Ещё евреев заставляли пришивать и носить жёлтые звёзды. Чтоб все знали. Потому что кто-то в евреях видел корень всех зол. А мы будем ходить со справкой. Чтоб все знали. Потому что в судимых гражданах корень всех зол в сфере образования несовершеннолетних. Кто- то увидел.
Так обращайтесь во все суды. Создавайте профсоюзы, без Единой России, только, скидывайтесь, нанимайте юристов, которые будут представлять вас во всех судах, вплоть до Европейского. Власти то же не дураки - они то знают что всё равно 99.9% промолчат и будут ходить со справками и за справками. Можете Маркса с Лениным перечитать - принципиально ничего в отношениях между работником и работодателем с тех пор не произошло. Да и Библию почитайте - прошло 2000 лет а человек лучше не стал.
но вот требование предоставлять справку о судимостях вообще - которое появилось именно в связи с новым законом - нарушает право человека на частную жизнь.
Вчера ещё раз глянул на эту тему практику ЕСПЧ. Как она показывает всё действительно не однозначно. Против реально тяжких преступлений (а это (тяжесть) отдельно подчёркивается т.к. пропорциональность должна соблюдаться) ЕСПЧ не возражает, что бы и обратную силу ограничениям вводили, и ограничения были довольно суровые. В то же время есть и противоположные решения - если человек не был признан виновным - то информация о нём (отпечатки пальцев и анализ ДНК) должна удаляться из баз данных. Так что истина будет где то посередине - для некоторых преступлений возможны ограничения и хранение данных длительное время, для некоторых не должны а для тех что по середине должны быть обоснованные сроки - в принципе как это было раньше - до снятия судимости. Кому интересно гляньте выдержки из решений ЕСПЧ - кое-что (для того же Гумерова) может быть очень полезно для обращения в ЕСПЧ с большой вероятностью выигрыша. Вопрос надо ставить о том, что справка должна быть или чистая или информация должна удаляться из баз через некоторое время - в зависимости от тяжести преступления и многих других факторов.
Дело "Гардель против Франции" [Gardel v. France] (Жалоба N 16428/05) Постановление Суда от 17 декабря 2009 г.
Заявитель находился в тюрьме, отбывая
пожизненное лишение свободы за
изнасилование 15-летних подростков file:///C:\DOCUME~1\RTY\LOCALS~1\Temp\msohtmlclip1\01\clip_image002.gif
представителем власти. Закон от 9 марта 2004 г. (Закон N 2004-204), направленный на приспособление судебной системы к развитию преступности, ввел автоматизированную национальную судебную базу данных лиц, совершивших преступления
против половой неприкосновенности. Положения Уголовно-процессуального кодекса относительно этой базы данных вступили в силу в июне 2005 г. В ноябре 2005 г. заявитель был уведомлен о том, что внесен в базу данных в связи с его осуждением.
Внесение заявителя в базу данных было обусловлено его осуждением
в октябре 2003 г., поскольку база данных
автоматически включала лиц, приговоренных
более чем к пяти годам лишения свободы за преступления против половой неприкосновенности.
основная цель обязанности, возложенной на заявителя, состояла
в предупреждении рецидивов.
что касается суровости оспариваемой меры, сама по себе она не являлась решающим элементом, и в любом случае
обязанность предоставления информации об адресе каждые шесть месяцев и уведомления о его изменении в течение 15 дней, хотя бы установленная на 30-летний срок, не была настолько серьезной, чтобы рассматриваться как наказание. Таким образом, регистрация в базе данных лиц, совершивших преступления против половой неприкосновенности, и вытекающая из нее обязанность должны рассматриваться как превентивная мера, к которой принцип недопустимости придания обратной силы, предусмотренный статьей 7 Конвенции, неприменим.
Очевидно, что преступления против половой неприкосновенности
являлись особенно порицаемыми формами преступной деятельности, имеющими ослабляющее влияние на потерпевших. Дети и другие уязвимые лица имеют право на защиту со стороны государства в форме эффективной защиты
от столь серьезных форм вмешательства в существенные аспекты их личной жизни. В то же время борьба с преступностью в Европе развивается и наряду с наказанием придает все большее значение ресоциализации заключенного, особенно в конце длительного срока лишения свободы. Успешная ресоциализация предполагает, в частности, предупреждение рецидива.
