Ладно, как уже бывший адвокат напишу тут пару строк.
Адвокатом я мечтал быть с детства. В 5-м классе прочитал книгу Гарднера "Убийство в спальне", Перри Мейсон меня тогда заразил своим успехом.
Стал юристом, поработал в консалтинге, потом инхаусом, все время откладывал сдачу экзамена на потом, но однажды решился все изменить. Пришел с улицы без всяких связей на собеседование к президенту палаты и прямо ему заявил о том, что хочу выигрывать уголовные дела. Не скажу, что у меня было много судебной практики, но в целом достаточно, были такие гражданские и административные споры, после выигрыша которых испытываешь экстаз. В целом я считал себя победителем, всегда сдавал устные экзамены на отлично, что в школе, что в вузе, потом перенес все это в суд. Для меня выиграть дело было все равно, что получить пятерку на экзамене.
Президент палаты мне обрисовал ситуацию, сложившуюся в сфере уголовной защиты, сказал, что "судьи не слушают, все это наивно и т.п.". То же говорили и друзья, многие из которых работали в следственном комитете, прокуратуре, я не то чтобы не верил, но почему-то думал, что именно мне повезет.
Сдал экзамен в палате, как всегда был на высоте, но с билетом повезло конечно. Расстался с должностью руководителя юридического отдела и шагнул в никуда.
Первое, что поразило при посещении конторы, куда меня определили, это нищета. Очень плохой ремонт, у всех адвокатов "поношенный" вид. Юристы из офисного планктона, по крайней мере по внешнему виду, очень выгодно от них отличались. Мне это тогда сразу бросилось в глаза. Совокупный размер всех взносов составлял около 10 тысяч рублей в месяц, плюс в тот год как раз повысили отчисления в фонды - что-то около 36 тысяч рублей в год. Налог на доходы. Вступительные взносы в палату и коллегию 45 тысяч. У адвоката нет оплачиваемых отпуска, праздников, выходных. Все эти издержки, естественно, закладываются в стоимость услуг.
Монополия на уголовные дела каких-то особых преимуществ не дает. Клиентура неплатежеспособна, в большинстве своем это безработные. По 51-ой статьей платят копейки - 550 рублей за день участия, когда на рынке это стоит от 5 тысяч рублей. Смешно.
Работа адская, клиенты находятся на самом дне жизни, многие болеют туберкулезом, гепатитом, адвокату приходится с ними общаться. За два года работы ни разу не видел, чтобы в суде мыли пол. Такое чувство, что там просто грязь уже въелась во все - в мебель, стены. Помещения не проветриваются. По коридорам ходят больные, в том числе и с открытой формой, кашляют.
Ладно, это эмоции. Расскажу о первом деле.
Мне сразу попалось дело с непризнательной позицией, по назначению. В кафе отдыхали две компании. Молодой человек из одной компании во время танцев поспорил с парнем из другой. Знакомая молодого человека (моя подзащитная) пошла посмотреть, в чем дело, там у нее произошел словесный конфликт с потерпевшей. Подзащитной показалось, что потерпевшая хочет ударить ее по лицу, она ее оттолкнула ладонью, потерпевшая восприняла это как пощечину. Как оказалась, потерпевшая в тот день отмечала свой день рождения.
После этого компания моей подзащитной, посчитав, что конфликт исчерпан, ушла из кафе. Встали на остановке, стали ловить машину, чтобы уехать домой. Потерпевшая, почувствовав себя оскорбленной, вместе с друзьями тоже вышла из кафе, все вместе они отправились к этой же остановке.
Дальше произошло следующее. Потерпевшая подбежала к подзащитной и ударила ее по лицу. Они сцепились и вместе упали на снег. Потерпевшая при ударе о землю сломала ногу, приехала полиция, записала данные всех участников драки. Потерпевшую на скорой увезли в больницу.
Дальше знакомые потерпевшей стали требовать от подзащитной деньги на лечение, угрожая написать заявление в полицию, что и сделали, получив отказ. По их версии моя подзащитная первой подбежала к потерпевшей и пнула ее по ноге. После того, как потерпевшая упала на землю, подзащитная с силой наступила на ногу сверху. Было возбуждено уголовное дело по ч. 1 ст. 111 УК РФ.
Двое свидетелей подтверждают версию подзащитной, четыре свидетеля - версию потерпевшей. В пользу потерпевшей говорит и заключение эксперта, в котором указано ,что перелом образовался в результате удара острым твердым предметом, например, подошвой сапога.
Надо сказать, что перед экзаменом я почти наизусть выучил технику допроса лжесвидетелей из книги Сергеича "Уголовная защита". Свою позицию решил строить на выявлении показаний лжесвидетелей. Предложение следователя о частичном признании вины, чтобы попытаться переквалифицировать на менее "жесткую" статью, мы отвергли сразу. Я этому был рад, мне казалось, что у меня хотят отнять победу.
Противоречия в показаниях лжесвидетелей выявить легко. Главное углубиться в детали. Я по полной отработал на очных ставках. В суде их раздавил. Были выявлены противоречия в той версии событий, которую они излагали в заявлениях о преступлении, на стадии следствия и в суде.
Мои свидетели показали, что на остановке валялись глыбы льда, был бордюр. У моей подзащитной не было никакого мотива нападать на потерпевшую.
После первого заседания в суде на меня смотрели укоризненно все: судья, прокурор, секретарь судебного заседания. Дали понять, что из-за моих амбиций подзащитную могут посадить. Секретарь даже спросила многозначительно: "А чего она вину не признает?". Подзащитная мать-одиночка. Тогда вот я впервые задумался о том, что здесь упоминали. А стоило ли все это затевать? Пока дело передавали в суд, я уже успел дерьма хлебнуть, и примерно понял, как эта система работает.
Перед последним заседанием мы подстраховались и подзащитная изложила более подробно момент падения. Потерпевшая упала ей на ногу. Нужно было обосновать твердую острую поверхность.
Ущерб не возмещали.
Мне кажется, я смог убедить суд в невиновности. Но все равно вынесли обвинительный приговор: 2 года 6 месяцев условно.
Я убедил подзащитную не обжаловать. Ну, конечно, предоставил ей право выбора, но сказал, что шансов практически нет.
Из протокола судебного заседания убрали все противоречия, которые я смог выявить в показаниях свидетелей обвинения. Показания подзащитной, которые она давала на предпоследнем судебном заседании, вообще выкинули. Замечания на протокол отклонили.
Присяжные бы ее оправдали.
Надо сказать, что за два года это был единственный доверитель, в невиновности которого я был убежден. Основная масса подзащитных - рецидивисты, которые шли в особом порядке.
Знаю адвокатов, у которых были оправдашники, но они все, как правило, работали на момент вынесения таких приговоров уже более 10 лет, выигрывали за счет знания тонкостей процесса. Тяжело бороться одновременно и с прокурором, и с судом.
Там процент оправдательных приговоров около 20 
