в теории юридической есть два аспекта справедливости. Есть распределительная справедливость, и есть уравнительная справедливость. В классовых обществах реализуется уравнительная справедливость. Она не касается человека. Она касается возможности. Это общество, которое обеспечивает потенциально равные возможности. А в распределительной справедливости, как у нас, для того, чтобы справедливо распределить, нужно сначала написать, какие у нас сословия есть, прописать их значимость для государства, и определить количество ресурсов, которые им нужно.
СК: Вот у нас это распределительная справедливость. В тех обществах, они не альтернативны, понимаете. Есть и тот, и другой компонент.
СК: Да. В любом обществе есть распределение. Но у нас распределение полностью не нужно. Ну, мало ли, что там кто-то заработал, понимаете. Если ты заработал, так ты отдай. Ренту. Тому, кто тебя крышует.
ЭП: Ну, это понятно.
СК: Да. И тем самым ты обеспечишь себе место в иерархии сословной. А если не отдаешь, как некоторые, то ты выкидываешься в сословие ограниченных в правах. Заключенные, ограниченные в правах, – это у нас отдельное сословие. Для тех, которые нарушают правила распределения.
ЭП: Потому что... Ну, да, так можно сказать, что вот сколько есть вообще каких бы то ни было статусов в обществе, столько у нас и сословий.
СК: В нашем да. Не сколько, нет. У нас есть статусы, ограниченные законодательством. У нас порядка 30 законов, фиксирующих сословия, в прямом смысле этого слова. Почитайте закон о прокуратуре. Они там прописали себе даже похороны. 180 тысяч рублей, по-моему, полагается прокурору на похороны. В любом законе прописано, что нужно, что полагается, что полагается члену этого сословия. Это титульные сословия.
А есть нетитульные сословия. Ну, типа лица свободных профессий. Живущие на гонорар. Бюджетники... это политтехнологи и проститутки, так сказать, вот шкала.
ЭП: Это, это сословия, это отдельное?
СК: Это лица свободной профессии, они живут на гонорар.
ЭП: И чем они еще друг на друга похожи? Вот чем похож маленький прокурор на большого, я понимаю.
СК: Только тем, что живут на гонорар. Только. Это единственное основание, которое позволяет их объединить в одну социальную группу.
ЭП: И почему это тогда важно, что они... И почему это тогда важно, что они живут на гонорар?
СК: Извините, у нас всего несколько источников, так сказать, поступления ресурсов. У нас есть жалование для титульных сословий. Да? У нас есть зарплата для работающих по найму. У нас есть пенсия.
ЭП: Работающие по найму – это тоже сословие?
СК: Конечно. Они живут по Трудовому кодексу. Тарифная сетка и Трудовой кодекс определяют их статус. Рабочий шестого разряда.
Жалование. Зарплата. Гонорар. Пенсия. Я боюсь, что сейчас все не вспомню. Ну, естественно, пайка для ограниченных в правах. Это все и собственно... вот эти названия, источник этого получения ресурсов, они определяют в конечном счете статус сословия. Это все перечислено в документах, прописано. Я что получаю? Я жалование получаю.
ЭП: Интересно. А учитель получает жалование или зарплату?
СК: Он получает зарплату. Учитель у нас бюджетник. Бюджетники – это люди... извините, если я буду это сказать вам. Значит, у нас в Конституции вообще написано, что государство берет на себя выполнение социальных обязательств в области образования, здравоохранения, науки и культуры. Частично, да?
Люди, которые занимаются выполнением социальных обязательств, называются бюджетниками, и получают зарплату. И все.
ЭП: Так. А люди, которые являются чиновниками – они получают жалование.
СК: Они получают жалование. Да.
ЭП: И где это кончается? Вот паспортистка – где, где она сидит? В отделении милиции или в ЖЭКе? Она кто? Она силовик или она бюджетник?
СК: Вы знаете, вот вы приходите к следующему уровню той проблемы, которую неосторожно затронули. Потому что все сословия связаны в одну структуру. Значит, в ней есть несколько отношений.
Первое отношение – это служение, собственно. Служение или обслуживание.
Титульные сословия служат, а не титульные сословия – обслуживают. Титульные сословия между собой связаны отношениями обеспечения служений. Вот, скажем, в гражданской организации существует военная. Так ведь? И это называется обеспечение гражданского служения соответствующей силовой структурой. И положение любого человека определяется в его координатной сетке. Во-первых, его сословная принадлежность. То есть какие бюджетные деньги он получает, по какой статье. На военную службу, на гражданскую службу или что-то еще. А другое – чем он занимается? Обеспечивает или обслуживает? Вот я, например, у меня несколько статусов, у всех в общем несколько статусов. Я, например, пенсионер гражданской службы. Поскольку я имел опыт служения государству. С другой стороны, я бюджетник, который обслуживает государственную гражданскую службу, поскольку являюсь профессором Высшей школы экономики. С третьей стороны, я лицо свободной профессии, которое получает гонорары. Лицо свободной профессии, обслуживающее государственную гражданскую службу.
