Сообщений в теме: 308

[conquest]

Orlandina.
Вы переводите с английского или с французского?

[CoolDude]

В жалобе он употребил в отношении судьи – автора письма выражения «безответственный клоун», «ограниченный человек», «идиот».

10. 16 декабря 1993 г. окружной суд г. Новы-Тарг (Nowy Targ) осудил заявителя за кражу с отягчающими обстоятельствами и приговорил его к лишению свободы. В тюрьме заявитель в точно не установленный день написал письмо в Пенитенциарное отделение Воеводского суда Катовице и получил ответ на это письмо. Неудовлетворенный тем ответом заявитель послал 15 ноября 1994 г. письмо председателю Воеводского суда Катовице, жалуясь на судью, ответившего на его письмо. В соответствующих отрывках письма заявителя говорилось:
"...Нельзя исключать, что совершение в будущем подобных действий со стороны Пенитенциарного отделения воеводского суда заставят меня обратиться в органы надзора за судами с жалобой на безответственных шутов, работающих в данном отделении.
Прежде всего, я хотел бы сказать, что любой маломальский кретин, носит он судейскую мантию или нет, должен реализовывать свою страсть к запугиванию окружающих с помощью намеков на наступление правовой ответственности (за их действия) на своей любовнице, если у него таковая имеется, или на своей собаке, но не на мне. Ни одному из таких шутов не удастся запугать меня, как они того желают, но дело в том, что моя просьба от 18 августа 1994 г. была адресована суду, а не какому-то идиоту.
Я надеюсь, что председатель Воеводского суда Катовиц каким-либо способом передаст мою просьбу тому забияке и в то же время прочитает его ответ мне...
(Судья) не только написал вздор о моем предполагаемом ходатайстве о помиловании, коим моя просьба вовсе не являлась, но также запугивал меня. Если он такой блестящий юрист, что может отвечать на вопросы, которые не задавались, а его правоведческое мастерство можно увидеть, сравнив содержание моего письма с его ответом, тогда он должен найти соответствующую правовую норму, чтобы использовать ее против меня. Это не изменило бы тот факт, что такая ограниченная личность, такой кретин не должен занимать должность надежного правоведа, который знал бы, как надо отвечать на письма. Он останется кретином, и я не вижу причин бояться каких-либо правовых последствий. "Вы знаете, вы понимаете, заткнитесь" - вот и все его образование, впрочем, дураку больше и не нужно".
...
26. По мнению властей Польши, заявитель критиковал Воеводский суд Катовице в очевидно оскорбительной и бранной манере. В своем письме он не сформулировал никакой конкретной просьбы, и предполагал только, что его предыдущая просьба осталась без ответа. Данное письмо имело целью оскорбление неопределенного судьи Пенитенциарного отделения и всех судей Воеводского суда Катовице. Заявитель отзывался об этих судьях, как о "безответственных шутах". Кроме того, он обращался к неопределенному судье того суда особенно оскорбительно, обзывая его несколько раз "мелким кретином" (kretynek), "шутом" ({blazen}), "неучем" (analfabeta), "дураком" ({duren}), "такой ограниченной личностью" (tego rodzaju ograniczone indywiduum), "видным кретином" ({spotegowany} kretyn).

Отсюда.

[vlad37]

ТУМАНОВ Владимир Александрович
Судья Европейского суда по правам человека с 23 апреля 1997 по 1 ноября 1998
судья Конституционного Суда РФ в отставке,
бывший Председатель КС РФ

Комментарий к статье 17

Статья 17. Запрещение злоупотреблений правами
Ничто в настоящей Конвенции не может толковаться как означающее, что какое-либо государство, какая-либо группа лиц или какое-либо лицо имеет право заниматься какой бы то ни было деятельностью или совершать какие бы то ни было действия, направленные на упразднение прав и свобод, признанных в настоящей Конвенции, или на их ограничение в большей мере, чем это пре-дусматривается в Конвенции.

Этот текст воспроизводит с небольшим дополнением ст. 30 Всеобщей декларации прав человека. Обе статьи в чем-то перекликаются с известной формулой времен Французской революции «нет свободы для врагов сво¬боды».
1. Система защиты прав и свобод, установленная Конвенцией, неразрыв¬но связана с утверждением подлинно демократического политического ре-жима и правового государства, о чем говорит ее преамбула. Вполне логично поэтому, что Конвенция лишает покровительства тех, чьи действия созна-тельно направлены на подрыв или даже уничтожение демократических принципов и свобод, охраняемых Конвенцией. Она не позволяет использо¬вание прав и свобод, гарантированных Конвенцией, в антидемократичес¬ких, деструктивных целях, о чем гласит комментируемая статья. В этой связи уместно вспомнить еще одну более позднюю формулу о «демократии, спо¬собной себя защитить».
Уже в своем первом решении по делу «Ловлес против Ирландии» Евро¬пейский Суд в общей форме констатировал: «Статья 17 имеет целью лишать группы лиц и отдельных лиц возможности использовать Конвенцию как правовое средство, которое позволило бы им заниматься деятельностью или осуществлять отдельные акты, направленные на подрыв прав и свобод, га-рантируемых этой Конвенцией»1.
Еще раньше Комиссия по правам человека отклонила жалобу, предметом которой был запрет властями программных документов кандидата на выбо¬рах, поскольку они носили откровенно расистский характер. Комиссия ос¬новывалась на ст. 17, когда объявила неприемлемой жалобу Коммунистичес¬кой партии Германии на ее запрет Конституционным Судом ФРГ в 1957 г., указав: «Требование диктатуры (пролетариата) для установления политичес¬кого режима несовместимо с Конвенцией, поскольку означает упразднение многих прав и свобод, которым посвящена Европейская конвенция прав че-ловека». Комиссия отклоняла жалобы германских и австрийских неонацист-ских организаций и их членов на ущемление прав и свобод, поскольку «на-ционал-социализм - это доктрина, несовместимая с демократией и права-ми человека, и сторонники этой доктрины преследуют цели разрушения прав и свобод, признаваемых Конвенцией» (решение от 12 октября 1989 г. по жалобе трех австрийских заявителей, приговоренных к тюремному заклю¬чению за деятельность в составе различных ультраправых организаций). Ана-логичную мотивацию Комиссия использовала в делах «Кюнек против ФРГ» (1958), «Гламмерван и Хагенбак против Нидерландов» (1979) и др. Харак-терно, что Европейская Комиссия, как впоследствии и Суд, обосновывая свои решения, не считала нужным заново вдаваться в обсуждение понятий и фактов, «получивших исчерпывающую историческую оценку».
В своем недавнем решении по делу «Шиманек против Австрии» от 1 февра-ля 2000 г. Суд дал еще один пример применения комментируемой статьи. Зая-витель - лидер пронацистской группы распространял материалы, пропаган¬дирующие идеологию фашизма, устраивал митинги, на которых восхвалял «третий рейх» и насильственное включение Австрии в его состав, отрицал преступления против человечества, совершенные нацистским режимом, вер-бовал в группу новых членов, за что судом присяжных был осужден к 15 годам лишения свободы (Верховный Суд снизил меру наказания до 8 лет). Жалобу Шиманека на то, что его осуждение нарушает несколько статей Конвенции, Европейский Суд признал неприемлемой по всем статьям, отметив в заклю¬чение: «Национал-социализм - это тоталитарная доктрина, несовместимая с демократией и правами человека, и следовательно, ее сторонники преследу-ют цели такого рода, которые предусмотрены ст. 17. Таким образом, осужде-ние заявителя было необходимо в демократическом обществе».
2. Подобно ст. 14 «Запрет дискриминации» Конвенции, комментируемая статья применяется только в связи с жалобами на предполагаемое наруше¬ние какой-либо другой статьи Конвенции.
Наиболее часто ст. 17 применялась при рассмотрении жалоб, заявители которых полагали, что были нарушены ст. 10 «Свобода выражения мнения» и 11 «Свобода собраний и объединений». Бремя доказательства применимос¬ти ст. 17 в соответствии с принципом состязательности ложилось на государ-ства-ответчики.
В 1990 г. Конституционный Суд Турции запретил только что воссоздан¬ную коммунистическую партию. Ее функционеры обратились в Европейский Суд с жалобой на нарушение этим запретом ст. 11 Конвенции. При рассмот-рении жалобы в Суде Турецкое правительство потребовало отклонить жало¬бу на основании ст. 17, поскольку «эта партия ставит под угрозу основания Конвенции и права, которые она призвана охранять». Однако Суд не согла-сился с этим, указав: «привлечение к делу ст. 17 неоправданно; устав и про-грамма Объединенной партии не позволяют прийти к выводу, что партия в противоречие с Конвенцией намеревалась заняться деятельностью или со¬вершать какой-либо акт, направленный на разрушение признанных ею прав и свобод»1. Суд повторил ту же формулировку в решении по делу «Сидиро-пулос и другие против Греции» от 10 июля 1998 г.2, предметом которой был отказ зарегистрировать общественную организацию, созданную представи-телями македонского национального меньшинства, поскольку, по мнению греческих властей, деятельность этой организации могла угрожать террито-риальной целостности государства.
В деле «Леиде и Изерни против Франции» (1998 г.) заявители жаловались на нарушение ст. 10, которое выразилось в их осуждении французским судом (наказание в действительности было чисто символическим) за публичное восхваление в печати коллаборационистской деятельности маршала Петэна в годы Второй мировой войны и попытки поставить под сомнение суровый приговор, вынесенный Петэну за сотрудничество с немецкими оккупантами. В ходе разбирательства в Европейском Суде Правительство настаивало на применении ст. 17, поскольку «спорная публикация посягает на дух и смысл Конвенции и основные ценности демократии». Суд констатировал, что «оп-равдание пронацистской политики не может пользоваться защитой ст. 10», но одновременно, ссылаясь на привходящие обстоятельства (историческая отдаленность событий, наказание, уже понесенное заявителями), не только отказался применить ст. 17, но и определил, что имело место нарушение ст. 10. В свете приведенной выше общей правовой позиции Суда это решение трудно назвать принципиальным, что нашло отражение в особых мнениях ряда судей1.
Применение ст. 17 в сочетании с другими статьями Конвенции ограниче¬но важным исключением.
Еще в первом решении по делу «Ловлес против Ирландии» Суд, под¬черкнув общий принцип, выраженный в ст. 17 (см. цитату выше), вместе с тем указал: «Несмотря на то что господин Ловлес был членом ИРА и пре¬следовал в этом качестве цели, о которых говорит ст. 17, он тем не менее не мог содержаться под стражей, не представ перед судьей, вследствие чего имело место нарушение ст. 5 и 6 Конвенции»2. Европейский Суд та-ким образом вывел из сферы действия комментируемой статьи все то, что охвачено гарантиями ст. 5 и 6 Конвенции, подтвердив лишний раз прин¬цип «правосудие должно быть равным для всех». В правовом государстве никто не может быть лишен тех гарантий, которые предоставляет Конвен¬ция на стадиях предварительного расследования и судебного разбиратель-ства.
В количественном отношении практика Суда, связанная с применением комментируемой статьи, невелика; нередко дела такого рода находят реше¬ние уже на стадии решения вопроса о приемлемости жалобы. Кроме того, Суд имеет возможность решать дела, в определенной мере могущие подпасть под действие ст. 17, прибегнув к ограничительным условиям, о которых го¬ворят вторые пункты ст. 10 и 11 Конвенции.
От «злоупотреблений правами», о чем говорит ст. 17 Конвенции, следует отличать «злоупотребление правом подачи жалобы», которое влечет за собой признание жалобы неприемлемой (см. комментарий к ст. 35 Конвенции).
3. Конституция РФ относит политическое многообразие и многопартий-ность к числу конституционных основ Российской Федерации, но одновре¬менно запрещает создание и деятельность общественных объединений, дела или действия которых направлены на насильственное изменение основ кон-ституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации, подрыв безопасности государства, создание вооруженных формирований, разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни (ст. 13).
Гарантируя свободу слова, Конституция РФ вместе с тем не допускает пропаганду или агитацию, возбуждающие социальную, расовую, нацио¬нальную или религиозную ненависть и вражду (ст. 29).
В развитие конституционных положений Уголовный кодекс РФ (ст. 282) устанавливает, что действия, направленные на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды, если они совершены публично или с ис¬пользованием средств массовой информации, наказываются лишением сво¬боды на срок от двух до четырех лет или крупным штрафом, а такие же дей-ствия, совершенные организованной группой, - лишением свободы на срок от трех до пяти лет.
Тем не менее в стране существует несколько десятков экстремистских организаций профашистского типа, издается печатная продукция, возбуж-дающая расовую и национальную вражду, время от времени совершаются акции, преследующие те же цели.
Длительное время противодействие властей политическому экстремизму было малоэффективным, остался невыполненным Указ Президента РФ от 23 марта 1995 г. «О мерах по обеспечению согласованных действий органов государственной власти в борьбе с проявлениями фашизма и иных форм по¬литического экстремизма в Российской Федерации». Хотя правоохранитель-ными органами возбуждались уголовные дела по признакам ст. 282 УК, до суда они в большинстве случаев не доходили, а если доходили, то обвиняе-мые отделывались, как правило, легким испугом. В последнее же время за-метны изменения к лучшему. Участились случаи осуждения лидеров органи-заций профашистского и экстремистского толка, организаторов и участни-ков насильственных и иных антизаконных акций, направленных на разжигание национальной и социальной розни, распространение идеологии нацизма. Кодекс РФ об административных правонарушениях запрещает де-монстрирование фашистской атрибутики или символики (ст. 20.3). При ак-тивной борьбе с экстремизмом и жесткой позицией судов не исключена ве-роятность обращения в Европейский Суд российских заявителей, подпадаю¬щих под действие комментируемой статьи.

Сообщение отредактировал vlad37: 27 May 2009 - 03:29

[karel]

Если кому-то понадобится (и по-английски читаете), вот список свеже-удовлетворенных жалоб по ненадлежащему извещению во второй инстанции:

- Litvinova (извещение не получила)
- BATSANINA (несколько нарушений, в том числе - извещение не получила)
- SUBBOTKIN (извещение не получила)
- Groshev (извещение получил с опозданием)
- Yakovlev (извещение получил с опозданием)
- MOKRUSHINA (извещение получил с опозданием)


Обратила внимание на то, что в этих случаях, вынося решение о нарушении п. 1 ст. 6 Конвенции, Суд указывает, в частности, на отсутствие в судебных актах упоминаний о явке и извещении заявителей. Раньше этой детали не замечала, сейчас посмотрела в своем случае: действительно, при ненадлежащем извещении в определении ничего не написали про явку сторон и про причины неявки. А это упоминание в суд. акте или его отсутствие на что-то влияет?

[conquest]

karel.
Если в судебном акте отсутствует информация относительно уведомления сторон и их присутствия в судебном заседании-это означает,что стороны,в нарушение требований закона,не были уведомлены о месте и времени слушания дела надлежащим образом,что, в свою очередь,свидетельствует о нарушении прав сторон на публичность процесса,т.е. нарушена ч.1 ст.6 Конвенции.

[karel]

Если в судебном акте отсутствует информация относительно уведомления сторон и их присутствия в судебном заседании-это означает,что стороны,в нарушение требований закона,не были уведомлены о месте и времени слушания дела надлежащим образом

Это действительно так? Я таких жестких выводов в российской судебной практике как-то не встречала. И вроде в российских требованиях к судебному решению конкретно эта информация не указана в качестве необходимой (есть же еще протокол).

[vitaliys]

Если кому-то понадобится (и по-английски читаете), вот список свеже-удовлетворенных жалоб по ненадлежащему извещению во второй инстанции:

- Litvinova (извещение не получила)
- BATSANINA (несколько нарушений, в том числе - извещение не получила)
- SUBBOTKIN (извещение не получила)
- Groshev (извещение получил с опозданием)
- Yakovlev (извещение получил с опозданием)
- MOKRUSHINA (извещение получил с опозданием)

На русском бы?

