Сообщений в теме: 91

[Paster.a]

Б*я я ху*уею. Ну что за страна, что за КС, что за писец на протяжении всего времени царства великого пу.
Наверно надо было делаться программистом,а потом сваливать в новую зеландию. Или изначально изучать забугорное право.
ЗЫ Зорькин видимо сцуко.

[Punisher]

Голландец

Online
Я был более высокого мнения о Кононове.

ээ..., Коллега, наверное не стоит клеймить людей, если сами не в теме...
от Коннова будет особое мнение...

[MilSa]

да давно было ясно... никака собака сваво хозяна не покусаит (тока бешена ) Звонков было много - 169-О, недобросовестность, у нас вот Уральский ФАС со сроком выставления инкассовых чудит...
да уж... в худших традициях детских игр - правила меняютца по ходу игры в пользу водящего

[Созерцатель]

это предположение

У меня такое чувство - особое мнение буит и у Красавчиковой. Хотя не факт...

никака собака сваво хозяна не покусаит

[vbyubzy]

Кхм... Не с того начинаете

акцепт. но все когда нить начинается

[Punisher]

Советский Ник

это предположение

ну может для Вас это предположение, а для меня реальный факт )
MilSa

у нас вот Уральский ФАС со сроком выставления инкассовых чудит...

киньте номер дела, а ?

[MilSa]

Punisher
Дело N Ф09-4154/04-АК
Дело N Ф09-2215/03-АК
нет... енти перлы достойны прочтения всеми в совокупности, штабы оценить весь полёт мысли

В силу п. 6 ст. 13 АПК РФ, универсальности воли законодателя, изложенной в ст. 113 НК РФ, систематического толкования и сравнительного анализа п. 8 ст. 23 НК РФ, абз. 1 ст. 87 НК РФ, пп. 1, 2 п. 3 ст. 44 НК РФ, п. п. 3 - 6 ст. 46 НК РФ сроком для выставления инкассовых поручений по налогам, пени по решению о взыскании за счет денежных средств при отсутствии нарушения 60-дневного срока по п. 3 ст. 46 НК РФ является любой разумный срок в пределах трех лет.

креплю...

Прикрепленные файлы

•  _____________________________________________.doc   40.5К   131 скачиваний

[Голландец]

Punisher
Если это буде, как Вы утверждаете, действительно

реальный факт

, я возьму свои слова обратно.
Иезуиты...
Punisher, откуда, кстати, такая уверенность.

[Yngwarr]

Punisher, откуда, кстати, такая уверенность

Присоединяюсь к вопросу (Punisher, Ваша фамилия случайно не Кононов? )

[KRIZ]

Текст, коллеги, в свободном доступе рассылали разные бух. сайты подписчикам...

[Skif]

Мдя....

течение срока давности привлечения лица к ответственности за совершение налоговых правонарушений прекращается с момента оформленния акта налоговой проверки

Вот писец

Я не понял, это что значит, составили акт = привлекли к ответственности

[Findirector]

Skif

Я не понял, это что значит, составили акт = привлекли к ответственности

Это значит, что по ЮКОСу акт был составлен 29.12.2003. А штобы аправдать ахтунг гомудраствов по отъему ЮНГ, ОПГ (организованная правовая группа) Зорькина сказала, что раз акт составили - то сроки на привлечение к ответственности с этого момента течь перестали. Че тут непонятна?
Добавлено @ 18:41
Выдержка из решения Гречишкина А.А.
...
МНС РФ была проведена повторная выездная налоговая проверка ОАО «НК «ЮКОС» в порядке контроля за деятельностью Инспекции МНС России по г. Нефтеюганску по вопросам соблюдения законодательства о налогах и сборах за период с 01.01.2000 по 01.01.2001. По результатам проверки составлен Акт выездной налоговой проверки от 29.12.2003 № 08-1/1...

[Yngwarr]

Skif

Я не понял, это что значит, составили акт = привлекли к ответственности

То-то и оно...
КС изящно поимел и презумпцию невиновности и мнение ВАС (о том, что моментом привлечения лица к налоговой ответственности является дата вынесения руководителем налогового органа (его заместителем) в установленном Кодексом порядке и сроки соответсвующего решения)

[sevent]

Или такое вот изящество от Ксюши: "прерывание течения срока давности". Есть медицинские термины: "прерывание беременности", "прерывание запоев" - для девок совсем уже не тяжелого поведения такая терминология бывает очень актуальна.