Длительность хранения данных составляла
от 20 до 30 лет в зависимости от серьезности первоначального преступления. Хотя в настоящем деле эта длительность была значительной, а именно составляла 30 лет, данные
подлежали уничтожению после истечения данного срока, исчисляемого с даты утраты силы решения, повлекшего включение в базу данных* (* Изложенная в тексте Постановления статья 706-53-4 местного УПК предусматривает, что "информация... о лице удаляется из базы данных после смерти лица или наступления даты, когда все зарегистрированные решения утрачивают силу, то есть...
30 лет по делу о преступлении_ наказываемого 10 годами лишения свободы". В другом месте использована более определенная формулировка "сохраняющая силу в течение 30 лет с даты отбытия наказания" (прим. переводчика).).
Заинтересованное лицо может подать ходатайство прокурору
об удалении сведений из базы данных, решение прокурора может быть обжаловано. Эти
судебные разбирательства, таким образом,
обеспечивают независимый надзор за причинами сохранения данных на основе
конкретных критериев и составляют достаточные и адекватные гарантии в отношении личной жизни
с учетом серьезности преступлений, являвшихся основанием для первоначальной регистрации.
Таким образом, включение в базу данных лиц,
совершивших преступления против половой неприкосновенности, имевшее место в настоящем деле, установило справедливое равновесие между конкурирующими частными и публичными интересами, и государство-ответчик не вышло за пределы допустимого усмотрения в данной сфере.
ДЕЛО «S. И МАРПЕР ПРОТИВ СОЕДИНЕННОГО КОРОЛЕВСТВА» [S. AND MARPER V. THE UNITED KINGDOM] (жалобы № 30562/04 и № 30566/04) ПОСТАНОВЛЕНИЕ г. Страсбург 4 декабря 2008 г.9. Первый заявитель, г-н S., был арестован 19 января 2001 г., когда ему было одиннадцать лет. Ему предъявили обвинение в попытке кражи с применением насилия, сняли у него отпечатки пальцев и взяли образцы ДНК. 14 июня 2001 г. ему был вынесен оправдательный приговор.10. Второй заявитель, г-н Майкл Марпер, был арестован 13 марта 2001 г. Ему было предъявлено обвинение в насильственных домогательствах в отношении сожительницы. У него сняли отпечатки пальцев и взяли образцы ДНК. До проведения досудебного разбирательства он помирился со своей сожительницей, и она отозвала свою жалобу. 11 июня 2001 г. Служба уголовного преследования Соединенного Королевства вручила адвокатам второго заявителя уведомление о прекращении производства по делу, а 14 июня 2001 г. производство по делу было официально прекращено.Оба заявителя просили уничтожить их отпечатки пальцев и образцы ДНК, однако в обоих случаях полиция отказалась это сделать. 92. По состоянию на 30 сентября 2005 г. общенациональная база данных по ДНК содержала 181 тысячу профилей ДНК физических лиц, которые до внесения изменений в законодательство в 2001 году имели бы право на то, чтобы эти данные были уничтожены. Впоследствии была установлена связь сведений о 8 тысячах 251 человеке из их числа с материалами, взятыми на месте преступления. Речь идет о 13 тысячах 79 преступлениях, в том числе 109 убийствах, 55 покушений на убийство, 116 изнасилованиях, 67 преступлениях сексуального характера, 105 кражах, совершенных при отягчающих обстоятельствах, и 126 преступлениях, связанных с поставкой запрещенных к обороту наркотических веществ.93. Кроме того, государство-ответчик привело восемнадцать конкретных примеров, когда использование информации о ДНК привело к тому, что следствие и уголовное преследование завершились вынесением обвинительных приговоров. В десяти из этих случаев профили ДНК подозреваемых совпали с несколькими образцами, которые ранее были взяты на месте совершения других преступлений, не имевших отношения к расследованию, и хранились в базе данных, что позволило привлечь этих подозреваемых к ответственности за ранее совершённые преступления. Еще в одном случае следствие утратило интерес к двум людям, арестованным за изнасилование, так как их профили ДНК не совпали с образцами, взятыми на месте преступления. В двух других случаях хранение профилей ДНК лиц, признанных виновными в совершении некоторых незначительных преступлений (нарушение общественного