[U'nik]

Большинство не такие уж и свежие, только BATSANINA и SUBBOTKIN, остальным уже много лет.

Просматривать их подряд довольно забавно, как историю попыток России с разных позиций выкрутиться из этой нелепой ситуации.

Яковлев - получил 4 августа 2000 извещение о кассации на 31 июля 2000. Причем 31 июля оно было только отправлено, судя по штампу почты.
Правительство пыталось утверждать, что присутствие на кассационном заседании не является обязательным, что заявитель выступал в суде первой инстанции, и что кассационная жалоба содержала достаточно подробные доводы заявителя.
Суд ответил, что право на "открытое заседание" необходимо подразумевает право на личное присутствие.

Грошев - 5 апреля 2000 получил извещение на 4 апреля.
Правительство утверждало, что кассационная жалоба не содержала информации, которая могла бы повлечь отмену решения. Присутствие заявителя не было обязательным и суд мог принять решение по материалам дела и тексту жалобы.
Суд ответил еще раз, что конвенционные права должны быть обеспечены реальным, а не иллюзорным, образом.

Мокрушина - 4 октября 2001 получила извещение на 4 сентября 2001.
Правительство заявило, что по штампу извещение было отправлено 24 августа, то есть заранее. Плюс старые аргументы.
Суд отметил, что в кассационном определении нет сведений, проверила ли кассация надлежащее уведомление заявителя, тоже повторив старые положения.

Субботкин. 13 марта 2002 суд отправил ему извещение на 10 апреля 2002. Представленная правительством копия не имела ничьей подписи, и только рукописную пометку "отправлено 13 марта 2001". Заявитель утверждает, что не получил его вообще.
Правительство утверждало, что заявитель был уведомлен должным образом.
Суд счел очень странным уведомление в виде письма без подписи, без регистрационного номера с пометкой неизвестного лица, да еще и с неправильной датой.

Литвинова. Правительство представило копию извещения на 25 февраля 2005, датированного 17 февраля, с исходящим номером, а также выписку из журнала исходящих. Заявитель утверждает что не получала.
Суд не подвергал сомнению, что извещение было отправлено. Более того, по мнению Суда, Статья 6 не предполагает права на получение судебных документов конкретным образом, таким как заказное письмо. Однако, исходя из статьей 113, 115 и 116 ГПК, Суд решил что в России суды обязаны иметь подтверждение получения извещения адресатом. Таких подтверждений в кассационном определении не нашлось.

Бацанина. Не получила извещения на 16 августа 2001.
Правительство утверждало, что заявитель была извещена, но оно не может представить никаких подтверждений, так как после истечения 3-хлетнего срока хранения журнал исходящих был уничтожен согласно Инструкции по делопроизводству в районном суде.
Суд отметил, что Инструкция тут ни при чем, поскольку уведомления хранятся не в журнале, а в деле, которые по гражданским делам должно храниться 15 лет, что правительство не представило законных оснований для уничтожения данных или самого акта уничтожения документов за истечением срока хранения.

Вот такая, в общем, клоунада и позорище.

[karel]

Еще:

SAZONOV 16/01/2009

Правительство утверждало, что послало повестку на касс. заседание, но доказательств не представило. Итог: компенсация в тысячу евро, как и у всех остальных.

Prokopenko
опоздавшее извещение на кассацию. Тысяча евро.

[Filaret]

Литвинова. Правительство представило копию извещения на 25 февраля 2005, датированного 17 февраля, с исходящим номером, а также выписку из журнала исходящих. Заявитель утверждает что не получала.
Суд не подвергал сомнению, что извещение было отправлено. Более того, по мнению Суда, Статья 6 не предполагает права на получение судебных документов конкретным образом, таким как заказное письмо. Однако, исходя из статьей 113, 115 и 116 ГПК, Суд решил что в России суды обязаны иметь подтверждение получения извещения адресатом. Таких подтверждений в кассационном определении не нашлось.

У меня был такой случай, дело было истребовано в Верховный Суд РФ, после чего судья Г.Гуляева в определении написала, что все это фигня, главное, что в деле есть сопроводительное письмо суда.

[vitaliys]

У меня был такой случай, дело было истребовано в Верховный Суд РФ, после чего судья Г.Гуляева в определении написала, что все это фигня, главное, что в деле есть сопроводительное письмо суда.

А много ли других дел, где ВС РФ не считает ЕСПЧ фигнёй?
Ни считая отписок, где ссылаются на ЕСПЧ в свою пользу,
переворачивая всё с ног на голову.

[CoolDude]

Кстати, по поводу неуведомления: Госдума приняла закон об ответственности за нарушение срока вручения судебной корреспонденции

[karel]

Вводится административная ответственность операторов почтовой связи за нарушение сроков доставки и порядка вручения адресатам судебных извещений и судебных повесток. Штраф за подобное правонарушение составит для должностных лиц от 500 до 1 тыс. руб., для юридических лиц - от 5 тыс. до 10 тыс. руб.

Прикол в том, что почта в нашу деревню вообще не ездит, принципиально. Отмазка: якобы у нас нет почтового адреса (постановление администрации о присвоении почтового адреса пофиг). У меня даже бумага есть от ФГУП, что мы вам письма не носим и носить не будем. А коли надо - сами приезжайте в ОПС и забирайте. Так что до сего дня мы благополучно извещались сами по мере надобности. (Или не извещались по мере ненадобности... с такой бумажкой-то, красота). Очень интересно, что теперь наша почта делать будет? Неужели-таки к нам поедет?

[U'nik]

Вводится административная ответственность операторов почтовой связи за нарушение сроков доставки и порядка вручения адресатам судебных извещений и судебных повесток. Штраф за подобное правонарушение составит для должностных лиц от 500 до 1 тыс. руб., для юридических лиц - от 5 тыс. до 10 тыс. руб.

Бред какой-то. Кого будут штрафовать - приемщицу на почте, почтальона, разносящего по ящикам?
Кто и на каком основании будет устанавливать виновность и чью, при том что сам суд отправляет извещения простым письмом?
Вот сначала измените ГПК, чтобы извещения заказными письмами отправляли, а потом уже на почту стрелки переводите.

[Findirector]

Кстати, по поводу неуведомления: Госдума приняла закон об ответственности за нарушение срока вручения судебной корреспонденции

ИМХО было достаточно штрафов за нарушение лицензионных требований.

[Victor78]

Подскажите, пожалуйста, где можно найти тексты решений ЕСПЧ по делам:
1) Лингенс против Австрии от 08.07.1986;
2) Обершлик против Австрии от 23.05.1991;
3) Де Хайэс и Гийселс против Бельгии от 24.02.1997.
Заранее спасибо

[U'nik]

Все решения находятся в HUDOC.
Решений против Австрии и Бельгии совсем немного, так что не надо даже соображать правописание фамилий истцов - достаточно задать страну-ответчика и хотя бы год решения с 1 января по 31 декабря, в списке на одну страничку нужные сразу видны.
Прилагаю.

Прикрепленные файлы

•  CASE_OF_LINGENS_v._AUSTRIA.doc   133К   1130 скачиваний
•  CASE_OF_OBERSCHLICK_v._AUSTRIA.doc   167.5К   247 скачиваний
•  CASE_OF_DE_HAES_AND_GIJSELS_v._BELGIUM.txt   328.39К   629 скачиваний

[Victor78]

Спасибо за тексты решений. Можно ли где-нибудь найти их на русском языке?

[U'nik]

Гугль вам в помощь.
http://www.echr.ru/d...413/2461413.htm
http://www.echr.ru/d...422/2461422.htm
http://www.echr.ru/d...475/2461475.htm

[zakonanet]

CASE OF AMIHALACHIOAIE v. MOLDOVA
(Application no. 60115/00)
JUDGMENT
STRASBOURG
20 April 2004
FINAL
20/07/2004
По делу Amihalachioaie v. Moldova,
Европейский суд по правам человека (Вторая Секция), в заседании с участвием членов:
Mr J.-P. COSTA, President,
Mr L. LOUCAIDES,
Mr C. BÎRSAN,
Mr K. JUNGWIERT,
Mr V. BUTKEVYCH,
Mrs W. THOMASSEN,
Mr S. PAVLOVSCHI, judges,
and Mr T.L. EARLY, Deputy Section Registrar,
После обсуждений за закрытыми дверями 3 февраля и 23 марта 2004 года и во исполнение последовавших решений, которые были приняты последней упомянутой даты:

ПРОЦЕДУРА

1. Дело возникло по жалобе (№ 60115/00) против Республики Молдова, поданной 14 июля 2000 года в суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод ("Конвенция") лицом молдавской национальности, г-н Георгием Amihalachioaie ("заявитель").
2. Заявитель представлен в Суде г-ном А. Тэнасе, из Кишиневской коллегии адвокатов. Молдавские власти ("Правительство") были представлены их агентом, г-н В. Pârlog от Министерства юстиции.
3. В своей жалобе, г-н Amihalachioaie указал на предполагаемое нарушение его права на свободу выражения мнения, как это гарантировано статьей 10 Конвенции, выразившееся в том, что он был оштрафован за критику решения Конституционного суда о проверке конституционности законодательных актов, регулирующих юридические профессии.
4. Эта жалоба была первоначально передана в Первую секцию Суда (Правило 52 § 1 Регламента Суда).
5. По состоянию на 1 ноября 2001 г. Суд изменил состав своих секций (Правило 25 § 1). Это дело было передано на рассмотрение нового состава второй секции (Правило 52 § 1). В рамках этой секции, была создана Палата которая будет рассматривать дела (Статья 27 § 1 Конвенции), предусмотренные в статье 26 § 1.
6. В своем решении от 23 апреля 2002 года Палата объявила жалобу частично приемлемой.
7. Заявитель и правительство передали друг другу замечания по существу дела (Правило 59 § 1).

ФАКТЫ

I. Обстоятельства дела
II.
8. Заявитель является молдавским гражданином, который родился в 1949 году и живет в Кишиневе (Молдова). Он является юристом и Председателем Совета адвокатов республика Молдова.
9. В 2000 году группа лиц в составе членов парламента и Омбудсмена республика Молдова добились от Конституционного суда Постановления о том, что Закон об адвокатах (о профессиональном организации адвокатов – см.Закон №. 395-XIV) является неконституционным. Этот закон, в частности, устанавливал, что все практикующие адвокаты в Молдове должно быть членами Совета адвокатов, явлюящегося национального объединением всех адвокатских коллегий в стране. Они утверждали, что обязательное членство в Коллегии адвокатов противоречит праву на свободу ассоциаций, гарантированных Конституцией Молдовы.
10. После консультаций, в частности, адвокаты, высказали мнение о том, что данный закон согласуется с Конституцией, однако Конституционный Суд в своем решении от 15 февраля 2000 года признал, что положения закона, устанавливающие обязательное членство всех молдавских адвокатов в коллегиях, явлются неконституционными.
11. Заявитель подверг критике решение Конституционного суда в своем телефонном интервью, которое он дал г-ну А.М., журналисту газеты «Economiceskoe обозрение» ("Экономический анализ") .
12. В феврале 2000 года редакция газеты, а также ее журналист г-н А.М.М. опубликовали статью в которой было указано о тех дебатах, которые Конституционный Суд своим решением от 15 февраля 2000 года вызвал среди юристов. Журналистом был процитирован отчет о его телефонных интервью с заявителем:
"... После того как решение Конституционного суда было опубликовано, «Экономическое обозрение» намерено поставить ряд вопросов к председателю Совета адвокатов, г-н Георгию Amihalachioaie. Его высказывания несомненно имеют эмоциональный оттенок, потому что они были сделаны в пылу момента:
««Решение Конституционного суда приведет к полной анархии в адвокатской профессии»», сказал г-н Amihalachioaie. «Вы увидите, что произойдет в течение следующего года. Отныне мы больше не имеем единую систему нашей профессиональной организации и не имеем единого объединения. Мы уже привыкли к этому – видимо легче жить и работать в хаосе. Налоги не платятся, нет надзора, и, следовательно, нет этики, нет дисциплины, нет ответственности.
В связи с этим возникает вопрос о том, а является ли Конституционный суд действительно конституционным. В 1990 году Организация Объединенных Наций приняла свои основные принципы, касающиеся роли адвокатов, которые в полной мере гарантированы нашим законодательством. Во всем мире профессия адвоката является независимой. В Молдове же она подчинена исполнительной власти, то есть Министерству юстиции. Это является серьезным нарушением основополагающих демократических принципов.

Конституционный суд не принял во внимание решения Страсбургского суда о которых указаывали адвокатов в своих замечаниях. Судьи Конституционного суда, возможно даже не признают юрисдикцию Европейского суда по правам человека в качестве органа. Могу ли я предположить, что они имеют больше опыта, приобретенного в течение пяти лет, чем судьи в Страсбурге - за пятьдесят? Мы, безусловно, проинформируем Совет Европы о том, что Молдова игнорирует прецедентное право, а также позицию Европейского суда по правам человека".

По словам г-Amihalachioaie, адвокаты всегда рассматривались как передний край юристов: "Несмотря ни на что, даже после решения Конституционного суда, статус объединения адвокатов останется в силе» ...».

13. В письме от 18.02.2000г., председатель Конституционного суда сообщил заявителю, что его высказывания, опубликованные в газете «Economiceskoe obozrenie» могут свидетельствовать об отсутствии уважения к суду по смыслу ст. 82 § 1 (е) Кодекса о конституционном судопроизводстве и предложил ему представить письменные объяснения по этому вопросу в течение десяти дней.
14. 28 февраля 2000 года заявитель представил запрошенные объяснения. Он также сообщил, что о публикации его критических высказываний непосредственно он узнал из письма от 18 февраля 2000г. и подтвердил, что в прошлом действительно имел телефонный разговор с журналистом г-ном A.M., касающийся решения от 15 февраля 2000 года. Однако он подчеркнул, что его комментарии были неправильно процитированы и в основном «вырваны из контекста». Он также добавил, что если бы г-н A.M. представил ему для согласования текст статьи до ее публикации, то он бы проверил текст своих комментариев более внимательно, и, соответственно, тогда бы он взял на себя всю полноту ответственности за них.
15. 6 марта 2000 года Конституционный суд вынес окончательное решение в соответствии со ст.81 и ст.82 Кодекса о конституционном судопроизводстве, согласно которого на заявителя налагался административный штраф в размере 360 молдавских леев (экв. 36 евро). Суд установил, что заявитель является автором следующих высказываний в вышеупомянутом интервью: "…решение Конституционного суда приведет к полной анархии в адвокатской профессии ... возникает вопрос о том, а является ли Конституционный суд действительно конституционным....Судьи Конституционного суда, возможно даже не признают юрисдикцию Европейского суда по правам человека в качестве органа…". Также было установлено, что эти высказывания свидетельствуют об отсутствии у заявителя уважения к участникам судопроизводства в Конституционном суде и к его решениям.
16. Поскольку решение Конституционного суда признается окончательным, на заявителя была возложена обязанность оплатить 360 леев на счет Министерства финансов в срок до 7 июля 2000 года.


II. Применимые положения внутреннего законодательства

17.Применимые положения Кодекса о конституционном судопроизводстве процедуры даны в следующей редакции:

Статья 81 § 1

"В целях защиты достоинства судей Конституционного суда и участников процесса, и обеспечения надлежащих условий для осуществления конституционной юрисдикции, суд может принять меры, предусмотренные в статье 82".