[Ушастый]

Доброе утро уважаемые! Всю ночь не спал думал над одной проблемой. КСюша родил это постановление по Юкосу добавив нового геморроя, так у меня ситуация: Организация была создана в незабвенном 1997 году, в 1999 году была налоговая проверка всё чисто, а в 2001 решили тихо мирно ликвидироваться. Так вот вроде должна была быть проверочка из родимой налоговой а её и по сей день нет, а на дворе то 2005год, и тут грянул гром - КСюша родил дохлого мыша и сны мне уже снятся какие то кошмарные! Объясните люди добрые по смыслу этого постановления, я что же получается недобросовестный налогоплательщик и срок трёхлетней давности на меня уже не распространяется?!! За какие грехи мне такой позор на мои седины?!

[diogen]

Ушастый
Не хотите приобрести удостоверение добросовестногоналогоплательщика?
По непроверенным слухам, принятие постановления КС пролоббировали именно из-за этих удостоверений.
Купите удостоверение - и будете спать спокойно !

ЗЫ: А в это время Китайские товары продаются в 2-3 раза дешевле отечественных.
Интересно, Сколько бы китайцы могли заплатить за такое постановление, подрывающее позиции отечественных производителей ????

[Findirector]

А вот и Анатолий Леонидович высказал свое яростное НЕТЪ:

ОСОБОЕ МНЕНИЕ
судьи Конституционного Суда Российской Федерации А.Л.Кононова
по делу о проверке конституционности положений статьи 113 Налогового кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки Г.А.Поляковой и запросом Федерального арбитражного суда Московского округа

