природы, что позволяет распространять на каждую из них режим коммерческой тайны, они различаются с точки зрения способности быть использованными для извлечения экономической выгоды, связи с хозяйственной деятельностью их обладателя, характера связанных с ними интересов, возможности отнесения их к числу результатов интеллектуальной деятельности, характера экономической ценности, субъектного состава обладателей. Кроме того, если сведения фактического характера не обладают свойствами товара и не могут участвовать в гражданском обороте, то сведения практической направленности такими свойствами обладают.
Предложено сведения практической направленности и сведения фактического характера рассматривать в качестве видовых категорий, объединенных в составе родовой категории «информация, составляющая коммерческую тайну», и именовать их, соответственно, «секрет производства (ноу-хау)» и «деловая конфиденциальная информация».
5. Федеральный закон «О коммерческой тайне» необоснованно ограничивает субъектный состав обладателей информации, составляющей коммерческую тайну, только лицами, осуществляющими предпринимательскую деятельность.
Обладателями секрета производства (ноу-хау) должны признаваться все правоспособные субъекты права вне зависимости от осуществления ими предпринимательской деятельности. Обладателями деловой конфиденциальной информации необходимо признавать только хозяйствующих субъектов (юридические лица, в том числе некоммерческие организации, осуществляющие деятельность, не являющуюся предпринимательской, но приносящую им доход, а также индивидуальных предпринимателей).
6. Применяемый в легальном определении информации, составляющей коммерческую тайну, термин «коммерческая ценность» косвенно указывает на связь с коммерцией, то есть деятельность направленную на извлечение прибыли, что может служить основанием для отказа в защите прав на указанную информацию в случаях, когда засекречивание осуществляется лицами, не выступающими субъектами предпринимательства. Во избежание подобного толкования предлагается по аналогии с тем, как это предусмотрено определением делового секрета в законодательстве США, вместо термина «коммерческая ценность» применять термин «экономическая ценность».
7. Выявлено различие в характере экономической ценности секретов производства (ноу-хау) и деловой конфиденциальной информации. Если экономическая ценность секрета производства (ноу-хау) обусловлена не только необщеизвестностью и необщедоступностью для третьих лиц составляющей его информации, но и внутренне присущими ей свойствами, обусловливающими ее полезность для практического применения, то деловая конфиденциальная информация является экономически ценной только в силу ее необщеизвестности и необщедоступности, поскольку интерес обладателя в сохранении такой информации в тайне обусловлен не возможностью получения экономической выгоды от ее практического применения, а лишь стремлением избежать убытков от ее разглашения.
8. На основе анализа признаков каждой из разновидностей информации, составляющей коммерческую тайну, а также соотнесения легальных дефиниций данного объекта, предусмотренных российским законодательством и законодательствам США, предлагается закрепить в ГК и Федеральном законе «О коммерческой тайне» следующие определения разновидностей информации, составляющей коммерческую тайну.
Секрет производства (ноу-хау) – это сведения любого характера (производственные, технические, экономические, организационные и другие), в том числе о результатах интеллектуальной деятельности в научно-технической сфере, а также сведения о способах осуществления профессиональной деятельности), которые имеют действительную или потенциальную экономическую ценность в силу того, что они не являются для третьих лиц общеизвестными и свободно доступными на законном основании, а также в силу возможности практического использования таких сведений для получения экономической выгоды, и в отношении которых обладателем таких сведений введен режим коммерческой тайны.
Под третьими лицами в данном случае понимаются лица, которые могут самостоятельно получить экономическую выгоду от практического использования указанных сведений.
Деловая конфиденциальная информация – это не относящиеся к секретам производства (ноу-хау) сведения любого характера, касающиеся хозяйственной деятельности их обладателя, которые имеют для него действительную или потенциальную экономическую ценность в силу того, что они не являются для третьих лиц общеизвестными и свободно доступными на законном основании, и в отношении которых обладателем таких сведений введен режим коммерческой тайны.
Под третьими лицами в данном случае понимаются лица, известность указанных сведений которым может причинить их обладателю убытки.
9. Правовая конструкция, введенная главой 75 ГК, предусматривает для информации, составляющей коммерческую тайну, комплексный правовой режим, основанный на взаимодействии режимов коммерческой тайны и исключительного права.
10. Предусмотренный ГК подход, в соответствии с которым информация, составляющая коммерческую тайну, выступает объектом единого исключительного права, является неверным, поскольку при таком подходе допущено необоснованное смешение исключительного права и права, гарантирующего обладателю информации, составляющей коммерческую тайну, защиту от «проникновения в его тайну» третьих лиц (право на конфиденциальность информации). Право на конфиденциальность информации необходимо рассматривать в качестве самостоятельного интеллектуального права.
11. Деловая конфиденциальная информация в отличие от секрета производства (ноу-хау) не должна признаваться объектом исключительного права. В отношении деловой конфиденциальной информации за ее обладателем должно закрепляться только право на конфиденциальность информации.