Статья 82

"1. В целях обеспечения надлежащего отправления конституционного правосудия, суд может наложить административный штраф в размере до двадцати пяти установленных законом минимальных месячных окладов на каждого, кто:

(а) делает неконституционное заявление, независимо от способа его выражения;

(б) вмешивается в процедуры деятельности Конституционного суда, или осуществляет попытки повлиять на них непроцедурными методами;

(с) отказывается без должных оснований выполнять распоряжения судей суда в установленном порядке и в установленные сроки или не выполняет судебное решение или консультативное заключение Суда;

(d) совершает нарушение судебной присяги;

(е) проявляет неуважение к Конституционному Суду, отказываясь подчиниться распоряжению председательствующего судьи, нарушая правила дисциплины или совершая иные действия, свидетелььствующие о явном отсутствии уважении к суду и к его судопроизводству ... "


18. Раздел 4 Закона о печати (Закон №. 243-XIII от 26 октября 1994 года) гласит:

"Издатели периодической печати ... свободны в оценке документов и выборе информации, которые они решили опубликовать, однако следует учитывать тот факт, что поскольку на них возложены определенные обязанности и ответственность, осуществление указанных свобод сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного спокойствия, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности населения, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия ".


ПРАВО:
I. О нарушении статьи 10 КОНВЕНЦИИ

19. Заявитель считает, что его осуждение представляет собой неоправданное вмешательство в его право на свободу выражения мнения. Он опирается на статью 10 Конвенции, которая гласит:
"1. Каждый человек имеет право на свободу выражения мнений. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ.
...
2. Осуществление этих свобод, поскольку оно влечет за собой обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе ... для поддержания авторитета и беспристрастности правосудия ".


Добавлено немного позже:
А. Позиции сторон:

1. Заявитель :
20. Заявитель утверждал, что вмешательство не было "предусмотрено законом", или "необходимым в демократическом обществе".
21. Он утверждал, во-первых, о том, что статья 82 Кодекса о конституционном судопроизводстве не удовлетворяет требованию предсказуемости закона, поскольку не удалось определить с достаточной ясностью, какие именно действия могут приводить к ответственности в административном порядке. В частности, было трудно определить из формулировки статьи 82 охватывает ли она лишь деяния, совершенные в ходе слушаний в Конституционном суде или все действия, свидетельствующие о проявленном неуважении к Конституционному суду или его процедурам.
22. Он также сказал, что не сообщал каких-либо критических высказываний в адрес Конституционного суда в целом, или в адрес какого-либо конкретного судьи, а всего лишь высказал свое неодобрение того решения, что являлось отчасти продолжением дискуссии, развернутой в среде профессиональных адвокатов. Соответственно, он утверждал, что назначенное ему наказание не было необходимым в демократическом обществе.

2. Правительство
23. Правительство согласилось, что имело место вмешательство в право заявителя на свободу выражения мнения, однако утверждало, что оно удовлетворяет требованиям пункта 2 статьи 10 Конвенции.
Правительство утверждало в самом начале о том, что статья 82 Кодекса о конституционном судопроизводстве соответствует требованию определенности (предвидения), и это особенно выявляется в свете статьи 81, где установлено, что Конституционный суд может принять меры, которые посягают на свободу выражения мнений в целях защиты достоинства его судей и обеспечения надлежащих условий для осуществления конституционной юрисдикции.
24. Правительство утверждало, что вмешательство оправдано необходимостью обеспечения авторитета и беспристрастности судебных органов и является необходимым в демократическом обществе, так как заявитель вышел за рамки приемлемой критики, а его высказывания в адрес Конституционного суда и его судей были клеветническими и оскорбительными. Правительство подчеркнуло, что, будучи адвокатом, заявитель мог быть более предусмотрительнее к судебной системе и должен был ограничивать свободу выражений.

Б. Оценка Суда

1. Общие принципы
25. Суд повторяет, что "закон" по смыслу статьи 10 § 2 Конвенции, является нормой тогда, когда сформулирован с достаточной определенностью (точностью), чтобы гражданину можно было предвидеть свое поведение и до определенной степени предвидеть, что является разумным в данных обстоятельствах, а также какие последствия могут повлечь за собой то или иное действие. Однако эти нормы не должны быть предсказуемыми с абсолютной уверенностью, даже несмотря на то, что наличие такой определенности является желательным, поскольку закон должен следовать в ногу с изменяющимися обстоятельствами. Соответственно, многие законы неизбежно составлены в выражениях, которые в большей или меньшей степени являются расплывчатыми, и, соответственно, чьи-либо толкования и применения являются вопросами практики (see The Sunday Times v. the United Kingdom (no. 1), judgment of 26 April 1979, Series A no. 30, p. 31, § 49, and Hertel v. Switzerland, judgment of 25 August 1998, Reports of Judgments and Decisions 1998-VI, pp. 2325 26, § 35).
26. Степень определенности весьма значительно зависит от содержания документа по существу вопроса о целях его распространения, а также о количестве и статусе тех, кому документ адресован (see Groppera Radio AG and Others v. Switzerland, judgment of 28 March 1990, Series A no. 173, p. 26, § 68).
27. Суд повторяет, что особый статус адвокатов придает им центральное положение при отправлении правосудия в качестве посредников между общественностью и судами. Такая позиция объясняется сложившимися ограничениями поведения членов коллегии адвокатов (see Casado Coca v. Spain, judgment of 24 February 1994, Series A no. 285-A, p. 21, § 54).
28. Вместе с тем, и суд ранее уже указывал на это, адвокаты вправе свободно выражать мнения и даже публично комментировать отправление правосудия, при условии, что их критика не переходит определенную границу. Кроме того, статья 10 защищает не только содержание идей и информации, но и форму выражений, в которой они переданы. В этой связи важно учесть необходимость установления правильного баланса различных интересов, которые включают в себя право общества на получение информации о вопросах, вытекающих из судебных решений, а также требования о надлежащем отправлении правосудия и достоинстве адвокатов (see Schöpfer v. Switzerland, judgment of 20 May 1998, Reports 1998-III, pp. 1053-54, § 33).
29. Несмотря на то, что Договаривающиеся государства имеют определенный кредит доверия в оценке того, существует ли такая необходимость, однако оно идет рука об руку с европейским контролем,охватывающим и законодательство и правоприменительные решения (see The Sunday Times v. the United Kingdom (no. 2), judgment of 26 November 1991, Series A no. 217, pp. 28-29, § 50).
30. Выполняя свои контрольные функции, суд должен рассмотреть обжалуемое вмешательство в свете всего дела в целом, в том числе по существу высказываний заявителя и контекста, в котором они были сделаны, и после этого определит, действительно ли оно «соответствует[ющее] значимым общественным интересам», было ли оно «соразмерным достижению законной цели», и были причины, приведенные национальными властями в оправдание его «разумности и соразмерности» (see The Sunday Times (no. 2), ibid., and Nikula v. Finland, no. 31611/96, § 44, ECHR 2002-II).

2. Применение указанных выше принципов в данном случае

31. Суд отмечает, что заявитель осужден за высказывания в "Интервью" одной из газет о том, что решение Конституционного Суда "[будет приводить] приведет к полной анархии в адвокатской профессии", и поэтому встал вопрос является ли Конституционный суд действительно конституционным . Он также обвинен в том, что судьи Конституционного суда, вероятно, "[даже] не признают юрисдикцию Европейского суда по правам человека в качестве органа". Такое осуждение может рассматриваться как вмешательство в право заявителя на уважение его права на свободу выражения мнения, как это гарантировано статьей 10 Конвенции.
32.Суд считает, что вмешательство было "предусмотрено законом", в смысле п.2 ст.10 Конвенции. В этой связи он отмечает, что спором между сторонами в данном случае является статья 82 Кодекса о конституционном судопроизводстве, где названы действия, за совершение которых может быть наложено административное взыскание, и должны ли они толковаться широко или узко.
33. Суд отмечает, что формулировка статьи 82 содержит общее положение, предусматривающее за любое, кем-либо проявленное, явное неуважение к Конституционному Суду наказание в виде штрафа.
Несмотря на то, что действия, предусматривающие ответственность, не определены, а в законодательстве не имеют абсолютной точности, суд приходит к выводу, что, имея юридическое образование и опыт работы председателем коллегии адвокатов, заявитель мог разумно предвидеть, что его высказывания подпадают под действие указанного положения Кодекса о конституционном судопроизводстве.
34. Суд также считает, что вмешательство имело законную цель и оправдывалось необходимостью сохранить авторитет и независимость судебной власти в смысле пункта 2 статьи 10 Конвенции. Суд должен теперь определить, было ли вмешательство "необходимым в демократическом обществе".
35. Суд отмечает, что заявителем были сделаны высказывания по вопросам, представляющим публичный интерес из-за ожесточенных дебатов среди адвокатов,вызванных решением Конституционного суда о статусе их профессии, вследствие которого был положен конец той системе, когда адвокаты были организованы в рамках одной структуры молдавских адвокатов, объединенных под руководством заявителя.
36. В этой связи, суд приходит к выводу, что, даже несмотря на то, что замечания можно рассматривать как проявление в некоторой степени неуважения к Конституционному суду после его решения, они не могут быть охарактеризованы как серьезные или как оскорбление в адрес судей Конституционного суда (see, mutatis mutandis, Skałka v. Poland, no. 43425/98, § 34, 27 May 2003; Perna v. Italy [GC], no. 48898/99, § 47, ECHR 2003-V; and Nikula, cited above, §§ 48 and 52).
37. Кроме того, поскольку в прессе сообщалось, что от некоторых ранее данных им высказываний впоследствии заявитель отказался, суд приходит к выводу, что невозможно было налагать на него ответственность за все, что содержится в опубликованном "интервью"(см. пункт 14 выше). .
38. Наконец, несмотря то, что наложенный штраф в размере 360 лей (эквивалент 36 евро) для заявителя является, казалось бы, скромной суммой, тем не менее, он имеет символическое значение и свидетельствует о намерении Конституционного суда назначить заявителю серьезное наказание, поскольку сумма близка к максимальной из предусмотренных законодательством.
39. В свете этих соображений суд приходит к выводу, что отсутствовала "значимость публичных интересов", в том, чтобы ограничить заявителя в свободе выражения мнения, и что национальные власти не обладали "соответствующими и достаточными" причинами, чтобы оправдать такое ограничение. Поскольку заявитель не выходил за рамки допустимой критики по смыслу статьи 10 Конвенции, такое вмешательство, по своему существу, не может рассматриваться как "необходимое в демократическом обществе".
40. Следовательно, имело место нарушение статьи 10 Конвенции.

II. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

41. Статья 41 Конвенции предусматривает:
"Если суд приходит к выводу, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне ".

А. Ущерб

42. Заявитель требовал присудить 100,000 евро (EUR) за, причиненный, по его мнению, нематериальный ущерб в результате серьезного урона, по его мнению, его репутации в качестве адвоката, а также в качестве председателя Совета адвокатов.
43. Правительство утверждало, что объем заявленных требований, превышает предел, допустимый данной главой. Правительство уточнило, что в любом случае, признание факта нарушения ст.10 является достаточно справедливым удовлетворением.
44. Суд согласен с правительством в том, что установление факта нарушения само по себе достаточно для справедливой компенсации за любой нематериальный ущерб, который может быть причинен заявителю.

B. Издержки и расходы

45. Заявитель утверждал, понес 2000 долл. США (1670 евро) в качестве расходов на представителя в суде. Он заключил соглашение о вознаграждении в пользу своего со представителя, в котором было предусмотрено, что вышеуказанная сумма будет выплачиваться лишь в случае, если его участие в суде будет успешным. Он сказал, что это является обычной практикой среди молдавских адвокатов заключать соглашения такого типа.
46. Правительство оспорило это утверждение, заявив, что истребуемая сумма является чрезмерной и что нет никаких доказательств того, что заявленные расходы были понесены.
47. В задачи суда не входит оценка соглашения о расходах. В соответствии с прецедентным правом, суд должен рассмотреть вопрос о целесообразности тех затрат и расходов, которые фактически понесены или должны быть понесены заявителем, и являются они разумными по их количеству (see Nilsen and Johnsen v. Norway [GC], no. 23118/93, § 62, ECHR 1999-VIII). Это может быть связано с такими вопросами как количество отработанных часов и запрошенная почасовая ставка.(see Iatridis v. Greece (just satisfaction) [GC], no. 31107/96, § 55, ECHR 2000-XI).
В данном случае, однако, заявитель не представил никаких доказательств в обоснование своих претензий. Суд принимает решение не присуждать какой-либо суммы по данной главе.

По этим причинам, Суд

1.Признает шестью голосами против одного, что имело место нарушение статьи 10 Конвенции;

2.Признает пятью голосами против двух, что установление факта нарушения само по себе достаточно для справедливой компенсации за любой нематериальный ущерб, понесенный заявителем;

3.Отклоняет пятью голосами против двух оставшуюся часть требований заявителя по справедливой компенсации.

Совершено на французском языке, и составлено в письменном виде 20 апреля 2004 года в соответствии с Правилом 77 § § 2 и 3 Регламента Суда.

Lawrence EARLY Jean-Paul COSTA
Deputy Registrar President

В соответствии со статьей 45 § 2 Конвенции и Правилом статьи 74 § 2 Регламента Суда, следующие отдельные мнения приводятся в приложении к настоящему решению:
(а) частично совпадающее, частично особое мнение Mr Loucaides;
(б) частично совпадающие, частично особое мнение Mrs Thomassen;
(с) несогласное мнение Mr Pavlovschi.


Добавлено немного позже:
CASE OF SERGEY ZOLOTUKHIN v. RUSSIA
(Application no. 14939/03)
JUDGMENT
STRASBOURG
10 February 2009

This judgment is final but may be subject to editorial revision.