г. Москва
14 июля 2005 года

Выражаю категорическое несогласие с принятым решением.
1. В соответствии с частью 4 статьи 125 Конституции Российской Федерации Конституционный Суд Российской Федерации проверяет конституционность закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле, в порядке, установленном федеральным законом. Федеральным конституционным законом «О Конституционном Суде Российской Федерации» установлено, что Конституционный Суд принимает решение об отказе в принятии обращения к рассмотрению (статья 43) или прекращает производство по делу (статья 68) в случаях неподведомственности вопроса, поставленного в обращении Конституционному Суду, недопустимости обращения, если оно не соответствует требованиям настоящего закона, либо если по предмету обращения судом ранее было вынесено решение, сохраняющее свою силу. В данном деле совершенно отчетливо и явно усматриваются все три указанных основания.
В том же законе установлено (статья 36 часть 2), что основанием к рассмотрению дела в Конституционном Суде является обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствует ли Конституции Российской Федерации оспариваемый закон. Согласно сложившейся многолетней практике Конституционного Суда отсутствие такой неопределенности или ее мнимость влекут отказ в принятии обращения к рассмотрению или прекращение дела ввиду недопустимости данного запроса или жалобы. Определяя предмет рассмотрения по данному делу, Конституционный Суд признал таковым положения статьи 113 Налогового кодекса Российской Федерации, в соответствии с которыми лицо не может быть привлечено к ответственности за совершение налогового правонарушения, если со дня его совершения либо со следующего дня после окончания налогового периода, в течение которого было совершено это правонарушение, истекли три года (срок давности). Конституционный Суд не указал при этом в чем же состоит сомнение в неконституционности этой нормы. Между тем без такого указания обнаружить эту неопределенность невозможно.
Оспариваемая норма статьи 113 Налогового кодекса Российской Федерации регулирует давно известный в теории права и закрепленный в различных отраслях законодательства институт давности привлечения к ответственности. Смысл этих положений не вызывает сомнения и не требует сложного толкования. В них предельно ясно и четко установлены начало, продолжительность и, следовательно, окончание течения срока давности. Отсутствие какого-либо упоминания о возможности досрочного прерывания, приостановления, прекращения или пресечения этого срока, особенно учитывая историю внесения поправки в эту статью Налогового кодекса, говорит о том, что законодатель вполне определенно выразил свою волю именно на такое регулирование. Применение этой нормы не вызывало никаких затруднений и на практике, пока не возникла известная потребность обойти пресекательный характер этого срока и оправдать прямое отступление от закона якобы публичным (государственным) интересом.
Конституционный Суд признает и неоднократно упоминает в данном решении, что федеральный законодатель обладает собственной дискрецией в регулировании налоговых отношений, что вопросы установления ответственности за налоговые правонарушения относятся к компетенции законодателя, что регулирование сроков давности привлечения к налоговой ответственности лежат в сфере конституционных полномочий законодательной власти. Более того, Конституционный Суд признает, что в силу статьи 10 Конституции Российской Федерации он не вправе подменять законодателя, к компетенции которого относится данное регулирование. Однако, приняв к рассмотрению вопрос, относящийся по собственному признанию и очевидной его природе к компетенции законодателя, Конституционный Суд не только противоречит этим рассуждениям, но и явно вышел за пределы своих полномочий, определенных Конституцией и законом, и вторгся-таки в компетенцию законодателя.
Еще одним препятствием для рассмотрения этого дела, которое было очевидно проигнорировано судом, было Определение Конституционного Суда от 18 января 2005 года № 36-О. Указанное решение было принято фактически по тому же предмету рассмотрения, что и в настоящем деле – положениям статьи 113 Налогового кодекса Российской Федерации о сроке давности, более того в связи с тем же конкретным делом о привлечении к налоговой ответственности ОАО «Нефтяная компания «ЮКОС», практически по тому же поводу и основанию и в той же юридической ситуации, связанной с попыткой неадекватного и неконституционного, по мнению заявителя, истолкования арбитражным судом оспариваемых положений о сроке давности. При этом полностью совпадала и аргументация арбитражного суда, который, не видя прямых оснований в законе для продления срока давности в отношении ЮКОСа, пытался обосновать неприменение этого срока ссылкой на позицию Конституционного Суда о недобросовестности налогоплательщика, который якобы лишается этой защиты. При этом под недобросовестностью судом понималось, в частности, уклонение от налоговой проверки или противодействие налоговым органам.
