Notary

Меня как раз пригласили на собеседование в эту организацию, и я также столкнулся с проблемой при поиске какой-либо информации о последней, но сайт я нашел.
http://meta--invest.ru/index.php
Хотелось бы узнать, как проходило собеседование у Вас, если данная информация не носит конфиденциальный характер.

Notary

4 года назад у меня умер отец. Ему была предоставлена комната по договору соц. найма. К сожалению, не могу найти оригинал его договора, и узнать, кто вписан в договор. К кому следует обратиться, чтобы получить архивную копию?

Для чего? Выписки из домовой книги или единого жилищного документа недостаточно?

Дело в том, что сосед отца по комнате каким-то темным образом приватизировал комнату, и я ничего об этом не знал. Собираюсь побороться за комнату.
Не могли бы Вы подробней рассказать о процедуре получения единого жилищного документа? Насколько мне известно, необходимо иметь при себе паспорт.
Дело в том, что я не проживаю по тому адресу, ведь сосед, мягко говорят, выгнал меня, обманным путем получил свидетельство о смерти моего отца, и приватизировал комнату.

подзащитного или подзащитную (дело веры засулич)?

Нет, это не дело Веры Засулич. ПодзащитнОГО

Вот нашел, но это не то, что мне нужно оказалось. Речь другая была:

“СУДЕБНАЯ РЕЧЬ” КОЗЬМЫ ПРУТКОВА

Сколько же равнодушно обойденного вниманием современников, по той же причине забытого коллегами и близкими, вообще неизвестного таит в себе адвокатская практика – неисчерпаемый кладезь профессиональных знаний и опыта! Публикуя воспоминания Исаака Подольного об одном лишь эпизоде из обширнейшего досье его отца, известного вологодского адвоката Абрама Иудовича, надеемся, что это сподвигнет и других коллег обратиться к собственной памяти, наиболее ярким моментам из профессионального бытия. Жанр, стиль, объем не важны, ибо главное – “зерна” опыта.

Ждем ваших писем, друзья!

Дисциплину и своеобразный правопорядок в Советском Союзе в предвоенные годы, как известно, обеспечивали драконовские законы. Опоздал на работу больше чем на 15 минут – под суд. Прогулял рабочий день – два года тюрьмы. Подобрал на колхозном поле опавшие колоски – преступник. 14-летнего деревенского парня отправили в город учиться в ремесленном училище, а он затосковал и сбежал к мамке – на год в зону…

Ранней весной 1941 года молодой рабочий одного из вологодских заводов решил махнуть на выходной в родную деревню, чтобы повидать вернувшегося с финской войны брата. Ни о каких автобусах в то время и речи не было. Главный вид транспорта – собственные ноги. А дороги развезло, и до дома парнишка добрался только к воскресному утру. Ну, как водится, славно посидели, вдоволь набеседовались. А когда надо было возвращаться, выяснилось, что ледоходом снесло мосток на другой берег. На лодке же через ледяные заторы не пробиться, и пришлось нашему герою добираться в город по дальней кружной дороге. Так и вышло, что трудовой понедельник он прогулял.

Моему отцу-адвокату предстояло выступить по этому нехитрому делу в суде на стороне “нарушителя трудового законодательства”. В ожидании начала заседания отец коротал время, перечитывая подвернувшийся томик сочинений Козьмы Пруткова. Увлекся, и неожиданно вроде бы далекие от сути дела его клиента мысли автора выстроились в четкую линию защиты.

Свою речь он начал так: “Уважаемые участники судебного заседания! Позволю себе напомнить слова директора пробирной палатки Козьмы Петровича Пруткова, который учил нас зрить в корень. И я прошу уважаемый суд прислушаться к этому весьма важному в данном деле совету”.

И зачитал: “Жизнь нашу можно удобно сравнивать со своенравною рекою, на поверхности которой плавает челн, иногда укачиваемый тихоструйною волною, нередко же задержанный в своем движении мелью и разбиваемый о подводный камень! Нужно ли упоминать, что сей утлый челн на рынке скоропреходящего времени есть не кто иной, как сам человек?”