По делу Сергей Золотухин против России,
Европейский суд по правам человека, заседая Большой Палатой в составе :
Jean-Paul Costa, President,
Nicolas Bratza,
Françoise Tulkens,
Josep Casadеvall,
Corneliu Bîrsan,
Karel Jungwiert,
Elisabeth Steiner,
Anatoly Kovler,
Stanislav Pavlovschi,
Egbert Myjer,
Dragoljub Popović,
Isabelle Berro-Lefevre,
Päivi Hirvelä,
Giorgio Malinverni,
Luis López Guerra,
Mirjana Lazarova Trajkovska,
Ledi Bianku, judges,
and Michael O'Boyle, Deputy Registrar,
После совещания за закрытыми дверями 26 марта 2008 года и 21 января 2009 года, по исполнение решения, принятого по состоянию на последнем упоминаемую дату:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело возникло по жалобе (№ 14939/03) против Российской Федерации, поданной 22 апреля 2003 года в суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод ( "Конвенция") лицом русской национальности, господином Сергей Александрович Золотухин ("заявитель").
2. Заявитель был представлен господином П. Лич, и господином К. Koroteyev, адвокатами Юридического центра по европейским правам человека. Российское правительство ("Правительство") было представлено г-жой V. Milinchuk, бывшим представителем Российской Федерации при Европейском суде по правам человека.
3. Заявитель жаловался в соответствии со ст. 4 Протокола № 7, что он был дважды подвергнут преследованию в связи с одним и тем же правонарушением.
4. Жалоба была передана в Первую секцию Суда (Правило 52 § 1 Регламента Суда). В рамках этой секции Палата будут рассматривать заведенные дела (Статья 27 § 1 Конвенции) согласно статье 26 § 1.
5. 8 сентября 2005 года жалоба была объявлена частично приемлемой Палатой в составе следующих судей: Christos Rozakis, Peer Lorenzen, Snejana Botoucharova, Anatoli Kovler, Khanlar Hajiyev and Sverre Erik Jebens, а также Søren Nielsen, секретарь секции.
6. 7 июня 2007 года Палата в составе следующих судей: Christos Rozakis, Loukis Loucaides, Nina Vajić, Anatoli Kovler, Khanlar Hajiyev, Dean Spielmann and Sverre Erik Jebens, а также of Søren Nielsen, секретарь секции, единодушно заключили, что имело место нарушение статьи 4 Протокола № 7 и присудили возмещение за нематериальный ущерб и судебные издержки.
7. 5 сентября 2007 года правительство обратилось с просьбой в соответствии со статьей 43 Конвенции и правилом 73, что это дело следует передать на рассмотрение Большой Палаты. Коллегия Большой Палаты приняла это обращение 12 ноября 2007 года.
8. Состав Большой Палаты был определен в соответствии с положениями статьи 27 параграфы 2 и 3 Конвенции и правилом 24.
9. Заявитель и правительство подали каждый свои письменные замечания по существу. Кроме того, комментарии 3-их лиц были получены от учебного института в Парижской коллегии адвокатов, который был предоставлен в письменной форме по согласованию на участие с ее президентом (статья 36 § 2 Конвенции и Правила 44 § 2).
10. Слушания проходили публично в здании Суда по правам человека, в Страсбурге, 26 марта 2008 года (Правило 59 § 3).
Перед судом предстали:
(а) от Правительства:
Г-жа V. MILINCHUK, представитель Российской Федерации при Европейском суде по правам человека, а также г-жа I.MAYKE (примечание переводчика : для тех кто не знает – Инга Майке, бывший помощник Люберецкого городского прокурора Московской области), г-жа Ю. TSIMBALOVA, советник;
(б) от заявителя Г-н П. ЛИЧ, адвокат; Г-н К. KOROTEYEV, советник.
Суд заслушал выступления г-на Лич, г-на Koroteyev и г-жи Milinchuk

ФАКТЫ
I. Обстоятельства дела
11. Заявитель родился в 1966 году и проживает в Воронеже.
А. События 4 января 2002 года
12. События, описаны сторонами в соответствующих документах, и разворачивались в тот день в следующем порядке.
13. С утра 4 января 2002 года заявитель был доставлен в полицейский участок № 9 Министерства внутренних дел в Ленинском районе города Воронежа (далее: "полицейский участок") с целью установления, каким образом он сумел провести свою подружку г-жу П. в месторасположение закрытой воинской части.
14. В полицейском участке заявитель оказался вначале в канцелярии паспортной службы. Он был пьян и в устной форме презрительно обращался с сотрудником паспортного стола, а также с г-жой Ю. и руководителем Отдела ГАИ капитаном С. Заявитель игнорировал сделанные ему замечания и предупреждения. По распоряжению капитана С. за попытку скрыться ему были надеты наручники. Сотрудники полиции посчитали действия заявителя как мелкое хулиганство, выражающееся нарушении правил общественного порядка и составили на него протокол об административном правонарушении.
15. Заявитель был доставлен в кабинет майора К., начальника полицейского участка. Майор К. подготовил протокол о совершении заявителем хулиганства, который гласил:
«Настоящий протокол составлен мной, майором К., начальником полицейского участка № 9 города Воронеж-45, в подтверждение того, что 4 января 2002 года в 9.45 г-н Золотухин доставлен в отделение милиции № 9, поскольку вместе г-жой П. был задержан во время незаконного пребывания на территории закрытой воинской части и за непристойные выражения в адрес сотрудников полиции и руководителя [нечитаемо], также он не реагировал на замечания и предупреждения, и поскольку не исполнял законные распоряжения сотрудников полиции, для пресечения нарушения общественного порядка и попыток скрыться от полиции, был заключен в наручники, что в совокупности свидетельствует о том, что он совершил административные правонарушения, предусмотренные в статьях 158 и 165 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях»
16. Капитан С. и старший лейтенант Н. также присутствовали в кабинете, хотя только майор К. составлял протокол. Заявитель устно выражался в неприличной форме в адрес майора К. и оказывал ему физическое сопротивление. Он снова попытался сбежать и при этом опрокинул стул.
17. После того как протокол был составлен, заявитель был помещен в машину, которая должна отвезти его в Грибановский РОВД (районной отдел милиции). Водитель г-н Л., майор К., старший лейтенант Н. и г-жа П. также проследовали в той же машине. В ходе следования заявитель продолжал ругаться в адрес майора К. и угрожал убить его за возбуждение в отношении него административного производства (дела).


Добавлено немного позже:
В. Административные преследования заявителя
18. 4 января 2002 года Gribanovskiy районный суд признал заявителя виновным в совершении правонарушения, предусмотренного статьей 158 Кодекса об административных правонарушениях, на основании следующих фактов:
"Золотухин ругался в общественном месте и не реагировал на замечания".
19. Заявителю было назначено наказание в виде трех суток административного ареста. В решении указано, что оно не обжаловано и приведено в исполнение немедленно после его вынесения.

C. Уголовное преследование заявителя
20. 23 января 2002 года было возбуждено уголовное дело в отношении заявителя по подозрению в совершении 4 января 2002 года в полицейском участке "нарушения общественного действия, связанного с сопротивлением представителю власти либо иному лицу, исполняющему обязанности по охране общественного порядка или пресекающему нарушение общественного порядка», предусмотренного статьей 213 часть 2 пункт «б» Уголовного кодекса. На следующий день заявитель был взят под стражу. По состоянию на 1 февраля 2002 года еще два производства (дела) были возбуждены в отношении заявителя по другим обвинениям.
21. 5 апреля 2002 года заявителю было официально предъявлено обвинение. Мотивировочная часть постановления о привлечении в качестве обвиняемого гласит следующее:
"Утром 4 января 2002 года г-н Золотухин был доставлен в полицейский участок № 9 Ленинского района города Воронежа для выяснения обстоятельств, при которых его знакомая г-жа П. проникли на территорию закрытого военного городка Воронеж-45. В паспортном столе полицейского участка № 9 г-н Золотухин, который находился в состоянии опьянения, совершил грубое нарушение общественного порядка, выражающееся в явном неуважении к обществу, сопровождающееся оскорблением лиц, находившихся в помещении паспортного стола, а именно: г-жи Ю., представителю жилищного отдела паспортного стола воинской части № 25852, и капитана С., начальник Отдела ГАИ полицейского участка № 9. В частности, последнему, находившемуся при исполнении своих служебных обязанностей в качестве сотрудника милиции, он угрожал применением насилия. Г-н Золотухин, не выполнял законные распоряжения капитана С. о прекращении нарушения общественного порядка, а также попытался скрыться из помещения паспортного стола, оказывал активное сопротивление лицам, исполняющим обязанности по охране общественного порядка, проявил неуважение к капитану С., пресекающему нарушение общественного порядка и оказал ему сопротивление, чем нарушил нормальную деятельность паспортного стола.
Таким образом, умышленные действия г-на Золотухина свидетельствуют о совершении хулиганства, то есть грубого нарушения общественного порядка, выражающегося в явном неуважении к обществу, сопровождающееся применением насилия к представителю власти либо иному лицу, исполняющему обязанности по охране общественного порядка и пресекающему нарушение общественного порядка, предусмотренного статьей 213 часть 2 пункт «б» Уголовного кодекса.

По причине хулиганского поведения г-на Золотухина, с целью составления протокола об административном правонарушении он был доставлен в кабинет майора К., начальника полицейского участка № 9 Ленинского района города Воронежа, который находился при исполнении своих служебных обязанностей. Майор К. по исполнение своих служебных обязанностей составил протокол в отношении г-на Золотухина о совершении им правонарушений, предусмотренных статьями 158 и 165 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях. Г-н Золотухин осознавая, что в отношении него составлен протокол об административных правонарушениях, стал публично оскорблять представителя власти при исполнении им своих должностных обязанностей и в связи с их исполнением, совершив оскорбление в присутствии старшего лейтенанта Н., помощника командира воинской части № 14254, и капитан С., начальник отдела ГАИ полицейского участка № 9, тем самым умышленно унизив честь и достоинство сотрудника полиции. Г-н Золотухин сознательно не выполнил неоднократные законные распоряжения майора К. о прекращении нарушения общественного порядка и оскорбляющего поведения. Также г-н Золотухин попытался покинуть кабинет начальника полицейского участка без его разрешения, опрокинул ногами кресло, продолжал оскорблять лично майора К. и угрожал ему применением насилия.
Таким образом, г-н Золотухин умышленно совершил оскорбление представителя власти, выражающееся в публичном оскорблении представителя власти при исполнении им своих должностных обязанностей и в связи с их исполнением, что является преступлением, предусмотренным статьей 319 Уголовного кодекса.

В дальнейшем, после того как был составлен протокол об административном правонарушении, совершенном г-ном Золотухиным, он и г-жа П. были помещены в автомобиль для транспортировки в Gribanovskiy РОВД Воронежской области. В автомобиле, в присутствии г-жи П., старшего лейтенанта Н., помощник командира воинской части № 14254, а также водителя Л., г-н Золотухин умышленно продолжил унижение чести и достоинства майора К., находившегося при исполнении им своих должностных обязанностей, оскорблял его при исполнении им своих должностных обязанностей и в связи с их исполнением, также он открыто угрожал майору К.. как начальнику полицейского участка № 9 применением насилия к нему как к представителю власти и его убийством за возбужденные против него административные дела.
Таким образом, г-н Золотухин совершил умышленные действия, выражающиеся в угрозе применения насилия в отношении представителя власти в связи с исполнением им своих должностных обязанностей, что является преступлением, предусмотренным статьей 318 часть 1 Уголовного кодекса.

22. 2 декабря 2002 года Gribanovskiy районный суд вынес свое решение. Что касается преступления, предусмотренного статьей 213 часть 2, то в этой части районный суд оправдал заявителя по следующим причинам:
"Утром 4 января 2002 года в ... полицейском участке № 9 …[заявитель], находясь в состоянии опьянения, выражался в адрес ... г-жи Ю. и г-на С., угрожая последнему убийством. Он отказался выполнить законное распоряжение капитана С. ..., вел себя агрессивно, отталкивал С. и попытался скрыться. Рассмотрев доказательства в ходе судебного разбирательства, суд считает, что вина [заявителя] … не была установлена. 4 января 2002 года [заявителю] уже было назначено наказание в виде трех суток административного ареста за аналогичные действия [описание действий], предус

[zakonanet]

C. Европейский союз и Шенгенское соглашение
33. Статья 50 «Хартии основных прав Европейского союза», которая была торжественно провозглашена Европейским парламентом, Советом и Комиссией, в Страсбурге, 12 декабря 2007 года, (OJ 14.12.2007, C 303/1), гласит следующее:

«Никакое лицо не должно быть повторно судимо или наказано в уголовном порядке за преступление, в совершении которого оно уже было окончательно оправдано или осуждено на территории Европейского Союза в соответствии с законом.

34. Статья 54 Конвенции о применении Шенгенского соглашения от 14 июня 1985 года ( "Закон о CISA") гласит:

«Лицо, в отношении которого был вынесен окончательный приговор одной Договаривающейся Стороной, не может за те же деяния подвергаться преследованию другой Договаривающейся Стороной, при условии, что, в случае осуждения, наказание было отбыто, продолжает отбываться или не может быть исполнено в соответствии с законами Договаривающейся Стороны, где был вынесен обвинительный приговор»

35. Суд правосудия Европейского сообщества (“the ECJ” "Европейский суд правосудия") признал тот же принцип non bis in idem в качестве основополагающего принципа права Сообщества (Limburgse Vinyl Maatschappij NV (LVM) and others v. Commission, C-238/99 P, C-244/99 P, C-245/99 P, C-247/99 P,
C - 250/99 P to C-252/99 P & C-254/99, § 59, 15 October 2002):

“...принцип non bis in idem, который является одним из основополагающих принципов права Сообщества также закреплен в статье 4 (1) Протокола № 7 к ЕКПЧ, и не исключает, что в вопросах конкуренции, предприятие или производство, признанное виновным в антиконкурентном поведении, не может отвечать и быть наказанным во второй раз за антиконкуретное поведение, если по нему уже имеется одно из предыдущих окончательных решений.

36. В сфере применения законодательства о конкуренции Европейского сообщества принципу non bis in idem придается следующее толкование (Aalborg Portland and others v. Commission, C-204/00P, 205/00P, 211/00P, 213/00P, 217/00P, 219/00P, § 338, 7 January 2004):
“Касательно соблюдения принципа ne bis in idem, то в каждом случае применения этого принципа необходимо учитывать три условия, таких как тождество признаков самого нарушения, организации-нарушителя и охраняемых интересов общества. Таким образом, согласно указанного принципа, одно и тоже лицо не может нести более одного раза ответственность за одну и тоже незаконную деятельность, направленную против тех же охраняемых интересов общества»
37. Прецедентное право Европейского суда правосудия (“the ECJ”) в вопросах полицейской и судебной взаимопомощи по уголовным делам основывается на отличающейся интерпретации понятия in idem (Leopold Henri Van Esbroeck, C-436/04, 9 March 2006):

«27. Первое, что следует учитывать во всех случаях, это то, что формулировка статьи 54 в Конвенции о применении Шенгенского соглашения (Закон «CISA»), определяя понятие 'те же деяния', показывает, что данное положение относится только к характеру инкриминируемых деяний, а не к их юридической классификации

28. Кроме того, необходимо отметить, что термины, используемые в этой статье, отличаются от тех, которые используются в других международных договорах, которые также закрепляют тот же принцип ne bis in idem. В отличие от статьи 54 о Закона CISA, статья 14 (п.7) Международного пакта о гражданских и политических правах и статья 4 Протокола № 7 к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, используют термин "преступление", который подразумевает также критерий юридической классификации деяний и имеет важное значение в качестве предварительного условия для использования принципа ne bis in idem , закрепленного в этих договорах.
...
30. Необходимость применения принципа ne bis in idem, закрепленного в данной статье, также возникает потому, что Договаривающиеся государства взаимно признают свои системы уголовного судопроизводства и каждое из них признает уголовный закон, действующий в других Договаривающихся государствах, даже если исход дела был бы иным при применении собственного национального законодательства. ([C-385/01] Gözütok and Brügge [[2003] ECR I-1345], paragraph 33).