Конституционный Суд в указанном определении категорически отверг универсализацию употребления понятия недобросовестного налогоплательщика и допустимость его применения для оправдания продления срока давности. По его мнению, правоохранительные органы не могут истолковывать понятие «добросовестные налогоплательщики» как возлагающее на налогоплательщиков дополнительные обязанности, не предусмотренные законодательством. Он указал на достаточную ясность и определенность положения об исчислении срока давности, содержащегося в ст. 113 Налогового кодекса Российской Федерации, и напомнил о необходимости толкования всех неустранимых сомнений, противоречий и неясностей налогового законодательства в пользу налогоплательщика и о презумпции его добросовестности. Вполне определенным образом и без каких-либо оговорок Конституционный Суд признал конституционность положений статьи 113 Налогового кодекса Российской Федерации, указав, что они не только не нарушают конституционные права заявителя, но являются гарантией соблюдения его прав. У Конституционного Суда не появилось никаких оснований для пересмотра и опровержения указанной позиции. Сославшись на это определение в настоящем деле, он признал тем самым, что оно сохраняет свою силу. То, что Конституционный Суд практически одновременно с этим принял к рассмотрению, причем с противоположным результатом, запрос по тому же предмету и по тому же делу не поддается объяснению с правовой точки зрения.
2. Уже с самого начала должно было бы быть очевидно, что аргументы запроса арбитражного суда малоубедительны и явно надуманы. Существует множество отказных определений Конституционного Суда на эту тему. Заявитель утверждает о противоречии положений статьи 113 Налогового кодекса Российской Федерации статьям 57 и 19 (часть 1) Конституции Российской Федерации, однако сами эти противоречия не названы и анализа их не представлено. Вряд ли это и было осуществимо, так как ни названные, ни какие-либо другие статьи Конституции не упоминают о сроках давности – предмете регулирования оспариваемых норм. Заявитель оспаривает даже не то, что есть в законе, а то, чего там нет – прерывание срока, прямо и явно не по адресу призывая восстановить прежнюю редакцию статьи, исключенную законодателем. По его мнению, отсутствие возможности прерывания срока давности не соответствует предназначению института, так как делает невозможным применение мер государственного принуждения. Однако каждый юрист знает, что сроки давности как раз и предназначены для освобождения от ответственности или наказания. Об этом прямо написано в п. 4 статьи 109 Налогового кодекса Российской Федерации.
Весьма странным здесь представляется апелляция к принципу равенства (ст. 19 часть 1 Конституции Российской Федерации). Заявитель видит его нарушение в том, что оспариваемая норма устанавливает одинаковые сроки давности привлечения к ответственности, не дифференцируя их по степени общественной опасности деяния, как будто существуют добросовестные неплательщики налогов или правопослушные правонарушители. Уровень правовых представлений об опасности налоговых правонарушений характеризует пример неприменения срока давности к преступлениям против мира и безопасности человечества. Известно, однако, что свойством общественной опасности обладает только преступное деяние и именно это свойство является критерием его криминализации законодателем (статья 14 Уголовного кодекса Российской Федерации). Таким качеством по определению не могут обладать административные, в том числе и налоговые, правонарушения, которые не представляют такой степенью угрозы общественным отношениям, как преступления. Поэтому одинаковое регулирование сроков давности для всех правонарушений, не обладающих свойством общественной опасности и находящихся, кстати, в одной сфере правоотношений не только не нарушает принципа равенства, но, напротив, удовлетворяет требованию равенства всех перед законом.
Парадоксальна и отсылка заявителя к статье 57 Конституции, которая предусматривает обязанность платить только законно установленные налоги и сборы. Непонятно как на основе этого принципа можно опровергнуть действующее законное регулирование срока давности и требовать восстановления прежней редакции оспариваемой статьи, сознательно и в пределах своей компетенции измененной законодателем.
К сожалению, Конституционный Суд как бы не заметил всех натяжек и несуразностей запроса арбитражного суда и, более того, пошел, по нашему мнению, по тому же пути.
3. Так, Конституционный Суд почему-то решил, что истечение срока давности привлечения лица к ответственности за совершение налоговых правонарушений прекращается или исчерпывается с момента оформления акта налоговой проверки. Между тем ни Конституция, ни действующее законодательство, ни юридическая доктрина не дают никаких оснований для таких выводов, а напротив, противоречат им. Закон (ст. 113 ч. 1, ст. 109 п. 4 Налогового кодекса Российской Федерации) не упоминает ни о каком прекращении или исчерпании срока давности, а говорит о его истечении. По смыслу этого срока привлечение лица к ответственности может состояться лишь в его пределах, а истечение трехлетнего срока – безусловный повод для прекращения и освобождения от ответственности в любой стадии процесса. Наиболее разработанная в этом смысле теория уголовного права и практика применения уголовного законодательства не оставляет сомнений в том, что сроки давности освобождения от ответственности продолжают течь вплоть до момента вступления приговора в законную силу. При этом в Уголовном кодексе установлена и давность исполнения обвинительного приговора. Аналогичным образом исчисляются и сроки давности привлечения к административной ответственности.
