Все же думаю, стоит в конце концов определится, чего мы тут обсуждаем. У нас вроде как договор страхования имущества, а не ответственности. Поэтому непонятно, откуда эти аналогии.
И на ЮрКлубе есть хорошая статья по поводу суброгации при страховании ответственности, которая невозможна якобы из-за прекращения деликтного обязательства.
Существуют различные мнения по затронутой теме. Так Ю.Б. Фогельсон и О. Бирючев полагают, что суброгация при страховании ответственности невозможна[8]. В обоснование данной позиции приводится довод о том, что страховщик, выплачивая возмещение выгодоприобретателю, надлежащим образом исполняет деликтное обязательство, вследствие чего последнее прекращается[9]. Также Ю.Б. Фогельсон указывает на совпадение в одном лице должника и кредитора в деликтном обязательстве при переходе права требования в порядке суброгации от страхователя, если страхователь является лицом, ответственным за вред, и на отсутствие у страхователя права требования к лицу, ответственному за вред, если последнее не является страхователем[10].
Возражая Ю.Б. Фогельсону, В.А. Рахмилович заметил, что в случае признания позиции его оппонента «предусмотренная ст. 965 ГК суброгация права выгодоприобретателя выплатившему страховое возмещение страховщику вообще невозможна при любом страховании, а не только при страховании ответственности, поскольку в любом имущественном страховании ситуация та же – вред, причиненный ответственным лицом, возмещен страховщиком»[11]. Далее В.А. Рахмилович сделал вывод о том, что: «ст. 965 ГК не устанавливает каких-либо ограничений для применения суброгации»[12], следовательно, применение суброгации при страховании ответственности вполне допустимо. С таким подходом согласен С.В. Дедиков, с оговорками, но допускающий осуществление суброгации при страховании ответственности вообще и ОСАГО в частности[13].
Названными авторами выражены полярные точки зрения на проблему[14]. Проанализируем позицию законодателя.
1. Страховое возмещение всегда выплачивается страхователю или выгодоприобретателю (п.1. ст. 929 ГК РФ). Очевидно, что при наличии выгодоприобретателя именно он является лицом, в чью пользу заключен договор страхования. В литературе неоднократно отмечалось, что договор страхования ответственности может быть договором в пользу 3-его лица, а может и не быть им[15]. Законодатель мог обусловить непременное совпадение страхователя с лицом, чья ответственность застрахована, и обозначить одним из условий осуществления страховой выплаты возмещение страхователем вреда потерпевшему.
Если бы законодатель пошел по этому пути, избрав парадигму страхования риска реализации ответственности (страховой случай – реализация ответственности страхователя), он значительно упростил бы регулирование таких страховых отношений в ракурсе юридической техники. Однако законодатель предпочел внедрение в РФ модели страхования риска наступления ответственности (страховой случай – наступление ответственности) в пользу выгодоприобретателя, отличного от лица, ответственного за причинение вреда.
2. В соответствии со ст. 929 ГК РФ страховщик возмещает исключительно причиненные убытки. Определение термина «убытки» дано в ст. 15 ГК РФ, однако неоднократно отмечалось, что в ст. 929 ГК РФ то же понятие по своему содержанию шире этого определения[16]. К «страховым убыткам» следует в некоторых случаях отнести реальный ущерб лица, чье право не нарушено (типичный пример – неумышленное причинение вреда собственному имуществу при страховании имущества); упущенную выгоду лица, чье право не нарушено (например, неполучение ожидаемых доходов вследствие неблагоприятных изменений хозяйствования при страховании предпринимательского риска); расходы лица, возникающие вследствие надлежащего исполнения им обязательства или группы однородных обязательств (в частности, страховые выплаты по прямому страхованию - при перестраховании[17]).
Поскольку в РФ реализована модель страхования риска наступления ответственности в пользу выгодоприобретателей, в отношении страхователя (застрахованного лица) целесообразно воспользоваться термином «предотвращенные убытки» (т.е. расходы, которые возникли бы у страхователя (застрахованного лица), вследствие исполнения им обязанности по возмещению вреда), но их нельзя отождествлять с причиненными убытками[18]. Следовательно, о переходе прав требования страхователя[19] к выплатившему страховое возмещение страховщику не может идти и речи.