31. Из этого следует, что возможность расхождения юридической классификаций одного и того же деяния в двух разных договаривающихся государствах не является препятствием для применения статьи 54 Закона CISA.
32. По тем же причинам, критерий тождества охраняемых интересов общества не может быть применим, поскольку этот критерий может варьироваться в зависимости от одного или другого из договаривающихся государств»
33. Приведенные выше выводы еще более подкрепляются назначением статьи 54 Закона CISA, которое заключается в том, что никто не подвергается уголовному преследованию за одни и те же деяния в каком-либо из Договаривающихся государств, если воспользуется своим правом на свободу передвижения (Gözütok and Brügge, paragraph 38, and Case C-469/03 Miraglia [2005] ECR I-2009, paragraph 32).
34. Как отметил Генеральный адвокат в пункте 45 своего Мнения, право на свободу передвижения фактически гарантировано только в том случае, если лицо, совершившее деяние знает, что после того, как он был признан виновным и отбыл свое наказание, или, где это применимо, был оправдан на основании окончательного судебного решения в одном государстве, он может передвигаться в Шенгенской зоне, не опасаясь уголовного преследования в другом государстве-участнике на основании того, что правовая система этого государства-участника рассматривает совершенное им деяние в качестве иного правонарушения.
35. Поскольку не произведена гармонизация национальных уголовных законов, а критерий, основанный на юридической классификации деяний или охраняемых интересов может порождать значительное количество препятствий для свободного передвижения по территории Шенгенской зоны, необходимо учитывать внутреннее уголовно-правовые системы Договаривающихся государств.
36. В этих условиях, единственным критерием для применения статьи 54 Закона CISA является тождественность состава деяний, понимаемая в том смысле, как совокупность целого ряда конкретных признаков и обстоятельств, неразрывно связанных между собой.
...
38. .... окончательная оценка в этой области относится ... к полномочиям компетентных национальных судебных органов, на которые возложена задача выявлять составы деяний, исходя из совокупности включаемых в них квалифицирующих признаков, которые неразрывно связаны между собой по времени, в пространстве и их предметному содержанию»


Добавлено немного позже:
38. Европейский суд правосудия ( the ECJ) подтвердил и развил данный подход в толковании и применении принципа non bis in idem в последнем деле (Norma Kraaijenbrink, C-367/05, 18 July 2007):
«…26. ... Следует отметить, что Суд уже признавал, что единственным допустимым критерием для применения статьи 54 закона CISA является тождественность состава деяния, под которым понимается наличие ряда конкретных обстоятельств, которые неразрывно связаны между собой (see Van Esbroeck, paragraph 36; Case C-467/04 Gasparini and Others [2006] ECR I-9199, paragraph 54, and Case C-150/05 Van Straaten [2006] ECR I-9327, paragraph 48).
27. Для того чтобы установить наличие и совпадение конкретных обстоятельств, компетентные национальные суды должны определить, имеет ли состав деяния в каждом из двух случаев (в расследуемых делах) набор тех фактов (признаков), которые неразрывно связаны между собой по времени, в пространстве и их предметному содержанию (see, to that effect, Van Esbroeck, paragraph 38; Gasparini and Others, paragraph 56, and Van Straaten, paragraph 52).
28. Из этого следует, что отправная точка в использовании термина "то же деяние" по смыслу статьи 54 Закона CISA в целом заключается в том, чтобы выявить суть каждого конкретного противоправного поступка, совершение которого привело к уголовному разбирательству в судах двух Договаривающихся государств. Следовательно, статья 54 Закона CISA может применяться только тогда, когда суд, осуществляющей судопроизводство по второму уголовному делу, придет к выводу о том, что оба инкриминируемых состава связаны во времени, в пространстве, по их предметному содержанию, и составляют неразрывное, единое деяние.
29. С другой стороны, если по своему составу оба деяния не представляют из себя одно и тоже неразрывное единое целое, то данное обстоятельство позволяет суду, осуществляющему разбирательство дела по второму обвинению в отношении лица, которому инкриминируется совершение одних и тех же преступных посягательств, прийти к выводу, что каждой из двух совокупностей выявленных конкретных признаков деяний, в данном случае будет явно недостаточно для квалификации совокупности этих деяний, как одно единое неразрывное целое, охватываемое понятием «те же деяния» по смыслу статьи 54 Закона CISA.
30. Комиссия европейских сообществ, в частности, указала, что наличие субъективной связи между деяниями, которые привели к уголовному разбирательству в двух разных договаривающихся государствах, не обязательно означает, что существует объективная связь между составами этих деяний, и , следовательно, они могут быть выделены во времени и пространстве и по своей природе.
...
32. ... Именно в компетенцию национальных судов входит оценка степени тождественности и связи между всеми фактическими обстоятельствами, которые привели к уголовным разбирательствам в отношении одного и того же лица в каждом их двух договаривающихся государств, которая, однако, может быть такова, что будет признано "те же действия" по смыслу статьи 54 Закона CISA.
...
36. В свете всего вышесказанного, должен быть дан ответ на первый вопрос о том, как надлежит толковать статью 54 Закона CISA, а также это должно означать, что:
- Допустимым критерием в целях применения данной статьи является тождество состава деяния, которое понимается как наличие ряда фактов, которые неразрывно связаны между собой, при этом независимо от юридической классификации деяния или от охраняемых законом интересов.
– различаются деяния, состоящие, в частности, первое: в получении в одном Договаривающемся государстве доходов от незаконного оборота наркотиков, и, второе: в легализации путем конвертации в другом Договаривающемся государстве денежных средств происходящих от такого оборота наркотиков, поскольку такие действия в любом случае не должны рассматриваться как "те же деяния "по смыслу статьи 54 Закона CISA даже если компетентный национальный суд придет к выводу, что эти деяния связаны между собой одними и теми же преступными целями;
– Именно национальный суд вправе давать оценку степени тождества с учетом всех имеющихся обстоятельств, когда это представляется возможным, используя при этом указанные критерии выявления "тех же деяний" по смыслу статьи 54 закона CISA…»

D. Американская Конвенция о правах человека:
39. Статья 8 параграф 4 Американской Конвенции о права человека гласит следующее:
“Лицо, оправданное по основанию, установленному вступившим в силу приговором суда, не подлежит новому преследованию по тому же основанию .”
40. Интерамериканский Суд по правам человека придал этому положению следующую интерпретацию (Loayza-Tamayo v. Peru, 17 September 1997, Series C No. 33, § 66):
“Этот принцип прежде всего направлен на защиту прав лиц, осужденных по конкретным основаниям и вновь подвергнутых повторному судебному разбирательству по тем же основаниям. В отличие от формулировки, используемой другими международные инструментами защиты прав человека (например, Международным пактом ООН о гражданских и политических правах, где статья 14 (п.7), определяет понятие тоже "преступление"), Американская конвенция использует выражение "то же основание ", как позволяющее создать наиболее лучшие условия в пользу потерпевших лиц”.

E. Верховный Суд Соединенных Штатов
41. В Соединенных Штатах правило регулирования «двойной ответственности» вытекает из Пятой поправки к Конституции, соответствующие положения которой гласят:
«…ни одно лицо не должно за одно и то же правонарушение дважды подвергаться угрозе лишения жизни или телесного наказания…»

42. По делу Blockburger v. United States, 284 U.S. 299 (1932) о том, что обвиняемое лицо продало наркотики, изготовленные не в оригинальной заводской упаковке и без предъявления покупателем письменного разрешения на их приобретение, а также учитывая, что продажа квалифицировалась как два самостоятельных правонарушения, Верховный Суд дал следующее толкование :

“В разделе 1 Закона «О наркотиках» признается преступлением продажа какого-либо из запрещенных наркотиков, за исключением изготовленных в оригинальной заводской упаковке, а в разделе 2 признается преступлением продажа любого из наркотических средств без предъявления покупателем письменного разрешения на приобретение наркотического препарата. Таким образом, на лицо положение, когда возникают два самостоятельных состава преступления. Фактически совершена одна продажа, но остается под вопросом : совершил ли обвиняемый два преступления, запрещенных в обоих разделах, или только одно из них.
...
Каждое из преступлений предполагает доказывание различных факторов. Применимое правило состоит в том, что, когда одно и то же деяние или сделка представляет собой нарушение, предусмотренное различными нормами, возможность установить: совершены ли два преступления или одно, - в каждой ситуации определяется необходимостью доказывания дополнительных фактов или отсутствием такой необходимости… Цитируя и используя язык Верховного Суда штата Массачусетс по делу Morey v. Commonwealth, 108 Mass. 433, можно сказать:
"одно деяние может признаваться преступлением, предусмотренным в двух нормах, если каждая из них требует привести в доказательство наличие дополнительных фактов, по которым обвиняемое лицо ранее еще не было оправдано или осуждено либо если такая норма не освобождает обвиняемого от уголовного преследования и наказания по иным фактов...”


Добавлено немного позже:
43. По делу Grady v. Corbin, 495 U.S. 508 (1990) в отношении «перевозчика-убийцы» обвиняемого Corbin, Верховный Суд Supreme Court разработал иной подход:
“...[A] Техника сравнения элементов двух преступлений, которая выработана по делу Blockburger, не защищает в достаточной степени обвиняемых лиц от бремени многочисленных судебных разбирательств. Текущее дело демонстрирует недостатки анализа, использованного ранее по делу Blockburger
Если дело Blockburger в целом основывалось на «двойной ответственности» в контексте двух последовательно инициированных уголовных дел, то по делу Corbin Штат выступает уже в четырех последовательных судебных процессах: за неспособность держаться от справа от линии разметки, разделяющей встречные стороны движения, за вождение в нетрезвом состоянии, за нападение и за убийство.
Штат улучшал и увеличивал объем представленных доказательств в каждом судебном процессе, при этом показания свидетелей становятся все более и более убедительными, используются лишь наиболее значимые документы из числа исследованных и закрытых доказательств, как оказывающих самое сильное влияние на большинство присяжных (членов жюри). Обвиняемый Corbin фактически принуждается либо участвовать в каждом из этих процессов либо признать себя виновным, чтобы избежать дальнейших обвинений и последующих расходов.
..
Таким образом, последующее уголовное обвинение должно преследовать нечто большее чем, прохождение простой проверки на «Blockburger»-тест. Как мы говорили по делу Vitale, норма «двойной ответственности» защищает любое лицо от последующего судебного преследования, особенно в тех случаях, когда правительство, установив лишь основные элементы вменяемого вновь преступного поведения, на деле будет вынуждено доказывать, что оно представляет собой преступление, за которое подсудимый уже был привлечен к суду.… Критический анализ показывает лишь образ действий Штата, а не тех доказательств, которые Штат должен привести в подтверждение такого поведения ... [A] Штат не может не соблюдать запрет, предусмотренной нормой о «двойной ответственности», даже если просто изменит перечень доказательств, предлагаемых в подтверждение того же самого поведения…»

44. Тем не менее, по делу United States v. Dixon, 509 U.S. 688 (1993), Верховный Суд Соединенных штатов вновь вернулся к в вопросу о проведении проверки на «Blockburger»-тест:
“Норма «двойной ответственности» защищает от уголовного преследования за совершение не связанных друг с другом уголовных правонарушений также, как и от других уголовных обвинений. . В связи с множественностью санкций и уголовных обвинений, правило защиты от «двойной ответственности» применяется, если выявлены два преступления, за которые подсудимый может быть наказан или он не стремиться пройти проверку на «те же факты» согласно 'Blockburger'-теста... Только такая проверка позволяет сделать вывод о том, включает ли одно из двух преступлений какие-либо факты, одновременно отсутствующие в другом, а если не включает, то оба они являются 'тем же преступлением" по смыслу указной нормы, и, следовательно правило «двойной ответственности» защищает от последующего судебного преследования или наказания…
Несмотря на продолжающееся преследование [в данном случае], несомненно следовало бы запретить защищаться проведением теста Grady-«те же факты», а сам Grady-тест должен быть пересмотрен (отменен) из-за противоречивости последовательно принимаемых с его использованием решений ... и как порождающий ошибку. (примечание переводчика : последнее слово «ошибка» в оригинальном варианте дано как «confusion» и здесь по своему смыслу это слово может также быть переведено как : путаница, погрешность, беспорядок, сумбур, смешение, соединение в одну массу, неразбериха) ... Кроме того, Grady-тест уже доказал нестабильность в его использовании, например, в деле United States v. Felix, 503 U. S. ___. Несмотря на то, что Суду нелегко пересмотреть прецедент, тем не мене Суд никогда не испытывал нужды строго следовать предшествующим решениям, если выявилась их непригодность или ошибочность их мотивировки...”

ПРАВО:

I. ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ВОЗРАЖЕНИЯ ПРАВИТЕЛЬСТВА
45. Перед Большой Палатой Правительство впервые в своих возражениях сослалось на то, заявителем не были исчерпаны внутренние средства правовой защиты. Правительство утверждало, что заявитель не обжаловал вынесенное в отношении него судебное постановление об административном правонарушении, а также постановление о возбуждении в отношении него уголовного дела.
46. Суд повторяет, что, в соответствии с Правилом 55 Регламента Суда, любое возражение против приемлемости жалобы должно быть указано, насколько это позволяют характер возражения и обстоятельства, в письменных или устных замечаниях по вопросу о приемлемости жалобы (see Prokopovich v. Russia, no. 58255/00, § 29, ECHR 2004-XI (extracts), with further references). На стадии рассмотрения вопроса о приемлемости жалобы у Правительства не возникло каких-либо возражений в отношении правила об исчерпании внутренних средств правовой защиты. Таким образом, Правительство лишено права на данном этапе судебного разбирательства поднимать в своих предварительных возражениях вопрос о том, что заявителем не были исчерпаны внутренние средства правовой защиты. Поэтому возражения Правительства должны быть отклонены.
II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 4 ПРОТОКОЛА № 7
47. Заявитель жаловался, ссылаясь на статью 4 Протокола № 7, что, после того, как он уже отбыл 3-дневное наказание за нарушение общественного порядка, совершенное 4 января 2002 года, он вновь был осужден еще раз за то же правонарушение. Статья 4 Протокола № 7 гласит:
1.Никто не должен быть повторно судим или наказан в уголовном порядке в рамках юрисдикции одного и того же Государства за преступление, за которое уже был оправдан или осужден в соответствии с законом и уголовно-процессуальными нормами этого Государства.
2. Положения предыдущего пункта не препятствуют повторному рассмотрению дела в соответствии с законом и уголовно-процессуальными нормами соответствующего Государства, если имеются сведения о новых или вновь открывшихся обстоятельствах или если в ходе предыдущего разбирательства были допущены существенные нарушения, повлиявшие на исход дела.
3. Отступления от выполнения настоящей статьи на основании положений статьи 15 Конвенции не допускаются.

Имела ли первая санкция уголовно-правовой характер:
48. Суд отмечает, что 4 января 2002 года в ходе судебного разбирательства, проводимого в соответствии с Кодексом об административных правонарушениях, заявитель был признан виновным за совершение правонарушений, которые были расценены как "административные", а не как "преступления", предусмотренные российской юридической классификацией. Таким образом, для определения, является ли заявитель "окончательно оправданным или осужденным в соответствии с законом и уголовно-процессуальным правом государства", первый вопрос, который необходимо решить, а касались ли судебные разбирательства "уголовного-правого" факта по смыслу Статья 4 Протокола № 7.
1. Заключение Палаты:
49. Палата, учитывая наиболее строгую санкцию в виде 15 суток ареста, который может назначаться за правонарушения, предусмотренные статьей 158 Кодекса об административных правонарушениях, и 3-суточный срок ареста, отбытый заявителем, посчитала, что вывод о виновности заявителя, сделанный в результате судебного процесса, состоявшегося 4 января 2002 года, можно отнести к "уголовному" осуждению по смыслу статьи 4 Протокола № 7

2. Аргументы сторон:
(a) Заявитель:
50. Заявитель утверждал, что его осуждение за совершение правонарушения, предусмотренного статьей 158 Кодекса об административных правонарушениях, удовлетворяет критериям, изложенным Судом о толковании понятия "уголовное обвинение". Он отметил, что именно предельная санкция возможного по его делу наказания – в виде 15 суток - а не фактически назначенное ему наказание, является ключевым фактом для классификации правонарушения как «уголовно-правого» ( он также ссылался на дела : Engel and Others v. the Netherlands, 8 June 1976, § 85, Series A no. 22, and Lauko v. Slovakia, 2 September 1998, Reports of Judgments and Decisions 1998 VI). Он напомнил, что он был заключен в наручники, и в таком виде предстал перед судьей, признавшего его виновным в тот же день, с назначением наказания в виде 3-суточного ареста и немедленным приведением наказания к исполнению.


Добавлено немного позже:
( Правительство
51. Правительство согласилось с тем, что осуждение заявителя, состоявшееся 4 января 2002 года, имело «уголовную» основу.