Указанное толкование Конституционного Суда не только существенным образом сокращает гарантии стабильности правовых отношений в виде срока давности и умаляет уровень защиты налогоплательщика от неопределенно длительной угрозы ответственности. Оно неверно и по существу. Конституционный Суд, по нашему мнению, смешивает понятие юридической ответственности с процессом привлечения к ней и подменяет момент наступления ответственности моментом возбуждения административного преследования – в данном случае в виде акта налоговой проверки или решения соответствующего руководителя налогового органа о привлечении налогоплательщика к налоговой ответственности. Термин «привлечение» однако здесь не должен вводить в заблуждение, ибо, как отмечает и Конституционный Суд, это только начальная стадия процесса возбуждения преследования, а не акт применения санкции.
Юридическая ответственность, как известно, предполагает обязанность лица, совершившего правонарушение, подвергнуться неблагоприятным последствиям, претерпеть осуждение, ограничения прав и свобод. Привлечение к ответственности требует установление вины и других элементов состава правонарушения, доказывания всех необходимых обстоятельств и принятия итогового решения органом, обладающим соответствующей законной юрисдикцией. Только это последнее решение и есть собственно акт применения ответственности. Никто, очевидно, не станет утверждать, что в момент возбуждения уголовного дела, или привлечения в качестве обвиняемого, или даже составления обвинительного заключения (аналогом чему в налоговых отношениях является акт налоговой проверки, или решение налогового органа о привлечении налогоплательщика к ответственности, или так называемое исковое заявление в суд о взыскании налоговой санкции), что в каждый из этих моментов подозреваемый или обвиняемый уже претерпевает меру ответственности. Все эти предварительные акты не могут означать ни признание вины, ни назначения наказания. Конституционная презумпция это прямо отрицает и ее нелишне повторить: «каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда» (статья 49 часть 1 Конституции Российской Федерации). Нужно отметить, что Конституционный Суд в своих решениях многократно утверждал ранее, что эта конституционная норма относится не только к уголовной, но всем другим видам ответственности в публичных отраслях права. Не сомневается он в этом и в данном деле, прямо признавая презумпцию невиновности в процессе привлечения к налоговой ответственности и решающую роль судебного решения.
Диссонансом звучит здесь однако утверждение о том, что налоговые санкции есть, якобы, «особого рода публично-правовые штрафные санкции, направленные на обеспечение фискальных интересов государства». Не ясно, что должно это означать. Этот посыл, впрочем, ничем не аргументирован и не получает дальнейшего развития. Но он не может опровергнуть того, что налоговая ответственность и налоговые санкции реализуются только в судебном порядке.
Правда, далее идут рассуждения Конституционного Суда об административной юрисдикции в сфере налоговой ответственности, ссылки на Европейскую конвенцию и какие-то решения Европейского суда по этому вопросу. Здесь можно возразить, что участие административных и в частности налоговых органов в осуществлении юрисдикционной функции в условиях российской «традиции» вряд ли могут считаться «вполне совестимыми с защитой прав человека». Однако пока наличие в российском налоговом законодательстве административной юрисдикции следует считать недоразумением. Налоговый кодекс (статья 105 и др.) прямо устанавливает судебную юрисдикцию дел о взыскании налоговых санкций. Иное не соответствовало бы Конституции Российской Федерации. Тут следует напомнить Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 17.12.96 г. по делу о проверке конституционности п.п. 3 и 3 ч. 1 статьи 11 Закона Российской Федерации от 24.06.93 г. «О федеральных органах налоговой полиции», в котором речь шла о компетенции органов налогового контроля принимать решения о бесспорном взыскании штрафных санкций. Конституционный Суд, опираясь на положения статей 35 (часть 3), 45, 46 (части 1, 2), 55 (часть 3) и 57 Конституции Российской Федерации решил, что карательные санкции по существу выходят за рамки налоговых обязательств, являются наказанием (мерой ответственности) за налоговые правонарушения. Поэтому факт правонарушения и степень вины налогоплательщика подлежат доказыванию в судебном порядке.