Термин «причиненные убытки» уместно применять только по отношению к выгодоприобретателю. Бесспорно, страховщик не является лицом, ответственным за вред (как работодатель причинившего вред работника или родители малолетнего), он только исполняет обязательство из договора страхования. Как указал Конституционный суд РФ в Постановлении 6-П от 31 мая 2005 года, «..в страховом правоотношении обязательство страховщика перед потерпевшим возникает на основании заключенного страховщиком со страхователем договора страхования гражданской ответственности, а не норм главы 59 ГК Российской Федерации; ….наступление страхового случая… само по себе не освобождает страхователя от гражданско-правовой ответственности перед потерпевшим за причинение ему вреда». Но для потерпевшего страховое возмещение является ничем иным как платежом в счет возмещения вреда, т.е. возмещением причиненных убытков[20]. Соответственно, к страховщику, выплатившему возмещение, переходит право требования выгодоприобретателя.
3. Не все права требования, однако, могут перейти в порядке суброгации. В силу нормы, основанной на ст. 383 ГК РФ, переход к лицу прав, неразрывно связанных с личностью кредитора, не допускается. В частности, не допускается переход прав о возмещении вреда, причиненного жизни и здоровью[21].
Не до конца исследована сама возможность страхования ответственности за причинение морального вреда. Полагаем, что нивелирование последствий морального вреда принципиально не может производиться путем возмещения убытков (ст. 1082 ГК РФ), а должно происходить только в форме компенсации вреда (ст.1101 ГК РФ), и данный вид страхования неосуществим[22]. В любом случае право на компенсацию морального вреда как нравственных и физических страданий гражданина[23] неразрывно связано с личностью кредитора и не может быть передано другому лицу (ст. 383 ГК РФ).
Таким образом, рассматривать проблему суброгации при страховании деликтной ответственности следует в плоскости перехода права требования выгодоприобретателя за причинение вреда имуществу.
4. В соответствии с п.1 ст. 942 ГК РФ при заключении договора имущественного страхования между страхователем и страховщиком должно быть достигнуто соглашение об имущественном интересе. Таким интересом в числе прочих может являться «риск ответственности по обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда жизни, здоровью или имуществу других лиц… - риск гражданской ответственности» (п. 2. ст. 929 ГК РФ). Переход к страховщику и реализация им права требования потерпевшего (выгодоприобретателя) к страхователю (застрахованному лицу) означали бы трансформацию предотвращенных убытков во вполне реальные и реализацию гражданской ответственности страхователя (застрахованного лица), хотя очевидно, что недопущение реализации ответственности и является целью страхования. В итоге налицо отсутствие интереса страхователя (застрахованного лица) в замещении (восполнении) поврежденного имущества потерпевшего страховщиком, а не им самим. В результате договор страхования ответственности нельзя считать заключенным (ст. 432 ГК РФ). Признание договора незаключенным обуславливает недействительность сделки по страхованию ответственности (ст. 168 ГК РФ). Разумеется, законодатель не закладывал в нормы ГК это внутреннее противоречие и суброгация при страховании ответственности невозможна, что и следует отразить в ст. 965 ГК РФ.
Переход права требования к страховщику невозможен только при страховании ответственности. При причинении вреда, например, застрахованному имуществу «перешедшее к страховщику право осуществляется им с соблюдением правил, регулирующих отношения между страхователем и ответственным за убытки лицом»[24]. Соответственно, «двухлетний срок исковой давности (ст. 966 ГК РФ) на суброгационные отношения не распространяется. К ним применяется правило ст. 201 ГК об исчислении сроков исковой давности при перемене лиц в обязательстве»[25]. Во избежание ситуации, когда ответственное за вред лицо, чья ответственность застрахована, уже утратило возможность обратиться с иском к своему страховщику за истечением 2-х летнего срока, а возможность привлечения его к ответственности у потерпевшего сохранилась, желательно принять новую редакцию ст. 966 ГК, где устанавливался бы общий срок исковой давности по договорам страхования ответственности.
5. Нет единства во мнениях о возможности предъявления страховщиком регрессного требования[26] к лицу, ответственному за вред. Законодатель урегулировал возможность предъявления такого требования только при ОСАГО[27] и только в строго определенных случаях[28]. Такой подход кажется нам методологически правильным. Вполне уместно указать случаи допустимости предъявления страховщиком регрессных требований при страховании ответственности как в 48 главе ГК РФ (например, в п. 2 ст. 963 ГК РФ), так и в нормативно-правовых актах, регламентирующих отдельные виды страхования ответственности.
Обобщая сказанное, отметим, что применение института суброгации при страховании всех видов ответственности не представляется возможным. По-видимому, целесообразно отразить данный принцип в ст. 965 ГК РФ; внести в законодательство нормы, регулирующие предъявление страховщиком регрессных требований к лицу, ответственному за вред (в т.ч. в п. 2 ст. 963 ГК РФ); применять общий срок исковой давности по требованиям, вытекающим из договоров страхования ответственности (ст. 966 ГК РФ)
Б.С. Шац он же simeonovich