В глазах заседателей обозначился некоторый интерес – уж больно непривычно начал свою речь адвокат в таком скучном деле, где всё и без разбирательства казалось предельно ясным: прогулял – получи. Судья не выдержал: мол, обвиняемому нечего было так долго засиживаться за столом. И тут же в ответ получил очередной афоризм Козьмы Пруткова: “Три дела, однажды начавши, трудно кончить: а) вкушать хорошую пищу; б) беседовать с возвратившимся из похода другом и в) чесать, где чешется”.

По хмурому лицу судьи скользнула тень улыбки. Когда же суровый прокурор не преминул заметить, что обвиняемому следовало рассчитать время на дальнюю и трудную по погодным условиям дорогу, у Козьмы Пруткова тоже нашелся ответ: “Самый отдаленный пункт земного шара к чему-нибудь да близок, а самый близкий от чего-нибудь да отдален”. И изрядно валивший в то злосчастное воскресенье снег не остался без внимания мудреца: “Снег считают саваном омертвевшей природы; но он же служит первопутьем для жизненных припасов. Так разгадайте же природу!” Прозвучали и полусерьезные суждения по поводу насквозь промокших сапог, нелегкой ноши гостинцев, которые мать собрала сыну в дорогу…

Холодноватый лед серьезности на лицах судьи и заседателей стал потихоньку таять – уж очень необычно звучали в зале судебных заседаний простовато-мудрые, порой провокационные, но всегда заставляющие задуматься мысли директора пробирной палатки и поэта. Даже прокурор сменил суровость во взгляде на внимание и заинтересованность. А молоденькая секретарь суда интеллигентного вида и вовсе едва сдерживала смех и просто не успевала вносить в протокол заседания цитату за цитатой.

Жаль, что в судебном зале не присутствовали тогда те современники Пруткова, которые считали его творчество “добродушным дурачеством”. Увидели бы воочию, как это самое “дурачество” позволило суду не сломать судьбу совсем еще молодого человека и не назначить ему пресловутые два года лишения свободы. Парень получил 6 месяцев принудительных работ на своем заводе с вычетом 25 процентов из зарплаты в пользу государства. Прокурор от обжалования такого неслыханного по тому времени приговора отказался.

Зато у отца забот с Прутковым прибавилось. После заседания к нему подошел судья и тихонько попросил дать почитать книгу, из которой он приводил цитаты. Вечером позвонил прокурор: “Где вы взяли эту книгу? Что за автор – Прутков? Мы в школе такого вроде не проходили. И причем здесь пробирная палатка?..” Мало того, пришлось еще и подзащитному рассказывать об истории создания, “родителях” Козьмы Пруткова – братьях Алексее и Владимире Жемчужниковых, графе Алексее Константиновиче Толстом.

А потом была война… Как-то после ее окончания в коллегию адвокатов пришел офицер-фронтовик – вся грудь в орденах и медалях. Пожалев, что не застал отца, попросил передать ему на память книжку о том, как он и Козьма Прутков спасли его от тюрьмы. Это был томик из собрания сочинений Шиллера, изданный в 1865 году в Санкт-Петербурге, с фамильным гербом и девизом Жемчужниковых “ПРАВДОЙ, ЛЮБОВЬЮ И ЧЕСТЬЮ”. На титульном листе красовался размашистый автограф одного из братьев.

Этот томик Шиллера и сочинения Козьмы Пруткова хранятся в нашем доме как самые ценные реликвии. Перечитывая их, невольно задумываешься о сути бытия, сравниваешь прошлое и настоящее, пытаешься заглянуть в будущее. И понимаешь, насколько прав был отец, когда брал в основу своей защитительной речи высказывания Козьмы Пруткова вроде бы по совершенно иным поводам.

Исаак ПОДОЛЬНЫЙ, профессор,

член Адвокатской палаты Вологодской области
http://www.24-s.ru/load/4-1-0-23

Да нет, просто по-русски так ("Всесильная помощь") не говорят.

Говорят, но только в отношении Божьей помощи.

Уважаемый Ghost!
Огромное спасибо за Ваш комментарий, постараемся убрать все недостатки.