Не может служить доказательством применения налоговой ответственности на досудебной стадии и добровольное удовлетворение налогоплательщиком имущественных требований налоговых органов. Из статьи 105 Налогового кодекса Российской Федерации прямо вытекает, что в этом случае у налогового органа отсутствуют основания для обращения в суд с целью привлечения налогоплательщика к ответственности и взыскания налоговой санкции и, следовательно, юридическая ответственность как принудительная мера, налагаемая судом (ч. 7 ст. 114 Налогового кодекса Российской Федерации) не может иметь места.
Таким образом, предусмотренный статьей 113 Налогового кодекса Российской Федерации, срок давности привлечения к ответственности за совершение налогового правонарушения включает весь период от момента совершения правонарушения до момента возможной реализации ответственности, то есть до вступления в силу решения суда. Произвольным, не вытекающим ни из какого конституционного смысла, ни из взаимосвязи с какими-либо другими статьями Налогового кодекса является утверждение, что срок давности якобы прекращается с момента оформления акта налоговой проверки.
Каким-то парадоксальным образом Конституционный Суд видит подтверждение своего вывода «во взаимосвязи положений статей 113 и 115 Налогового кодекса Российской Федерации. Последняя устанавливает срок давности взыскания налоговых санкций и по прямому содержанию представляет шестимесячный пресекательный срок с момента обнаружения правонарушения для обращения налоговых органов в суд и иском о взыскании налоговой санкции, то есть реализации той самой налоговой ответственности, которая имеется в виду в статье 113 Налогового кодекса Российской Федерации. Полагая, почему-то, что оба эти срока не должны совмещаться, Конституционный суд вопреки смыслу этих статей Налогового кодекса утверждает, что течение давности привлечения к уголовной ответственности прекращается в момент обнаружения правонарушения налоговым органом, вследствие чего и начинает течь давность взыскания. Понятие ответственности здесь явно подменяется совершенно иным по смыслу понятием обнаружения правонарушения. Одновременно Конституционный Суд продолжает настаивать и на том, что процесс привлечения лица к налоговой ответственности включает все стадии (!?), в том числе принятие судом решения о взыскании налоговой санкции. Эти утверждения в одном контексте противоречат логике и выше понимания.
4. Также не совместимы высказывания суда о том, что «Конституционный Суд не вправе подменять законодателя, к компетенции которого относится внесение в действующее налоговое законодательство изменений и дополнений, касающихся приостановления сроков давности» и сразу за этим «управомочение» (формы, которой не знает закон о Конституционном Суде) того же законодателя на внесение подобных изменений и дополнений. При всем этом суд признает оспариваемую норму конституционной.
В весьма туманной форме указывая законодателю, что он вправе ввести иное регулирование сроков давности, суд, очевидно, проявляет все-таки некую неудовлетворенность действующей нормой. При этом он приводит длинный перечень общих конституционных принципов, не разъясняя однако, в чем конкретно может состоять их несоответствие установленным срокам давности.
Принцип неотвратимости наказания в этом перечне явно лишний, поскольку неотвратимость может быть реализована только в пределах сроков давности, иначе они теряют всякий смысл. Нет никаких оснований полагать, что законодатель, вводя единые для всех налоговых правонарушений сроки давности, нарушает в данном случае и иные принципы – справедливости, равенства, соразмерности и пропорциональности, на которые намекает Конституционный Суд. Дифференциация сроков давности в зависимости от тяжести правонарушения не представляется в данном случае ни обязательной, ни целесообразной и может только затруднить правоприменение. В отличие от уголовных преступлений, весьма различных по степени общественной опасности, налоговые правонарушения относятся к категории административных проступков. Характер правонарушения, степень вины, смягчающие и отягчающие обстоятельства учитываются иным образом при назначении наказания, и возложение этой функции еще и на институт давности, имеющий иное предназначение, вряд ли разумно.
За пределами разумности и целесообразности лежит и гипотетическая постановка вопроса об увеличении сроков давности за налоговые правонарушения. Сроки давности, предусмотренные в статье 113 Налогового кодекса Российской Федерации, и без того представляются явно завышенными и не отвечают современной тенденции законодательства и потребности повышенной защиты стабильности и предсказуемости правовых отношений в сфере бизнеса, предпринимательства и иной экономической деятельности, охраны частной собственности от произвола налоговых органов. Следует напомнить, что даже Уголовный кодекс Российской Федерации устанавливает срок давности в два года для преступлений небольшой тяжести (статья 78 часть 1), но по степени общественной опасности превышающих любое из административно-наказуемых деяний. Кодекс об административных правонарушениях устанавливает общую давность привлечения к административной ответственности в два месяца со дня совершения административного