3. Выводы Суда:
52. Суд повторяет, что одна лишь юридическая характеристика процедур, применяемых в соответствии с национальным законодательством, не может быть единственным критерием, обуславливающим возможность применения принципа non bis in idem в соответствии со статьей 4, пункт 1 Протокола № 7. В противном случае, применение этого положения будет поставлено в зависимость от усмотрения договаривающихся государств до такой степени, что может привести к результатам, несовместимым с целями и задачами Конвенции (see, most recently, Storbråten v. Norway (dec.), no. 12277/04, ECHR 2007 ... (extracts), with further references). Понятие "уголовно-процессуального производства" в тексте статьи 4 Протокола № 7 должно толковаться в свете общих принципов, касающихся взаимосвязанных терминов "уголовного обвинения" и "наказания", используемых соответственно в статьях 6 и 7 Конвенции (see Haarvig v. Norway (dec.), no. 11187/05, 11 December 2007; Rosenquist v. Sweden (dec.), no. 60619/00, 14 September 2004; Manasson v. Sweden (dec.), no. 41265/98, 8 April 2003; Göktan v. France, no. 33402/96, § 48, ECHR 2002-V; Malige v. France, 23 September 1998, § 35, Reports 1998 VII; and Nilsson v. Sweden (dec.), no. 73661/01, ECHR 2005 ...).
53. Прецедентное право Европейского Суда определяет три критерия, широко известные как “Engel criteria” (смотри вышеупомянутое дело Engel and Others), которые необходимо учитывать при определении наличия или отсутствия "уголовного обвинения". Первым критерием является юридическая классификации совершенного правонарушения в соответствии с национальным законодательством; вторым - сам характер этого правонарушения, а третьим является степень тяжести наказания, которое может понести заинтересованное лицо. Второй и третий критерии являются альтернативными, а не суммируемыми. Это, однако, не исключает совокупный подход, при котором отдельный анализ каждого критерия не позволяет прийти к простому выводу о существовании уголовного обвинения (смотри также предыдущие прецеденты по делам : Jussila v. Finland [GC], no. 73053/01, §§ 30-31, ECHR 2006 ..., and Ezeh and Connors v. the United Kingdom [GC], nos. 39665/98 and 40086/98, §§ 82-86, ECHR 2003 X).
54. В рамках национальной юридической классификации правонарушений "мелкое хулиганство, выражающееся в незначительном нарушении общественного порядка" в соответствии со статьей 158 Кодекса об административных правонарушениях характеризуется единственно как "административное". Тем не менее, Суд, повторяет ранее установленное, что правовые сферы, определенные в России и других аналогичных правовых системах, как "административные", включают в себя некоторые правонарушения, имеющие уголовно-правое значение, но слишком тривиально регулируемые уголовным правом и нормами процессуального законодательства (see Menesheva v. Russia, no. 59261/00, § 96, ECHR 2006 ...; Galstyan v. Armenia, no. 26986/03, § 57, 15 November 2007; and Ziliberberg v. Moldova, no. 61821/00, §§ 32-35, 1 February 2005).
55. По своей сути, включение состава такого правонарушения как "мелкое хулиганство" в Кодекс об административных правонарушениях, служит для обеспечения защиты достоинства и спокойствия граждан, а также общественного порядка, то есть тех ценностей и интересов, которые, как правило, относятся к сфере, охраняемой уголовным правом. Соответствующие положения Уголовного кодекса также относятся ко всем гражданам, а не только к группам лиц, обладающих особым статусом. Ссылка на "мелкий" характер деяния, сама по себе не исключает его классификацию как автономного "правонарушения" по смыслу Конвенции, поскольку ничто в Конвенции не предопределяет уголовно-правовую природу преступления, по смыслу критерия Engel требующих определенной оценки степени его серьезности (see Ezeh, cited above, § 104). Наконец, Суд считает, что главная цель идентификации правонарушения состоит в том, чтобы определить - а обладают ли сопутствующие ему санкции и ограничения теми характерными чертами, которые присущи уголовно-правовым санкциям (ibid., §§ 102 and 105).
56. Степень тяжести меры наказания определяется исходя из максимально возможной санкции, предусмотренной рассматриваемой нормой права. Фактически назначенное в соответствии с нормой права наказание также имеет важное значение в этом случае, но оно не может умалить значение того, что первоначально было поставлено на карту (ibid., § 120). Суд вновь отмечает и то, что статья 158 Кодекса об административных правонарушениях предусматривает пятнадцать суток ареста в качестве максимального наказания, и то, что заявитель в конечном счете был осужден на трое суток лишения свободы.
Поскольку Суд уже неоднократно признавал, что общество, чтя верховенство права, где фактически назначаемое заявителю наказание может быть связано с лишением свободы, одновременно должно чтить и презумпцию того, что выдвинутые против заявителя обвинения также являются "уголовными", поскольку такая презумпция может быть опровергнута в совершенно исключительных случаях, и только при условии, если лишение свободы не будет считаться "избыточным", учитывая его характер, продолжительность и способ исполнения.(see Engel, § 82, and Ezeh, § 126, both cited above). В данном же деле Суд не усмотрел каких-либо исключительных обстоятельств.
57. В свете вышеизложенных соображений Суд, также как и ранее сделала Палата, делает вывод, что и природа такого правонарушения как "мелкое хулиганство", и суровость назначенного наказания, ставят заявителя, осужденного 4 января 2002 года в рамки применимой "уголовной процедуры", исходя из ее назначения по смыслу статьи 4 Протокола № 7
.


Добавлено немного позже:
Являются ли правонарушения, за которые преследовался заявитель, теми же самыми (idem)
58. Статья 4 Протокола № 7 устанавливает гарантии, что никто не должен быть вторично судим или наказан за преступление, за которое он уже был окончательно осужден или оправдан. Учитывая множественность обвинений, выдвинутых против заявителя в сфере уголовного судопроизводства, Суд считает необходимым вначале выявить – а сходны ли, в основном, уголовные преступления, в которых был обвинен заявитель, с тем административным правонарушением, в совершении которого он был признан виновным.
1. Заключение Палаты:
59. Палата пришла к выводу, что осуждение заявителя по статьям 318 и 319 Уголовного кодекса за оскорбление и угрозу применения насилия в отношении представителя власти, в этой части вытекало из отдельных судебных решений, однако основанных на принятом перед ними первым судебным решением, согласно которого суд ранее признал его виновным в "мелком хулиганстве". С другой стороны, обвинение заявителя в совершении "хулиганства", предусмотренного статьей 213 Уголовного кодекса, также основывалось на тех же фактах, которые были положены в основу выводов суда о его виновности по статье 158 Кодекса об административных правонарушениях. Учитывая, что правонарушения в виде "мелкого хулиганства", как оно определено в статье 158, и в виде "хулиганства", предусмотренного статьей 213, имеют одни и те же основные элементы, а именно: нарушение общественного порядка, Палата пришла к выводу, что заявитель был привлечен к ответственности за совершение правонарушения, за которое он уже был осужден ранее.
2. Аргументы сторон:
(a) Заявитель:
60. Заявитель утверждал, что, когда различные правонарушения вменяются для последовательного привлечения к ответственности за совершение фактически одного и того же деяния, то тогда ключевым становится вопрос - а является ли или не являются правонарушением "одни и те же факты". В своей судебной практике Суд, с использованием теста «те же факты», выявил пять деталей. Во-первых, поведение заявителя невозможно объяснить как не «тоже самое», касательно этих двух преступлений (as in Manasson, cited above). Во-вторых, преступления сами по себе затрагивают весьма разные важные аспекты (как, например, по делу Schutte v. Austria, no. 18015/03, 26 July 2007, где в Уголовном кодексе говорилось об угрозе применения насилия или применении насилия в отношении представителей власти, в то время как Закон о дорожном движении предусматривал ответственность лишь за отказ остановиться при движении по дороге для проведения проверки).
В третьих, значимые обстоятельства, положенные в основу выводов о виновности подсудимого лица в совершении одного правонарушения, не распространяются автоматически на другие (например, как доказательство умысла или небрежности в указанном выше деле Rosenquist, или как доказательство самонадеянного бездействия по делу Ponsetti and Chesnel v. France (dec.), nos. 36855/97 and 41731/98, ECHR 1999 VI). В четвертых, если назначение таких мер различается (например, для профилактики и предупреждения, а не в качестве кары, как по делу Mjelde v. Norway (dec.), no. 11143/04, 1 February 2007). В пятых, когда санкции касаются двух различных самостоятельных юридических лиц (как по делу Isaksen v. Norway (dec.), no. 13596/02, 2 October 2003).
61. Что же касается данного дела, то заявитель указал, что ему было предъявлено обвинение в рамках уголовного судопроизводства в соответствии со статьей 213 Уголовного кодекса за его действия в первой половине дня 4 января 2002 года, за совершение которых он уже подвергался административному наказанию. Он также аргументировал, что те правонарушения, за которые он был отдан под суд и которые предусмотрены статьей 213 Уголовного кодекса и статьей 158 Кодекса об административных правонарушениях, включают, соответственно, одни и те же фактические и юридические основные элементы.
62. По мнению заявителя, оба инициированных против него дела, касались оскорбления полицейских, нарушение общественного порядка, отказа выполнять распоряжения полиции и попыток покинуть помещение полицейского участка в первой половине дня 4 января 2002 года. Их фактическое тождество подтверждается описаниями действий заявителя, приведенными в протоколе об административном правонарушении от 4 января 2002 года, и в обвинительном заключении от 19 апреля 2002 года.
63. Касаясь этих описаний, где приведены познания из области права, то можно заключить, что судебное преследование заявителя допускалось либо в соответствии со статьей 158 Кодекса об административных правонарушениях и либо в соответствии со статьей 213 Уголовного кодекса. И хотя actus reus каждого из двух правонарушений не было точно совпадающим, однако они оба имеют те же самые основные элементы. Понятие "грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу", предусмотренное статьей 213 по существу охватывает и понятие "оскорбление [и] нецензурная брань, оскорбительное приставание" в отношении в отношении других лиц, предусмотренное статьей 158. Заявитель сослался на судебную практику Верховного Суда РФ, который начиная с 1978 года указывал, что одни и те же действия могут представлять собой либо административное правонарушение, как «мелкое хулиганство», либо преступление, как "хулиганство", но не одно и тоже. (см. пункт 30 выше). Следовательно, возможность квалификации единичного действия как различные правонарушения (concours ideal d'infractions) исключалась в настоящем случае


Добавлено немного позже:
( Правительство:
64. Правительство утверждало, что заявитель совершил два преступления, которые отличаются друг от друга с фактической и юридической точки зрения .
65. Касаясь фактов, то правительство утверждает, что уголовное преследование заявителя по обвинению в "нарушении общественного порядка", предусмотренном статьей 213 частью 2 Уголовного кодекса, за «выражение явного неуважения к обществу, сопровождающееся …угрозой насилия … и сопротивлением» в отношении капитана С. и майора К. и обусловленное тем, что последний оформил протокол об административном правонарушении, берет свое начало после того как административные правонарушения уже были совершены. По утверждениям правительства, с учетом требования о том, что административные процедуры проводятся "быстро" и в "разумные сроки", местные власти были не в состоянии осуществлять одновременное судебное преследование также и вышеуказанных действий заявителя, поскольку они оказывались уже занятыми доставкой заявитель в суд. Для принятия решения о возбуждении уголовного дела несомненно потребовалось дополнительное время и выполнение завершения специфических процессуальных действий. По мнению правительства, аналогичная данному случаю точка зрения изложена в фактических обстоятельствах дела Schutte (см. выше) и дела Asci v. Austria (dec., no. 4483/02, ECHR 2006 ...).
66. Что касается юридической квалификации, правительство признало, что и административное правонарушение в виде "мелкого хулиганства", и преступление в виде "хулиганства" посягают на охраняемые интересы общества в сфере общественного порядка. Тем не менее, эти два правонарушения отличаются по своим actus reus степенью тяжести нарушения общественного порядка, а также тяжестью наказания. Данные административные правонарушения являются менее опасными, чем указанные преступления, поскольку они охватывает лишь отклонения от установленных социальных и моральных норм, в то время как преступления подразумевают применение насилия и сопротивления в отношении представителя власти. Правительство отметило, что не только "мелкое хулиганство" влечет за собой кратковременное лишение свободы в виде ареста, однако в условия отбывания административного ареста являются более лучшими, чем условия в тюрьмах, где также содержатся преступники, отбывающие уголовное наказание. Кроме того, здесь отсутствует тождество правонарушений.

© Третьи сторона:
67. Третья сторона утверждала, что французское слово "infraction" и английское слово "offence" имеют двойное происхождение: во-первых : в действительности это конкретные опасные деяния, которые порождают общественные беспорядки; а во-вторых: юридическая классификация этих правонарушений содержится в соответствующих диспозици

[zakonanet]

( Гармонизация подлежащего применению метода
78. Суд считает, что существование различных методов для выяснения того, является ли правонарушение, за совершение которого заявитель подвергается преследованию в текущий момент времени, тем же самым правонарушением, за которое он уже был ранее окончательно осужден или оправдан, неизбежно порождает правовую неопределенность, что несовместимо с основными правами человека, а именно: правом не подвергаться судебному преследованию дважды за одно и то же правонарушение. Именно на этом фоне Суд в настоящее время призван обеспечить согласование толкования понятия "то же правонарушение" с понятием тот же элемент, заложенным в основополагающем принципе non bis in idem – поскольку согласование необходимо для целей, предусмотренных статьей 4 Протокола № 7. Несомненно, что интересах обеспечения правовой определенности, предсказуемости и равенства перед законом, Суд не должен отступать, без уважительных причин, от правовых прецедентов по предыдущим делам, однако и невыполнение Судом задач по поддержанию динамичного и эволюционного метода также может привести к риску возникновения препятствий для осуществления реформ и совершенствования (see Vilho Eskelinen and Others v. Finland [GC], no. 63235/00, § 56, ECHR 2007 ...).
79. Анализ международных инструментов, включающих в себя принцип non bis in idem, в той или иной форме позволяет раскрыть разнообразие используемых его формулировок. Так, например, статья 4 Протокола No. 7 к Конвенции, а также статья 14 § 7 Пакта ООН о гражданских и политических правах и статья 50 Хартии об основных правах Европейского Союза упоминают “[тоже] правонарушение” (“[même] infraction”), а в Американской Конвенции о правах человека говорится уже о «той же каузе” (“mêmes faits”); Конвенция о применении Шенгенского соглашения запрещает преследование за “одни и те же деяния” (“mêmes faits”), а Статут Международного уголовного суда использует термин “[тоже] поведение” (“[mêmes] actes constitutifs”). Различие между понятиями "одни и те же деяния" или "та же кауза" (“mêmes faits”), с одной стороны, и понятиями "[то же] правонарушение" (“[même] infraction”), с другой стороны, было выявлено и Судом правосудия европейских сообществ и Интер-Американским судом по правам человека, что само по себе также является важным аргументом в пользу выработки единого метода, основанного на тождественности содержания деяний, и, одновременно, отвергающего только юридическую классификацию таких деяний, как неуместную. В процессе своих поисков, оба вышеуказанных суда, отмечали, что именно подобный подход будет к пользе правонарушителя, который в свою очередь будет знать, что после того, как он был осужден и отбыл свое наказание или был оправдан, ему уже не стоит опасаться какого-либо дальнейшего преследования за одно и то же деяние (см.выше : пункты 37 и 40).
80. Суд считает, что используемое толкование слова "правонарушение", изложенное в тексте статьи 4 Протокола № 7 не может служить оправданием для применения более ограничительного метода. Суд повторяет, что Конвенция должна толковаться и применяться в такой манере, когда осуществление гарантированных прав будет практичным и эффективным, и не будет иметь теоретический и иллюзорный характер. Конвенция является живым актом, который должен толковаться в свете современных условий (смотри, наряду с другими источниками, также дело Tyrer v. the United Kingdom, 25 April 1978, § 31, Series A no. 26, и дело Christine Goodwin v. the United Kingdom [GC], no. 28957/95, § 75, ECHR 2002 VI). Положения такого международного договора как Конвенция, должны рассматриваться в свете его целей и задач, а также на основе принципа эффективности (see Mamatkulov and Askarov v. Turkey [GC], nos. 46827/99 and 46951/99, § 123, ECHR 2005 I).
81. Суд также отмечает, что подход, который подчеркивает только юридические характеристики каждого из двух правонарушений, является слишком ограничивающим права человека, а в том случае, если Суд поставит себя лишь в рамки вывода о том, что человек был подвергнут судебному преследованию за преступления, имеющие самостоятельные юридические классификации, то неизбежен риск подорвать гарантии, закрепленные в статье 4 Протокола № 7, и в свою очередь это не способствует практичности и эффективности, необходимой по смыслу Конвенции (для сравнения - см. дело : Franz Fischer, cited above, § 25).
82. Таким образом, Суд приходит к выводу, что статью 4 Протокола № 7 следует понимать как запрет на уголовное преследование, а равно и на судебное разбирательство в части касающейся вторичного "правонарушения", если они вытекают из идентичных фактов или из фактов, которые являются по сути теми же самыми.