[Тулячка]

Архипова Анна Григорьевна
Страхование ответственности судовладельцев по английскому и российскому праву

Защита состоится на заседании специализированного диссертационного совета Д.209.002.05 по юридическим наукам при Московском государственном институте международных отношений (Университете) МИД России
автореферат
На защиту выносятся следующие основные положения:
1. На фоне фундаментальных различий английской и российской правовых систем широко используемая в России практика заимствования норм и правил английских клубов страхования ответственности судовладельцев не всегда приводит к желаемым результатам. Так, использование принятых в практике английских Пи-энд-Ай клубов перечня и описаний страховых рисков не соответствует установленной в российском праве классификации видов страхования и влечет неопределенность в определении конкретных застрахованных рисков. В то же время ряд положительных аспектов работы английских Пи-энд-Ай клубов недостаточно используется в России (например, обязательные сюрвейерские осмотры судов перед заключением договора страхования).
2. С принятием закона «О взаимном страховании» появилась возможность создания в России обществ взаимного страхования ответственности судовладельцев (в том числе дочерних обществ крупнейших зарубежных клубов взаимного страхования) по образцу английских клубов взаимного страхования, что может сыграть положительную роль в развитии страхования ответственности судовладельцев в РФ и облегчить заимствования из английской практики.
3. Определение страхового случая по договору морского страхования, содержащееся в ст. 246 КТМ РФ (наступление морских опасностей или случайностей, которым подвергается объект страхования), в совокупности с положениями ст. 249 КТМ РФ об объекте морского страхования не соответствует целям страхования ответственности судовладельцев. Поскольку объектом страхования является ответственность судовладельца, страховым случаем по договору страхования ответственности судовладельцев является не воздействие морских опасностей или случайностей, а наступление ответственности судовладельца перед третьими лицами в связи с эксплуатацией морского судна. В связи с этим применительно к страхованию ответственности в ст. 961 ГК РФ следует говорить не об информировании страховщика о наступлении страхового случая (как в страховании имущества), а об информировании о наступлении события, которое может повлечь ответственность страхователя.
4. Положения ст. 265 КТМ РФ об освобождении страховщика от ответственности в случаях грубой неосторожности страхователя или его представителя должны ограничительно применяться к страхованию ответственности судовладельцев. Следует проводить разграничение между судовладельцем (страхователем по договору) и членами экипажа судна. Для целей страхования капитан судна и члены экипажа не должны считаться представителями судовладельца, и право страховщика на освобождение от страховой выплаты должно возникать лишь в случае грубой неосторожности самого судовладельца (страхователя), а не членов экипажа.
5. Для устранения неопределенности в вопросе о том, применяются ли к страхованию ответственности судовладельцев основания освобождения страховщика от ответственности, предусмотренные в ст.ст. 266, 267 КТМ, предлагается распространить действие этих статей на страхование ответственности судовладельца.
6. Несмотря на то, что ст. 281 КТМ, регулирующая вопросы суброгации, не делает исключений для страхования ответственности судовладельцев, институт суброгации не применяется к этому виду страхования, кроме случаев возложения ответственности на судовладельца за действия третьих лиц (например, членов экипажа). В случае, если лицом, ответственным за нанесенный вред, является сам судовладелец (страхователь), обращение к нему страховщика с требованием в порядке суброгации противоречило бы сути страхования.
7. Вопрос о том, с какого момента начинает течь двухгодичный срок исковой давности, применяемый в страховании, является дискуссионным. По нашему мнению, применительно к страхованию ответственности судовладельцев данный срок, по общему правилу, следует исчислять с момента предъявления требования лицом, которому нанесен вред, а также установления причин возникновения и размера ущерба.
8. Как в английской, так и в российской практике одним из наиболее дискуссионных является вопрос о предъявлении требований непосредственно выгодоприобретателями напрямую страховщику в рамках страхования ответственности судовладельцев. В российской правовой литературе, а также в судебной практике представлены противоположные подходы к решению этой проблемы. По нашему мнению, существующая редакция ст. 931 ГК РФ предусматривает возможность предъявления лицами, которым нанесен вред, требований о выплате страхового возмещения непосредственно страховщику во всех случаях, а не только тогда, когда это прямо предусмотрено договором либо страхование является обязательным.