правонарушения, а за нарушение законодательства о налогах и сборах максимальный срок давности привлечения к ответственности составляет один год (статья 4.5)! Конституционный Суд в своих прежних решениях многократно подтверждал свою позицию, что налоговые правонарушения и меры ответственности за них, предусмотренные налоговым законодательством, по своей правовой сущности являются административно-правовыми. Их однородность и единую правовую природу подтверждает не только правовая доктрина, но и законодательство. Так, Кодекс об административных правонарушениях воспроизводит практически идентично большую часть составов налоговых правонарушений, предусмотренных Налоговым кодексом. Коллизия сроков давности, предусмотренных статьей 113 Налогового кодекса и 4.5 Кодекса об административных правонарушениях, должна, по нашему мнению, разрешаться в пользу более кратного годичного срока и потому, что Кодекс об административных правонарушениях имеет более позднее происхождение, и потому, что противоречия по общему принципу должны толковаться в пользу налогоплательщика.
5. Вообще мотивировочная часть Постановления Конституционного Суда представляется странной чередой произвольных и несвязных суждений, которые постоянно изменяют свой смысл. Особенно этим отличается заключительная часть, в которой со ссылкой на принципы справедливости и равенства неожиданно возникает утверждение о возможности признания уважительными причин пропуска налоговым органом срока давности привлечения налогоплательщика к налоговой ответственности в случае воспрепятствования им осуществлению налогового контроля и проведения налоговой проверки.
Однако если восстановление срока исковой давности для защиты частного права при определенных условиях возможно в гражданском праве, отмена последствий пропуска срока давности привлечения к ответственности (абсолютно иного по своей природе и назначению срока) совершенно немыслимо и недопустимо в публичных отраслях права. Подобное утверждение нельзя вывести ни из конституционного, ни из какого-либо иного смысла оспариваемой нормы, ни из системы законодательства. В отличие от гражданско-правовой диспозитивности и равенства отношений частных лиц, в налоговом и других публичных отношениях властно-обязывающей стороной выступает орган государства. И если допустить, что государство может произвольно менять незыблемые правила для отдельных случаев в своих интересах, то это мало напоминает наше представление о праве и справедливости.
Похоже, что Конституционный Суд и сам для себя не решил, что означает воспрепятствование (в другом месте – противодействие) налоговой проверке. Так он связывает свой упрек одновременно и с возможностью злоупотребления «правом не быть привлеченным» и с неправомерными действиями, то есть правонарушениями. Однако это теоретически несовместимые понятия, поскольку злоупотребление предполагает недобросовестные действия в границах своего права, а правонарушение – за его пределами. Трудно даже представить, есть ли право не быть привлеченным и как им можно злоупотреблять. Остается неясным, изменил ли Конституционный Суд свою позицию в отношении признака добросовестности налогоплательщика или просто проигнорировал противоречия с цитируемым выше Определением от 18.01.2005 г. № 36-О. Во всяком случае, понятия недобросовестности и злоупотребления, как неопределенные и лишенные объективных признаков, не могут служить оправданием умаления гарантий, установленных законом для срока давности.
Таким же неясным и юридически неопределенным является и произвольно введенное судом понятие воспрепятствования проведения налоговой проверке. Если это правонарушение (неправомерное действие), то какое именно и какими признаками оно должно обладать? Может ли, хотя это риторический вопрос, Конституционный Суд самостоятельно вводить новые составы? В качестве примера суд приводит отказ налогоплательщика от предоставления запрашиваемых при проведении налоговой проверки документов или непредставления их в установленные сроки. Налоговый кодекс предусматривает такие действия как самостоятельный состав правонарушения (статья 126). Однако, поскольку этот перечень не закрыт, практически любое из предусмотренных Налоговым кодексом наказуемых правонарушений в налоговой сфере может быть оценено кем-то как уклонение, противодействие или воспрепятствование налоговым органам, что весьма затруднительно будет опровергнуть, поскольку объект каждого правонарушения – посягательство на «суверенное право государства получить…». Далее безответными остаются вопросы: действуют ли сроки давности в отношении самих правонарушений, препятствующих деятельности налоговых органов, или они являются условием неприменения этих сроков в отношении иных деяний, или здесь может применяться двойной стандарт? Количество этих вопросов можно продолжить, но очевидно, что Конституционным Судом создана реальная угроза отмены сроков давности вообще и непредсказуемые трудности для законодателя и правоприменителя.