ЭП: Как-то у нас плохо получается с сословной структурой в таком случае, потому что выходит, вот вы принадлежите сразу к трем сословиям с сильно разными интересами. Значит, вот мое понимание, что такое сословие, в изначальном смысле вот, как когда...
СК: В каком изначальном, откуда?
ЭП: ...когда слово «сословие» все понимали одинаково и прямо...
СК: Когда это было.
ЭП: ...вот когда прописано, что ты крестьянин или дворянин, или священник.
СК: А вы посмотрите просто оригинальные работы, а не публицистику. В Российской империи даже в конце ее существования было по меньшей мере пятьсот разного рода сословных групп, а не семь титульных сословий. Любую книжку возьмите, их всего... их немножко. Кстати, автор одной из них – ваш питерец, вот это двухтомник. Тихомиров, по-моему? Я не помню, как его фамилия. Сейчас выпало из памяти. Если бы знал, так просто подготовился к этому. Всего три-четыре книжки по сословной структуре имперской России. Есть общее мнение, бытовое, скажем так, мнение. Профессиональных исследований очень мало. Исторических.
Вот прокурор – это сословие.
СК: Нет, не сословие.
ЭП: Вот силовик – это...
СК: Это нет отдельного сословия – прокурора. Потому что в законе о прокуратуре прописано, что работники прокуратуры осуществляют три вида служения – и военное, и гражданское, и правоохранительное. Так что прокуроры не являются сословием отдельным. Нет закона. Есть закон о прокуратуре, так сказать, но в рамках закона о прокуратуре реализуются разные служения. Я могу просто перечислить те законы, которые есть. Значит, есть у нас базовый закон о системе государственной службы.
ЭП: Это понятно.
СК: А рамках этого закона у нас существует три сословия – государственные и гражданские служащие... Федеральные, государственные и гражданские служащие, региональные и дипломат. Есть военнослужащие, военная служба. Там у нас восемь подсословий. Значит, есть служащий советской армии. Служащий внутренних войск. Служащий МЧС, служащий ФСО, разведки, ФСБ, управления спецпрограммы специального строительства. Дальше. Девять сословий правоохранителей. Таможня у нас отдельная служба правоохранительная.
СК: Да. Они пришли к власти эти люди для того, чтобы навести порядок. Помните, сохранение целостности государства и наведение порядка. Два лозунга было в начале двухтысячных годов.
Наведение порядка заключалось в том, чтобы распределить ресурсы справедливо. Поскольку народ, особенно всякие бюджетники, военные, бунтовали. Для того чтобы навести порядок и распределить ресурсы, нужно было людей раскидать по сословиям. И начиная с 2002-го года, пошла вот эта вот деятельность по формированию, по называнию сословий. Но, будучи названным в законе, оно сразу же и возникало, поскольку полагались ресурсы. Названное в законе, оно сразу же и возникало, поскольку полагались ресурсы. Более того, возникла борьба за создание новых сословий, как это в правоохранительной службе. До сих пор закона нет о правоохранительной службе, потому что его блокируют те люди, которые хотят, чтобы их служба стала... была правоохранительной.
ЭП: Чтоб их пустили туда же?
СК: Да. Чтобы пустили вот в эту кормушку тоже. Ресурсами распоряжаться.
ЭП: Так сословие – это юридический статус, в результате? Или это место в социальной структуре?
СК: Извините, у нас в нашей системе с самого начала про это говорили. Юридический статус, введенный государством, и есть место в социальной структуре. У нас другая.
ЭП: Это как-то. Для общества, не являющегося там стопроцентно тоталитарным, это какая-то вот такая странная для меня идея.
СК: А вы уверены, что у нас есть общество? Вот у нас вне государства есть общество?
ЭП: Ну, для сообщества.
СК: Ну, не знаю. Вот у меня, знаете, посмотрите на тех, кто считает себя политической элитой. Это каждый раз остатки аппарата предыдущей власти.
ЭП: Но это практически всегда так.
СК: Не знаю. Практически всегда – я не знаю где и как. Вот у нас это так. То есть у нас общество образовано осколками прежних аппаратов управления. И можно ли это назвать обществом? Во всяком случае, пытающееся осознать себя общество. Потому что у нас есть другие общества, которые на самом деле. Я их называю «гражданское общество служивых людей». Вот там реальная, так сказать, всамделишное, вернее, общество. Есть с очень жесткими системами социального контроля, с не эксплицированными ценностями, но, тем не менее, ценности есть.
Тема закрыта