порядка и кражи), позволило установить их причастность к другим преступлениям, совершённым позднее. Еще в одном случае хранение профиля ДНК подозреваемого после предположительно совершенного им нарушения иммиграционного законодательства помогло осуществить его экстрадицию в Соединенное Королевство год спустя, когда один из потерпевших опознал в нем человека, совершившего изнасилование и убийство. Наконец, еще в четырех случаях спустя максимум два года выяснилось, что профили ДНК, взятые у четырех человек, подозреваемых, но не признанных виновными в совершении преступлений (владение оружием, которое могло быть использовано для нападения, нарушение общественного порядка, совершённое с применением насилия, словесные оскорбления и угрозы действием), совпали с образцами, взятыми на месте преступления у изнасилованных женщин.116. Тем не менее заявители утверждают, что статистические данные вводят в заблуждение, и эту точку зрения разделяют авторы доклада Наффилдского совета по биоэтике. Действительно, как указывают заявители, эти данные не говорят ни о том, в какой степени эта «связь» с образцами, взятыми на месте преступления, приводила к вынесению подозреваемым обвинительных приговоров, ни о количестве обвинительных приговоров, вынесенных благодаря хранению образцов ДНК лиц, которые не были признаны судом виновными в совершении преступлений. Не доказывают они и того, что большое количество совпадений образцов ДНК с материалами, взятыми на месте преступления, стало возможным только благодаря бессрочному хранению данных о ДНК всех таких лиц. В то же время в большинстве конкретных дел, на которые ссылается государство-ответчик (см. выше, пункт 93 настоящего постановления), данные о ДНК, взятые у подозреваемых, совпали только с материалами, ранее взятыми на месте преступления и хранящимися в базе данных. Однако такие совпадения могли бы иметь место даже в отсутствие законодательства, допускающего бессрочное хранение данных о ДНК всех лиц, подозреваемых, но не признанных виновными в совершении преступлений.Вопрос заключается не в том, можно ли считать оправданным с точки зрения Конвенции хранение отпечатков пальцев, образцов клеток и профилей ДНК вообще. Единственный вопрос, на который должен ответить Суд, — это вопрос о том, оправданно ли с точки зрения пункта 2 статьи 8 Конвенции хранение отпечатков пальцев и информации о ДНК заявителей, подозревавшихся, но не признанных виновными в совершении определенных преступлений.107. При рассмотрении этого вопроса Европейский Суд уделит должное внимание соответствующим документам Совета Европы, а также законодательству и правоприменительной практике других Договаривающихся Государств. Базовые принципы защиты информации требуют, чтобы хранение данных было соразмерно цели их сбора, и ограничивают сроки их хранения109. Особенно важное значение в связи с этим имеет позиция Шотландии, которая входит в состав самого Соединенного Королевства. Как отмечалось выше (см. пункт 36 настоящего постановления), Парламент Шотландии высказался за то, чтобы разрешать хранение ДНК тех, кому не был вынесен обвинительный приговор, лишь тогда, когда речь идет о совершеннолетних лицах, обвиняемых в совершении преступлений насильственного или сексуального характера, и даже в этом случае только в течение трех лет с возможностью продления срока хранения этих материалов еще на два года с согласия шерифа.110. Эта позиция полностью соответствует Рекомендации Комитета министров Совета Европы № R(92)1, в которой подчеркивается необходимость дифференцированного подхода к различным обстоятельствам и применения строго определенных сроков хранения информации, даже в более серьезных случаях (см. выше, пункты 43—44 настоящего постановления). На этом фоне бессрочное хранение отпечатков пальцев и ДНК любого человека любого возраста, подозреваемого в совершении правонарушения, которое влечет за собой постановку на учет в полиции, допускается в Совете Европы, по- видимому, только в Англии, Уэльсе и Северной Ирландии.118. Остается, однако, вопрос о том, соразмерно ли такое хранение и обеспечивает ли оно справедливое равновесие между противоборствующими публичными и частными