6. В Постановлении Конституционного Суда имеется утверждение, с которым трудно спорить, о том, что для обеспечения полноты и своевременности взимания налогов и сборов с обязанных лиц, возмещения ущерба, понесенного казной, в Налоговом кодексе РФ предусмотрена система мер налогового контроля, а также ответственность за совершение налоговых правонарушений, гарантирующие правовой механизм исполнения обязанности, закрепленной статьей 57 Конституции Российской Федерации. Реализация этой обязанности предполагает субординацию, властное подчинение одной стороны другой, а налоговому органу, действующему от имени государства, принадлежит полномочие обеспечить своевременное исполнение обязанностей по уплате налога. Действительно Налоговый кодекс предусматривает обширный перечень властных правомочий налоговых органов, включая возможность применения принудительных мер, привлечения органов МВД и других силовых подразделений. Налоговый кодекс предусматривает специальный компенсаторный механизм определения суммы налогов расчетным путем как раз на случай непредставления требуемых документов или препятствий проведению налоговых проверок. Таким образом, налоговые органы обладают полномочиями более чем адекватно противостоять любому противодействию со стороны налогоплательщика. Воспрепятствование со стороны налогоплательщика не может рассматриваться и не рассматриваться законодателем как обстоятельство, приводящее к невозможности реализации налоговыми органами контрольных функций. Мысль о возможности воспрепятствования системе государственного принуждения выглядит абсурдной. Как можно противостоять людям в масках и с автоматами, которые считают себя вправе положить тебя на пол и изъять любые документы, компьютеры, арестовать имущество? Какие вообще могут быть уважительные причины пропуска налоговым органом срока давности при всей полноте его власти? Не поощрение ли это его бездействия, халатности, не исполнения своих обязанностей, причем за счет гарантий прав налогоплательщиков?
Представляется, что при всей самостоятельности судебной власти и независимости правосудия Конституционный Суд не вправе провоцировать судейское усмотрение выходить за пределы, определенные законом, и руководствоваться некими произвольными соображениями, не имеющими ясного смысла и убедительного обоснования.
7. Конституция устанавливает, что права человека являются высшей ценностью, что они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность государственной власти.
Представляется, что в рассматриваемом решении Конституционный Суд вопреки своему предназначению защиты прав и свобод граждан (статья 3 часть 1 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации») допустил беспрецедентное смещение ценностей в сторону публичных и, прежде всего, государственных интересов, в пользу репрессивного характера права. В постановлении настойчиво подчеркивается необходимость защиты публичного интереса, многократно упоминаются права государства на меры принуждения, на привлечение к ответственности, на возмещение ущерба, суверенное право получить с налогоплательщика в полном объеме. Даже в Европейской Конвенции, по смыслу предназначенной защищать от государства права и свободы, Конституционный Суд избрал именно те цитаты, которые призваны, по его мнению, подтвердить правомерность вторжения государства в право частной собственности, принимать такие законы, которые необходимы для осуществления государственного контроля и т.п.
Употребляемая неоднократно Конституционным Судом формула о балансе частных и публичных интересов, по нашему мнению, искажает шкалу конституционных ценностей, поскольку баланс предполагает нивелирование, уравновешивание, равнозначность интересов отдельной личности и государства, что заведомо ставит личность в подчиненное и незащищенное положение, деформирует само понятие правового государства. Конституция говорит не о балансе, а о предпочтении гуманитарных ценностей. И с этой точки зрения принятое решение невозможно понять и одобрить.

[Skif]

Однако обильно цитируется Европейский Суд в Постановлении КС

Слышал, что дело ЮКОСа будет рассматриваться в ЕС в каком-то ускоренном порядке

Сообщение отредактировал Skif: 19 July 2005 - 21:44

[Yngwarr]

Вообще мотивировочная часть Постановления Конституционного Суда представляется странной чередой произвольных и несвязных суждений, которые постоянно изменяют свой смысл. Особенно этим отличается заключительная часть, в которой со ссылкой на принципы справедливости и равенства неожиданно возникает утверждение о возможности признания уважительными причин пропуска налоговым органом срока давности привлечения налогоплательщика к налоговой ответственности в случае воспрепятствования им осуществлению налогового контроля и проведения налоговой проверки

Анатолий Леонидович просто молодец! Вот это и называется "Отлично сказано".
После такой объективной оценки остальным согласным с официальной позицией уже пора мылить себе веревку... Или хотя бы самоотстраняться от должности.

[Kafka]

А вот и Анатолий Леонидович высказал свое яростное НЕТЪ:

Наверно, несколько эмоционально, но в целом очень грамотно. Жаль только применяться будет не Особое мнение, а постановление...

Сообщение отредактировал Kafka: 20 July 2005 - 00:41