Добавлено немного позже:
83. Гарантия, закрепленная в статье 4 Протокола № 7 становится релевантной в начале нового судебного преследования, поскольку более раннее оправдание или осуждение уже приобрело силу res judicata. Имеющиеся на данном этапе материалы обязательно должны включать в себя и то решение, которое само по себе свидетельствует, что предыдущие "уголовные процедуры" были завершены, а также должен быть перечень обвинений, выдвинутых против заявителя в новом производстве. Как правило, эти документы должны содержать изложение фактов, касающихся как того правонарушения, за которое заявитель уже осужден, и так и касающиеся правонарушения, в совершении которого заявитель еще только обвиняется. По мнению суда, наличие таких документов, фактически станет надлежащей отправной точкой для получения ответа по существу вопроса : а являются ли факты, которые в фигурируют двух производствах, идентичными или они по существу одни и те же.
Суд подчеркивает, что не имеет значения то, какие части нового обвинения, в конечном итоге будут поддержаны или отклонены в ходе дальнейшего судебного разбирательства, поскольку в статье 4 Протокола № 7 содержится гарантия от привлечения к суду или возможного осуждения в ходе нового разбирательства, которая, однако, и, одновременно, в целом не является запретом на повторное осуждение или оправдание (сопоставимо с нижеуказанным п.110).
84. Поэтому Суд в ходе текущего исследования фокусируется на тех фактах, которые обычно представляют собой совокупность конкретных фактических обстоятельств, связанных с тем же самым подсудимым лицом, и неразрывно связанных между собой во времени и пространстве, поскольку их наличие должно быть продемонстрировано в порядке обеспечения защиты от осуждения или от возбуждения уголовного дела.

© Применение данного метода в настоящем деле.
85. Суд переходит к анализу обстоятельств настоящего дела путем обзора последовательности событий, произошедших 4 января 2002 года, и уголовных обвинений, выдвинутых против заявителя.
86. Ранним утром подруга заявителя была обнаружена на территории закрытой военной части, и после этого они оба были доставлены в полицейский участок № 9, для дачи объяснений. Однако в отношении подруги заявителя не было произведено выяснение обстоятельств ее незаконного проникновения на территорию закрытой военной части.
87. После этого, в полицейском участке, заявитель начал кричать на г-жу Ю. и капитана С., также толкал последнего. Затем он попытался скрыться, но был задержан и заключен в наручники. Полицейские офицеры сочли поведение заявителя оскорбительным и являющимся административным правонарушением.
88. Заявитель был доставлен в кабинет майора К., который начал подготовку проекта протокола об административном правонарушении. Капитан С. и еще один офицер также присутствовали при этом. Заявитель продолжал вести себя неприлично, и ругался на майора К.
89. После того как протокол был оформлен, полицейские поместили заявителя в автомобиль, чтобы доставить его в Gribanovskiy РОВД. По дороге заявитель продолжал ругаться на майора К., который также находился в автомашине, и угрожал убить его.


Добавлено немного позже:
90. Что касается процессуальных производств в отношении заявителя, то здесь Суд в первую очередь отмечает следующее : 4 января 2002 года районный суд осудил заявителя за совершение правонарушения, выразившегося "мелком хулиганстве", предусмотренном статьей 158 Кодекса об административных правонарушениях. Несмотря на то, что в своем постановлении районный суд привел всего лишь одну сентенцию об установленных фактах, и при этом не упомянул какие-либо доказательства, то здесь можно было бы разумно предположить, что она основывается исключительно на протоколе об административном правонарушении, который составлен полицией и представлен на рассмотрение районного суда (см. выше пункт 15). Следовательно, заявитель в административном порядке был признан виновным в оскорблении сотрудников полиции и нарушении общественного порядка, совершенном уже после его доставления в полицейский участок № 9.
91. В ходе последующего производства по уголовному делу заявителю были выдвинуты обвинения по трем эпизодам в связи с событиями 4 января 2002 года (см. подробнее об упомянутых обвинениях в вышеуказанном пункте 21). Во-первых, заявитель был обвинен в совершении «хулиганских действий", квалифицируемых в соответствии статьей 213 Уголовного кодекса, и выразившихся в оскорблении г-жи Ю. и капитана С. а также в нарушении общественного порядка, совершенного сразу же после его доставления в полицейский участок № 9. Во-вторых, он был обвинен в оскорблении представителя власти, квалифицируемого в соответствии со статьей 319 Уголовного кодекса, и выразившегося в высказывании неприличных выражений в адрес майора К., во время пребывания в его рабочем кабинете и в то время как последний производил составление протокола об административном правонарушении. Наконец, в-третьих, он был обвинен в высказывании угроз применения насилия в отношении представителя власти, квалифицируемого в соответствии со статьей 318 Уголовного кодекса, и выразившегося в высказывании в адрес майора К. угроз его убийства во время транспортирования в Gribanovskiy РОВД.
92. Приведенная обобщенная информация о событиях и обвинениях, показывает, что в первом эпизоде заявитель оскорблял г-жу Ю. и капитана С. в помещении паспортного стола, тогда как во втором и третьем эпизодах он оскорблял майора К. сначала в его рабочем кабинете, а затем в машине, а также угрожал ему применением насилия. Следовательно, нет единства во времени и пространстве между этими тремя эпизодами. Из этого следует, что, хотя в сущности эпизоды поведения заявителя в течение всего дня 4 января 2002 года в значительной степени являются однородными - в том, что он по-прежнему в устной форме оскорблял различных должностных лиц – однако его поведение не было непрерывным деянием, и правильнее всего следовало бы расценивать эти эпизоды как различные проявления одного и того же длящегося поведения, продемонстрированного в ряду отдельных ситуаций (сопоставимо с вышеуказанным делом Raninen).
93. Что касается второго и третьего эпизодов обвинений, относящихся к майору К., и выдвинутых против заявителя, то следует заметить, что в первый и единственный раз они были сделаны лишь в ходе уголовного судопроизводства. Это не позволяет сказать, что он повторно подвергался судебным разбирательствам за те правонарушения, за которые он уже был окончательно оправдан или осужден. Соответственно, не возникает каких-либо вопросов, применительно к статье 4 Протокола № 7, в связи с его уголовным преследованием на основании статей 319 и 318 Уголовного кодекса.
94. Однако иная ситуация прослеживается на примере с хулиганством, предусмотренном статьей 158 Кодекса об административных правонарушениях, за совершение которого заявитель впервые был осужден в административном порядке, а затем снова был подвергнут преследованию на основании статьи 213 Уголовного кодекса. Учитывая то же самое поведение проявленное со стороны одного и того же обвиняемого лица и в тот же самый период времени, Суд должен по сути проверить : а были ли факты правонарушения, за которое заявитель уже был осужден и правонарушения, в котором он был позже обвинен, идентичным или по существу теми же.
95. Дефиниция такого правонарушения как "мелкое хулиганство", предусматриваемого статьей 158, включает в себя упомянутые три типа запрещенного поведения: "публично высказываемая нецензурная брань", "оскорбительное приставание к другим лицам-гражданам" и "другие подобные действия, нарушающие общественный порядок и спокойствие граждан". Наличие любого из этих элементов само по себе будет достаточно для вывода о виновности. Из них районный суд принял во внимание только два элемента: нецензурная брань и невыполнение законных распоряжений, которые можно истолковать как своего рода "действия, нарушающие общественный порядок".
96. В ходе возбужденного в последующем уголовного дела заявителю было предъявлено обвинение по статье 213 часть 2 пункт «б» Уголовного кодекса. В этой части обвинения стороне обвинения требовалось доказать, что обвиняемый : (а) грубо нарушил общественный порядок или проявил явное неуважение к обществу; (б) применил насилие или угрожал его применением, и (с) оказал сопротивление представителю власти. Обвинение заключалось в том, что заявитель высказал нецензурную брань в адрес г-жи Ю и капитана С., а также отталкивал последнего и угрожал ему применением физического насилия. В данном случае Суд отмечает, что в задачи Суда не входит оценка и решение вопросов в части того : а был ли каждый из этих элементов надлежащим образом обоснован, поскольку, как было отмечено выше, результаты второго судебного процесса не служат обязательным условием применения гарантии, предусмотренной статьей 4 Протокола № 7 , и является ли такой элемент достаточным для предания заявителя суду и / или его фактического осуждения по этим обвинениям.


Добавлено немного позже:
97. Эти факты послужили поводом для предъявления заявителю административных обвинений в связи с нарушением общественного порядка в форме оскорбления сотрудников полиции г-жи Ю. и капитана С. и отталкивания последнего. Те же факты сформировали центральный элемент обвинения по статье 213 Уголовного кодекса, исходившего из того, что заявитель нарушил общественный порядок путем высказывания нецензурной брани, угроз применения насилия в отношении капитана С. и оказания ему сопротивления. Следовательно, факты, изложенные в каждой из этих двух конструкций, отличаются друг от друга лишь единственным элементом, а именно угрозой применения насилия, и он не был упомянут в ходе первого разбирательства. Таким образом, Суд приходит к выводу, что уголовное обвинение по статье 213 часть 2 пункт «б» включало факты совершения правонарушения, предусмотренного статьей 158 Кодекса об административных правонарушениях во всей их полноте, и, наоборот, правонарушение, квалифицированное как "мелкое хулиганство", не содержит каких-либо элементов, не содержащихся в таком правонарушении как "хулиганство". Факты каждого из двух правонарушений необходимо рассматривать как существенно одинаковые, применительно для целей статьи 4 Протокола № 7. Суд уже подчеркивал выше, что данные факты каждого из двух правонарушений служат в качестве общей и единственной точки их сравнения, а потому аргументы Правительства о том, что правонарушения отличаются по тяжести наказания, в этой части сами по себе не влияли и не могли повлиять на отношение к их расследованию.

C. Существовало ли повторное судебное преследование (bis)
1. Заключение Палаты
98. Палата повторяет, что статья 4 Протокола № 7 предусматривает не только право не подвергаться наказанию дважды, она также включает право не подвергаться повторным преследованию или суду. Суд также признал, что аргументы Правительства о том, что заявитель в конечном итоге был оправдан в ходе уголовного процесса по обвинению в хулиганстве, не умаляют значение утверждений последнего о том, что он во второй раз был подвергнут преследованию и суду по тому же обвинению.
99. Здесь Палата подчеркивает, что уголовное дело в отношении заявителя было возбуждено и расследовалось тем же полицейским подразделением и рассматривалось одним и тем же судьей. Также было установлено, что российские власти допустили саму возможность уголовного преследования при полном понимании того, что заявитель ранее уже был осужден в порядке административного производства за тоже самое правонарушение..
100. Наконец, Палата установила, что нарушение принципа non bis in idem не фигурировало в качестве основания оправдания заявителя. Материально-правовым основанием оправдания заявителя послужил лишь тот факт, что обвинение не доказало вину заявителя в соответствии с требованиями уголовного судопроизводства и предусмотренными в них стандартами доказывания, имеющих отличия от административного судопроизводства.


Добавлено немного позже:
2. Аргументы сторон
(a) Заявитель:
101. Заявитель утверждал, что статья 4 Протокола № 7 должна применяться не только в тех случаях, когда подсудимый вторично предается суду, но также должна применяться и в тех случаях, когда обвиняемый во второй раз подвергается преследованию, причем вне зависимости от того был ли он осужден впоследствии. Он также напомнил, что по делу Gradinger данное положение применялось несмотря на то, что лицо по тому делу было осуждено за одно правонарушение, а за другое было оправдано. Кроме того, он подвергался и преследованию и суду, и в конечном итоге был оправдан по обвинениям в совершении такого правонарушения как "хулиганство", хотя еще ранее он был осужден за совершение правонарушения, именуемого как "мелкое хулиганство", тогда как их основные элементы совпадают и являются теми же. По его мнению, эта ситуация представляет собой нарушение принципа non bis in idem.
102. Заявитель также утверждает, что его случай отличается от дела Ščiukina v. Lithuania (dec., no. 19251/02, 5 December 2006), где национальными судами прямо признавалось, что имело место нарушение принципа non bis in idem, учитывая что предыдущее административное осуждение подобную перспективу исключает. В отличие от того дела, в настоящем деле простая ссылка на то, что судом в отношении заявителя в административном порядке уже было принято решение от 2 декабря 2002 года, не позволяет истолковывать данное обстоятельство как подтверждение нарушения права заявителя не быть судимым дважды. Не говоря уже о том, что принцип non bis in idem не был использован при вынесении решения, будь то в качестве одной из норм Конституции, международного права в области прав человека или Уголовно-процессуального кодекса. Даже с точки зрения российского законодательства, заявитель не мог воспользоваться этим принципом во всяком случае, например, в качестве гарантии против повторного преследования, поскольку этот принцип применяется только к "преступлениям", в то время как заявитель был признан виновным в совершении правонарушения, отнесенного к числу как административных. Поэтому заявитель был оправдан не из-за повторяющегося характера обвинения, а из-за отсутствия доказательств, подтверждающих его вину.
103. Заявитель выразил свою тревогу относительно того подхода, который применялся по делу Zigarella v. Italy (dec., no. 48154/99, 3 October 2002), согласно которому констатируется отсутствие какого-либо ущерба заявителю, поскольку статья 4 Протокола № 7 признается нарушенной только тогда, когда новое преследование завершается на том основании, что подсудимый уже привлекался к ответственности предыдущим делам.
Он также утверждал о том, что маловероятно, что преследование инициируется без ведома государства, поскольку, как это было всегда, именно в руках государства находится поддержание уголовного преследования. В любом случае, фактическое положение заявителя отличается от того, которое возникло в деле Zigarella, поскольку российские власти на протяжении более чем четырнадцати месяцев осуществляли против него уголовное преследование, пребывая в полнейшей осведомленности относительно его предыдущего осуждения.

( Правительство
104. Правительство впервые только перед Большой Палатой начало утверждать о том, что заявитель мог бы обжаловать административное постановление в вышестоящую судебную инстанцию. Срок для обжалования составлял десять дней, и мог быть продлен по просьбе одной из сторон. Поскольку заявитель не обжаловал административное постановление, то вследствие этого оно не стало "окончательным" по смыслу статьи 4 Протокола № 7.
105. Ранее, в ходе разбирательства в Палате, Правительство утверждало, что поскольку районный суд оправдал заявителя по обвинению в нарушении общественного порядка, предусмотренного статьей 213 часть 2 Уголовного кодекса, то тем самым были устранены нарушения прав заявителя, допущенные ранее в ходе предварительного следствия. При судебном разбирательстве второго дела, это дело было прекращено в связи оправданием заявителя по обвинению в нарушении общественного порядка, и, следовательно, не было повторения процедуры преследования. Перед Большой Палатой этот аргумент Правительство уже не приводит.