интересами.119. В этом отношении Европейский Суд поражен всеобъемлющим и не делающим никаких различий характером полномочий соответствующих властей по хранению информации личного характера в Англии и Уэльсе. Она может храниться независимо от характера и степени тяжести преступления, в совершении которого человек первоначально подозревался, и от возраста подозреваемого; отпечатки пальцев и образцы могут быть взяты — и подлежать после этого хранению — у человека любого возраста, задержанного в связи с совершением любого правонарушения, влекущего за собой постановку на учет в полиции, в том числе мелкого правонарушения или правонарушения, не предполагающего наказания в виде лишения свободы. Хранение этих материалов не ограничено по срокам; они хранятся бессрочно независимо от характера или степени тяжести преступления, в совершении которого человек подозревался. Более того, у человека, которому был вынесен оправдательный приговор, есть лишь ограниченные возможности добиваться удаления сведений из общенациональной базы данных или уничтожения соответствующих материалов (см. выше, пункт 35 настоящего постановления); в частности, отсутствует норма, предусматривающая независимый судебный контроль за оправданностью их хранения в соответствии с определенными критериями, в том числе такими факторами, как степень тяжести совершённого преступления, предшествующие задержания, обоснованность подозрений лица в совершении преступления и любые другие особые обстоятельства.122. Особую озабоченность в данном контексте вызывает опасность социальной стигматизации человека, возникающая в связи с тем, что с лицами, находящимися в том же положении, что и заявители, которым не был вынесен обвинительный приговор и которые имеют право считаться невиновными, обращаются так же, как с осужденными. В связи с этим Европейский Суд не должен забывать о том, что предусмотренное Конвенцией право каждого человека считаться невиновным предполагает общее правило, в силу которого после вынесения обвиняемому оправдательного приговора не допускаются никакие сомнения в его невиновности (см. постановление Европейского Суда от 21 марта 2000 г. по делу «Асан Рушити против Австрии» [Asan Rushiti v Austria] (жалоба № 28389/95), § 31, в котором содержатся отсылки к другим постановлениям Европейского Суда по данному вопросу). Действительно, хранение персональных данных заявителей нельзя приравнивать к появлению сомнений в их невиновности. Тем не менее возникающее у них ощущение, что с ними обращаются не так, как с невиновными, усугубляется тем, что их данные хранятся бессрочно и на тех же условиях, что и данные осужденных, в то время как сведения о тех, кто никогда не подозревался в совершении преступлений, подлежат уничтожению.125. Подводя итоги, Европейский Суд приходит к выводу, что безоговорочный и не делающий никаких различий характер полномочий властей по хранению отпечатков пальцев, образцов клеток и профилей ДНК лиц, подозреваемых, но не признанных виновными в совершении преступлений, в том виде, как это имело место в случае с заявителями по настоящему делу, нарушает справедливое равновесие между противоборствующими публичными и частными интересами и что в связи с этим государство-ответчик вышло за рамки всякой допустимой свободы усмотрения. Соответственно, хранение материалов, о которых идет речь, представляет собой несоразмерное вмешательство государства в осуществление заявителями права на уважение их личной жизни и не может считаться необходимым в демократическом обществе. Этот вывод освобождает Суд от необходимости рассматривать сомнения заявителей в достаточности некоторых конкретных гарантий в связи с такими факторами, как слишком широкий доступ к соответствующим персональным данным и недостаточная защита от ненадлежащего их использования или от злоупотреблений ими.Стигматиза́ция (от греч. στíγμa — «ярлык, клеймо») — клеймение, нанесение стигмы. В отличие от слова клеймение, слово стигматизация может обозначать навешивание социальных ярлыков. В этом смысле стигматизация — ассоциация какого-либо качества (как правило, отрицательного) с конкретным человеком или группой людей, хотя эта связь отсутствует или не доказана.