© Третья сторона:
106. Третий участник подверг критике решение Суда по делу Zigarella, по его мнению, вводящее новый критерий применимости, не предусмотренный в оригинальном тексте статьи 4 Протокола № 7, а именно: теперь подразумевается, что цель данного положения эффективна только в отношении новых преследований, инициированных с явным несоблюдением правила non bis in idem. Третья сторона также призвала Суд отказаться от этого дополнительного критерия, иначе он будет рискованным для будущего.


Добавлено немного позже:
3. Заключение Суда
(a) Имеется ли «окончательное» решение.
107. Суд повторяет, что цель статьи 4 Протокола № 7 в том, чтобы не допустить повторение уголовного преследования, завершившегося "окончательным" решением. (see Franz Fischer, упомянуто выше, § 22, и дело Gradinger, упомянуто выше, § 53). Согласно Разъяснения к Протоколу № 7, которое соотносится с Европейской конвенцией о международном признании судебных решений по уголовным делам, "решение является окончательным", «если, согласно общепринятому выражению, оно приобрело силу res judicata. Это является бесспорным в тех случаях, когда каких-либо ординарных средств правовой защиты не имеется или когда стороны исчерпали такие средства правовой защиты или даже когда не воспользовались ими в установленный для них срок». Этот подход подробно описан в прецедентном праве Суда (см., например дело Nikitin v. Russia, no. 50178/99, § 37, ECHR 2004 VIII, и дело Horciag v. Romania (dec.), no. 70982/01, 15 March 2005).
108. Решения, которые подлежат обжалованию, исключены из сферы действия гарантии, закрепленной в статье 4 Протокола № 7, до тех пор, пока срок подачи жалобы на них не истек. С другой стороны, исключительные меры, такие, как просьба о возобновлении судебного разбирательства или заявление о продлении истекшего срока, не учитываются в целях определения того, а завершилось ли разбирательство окончательным результатом (смотри дело Nikitin, упомянуто выше, § 39). И хотя эти средства чаще всего представляют собой продолжение первого этапа разбирательств, однако "окончательный" характер решения не ставится в зависимость от их использования. Важно отметить, что статья 4 Протокола № 7 также не исключает возможности возобновления судебного разбирательства, поскольку это ясно предусмотрено во втором пункте статьи 4.
109. В случае же с тем административным решением от 4 января 2002 года, которое напечатано в стандартной форме, то в нем содержится указание на то, что оно не обжаловано и подлежит немедленному исполнению (см. пункт 19 выше). Однако, даже если исходить из предположения, что его следовало обжаловать в течение десяти дней с момента его вручения, то как заявило Правительство, оно приобрело силу res judicata после истечения этого срока. Каких-либо иных, обычных, средств правовой защиты в распоряжении сторон не имелось. Следовательно, административное решение стало "окончательным", автономно смыслу Конвенции, уже 15 января 2002 года, тогда как уголовное преследование началось 23 января 2002 года.

( Препятствует ли оправдание заявителя применению гарантии, предусмотренной статьей 4 Протокола № 7
110. Как и Палата, Суд повторяет, что статья 4 Протокола № 7, не только не ограничивает право не подвергаться повторному наказанию, но также предоставляет право не подвергаться судебному преследованию дважды (see Franz Fischer, cited above, § 29).Если бы этого не происходило, то не было бы необходимости добавлять к слову "наказание" также и слово "преследование", поскольку тогда бы происходило простое дублирование. Статья 4 Протокола № 7 применяется даже в том случае, когда в отношении лица было возбуждено преследование, даже если в результате оно в дальнейшем не привело к осуждению. Суд повторяет, что статья 4 Протокола № 7 содержит три самостоятельные гарантии и предусматривает, что никто не может (i) подвергаться суду (ii) преследоваться или (iii) быть наказан за одно и то же правонарушение (see Nikitin, cited above, § 36).
111. Заявитель в данном случае был окончательно осужден за незначительное нарушение общественного порядка и понес назначенное за него наказание. Позже он был обвинен в нарушении общественного порядка и взят под стражу. Разбирательство продолжалось более десяти месяцев, в течение которых заявитель участвовал в проведении расследования и судебного разбирательства. Таким образом, тот факт, что в конечном итоге он был оправдан по предъявленному обвинению, не умаляет значимость его утверждения о том, что это обвинение являлось повторным. По этой причине Большая Палата, также как и Палата, сочла не убедительными доводы Правительства о том, что не было повторного преследования, поскольку заявитель в конечном итоге был оправдан по предъявленному ему обвинению, основанному на статье 213 часть 2 Уголовного кодекса.


Добавлено немного позже:
© Лишается ли заявитель статуса жертвы вследствие его оправдания
112. Наконец, Суд приступает к рассмотрению альтернативных доводов Правительства, о том, что по причине оправдания по предъявленному обвинению, основанному на статье 213 часть 2 Уголовного кодекса, заявитель лишается своего статуса "жертвы" вследствие допущенного нарушения статьи 4 Протокола № 7
113. Суд, учитывая ранее установленное, отмечает, что подход, который использовался местными властями в двух процессах, может иметь значение для определения статуса заявителя как "жертвы" допущенного нарушения статьи 4 Протокола № 7 на основе последовательных критериев прецедентного права. Так, например, по делу Zigarella (цитируется выше), местные власти в отношении заявителя осуществляли сразу два процесса одновременно. И после того как "окончательное" решение было вынесено в первом процессе, второе разбирательство было прекращено на том основании, что дальнейшее производство по нему будет являться нарушением принципа non bis in idem. Суд установил также и то, что власти прямо признали допущенное нарушение, и, в дальнейшем, отказались осуществлять разбирательство второго дела, причем предложили адекватную компенсацию. В этой связи заявитель утратил свой статус в качестве "жертвы" допущенного нарушения статьи 4 Протокола № 7
114. Суд уточнил данный подход в деле Falkner, где обосновывается необходимость обеспечения национальным властям возможности исправить возникшую ситуацию, подобную той, которая сложилась в том деле, с учетом, что первое разбирательство производилось административным органом, не имеющим полномочий по данному вопросу. Поскольку тогда власти впоследствии признали свою ошибку, прекратили дальнейшее разбирательство и возвратили взысканный штраф, то заявитель не смог утверждать, что он пострадал от результатов этих разбирательств (see Falkner v. Austria (dec.), no. 6072/02, 30 September 2004).
115. Поэтому суд признает, что в тех случаях, когда местные власти инициировали два разбирательства, но впоследствии признали допущенное ими нарушение принципа non bis in idem, а затем также предложили подходящий способ исправления, например, в порядке прекращения или аннулирования производства по второму делу и ликвидации его последствий, то тогда Суд может признать, что заявитель утратил за собой статус "жертвы". В противном случае для национальных властей на национальном уровне стало бы невозможным устранение ранее допущенного нарушения статьи 4 Протокола № 7, и тогда концепция субсидиарности утрачивала бы значительную часть своей полезности.
116. Возвращаясь к фактам настоящего дела, Суд не видит какх-либо признаков того, что российские власти в какой-либо момент в ходе разбирательства признавали бы допущенное нарушение принципа non bis in idem. Оправдательный приговор в отношении заявителя по обвинению по статье 213 часть 2 Уголовного кодекса не был основан на том факте, что он уже осужден за те же действия в соответствии с Кодексом об административных правонарушениях. Ссылка на административное производство, завершенное 4 января 2002 года, приведенная в тексте приговора от 2 декабря 2002 года, являлась простым сообщением о том, что эти процедуры имели место. С другой стороны, как становится ясно из текста приговора, районным судом были исследованы доказательства в отношении заявителя, и выявлено, что они не соответствуют уголовно-процессуальным стандартам доказывания. Соответственно, его оправдание произведено по существу дела, а не по процессуальным основаниям.
117. Отказ национального суда признать нарушение принципа non bis in idem, отличает настоящее дело от дела Ščiukina (цитируется выше), где Верховный Суд Литвы прямо признал нарушение этого принципа, со ссылкой на положения литовской Конституции и Уголовно-процессуального кодекса.
118. В российской правовой системе, однако, говорится о недопустимости повторного преследования в области уголовного правосудия. Тем не менее, в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом, предыдущее осуждение за совершение по сути аналогичного административного правонарушения, не является основанием для прекращения уголовного дела (см. выше параграф 27). Конституция Российской Федерации защищает человека лишь только от повторного осуждения за одно и то же "преступление" (см. выше параграф 26).Таким образом, в отличие от дела Ščiukina, российские суды не имеют в своем распоряжении таких норм закона, которые позволили бы им избежать повторного разбирательства в ситуации, когда подсудимый предается суду даже тогда, когда он или она уже были окончательно осуждены или оправданы в соответствии с Кодексом об административных правонарушениях.
119. В свете вышеизложенных соображений, Суд приходит к выводу, что заявитель хотя и был оправдан по обвинению, предъявленному на основании статьи 213 часть 2 Уголовного кодекса, однако это не лишает его статуса "жертвы" вследствие допущенного нарушения статьи 4 Протокола № 7.



Добавлено немного позже:
D. Итоговые выводы и заключения:
120. Суд нашел выше, что заявитель был осужден за "незначительные нарушения общественного порядка" согласно административной процедуре, которая должна быть отнесена к "уголовной процедуре" в рамках автономного смысла этого термина в Конвенции. После того как осуждения стало "окончательным", ему был предъявлен ряд уголовных обвинений. Из них большинство указывало на поведение заявителя в разное время и в разных местах. Тем не менее, обвинение в "нарушении общественного порядка" указывает на точно такое же его поведение, что и в предыдущем случае, когда он был осужден за "незначительные нарушения общественного порядка", а также описывает по существу те же самые факты.
121. В свете вышеизложенного, Суд считает, что уголовное дело, возбужденное в отношении заявителя в соответствии со статьей 213 часть 2 пункт «б» Уголовного кодекса, было связано в основном с одним и тем же правонарушением, за которое он уже был осужден на основании окончательного решения, вынесенного в соответствии со статьей 158 Кодекса об административных правонарушениях.
122. Следовательно, имелось нарушение статьи 4 Протокола № 7.
III. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
123. Статья 41 Конвенции предусматривает :
“Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне.”
A. Ущерб
124. В ходе разбирательства в Палате, заявитель оставил вопрос по определению суммы компенсации за моральный ущерб на усмотрение Суда. Палата присудила ему 1500 евро (EUR).
125. Заявителю не было предложено подать новые требования в части связанной с разбирательством в Большой Палате.
126. Суд не видит каких-либо оснований отходить от той оценки Палаты, сделанной на равноправной основе. Соответственно, он присуждает заявителю 1500 евро за моральный ущерб, а также любые налоги, которые могут быть отнесены на эту сумму.

B. Издержки и расходы
127. В ходе разбирательства в Палате, заявитель утверждал, что оплатил 12700 рублей за работу двух адвокатов и за их участие во внутреннем разбирательстве, 500 евро за десять часов работы его представителя г-на Koroteyev и 300 фунтов стерлингов (GBP) за три часа работы г-на Leach в разбирательстве в Страсбурге и 138,10 фунтов стерлингов за расходы на перевод.
Палата присудила ему 1000 евро в возмещение издержек и расходов, а также любые налоги, которые могут быть отнесены на эту сумму.
128. Заявитель просил дополнительно 1,724.70 EUR и 4946 фунтов стерлингов в связи разбирательством в соответствии со статьей 43 Конвенции. Эти суммы были разбиты на 1380 евро за 23 часа работы г-на Koroteyev, 4017 фунтов стерлингов за 40 часа и 10 минут работы г-на Leach, 344,70 евро и 159 фунтов стерлингов за их проезд и за расходы на их проживание в Страсбурге, а также 770 фунтов стерлингов за административные расходы и перевод.
129. Правительство утверждало, что эти требования "противоречат принципу разумности и целесообразности издержек и расходов". Они также утверждали, что административные и переводческие расходы не были достаточно детализированы.
130. Согласно прецедентному праву Суда возмещение может быть сделано в отношении издержек и расходов, понесенных заявителем лишь в той мере, в какой они были фактически понесены, и если они являются разумными и соразмерными (see Belziuk v. Poland, 25 March 1998, § 49, Reports 1998-II).


Добавлено немного позже:
131. В данном случае Суд отмечает, что заявитель был представлен г-ном Koroteyev и г-ном Leach с самого начала разбирательства. Суд убедился в том, что представленные ставки и затраченные часы, являются разумными, и что эти расходы были фактически понесены заявителем на его представителей. Исходя из документов, прежде всего Суд присуждает заявителю EUR 9000 в отношении издержек и расходов, а также любые налоги, которые могут быть возложены на заявителя, при этом возмещение будет выплачиваться на указанный заявителем банковский счет его представителей в Соединенном Королевстве.

C. Процентная ставка при просрочке
132. Суд считает целесообразным, чтобы по умолчанию пени было рассчитано исходя из предельной кредитной ставки Европейского Центрального Банка, к которой следует добавить три процента.

ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ СУД ЕДИНОГЛАСНО
1. Отклоняет возражения Правительства
2. Постановляет, что допущено нарушение статьи 4 Протокола № 7;
3. Постановляет:
а) что государство-ответчик обязано выплатить заявителю в течение трех месяцев следующие суммы, которые могут быть конвертированы в российские рубли по ставке, действующей на дату расчетов
(i) EUR 1500 (одна тысяча пятьсот евро) в качестве возмещения морального вреда, плюс любые налоги, которые могут быть начислены;
(ii) EUR 9000 (девять тысяч евро) в качестве возмещения издержек и расходов , плюс любые налоги, которые могут быть отнесены на заявителя, с перечислением этих средств

[Findirector]

В ФАКе подраздела куча источников в которых куча ссылок на все возможные аспекты Конвенции. Или вы хотите, чтобы Вам их тут отсортировали?

[U'nik]

Скажите, кто-нибудь владеет французским?
Очень меня заинтересовало прошедшее по рассылке решение "Iordanov v. Bulgaria", 23530/02. Судя по сводке, поводом жалобы явились "глубокие и стойкие различия в толковании положений закона верховным судом". Но решение в HUDOC есть только на французском.
Автоматическим переводчиком удалось получить такие цитаты:

Если есть различия в судебной практике судов различных юрисдикций, роль высшего суда заключается в том, чтобы разрешить эти противоречия.

Таким образом, коллегия, которая вынесла решение по апелляции
заявителя, толкует законодательство, исключая применение ряда гарантий
в процедурной части внутреннего расследования, а за несколько месяцев по другому делу той же юрисдикции, в состав практически идентичном приняла противоположную позицию

Во-вторых, хотя закон предоставляет на основе статей 44 и 45 Закона о суде механизм для исправления этой ситуации - а именно: возможность
запрос для толкования соответствующих положений законодательства в целях унификации судебной практики - эта процедура никогда не были осуществлены и судебной неопределенность сохраняется.
Эта неопределенность и стала причиной лишения заявителей одной из основных гарантий справедливое судебное разбирательство

Хотелось бы подробностей. Имеющийся текст постановления прилагаю.

Прикрепленные файлы

•  AFFAIRE_IORDAN_IORDANOV_ET_AUTRES_c._BULGARIE.doc   345К   188 скачиваний

[zakonanet]

Скажите, кто-нибудь владеет французским?
Очень меня заинтересовало прошедшее по рассылке решение "Iordanov v. Bulgaria", 23530/02. Судя по сводке, поводом жалобы явились "глубокие и стойкие различия в толковании положений закона верховным судом". Но решение в HUDOC есть только на французском..

Лучше было бы поинтересоваться кто владеет болгарским языком....
Может стоит поискать указанное вами решение где-то еще ? и и может где-то (не на сайте ЕСПЧ) оно есть в английском варианте?

Мне кажется, что можно найти - стоит захотеть ...